Имя рек. 40 причин поспорить о главном

Мальчики кровавые идут

Недавно один известный русский публицист националистических взглядов сделал любопытное утверждение.

Каждый почитатель советского периода, написал он, вправе верить в свои ассоциации: одному мила лампочка Ильича, другому – дом Павлова, третьему – полёт Гагарина, четвёртому – великие стройки, советская поэзия, фильмы Гайдая и Рязанова и так далее.

Но в основании всего этого, сказал он, всё равно лежит убийство царской семьи: страшное злодеяние, с которым ничего уже не поделаешь.

И теперь, не совсем искренне огорчался русский националист, нам неизбежно придётся избавиться от всего советского наследства: оно порченое.

Оспорить это – не так просто; с пролитой кровью вообще сложно спорить. Кровь – самый весомый аргумент.

Но некоторые вопросы возникают всё равно.

В самую глубь времён уходить не станем: во времена усобиц и княжеской распри не раз и не два Рюриковичи вырезали Рюриковичей – своих родных и двоюродных братьев, дядьёв и племянников.

Рискнём напомнить лишь несколько общеизвестных фактов времени заката династии Рюриковичей и воцарения Романовых.

Иоанн Грозный, как мы помним, лично убил в ноябре 1581 года своего сына Иоанна Иоанновича. Есть и другие предположения о причинах смерти царского наследника, но версия убийства по сей день считается основной.

Другой сын Грозного царя – царевич Дмитрий – либо погиб вследствие несчастного случая, либо тоже был убит. По крайней мере царица Мария и ее брат Михаил утверждали, что царевича зарезали заговорщики.

Характерный момент: во время правления Бориса Годунова будущие зачинатели династии Романовых подверглись опале. На них донесли, что они собираются погубить и умертвить царскую семью, – и 26 октября 1600 года братьев Романовых арестовали. Пять сыновей старшего Романова были пострижены в монахи и сосланы в Сибирь, где большинство из них погибли.

Грубо говоря, Рюриковичи – или, если верней, то Годунов, который был роднёй Грозному царю, но Рюриковичем не являлся, – закончили в каком-то смысле тем же, с чего начали большевики. Большевики погубили царскую фамилию в финале, а Годунов губил, да не догубил – в самом начале.

Дальше явился Лжедмитрий, которого, заметим, вдовствующая царица Мария Нагая признала своим сыном.

Лжедмитрия, не взирая на признание царицы, убили русские стрельцы. Версию о том, что Лжедмитрий действительно был спасшимся ребёнком Грозного царя, до сих пор разделяет ряд учёных.

Царём стал Василий Шуйский, который совсем недавно тоже считал Лжедмитрия I настоящим сыном Иоанна Грозного.

Нельзя не вспомнить здесь Марину Мнишек – жену Лжедмитрия (или просто Дмитрия). Они были венчаны, и в 1606 году она была официально коронована как русская царица Марианна Юрьевна.

Не без оснований Марианна Юрьевна претендовала на московский трон, а своего сына Ивана считала наследником.

Но в 1613 году начал царствовать первый Романов – Михаил Фёдорович – и годом позже Марианну Юрьевну пленили, а её трёхлетнего сына – повесили.

Чтоб никто новой династии править не мешал.

Жалко нам убитых княжон – дочерей Николая Романова? Жалко. А трёхлетнего мальчика?

Что такое «лишний» наследник, в прежние времена понимали все, в связи с чем представления о гуманизме серьёзно корректировались.

К примеру, когда в 1670 году внук Михаила Фёдоровича, царевич Алексей Алексееевич, внезапно скончался в возрасте пятнадцати лет, бунтовщик и гулевой атаман Степан Тимофеевич Разин, взявший под контроль добрую треть России того времени, объявил, что на своём струге он везёт Алексея Алексеевича, спасшегося от желавших его погубить бояр.

Идя в бой, разинцы кричали: «Нечай!».

Нечаем – то есть, нечаянным, неожиданным – они прозвали Алексея Алексеевича: верней, того человека, что выдавал себя за наследника престола.

