Очередной сезон приближался к концу. Из небольшого поголовья в начале сезона, стадо превратилось в тучную, неповоротливую биомассу. Когда первые овцы покидали луг, те, кто плелись в конце стада, только начинали щипать травку, вернее землю, перемешанную с корнями, вырванными копытами впереди идущих. Каждый день в голове у Пастуха, все увереннее звучала мысль: «Пора! Пора! Много овец! Стадо становится плохоуправляемым». Еды на всех уже не хватает. Скоро со всеми ими придется распрощаться. Конечно, чуть подальше, есть обширные луга обильные пищей, где можно было бы заготовить сена, которого бы хватило на всю зиму для всего стада. Это позволило бы сохранить все поголовье, а весной можно было бы настричь много ценной шерсти. Но это было слишком энергозатратно, да и псы высунув языки устало и преданно смотрели на хозяина с немым вопросом: "когда уже это все закончится и мы сможем отдохнуть до следущего сезона?" Они тоже прекрасно знали правила и распорядок. Пастух, разумеется, больше сочувствовал своим псам, чем овцам, которых собирался отправить на убой.
И вот наступил тот день. Тянуть больше было нельзя. Осенняя трава уже не давала той питательности, и убойный вес стада со дня на день начнет снижаться. Из всего огромного поголовья, в котором были покорные, дерзкие, смешные, наглые, он отобрал, самых выносливых и не очень старых овец. У баранов, постоянно бодающихся за свое лидерство, не было шансов на выживание. Зимой хочется спокойствия и тишины. А только что народившиеся ягнята к началу сезона, как раз вступят в репродуктивный возраст, и какое-то время еще не будет распрей, потому что они не успели испортиться, насмотревшись на взрослых, постоянно бодающихся между собой баранов. Да и кормить долгой зимой ягнат нужно меньше. Отобрано было ровно столько, чтобы за следующий сезон стадо опять стало тучным и неповоротливым. За многие сезоны все было просчитано до мелочей. По молодости, Пастух экспериментировал, пробовал разные формулы, пока не нашел оптимальную. Без зазрения совести остальные были отправлены на бойню. Такова закономерность. И так каждый сезон. Вдох-выдох. В начале сезона вдох свободы полной грудью – маленькое стадо, с радостью выбегают на зеленеющие луга, вдыхая ароматы весенних цветов, резвятся, щиплют только что налившуюся травку – еды вдоволь, места тоже. Псы спокойно лежат и наблюдают высунув языки – все стадо на виду, никто не убежит. В конце сезона – плотно прижавшись, друг к другу, стадо тяжелой массой заходит на луг, и так же дружно выходит с него, оставляя после себя исковерканный слой почвы, помет и зловоние. Последние, самые слабые и никчемные, доедают вытоптанную первыми, более сильными особями траву, вернее корни, перемешанные с землей. Со всех сторон лай собак, отбивающихся от стада псы больно кусают за ноги. Отстающих тоже. Держать строй! Уже начинаются распри за еду, за свободу. Сильные давят слабых. Бок о бок, плотным каре, в одном темпе, ощущая дыхание соседей, обтирая друг друга потом, как капля в море, среди себе подобных, круглые сутки. И, в конце, последний общий дружный облегченный конвульсивный выдох под ножом на бойне, где заканчиваются мытарства большинства. Жизнь будет сохранена не самым сильным, или красивым. Пастух сам, единолично, выберет тех, кому сохранит жизнь. По, только ему известным, критериям отбора.