Глава 1. Голод
– Эй, Ильинична, слыхала, твои-то все уезжают!
– Уезжают, Марфа, как есть, все уезжают, и Никифор, и Марья, и Иван, и детки их все, числом пятеро. Все уезжают, в эту треклятую Африку, да что тут уж поделать. Одна я куковать осталась, уж как я их просила, уж как стенала, а всё попусту.
– Никифор с Иваном глаза отводят и потихоньку слёзы утирают, а Марья так и сказала в лицо: «Зерновую ссуду нам давали мать, и что? Проели мы её, чем отдавать?» – А земля опять вся сухая лежит, как прах, на лету разлетается, нечто так можно?! Видно, этому чёрному колдуну выгодно, чтобы у нас голод был, да и забирает наших кровиночек, как же я без внуков-то будуууу.
И старуха заплакала навзрыд, глухо подвывая и трясясь всем своим телом, согбенным от тяжёлого труда.
– Не плачь, Авдотья, оставили они Никодиму деньги, на уход за тобой, а приказчик земской нарок получил, чтобы следить за теми, кто деньги на стариков взял. А кто обманывать будет, иль по-другому в могилу сводить, того самого либо в тюрьму, либо на каторгу, в ту же Африку, и сошлют.
– Слухи ходят, ойййй страшные. Свят, свят, свят! Сама не верю, а всё равно боюсь. Душу это чёрный ымператор может отбирать. Да так отберёт, что ходют люди, как не живые, и ему служат, а сказывают, что дворец его на костях сделан, и золото у него не красное, и не жёлтое, а чёрное, а…
– Да, окстись, ты уже, Марфа, вздорная ты старуха!
К бабкам внезапно подошёл мужик, из местных, бывший в деревне старостой.
– Что вы за вздорные старухи. Да, чёрный этой царь, не без этого, но сказывали бурлаки, что по Волге ходят, а им приезжие с Африки гуторили, не чёрный он вовсе, так, скорее, коричневый, или сильно загорелый, вы вот Ваську-цыгана знаете?
Обе старухи синхронно кивнули.
– Ну, так вот, такой же, только чуть чернее, и глаза такие же черные, только у нашего бесстыжие, только и смотрят, чего бы уворовать. А у того умные, и всяк, кто заглянет в них, сразу теряется и не перечит. Да только никто не слышал, чтобы он добро отбирал или казнил по своей прихоти. Даже плетей никому не даёт.
– Проворовался – в шахты, или на поля, а всё имущество отбирает, а потом вдовым или многодетным помогает. Эх, нам бы такого императора, мы бы всех вот так бы в кулаке держали. Никто бы и не пикнул, – и он с жаром затряс огромным кулаком.
– А то, что пригляд за тобой будет, Авдотья, так то – дело верное. Сказывают, куплены все городовые и полицейское начальство евойными людьми, чтоб, значится, за порядком следили и никого из переселенцев не обижали, и их родню тоже. На императора надейся, а чёрному в рот лапу не клади, он же хлеще крокодила… Враз отхватит, по плечо, вот никто и не связывается.
– Деньги за тебя, Авдотья, получены, так что, будешь доживать свой век спокойно. У Никодима семья большая, а сил с земли сойти нету, вот он и взялся за всеми стариками, что в деревне остались, следить. Тем и жить пока будет. Засуха, бабки, это не шутка. Молиться надо Мамбе этому, спаситель он наш. Померли бы все у тебя, Авдотья, что ты тогда делала? Хоронила бы всех, по очереди, начиная с малых деток, пока и самой бы в землю лечь не пришлось. А потом, что?
– Молчишь, не знаешь! А легла бы ты в своей хате, да воняла бы там, пока не прислали бы команду живодёров, да не снесли бы тебя в общую могилу и засыпали безымянной. Ой, грехи наши тяжкие. Идите, старухи, в церковь, да помолитесь за раба Божия Иоанна Тёмного. Да пускай продлятся дни его жизни. Да не оскудеет рука дающего, да пребудет с нами Божья Благодать, да дарует он нам, русским крестьянам, новые земли в Африке-матушке.