О насильственной смерти наследника в данном случае говорить не приходится; а вот ситуация с другим Алексеем – старшим сыном Петра Великого – куда сложней.

Отец, на весьма веских основаниях, посчитал его изменником. Утверждают, что Алексея Петровича пытали в присутствии отца. По официальной версии, наследник умер от удара, – но многие историки склоняются к тому, что наследника замучили до смерти.

Идём далее, по трудным маршрутам российской истории.

Иван VI – российский император, царствовал только первый год своей жизни, после чего был свергнут Елизаветой Петровной и оставшуюся часть жизни провёл в одиночном заключении. За всё время заключения этот несчастный человек не увидел ни одного человеческого лица, а к финалу жизни, судя по всему, двинулся рассудком.

Но даже сойти с ума ему не дали спокойно – и зарезали его в 1764 году во время попытки освобождения.

Скорее всего, взошедшая на трон Екатерина II сама разыграла этот жуткий спектакль: ранее ею уже был отдан приказ, что свергнутого императора следует немедленно умертвить, если кто-то предпримет попытку выпустить его на свободу.

23 года было шестому Ивану.

Нельзя здесь забыть и мужа Екатерины Великой – Петра III, тоже российского императора, низложенного волей его жены 28 июня 1762 года.

Петра тогда отправили в Ропшу, но прошла всего неделя, и он вдруг умер от геморроя. Пока был у власти – никак не умирал, а потом – раз, и всё. Наиболее известная версия: императора убил фаворит Екатерины Алексей Орлов.

Так просвещённая императрица погубила двух наследников царской фамилии. Сама Екатерина к династии Романовых не принадлежала.

Пока она была у власти, за низвергнутого и погубленного Петра Фёдоровича успело выдать себя сорок самозванцев. Самым известным из них является, конечно же, Емельян Иванович Пугачёв – великий буян и казачий атаман.

Третьей, хоть и не кровавой, но всё-таки жертвой Екатерины Великой стал её сын Павел Петрович. Императрица обязана была передать ему власть, когда он достигнет определённого возраста, но передумала. Сыну пришлось смиренно дожидаться своей очереди.

По смерти своей матушки Павел всё-таки начал царствовать, но был убит офицерами в Михайловском замке в собственной опочивальне в ночь на 12 марта 1801 года. Организатором заговора стал петербургский генерал-губернатор и глава тайной полиции Пален.

Это уже был девятнадцатый век.

В том же веке родился некто Владимир Ильич Ульянов.

Ни для кого в те времена не было секретом, что существование наследника или нескольких наследников престола сразу гарантирует любой государственности и всякому народу великие происшествия.

В результате этих происшествий не только представители царских фамилий могли потерять власть. Всё это могло послужить – и почти всегда служило! – началом великой смуты, когда погибали тысячи, а то и сотни тысяч вовлечённых в разнообразные конфликты людей. Всякий раз государственность трещала и рассыпа́лась, и ни в чём не повинные люди тратили огромные силы на преодоление кровавого хаоса.

Существование посторонних претендентов на власть было почти неизбежной гарантией войны. Посему в основе многих и многих государственностей лежат убитые наследники: отравленные, повешенные, задушенные и зарезанные.

Наказания Господня не избегает никто из совершивших столь чудовищные злодеяния.

И Советский Союз тоже в конечном итоге отравился пролитой кровью.

Однако досужие размышления вслух о том, что советское наследство маркировано убийством царской семьи, могут вести только те люди, которые всякую государственность почитают бедой и узаконенным злодейством.

Потому что если отрицать на этом основании всё советское, то и династию Романовых тоже, как мы видим, придётся списать со счетов. И Рюриковичей отправить туда же, в утиль.

И будем мы, наследники вождей, монархов и князей, сидеть в чистом поле и думать: а отчего ж мы в такой пустоте? Как мы оказались на промозглом сквозняке? Без наследства, без прошлого, без будущего?

Да потому что всякий хотел в угоду своим взглядам что-нибудь отменить, переименовать, перерыть, присыпать и сесть сверху, в одиночестве.

Подвинься, идеолог. Я тоже тут сидел.

По ком звенит октябрьский колокольчик

Всякий раз, когда близится осень, мы вспоминаем об Октябре 17-го.

Февраль нас интересует мало; и едва ли февральские события сегодня хоть кого-нибудь всерьёз волнуют, включая новейших самовыдвиженцев в состав очередного очень Временного правительства.

Большевистская правда, как ни странно, – жива; что до февральских событий – они предмет по большому счёту скучный даже для историков.

Но как думать про Октябрь, и тем более с каким настроением и лицом отмечать его, никто в современной России не знает; а если не знаем мы сами – чего ожидать от остального мира.

Между тем, события столетней давности навязчиво актуальны, это не столько история, сколько – насущное.

Революция та была порождена двумя стихиями: надломом в среде интеллигенции и глобальным разочарованием в среде народной, крестьянской даже в большей степени, чем пролетарской. Национальные движения в истории революции были вторичными, и послужили лишь следствием свершившегося распада.

Одна из основных проблем состояла в том, что чаяния интеллигенции и народные чаяния во многом, мягко говоря, не совпадали.

За десять лет до революции поэт Александр Блок писал о «двух реальностях». С одной стороны, видел Блок, стоит огромная молчаливая масса в сто пятьдесят миллионов, с другой – несколько сотен тысяч человек.

«По-прежнему два стана, – писал Блок, – не видят и не хотят знать друг друга».

Интеллигенция сама накликала революцию – но отказалась её принять и понять. «Грядущие гунны», о которых писал поэт Валерий Брюсов, вдруг явившиеся из недр собственного народа, – ошарашили и смяли интеллигенцию.

Спустя сто с лишним лет после тех событий у нас вновь сложился класс прогрессивной интеллигенции, требующей революционных перемен.

Конечно же, сравнивая прежние персоналии – Брюсова, Сологуба, Бальмонта, Мережковского, а пусть даже и Маяковского – с нынешними, сразу вспоминаешь известное высказывание о том, что всё начинавшееся как трагедия воспроизводится в качестве фарса.

Можно посетовать или посмеяться над качеством материала; но страна наша в любом случае на месте, и проблемы у неё – схожие.

Парадоксально, но это ведь наша интеллигенция все девяностые годы кричала о недопустимости революций. «Мы знаем, чем всё это заканчивается», – повторяли они тогда, как заговорённые.

Теперь они с лёгкостью необычайной утверждают прямо противоположное.

Не менее удивительный парадокс состоит в том, что большевистскую революцию столетней давности нынешняя интеллигенция считает проявлением холопства и скотства.

Только вообразите себе: народ в сто пятьдесят миллионов численностью в какой-то момент начал звереть от того, что является чем-то низшим по статусу в сравнении с несколькими сотнями тысяч людей, управлявших им.

Желали эти сто пятьдесят миллионов совершенно нормальных изменений: чтоб дети их учились в тех же учебных заведениях, что и барские дети, чтоб лечиться можно было у барских докторов, чтоб земельные наделы были достаточными для пропитания крестьянской семьи, чтоб весь народ обладал правами, соразмерными с господскими.

Справедливости, в общем, искали.

Тем не менее, представители современной интеллигенции твёрдо для себя решили, что в том противостоянии они были бы, как в известной повести Михаила Булгакова, преображенскими, а все остальные – шариковыми.

И та же самая интеллигенция пытается возбудить население России на новое противостояние с властью: забавно же.

Как и сто лет назад, интеллигенция не имеет представления, что́ на уме у миллионов их сограждан.

Политическая борьба в столицах идёт за ценности прогрессистские, зачастую – откровенно буржуазные; в то время как огромные массы населения к сегодняшнему «прогрессу» относятся скептически, а буржуазию – в лучшем случае презирают.

Социология констатирует: наиболее значимыми историческими персонажами для жителей страны – в куда большей степени, чем, казалось бы, примиряющие фигуры Александра Невского, или Минина и Пожарского, – являются Сталин и Ленин.

Условный «академик Сахаров» – своеобразная реинкарнация профессора Преображенского, к личности которого апеллирует наша интеллигенция, – вообще не конкурентен в этом ряду.