И он, сняв с головы заношенную шапку, стал истово креститься, повернувшись в сторону куполов мелкой сельской церквушки. Глядя на него, стали креститься и обе старухи. Потом одна из них спросила у старосты.
– А что, нешто он православный?
– Православный, конечно, копт он, вроде.
– А это кто?
– Да я и сам не знаю, но они православные, ещё раньше нас веру христианскую приняли. Крестятся, вроде, по-другому, и крест у них немного отличается, а в остальном все, как и у нас. Да только не в этом суть. Там уже и наша церковь развернулась. Храмы строят и староприёмные дома. Условие у Мамбы этого такое. Вот и выполняют его наши священники.
– А ещё я слышал, – и он таинственно понизил свой голос, – вроде, как и старообрядцы все туда рванули. Сказал он им, если не боитесь, мол, новые земли заселять, где и мухи всякие ядовитые живут и гады вредные, и прочие гадости, а особливо, климат жаркий, то я вас от всех налогов освобожу на десяток лет, да технику вам дам, что на пару работает. У нас здесь такой и нету. Это я от верного человека слышал, не от балабола. Вот вам истинный крест кладу и кланяюсь в ноги, если вру. А если поймает меня кто на вранье, так готов всю ночь простоять в церкви и отмолить грех свой, – и староста истово перекрестился три раза, глядя на кресты церкви.
– Да что ты, что ты. Верим мы тебе. Эх, слышала я от проезжей бабки, когда они ехали через нас, из другой губернии, так говорят, подыхали там уже все от голоду. Последнюю лебеду доедали, да крыс уже стали ловить. А помощи от нашего царя нетути и нетути.
А вдруг прознал этот чёрный паршивец о ихней беде. Да две баржи прислал с зерном. Да не с нашей рожью, либо гречей, а другая, просой её зовут, да картофеля всякого, один по вкусу как мука, а другой сладкий.
– Да врут, поди, – не согласился староста. – Просо – то ещё ладно, а картошка не выдержит долгого пути, сгниёт в дороге.
– И то верно, родимый. То я от неё слышала, а она от других. А ещё, гуторила та старуха, что сахару, сахару прислал чёрный царь, сто пудов. Кто уже совсем доходил, того сладкой водой отпаивали, а потом уж бульоном. Да баржи, баржи шли и шли по рекам. Бурлаки за еду работали, плакали, но тянули, Расею-матушку выручали. А потом каждого, за труды их тяжкие, оделили и мукой, и деньгами. А они все стояли на берегу на коленях, плакали, да молились господу нашему, что нехристя чёрного им в подмогу прислал, раз уж свои, белые, беспомощные совсем.
– Да наплевать им на простой народ, – вспыхнула злобой Марфа, – наплевать. Лишь бы мошну свою набить, да проституток великосветских иметь в разных видах и позах, тьфу, прости Господи, и по заграницам народные деньги проматывать. Ох, сколько же денег они пропивают за один вечер. А мамзели их продажные брульянтов на десятки тыщ на себя надевают. И плевать они хотели на всех. Знать, развлекаются, картины пишут. Тьфу!
– Эх, что правда, то правда, – вздохнул мужик и почесал голову, сняв предварительно с неё картуз с треснувшим козырьком, – Да, наверное, долго так и не продлится, совсем устал народ, совсем измотался. За что такие муки египетские мы несём? Работаем, как только солнышко встанет, а ложимся спать, когда оно уже давно зашло. Нешто так можно всю жизнь горбатиться.
– А конца и края этому не видать, и богатства не получаешь никакого, медь, да серебрушку мелкую. За курицу – пеструху готов удавить, оттого, что жрать нечаво, разве нешто так можно?!