Интеллигенцию это мало пугает – как и прежде, она необычайно самоуверенна, и всерьёз думает, что мрачное большинство примирится с их победой.

Более того: как и сто с лишним лет назад, российская власть – неплохо зная интеллигенцию и время от времени манипулируя ей – едва ли всерьёз осознаёт, с каким народом имеет дело.

Народ смотрит и, как водится, молчит. До какой-то поры.

Пока мы видим на столичных улицах только бунтующих подростков.

Но киевский Майдан и февраль 1917-го – тоже начинались с брожения студенческих толп.

Куда потом подевались все эти студенты, никто не ведает.

Масоны и маршалы

Рассуждая о русской революции, её противники старательно воспроизводят одни и те же шаткие доводы.

Даже если иные из нас предпочитают монархию любому другому способу управления государством, надо уже как-то принять тот факт, что большевики не свергали царя. Большевики свергли либеральное Временное правительство.

Борьбу против большевиков начали не люди, сражавшиеся за Веру, Царя и Отечество. Первым их противником стал Лавр Корнилов: генерал, по приказу Временного правительства взявший под арест царскую семью.

В числе ближайших соратников Корнилова был Борис Савинков – эсер, революционер и террорист, долгие годы работавший на свержение монархии. Савинков служил комиссаром Временного правительства в отряде генерала Петра Краснова и занимался формированием Добровольческой армии.

Другой виднейший деятель Белого движения – генерал Михаил Алексеев – также был причастен к отстранению Николая II от власти. Кроме того, как и многие деятели Временного правительства, Алексеев являлся масоном.

Люди, по сей день выступающие против большевиков и Ленина, действительно считают, что России было бы лучше, если б в двадцатом веке ею управляли либеральные деятели, террористы и генералы, изменившие присяге?

Памятуя о том, что часть аристократии покинула Россию, а власть взяли, как у нас некоторые утверждают, «кухарки и бандиты», стоит отдавать себе отчёт в том, что Ленин – тоже дворянин; и если бы только он. Дзержинский, Крестинский, Куйбышев, Орджоникидзе, Бокий – все они были дворянами.

В этом месте обязательно стоит напомнить, что в составе первого Советского правительства был один еврей. Троцкий.

В Красной Армии служило до семидесяти пяти тысяч бывших царских офицеров, из которых порядка шестидесяти тысяч имело дворянское происхождение.

Привычка новейшего российского кинематографа (впрочем, позаимствованная у режиссёров советского времени) изображать красногвардейцев как стадо простолюдинов – вульгарна и даже противоестественна с исторической точки зрения.

Все утверждающие, что революция – дело рук этнически окрашенных групп, манипулировавших русским народом, – выступают, по сути, в роли русофобов: по той элементарной причине, что считают десятки тысяч русских дворян и офицеров объектами манипуляции нескольких сотен потомков ремесленников и лавочников.

Должность главнокомандующего всеми Вооруженными силами Советской Республики занимал Сергей Сергеевич Каменев – кадровый офицер, полковник императорской армии, закончивший академию Генштаба в 1907 году.

В должности начальника Полевого штаба Красной Армии служил потомственный дворянин, генерал-майор императорской армии, Павел Павлович Лебедев. На посту начальника Полевого штаба он сменил Бонч-Бруевича, опять же происходившего из польских дворян.

Впоследствии многие царские офицеры и участники Гражданской войны – полковник Б. М. Шапошников, штабс-капитаны А. М. Василевский и Ф. И. Толбухин, подпоручик Л. А. Говоров, – стали маршалами Советского Союза.

Основной конфликт Гражданской войны – не сражение «кухарок и бандитов» с аристократами духа. Большевики произвели национализацию промышленности – более всего они ущемили интересы крупного капитала, отдав предпочтение интересам трудящихся. Более всего в Гражданской войне был заинтересован, образно выражаясь, российский список «Форбс», и те зарубежные финансовые игроки, что имели свои интересы в России. Проще говоря, это был конфликт социализма и капитализма.

Ныне эту простейшую суть постоянно пытаются подменить песнями про поручика Голицына и хождением с портретом последнего императора.