Все трое замолчали. Старухи шмыгали своими носами, а староста, натужно высморкавшись двумя пальцами, засобирался дальше. Он и сам чуть не помер, даром, что староста, а когда беда пришла, то открывай ворота! Когда другие от голода уже не вставали, он последнюю баланду доедал, но что дальше было есть, и где достать денег или продуктов, и он не знал. А ведь был намного умнее большинства своих односельчан и видел, и понимал намного больше, чем они. И увиденное ему не очень нравилось.
– А этот чёрный царь по заветам древних жил, и зерно дал, и денег, чтобы доехали переселенцы, и про стариков оставленных не забыл. Видно, пережил много, не может человек, который смотрел в лицо смерти не раз и погибал сам, других бросить. Не может он, не по-христиански это, не по-русски, как ни говори.
Да и не только русские о чёрном царе думали. И татары, и мордва, и марийцы, и чуваши, многие двинулись со своих мест, чтобы выжить, очень многие. Братство было, не гадство, как вокруг, а братство. Все друг другу помогали, последним делились.
Да и надзор был. Баяли, и между чёрных всякое бывает, так и поймали одного из них за воровство да растрату денег. Так пойманный орал так, чтобы зелье чёрного царя ему не давали, и Бога молил, и на коленях просил, на любые муки был согласен, во всём повинился, всю вину признал и всех подельников сдал, лишь бы грех замолить и душу свою не отдать.
Простили его, а он кинулся в реку и утонул в ней, но когда прыгал, многие видели на его лице счастливую улыбку. Белый Нил, сказывают, река та называется. Белые там селятся, чёрные уже давно откочевали оттуда, да в других местах живут, а там лишь поселенцы. Да не только русские, всяких хватает, но русских больше всех.
Вот и думай, кого больше бояться и чего. Строго там всё, ой, строго, не то, что у нас, развал и шатание, это хочу, а это не буду, и беспредел чиновников и тунеядцев.
Вздохнув ещё раз, староста сплюнул и, достав из-за пазухи кисет с табаком, смачно закурил. Густой, ароматный сначала, а потом ужасно вонючий, дым плохого африканского табака заложил ноздри всем вокруг. И все разошлись.
Старухи пошли в церковь ставить чёрному императору свечки за здравие, а староста – решать проблемы почти опустевшего села. Впереди было много работы и забот, а время никогда никого не ждёт, никогда и никого…
Череда голодных лет породила массовый исход из поражённых голодом губерний. Царское правительство старалось, несмотря на всю клевету, вовремя принимать меры. Но демон революции уже зрел в умах чиновников, наиболее деятельных из которых и порядочных убивали революционеры, объявляя царскими сатрапами.
Большая инерционность, запоздалость правильных решений, плохая, даже ужасная, логистика. Всё это препятствовало быстрому устранению последствий засухи, наводнений и неурожаев. Недавно закончившаяся война с Японией подкосила финансовые возможности Российской Империи, и теперь приходилось влезать в долги, беря кредиты у французов и англичан.
Но не только в Российской Империи возникали подобные проблемы. Непонятная суета творилась и в других странах. САСШ мощно развивалась и стала уже подпирать Великобританию, которая понемногу уступала и сдавала свои позиции. Германия затаилась и наращивала мощь, не зная, с кем выгоднее заключить союз, и рассматривала все возникающие возможности.
И конечно, Африка напоминала сейчас своими территориями политическую зебру, и никто не знал, что выйдет из недр его континента и как это повлияет на общемировой расклад сил.
***
Команду лёгкого крейсера Африка, прибывшего на одном из пароходов рейсом с Филиппин в САСШ, приветствовала в порту огромная масса людей. Из официальных властей никто на встречу не прибыл, но этого и не требовалось.
Америка всё сильнее влияла на происходящие в мире события. Но силы были ещё не равны. Её, как молодого щенка, пока только натравливали на других, не пуская в клуб сильных. Знай своё место, щенок… Но, всё сильнее и сильнее развивающаяся, страна не собиралась плестись в кильватере основных держав, и пусть богатства Индии и Китая ей не достались, но Южная Америка и Африка начинали всё больше входить в зону её растущих амбиций.