Первые законы, которые приняли пришедшие к власти большевики, репрессивного характера не носили. 2 ноября 1917 года была принята декларация прав народов России, отменившая все национальные и национально-религиозные привилегии. 11 ноября был принят декрет об отмене сословий, чинов и установлении единого гражданства. 18 декабря был принят декрет о равноправии женщин в гражданском браке.

Большевики явились во власть в качестве невиданных идеалистов, освободителей народа и, в лучшем смысле слова, демократов.

Большевики не устраивали Гражданской войны и после взятия власти никак в ней не нуждались. Война началась только в 1918 году, а инициаторами её стали военные деятели, свергшие царя, и стоявшие за ними политические и финансовые группы.

В Гражданской войне участвовали миллионы людей – представители самых разных этносов и политических группировок. Кроме того, четырнадцатью странами была осуществлена интервенция на территорию России. В подобной ситуации считать исключительно большевиков виновниками происходящего – мягко говоря, нелепо.

Столкнувшись с возможностью распада империи и сепаратистскими движениями на окраинах страны, большевики немедленно изменили тактику, и стремительно собрали бо́льшую часть империи, по итогам окончательно потеряв лишь Финляндию и Польшу, нахождение которых в составе России и ныне кажется неактуальным и чрезмерным.

Большевики никак не могут именоваться «разрушителями империи» – они её собиратели. Да, большевики именовали свои наступательные походы «интернациональными», но в результате мы всё равно видим традиционное российское «приращивание земель».

Ряд преференций, которые были получены национальными субъектами от большевиков, стоит воспринимать исключительно в контексте той обстановки: когда на фоне катастрофических последствий Первой мировой и экономического хаоса имели место интервенция и мощнейшие сепаратистские движения. Большевики самым элементарным образом торговались с народностями, входящими в состав России, чтобы иметь на них влияние большее, чем британцы, немцы, поляки, турки, французы или японцы.

Рассматривать все эти вещи вне исторического контекста – неразумно.

Довод о том, что большевики «подложили под империю бомбу», разделив Россию на республики, выводит исторический разговор в безвоздушное пространство: получается совершенно бессмысленная картинка – лежит себе империя, приходят большевики и кладут бомбу, чтобы затем взорвать собственное государство.

Процессы распада начались в Российской империи при Временном правительстве – в том числе на Украине и в Прибалтике. Разве Российская империя была поделена на советские республики?

23 декабря 1917 года было подписано англо- французское соглашение о разделе зон влияния в России: согласно нему, Великобритания получала Северный Кавказ, Франция – Украину, Крым и Бессарабию, США и Япония делили Сибирь и Дальний Восток.

Люди, подписавшие это соглашение, выступали во время Гражданской войны «союзниками» Белой армии. Это, как минимум, повод не разбрасываться ярлыками о разрушителях империи.

Про «бомбу» очень любили рассуждать демократы в девяностые годы. Посыл их высказываний объясним: они не желали быть виноватыми в распаде, но хотели свалить вину на других.

Здесь достаточно вспомнить сказанное в своё время Великим князем Александром Михайловичем Романовым: «Положение вождей Белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали… к священной борьбе против Советов, с другой стороны – на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи».

Вы кому больше доверяете? Великому князю Романову или демократам девяностых?

В ответ нам скажут, что патриарх Тихон предал большевиков анафеме, и посему большевизм неприемлем в принципе.

Но ведь патриарх Тихон и Белое движение не благословил.

В отличие от наших современников, патриарх Тихон помнил, что уже 20 марта 1917 года Временное правительство приняло «Постановление об отмене вероисповедных и национальных ограничений», а 14 июля 1917 года – «Постановление о свободе совести», – чем фактически нивелировало влияние Русской православной церкви. Изъятие у церкви земельных участков, зданий и даже монастырей началось при Временном правительстве.

И кого в таком случае поддерживать?

Царя нет, он отрёкся. Есть Красная армия и Белая армия, воюющие друг с другом без благословения.

Надо оперировать реальностью, а не маниловскими представлениями о том, как было бы лучше, если б большевиков не было вообще.

Реальность – сложна.