***
Император России Николай II принимал у себя морского министра, адмирала Алексея Алексеевича Бирюлёва. Большой кабинет дворца в Царском селе был строг и уютен. Мебель из красного дерева, золотая лепнина и общий тон комнаты настраивали на деловой разговор в мягком стиле.
– Алексей Алексеевич, скажите, что это было?
– Ваше Императорское Величество, позвольте вашему скромному слуге узнать, о чём вы спрашиваете!
– Господин адмирал, – уже более сухо, но спокойно, произнёс Николай II, – я спрашиваю вас о крейсере «Африка», и это первый вопрос.
– Я полагаю, Ваше Величество, вы спрашиваете о бое при Чемульпо, где сражались наши крейсера «Варяг» и «Викинг».
– Именно это я и хотел узнать, – подтвердил император.
– Понятно. На сегодняшний день могу доложить следующее. После выхода наших крейсеров с рейда, когда они направились на прорыв через японскую эскадру, с якоря снялся лёгкий крейсер «Африка» и, отставая, примерно на сто кабельтовых, пошёл за ними. Как только наши крейсера, уходя в сторону Порт-Артура, вступили в бой, крейсер «Африка» начал нагонять их, пользуясь преимуществом в скорости и тем, что не был связан боем.
– Японцы почувствовали угрозу и парой предупредительных выстрелов попытались отогнать его от основных сил эскадры, поневоле спровоцировав африканцев на агрессию. Не сомневаюсь, что у капитана «Африки» были соответствующие инструкции, иначе он бы ни за что не согласился атаковать японцев. Уже ни для кого не секрет в этом мире, что чёрный царь умеет взыскивать со своих людей их грехи, да с процентами. Никто не ожидал от них подобных поступков!
– Да, – вздохнул император, – и не только со своих людей, но и с многих других. Один британский парламент чего стоит.
– Возможно, – дипломатично согласился морской министр. – Но благодаря действиям этого крейсера, который привел японцев в замешательство, у наших крейсеров появилась возможность прорваться, нанеся существенные потери японцам.
– И в итоге?
– В итоге, наши адмиралы, благодаря общественному резонансу этого подвига чернокожих бойцов, стали действовать более решительно. Адмирал Макаров, командуя крейсером «Дмитрий Донской», пал в бою с японской эскадрой адмирала Того, в бою при Порт-Артуре, уровняв наши силы. Бой закончился вничью. А эскадра Рожественского смогла прорваться в Порт-Артур, потеряв, при этом, меньше половины своих кораблей, и то, в основном, тихоходы, благодаря изрядно уменьшившимся силам японцев.
– Это я знаю, – ответил император.
– Действия нашего флота, Ваше Императорское Величество, позволили сковать силы японцев и прервали их бесперебойный подвоз своим войскам, находящимся на материке, личного состава резерва, а также необходимых им боеприпасов и имущества.
– Я понял, – прервал его император, – Благодаря этому Россия смогла заключить выгодный для себя нейтралитет, при посредничестве САСШ, скажем так, весьма нам навязанный нейтралитет. И теперь мы имеем призрак надвигающейся мировой войны. Нам надо готовить флот, Алексей Алексеевич, чует моё сердце, он скоро нам понадобится, очень скоро.
И император задумчиво помолчал, поглаживая перьевую ручку.
– Ступайте, адмирал, и готовьте флот к войне.
– Но, мой император?!
– Да, да, Алексей Алексеевич, к войне! Она не за горами, 1906 год уже на дворе. У нас осталось два-три года на подготовку, и, как бы мы не хотели войны, нам всё равно её навяжут. Я приложу все силы, чтобы этого не случилось, но… Ничего нельзя предсказать заранее. Возможно, что у нас не будет другого выхода. Возможно…
Адмирал молча вытянулся, а потом, развернувшись, быстро вышел из негостеприимного кабинета.
***
Премьер-министр Британской империи организовал заседание правительства, желая услышать от собравшихся подтверждение своих мыслей. Здание Парламента Великобритании было недавно полностью восстановлено, отремонтировано и требовало новых действий от тех, кто заседал в нём.
После трагической гибели маркиза Солсбери, произошла целая чехарда назначений и смен премьер-министров. Ни один из них не продержался и года на своей должности. Военные неудачи в Африке подкосили политический истеблишмент Англии, но не сломили его. Да и как иначе, когда он формировался в течение столетий, и теперь борьба лишь перешла в скрытую фазу.
– Негр должен быть уничтожен! – с таким девизом всходил на должность очередной премьер и уходил с неё молча, проклиная неудачи отрядов убийц и военных, пока должность не занял либерал Герберт Генри Асквит.
На повестке дня возник уже другой вопрос, который был важнее Африки. Африка может и подождать. Великая Британская империя умеет ждать и умеет выжидать. Да и не только в одном негре была проблема. Британская империя трещала по швам. Бывшая до этого мировой фабрикой, она стала стремительно сдавать свои позиции новому финансовому монстру, пока ещё не твёрдо стоящему на ногах, но обещавшему стать мировом гегемоном в дальнейшем.
Недавние успехи Российской Империи в Корее дали повод активнее использовать внешнюю политику и активизировать революционеров, чья деятельность оплачивалась из бюджета Англии. Это дело предстояло решить прямо сейчас.
– Господа министры, пэры и сэры, на повестке дня стоит вопрос дальнейшего существовании Великобритании, как империи. Недавние успехи России, на востоке, опасно приблизили её к доминированию в Евразии. Япония побеждена. Да, да, на тех условиях, что был заключён Вашингтонский мир, её невозможно назвать не проигравшей стороной.
– Российская Империя раскинула свои щупальца в Корее и грозит подмять ближайшие к себе территории Манчжурии, плотно обосновавшись в Харбине. Наши интересы под угрозой! Они проникли в Среднюю Азию, на очереди Афганистан, а за ним Индия! Если мы не предпримем никаких шагов в отношении Российской Империи, то породим коварного монстра, готового подмять под себя всю Европу и распространить своё влияние на азиатские территории, включая и Индию. У кого есть вопросы?
Ожидаемо, ни у кого не возникло никаких вопросов. Все прекрасно понимали сложившуюся ситуацию, не о том ли им вдалбливали в головы в закрытых интернатах, воспитывая дух старой «доброй» Англии, на деле оказывавшейся исключительно циничной и расчётливой политикой.
Это в дуболомной Германии распалялись очевидные лозунги: «Германия – прежде всего!». Так… в открытую… дела не делаются. Деньги любят тишину, и также её любят импозантные джентльмены в смокингах. Никто не собирался игнорировать интересы своей альма-матер, наоборот, это было главной целью настоящих денди. Никто и не с кем не заключал письменных договоров, достаточно было слова джентльмена, и вопрос решался.
Это трудно понять русскому человеку, который привык либо к приятельским отношениям, либо к договорам, но англосаксы делают дела иначе. Договор договором, а устное соглашение отдельно. Ну, а кто не соблюдал его, тот и не жил долго на этой грешной земле. И чёрный царь играл с ними теми же картами, по тем же правилам, и пока его оставили в покое.
– Кто хочет высказаться, господа?
– Позвольте мне, лорд-канцлер? – первым слово взял министр иностранных дел.
– Мы вас внимательно слушаем, сэр Эдвард Грей.
– Господа, перед нами стоит в высшей степени сложная задача, для решения которой я предлагаю заключить военный союз с Германией.
В зале послышались удивлённые восклицания.
– Да, да, уважаемые пэры, я не шучу. В настоящий момент Германия наиболее удобный для нас союзник, которому чрезвычайно выгоден разгром Российской Империи. Скажем так, она кровно в нём заинтересована!
– Но, как тогда быть с французами? – задал вопрос новый министр по делам колоний Уинстон Черчилль.
– Ваша горячность и молодость чрезвычайно импонируют мне, уважаемый Уинстон, но французы не заинтересованы в разгроме России, они заинтересованы в победе над Германией и её ослаблении. А мы и Германия, заинтересованы в её раздроблении. Россия обладает многими ресурсами и в один прекрасный момент может подмять под себя всю Европу. Многие против этого.
– А не помешает ли нам Франция, если узнает о наших переговорах с Германией? – задал вопрос лорд-канцлер.
– Конечно, это не в её интересах, это очевидно, господа, но мы не допустим утечки, не так ли, господин военный министр?
Тот кивнул головой и неприятно улыбнулся.
– Но и помешать нам она не сможет, даже если и узнает, – продолжил свою мысль глава МИДа.
– Возможно, но нам может не хватить ресурсов! – констатировал канцлер казначейства Соединённого Королевства, – наши возможности подорваны войной в Африке и неоправданными людскими потерями. А сепаратистские настроения в Ирландии, разве они не грозят нам воткнуть нож в спину своими действиями?
– Не волнуйтесь, уважаемый Дэвид, – успокоил Дэвида Ллойда Джорджа лорд-канцлер, – всё под контролем. Лондон может спать спокойно. Вся верхушка этих рыжих патриотов давно прикормлена, и они не допустят никаких действий против нас. Уничтожение парламента было спровоцировано ошибочной информацией. Один из наших бывших людей воспользовался паролями, и ситуация вышла из-под контроля, больше это не повторится НИКОГДА! Также, мы не собираемся оставлять без своего внимания и Францию. С ней будет подписано тайное соглашение, а кроме этого, вы разве думаете, что с Россией будем бороться мы одни?
– Тогда вы очень сильно ошибаетесь. В Польше, Финляндии и Прибалтике очень сильны сепаратистские настроения, нам надо лишь помочь финансами нужным людям, и тлеющий уголёк даст искру. А из «Искры» возгорится пламя, как говорят социал-революционеры в России. И вот вам второй ключ к сундуку ресурсов, но только не наших, а российских. Посмотрим, хватит ли у них сил сопротивляться народному недовольству. Сомневаюсь, что агония продлится долго. Работа в этом направлении идёт. Наши люди есть и на Кавказе, и многие из элиты с удовольствием прислушиваются к нашим советам.
– Я вижу, что министр внутренних дел тоже хочет внести ясность в обсуждаемые нами вопросы, – заметил лорд-канцлер. – Прошу вас, Генри!
– Господа, а особенно, друг мой, Эдвард, вы забываете, что подобную работу среди английских рабочих ведут и немецкие, и французские шпионы. И мы постоянно вылавливаем различные революционные ячейки то среди рабочих фабрик, то среди портовой обслуги. Данная тенденция изрядно подтачивает нашу работу. Что вы можете предпринять в этом направлении?
И снова взял слово Уинстон Черчилль.
– Я предлагаю социальные реформы. Доступную медицинскую помощь, страхование, на случай болезни и инвалидности. Также необходимо определить минимальную оплату труда и создать сеть бирж по трудоустройству рабочих. Мы купируем бедность и выбьем почву из-под ног у революционеров, мечтающих о мировой революции.
– Мой друг, – ответил ему Ллойд Джордж, но нам тогда придётся поднять налоги на богатство и недвижимость!
– Придётся! – не стал спорить с ним Черчилль, – но зато мы сохраним свою страну и победим в этой борьбе. А налоги? Что ж, я готов платить, лишь бы яркая звезда Британской Империи по-прежнему сияла на мировом небосклоне, затмевая своим блеском остальных.
– Мне всё ясно, – подвёл итог заседания премьер-министр. – Я прошу вас, господа, подготовить свои предложения по заключению союза с Германией и подготовке к войне. И прошу не забывать о своём долге перед Англией, уважаемые сэры и лорды. Мы все должны ей! Заседание окончено! – и он, шумно встав из-за стола, покинул зал заседаний.
А за ним потянулись на выход и все остальные собравшиеся.