Голод

Глава 5. Данил и Паша

Тот завыл, но не сказал ни слова. Еще бы… Кому хочется схлопотать удар молота, каким славится Макар.

Данил смотря на всю эту картину маслом, поджимает губы, пытаясь скрыть рвущийся наружу смех. Но не долго. Он вдруг видит, как из двери общежития с пакетом в руках выходит Паша. Улыбка больше не рвется, скорее, теряется, без надежды на возвращение.

Паша.

Тот самый Паша, который знает его постыдную тайну, и сам был непосредственным участником этого кошмара. Его бы убить, но вопросов будет много, тем более, что он вроде как друг новой соски шефа. Такие периодически появлялись. Но чаще пары часов не задерживались.

Ему было не до баб, и уж точно ни от одной из них он не выходил одетый лишь в полотенце. Розовое.

Макар уже сел в машину, а Данил сделал несколько тяжелых шагов вперед и перекрыл путь Паше, закрывая его собой и нависая как скала.

Паша невольно попятился, словно его толкнула мужская аура, что окружала этого светловолосого гиганта, который кривил губы, словно видел перед собой дождевого червя.

Но Паша-то помнит, как эти губы могут изгибаться в предвкушении удовольствия, или как сжимается его челюсть, когда член входит особенно глубоко в мужской податливый рот.

Да, все происходило под кайфом, а на утро Паша даже схлопотал удар в глаз. Но разве наши потаенные желание не рвутся наружу под стимулирующими веществами?

Даниил может и не считает себя гомосексуалистом, может быть он даже БИ, потому что Паша довольно часто видел его с бабами, но сам факт, что его член стал каменным именно с мужиком, приводил ко вполне очевидным выводам.

– Чего ты выперся? – сразу резкий тон, но Пашу это забавляет. Так этот бандит только показывает свою слабость. – Таким гомикам как ты лучше вообще из дома не выходить, чтобы не напороться на нормального мужика.

– Так может я хочу снова напороться на член… нормального мужика? – с ухмылкой замечает Паша и протягивает пакет с вещами, что передала Василиса.

– Чё сказал, гомик?

– Нервный ты, говорю, какой-то, – отвечает на наезд Данилы Паша, почему-то не боясь его. – Говорят, такое происходит от недотраха. Так что обращайся, если что, я всегда рад снова подставить…

Удар был ожидаемым, хотя и не очень приятным. Вернее, совсем неприятным. Но Паше не привыкать, он не выделялся из толпы, но и наклонности свои не скрывал.

Данил наклонился, забрал пакет и злясь на весь мир и самого себя в особенности, схватился за воротник этого гомосека.

– Ничего не было, понял? Тебе все приснилось!

– Моя жопа думает иначе, – с трудом говорит Паша и слизывает со своей губы каплю крови, не отрывая взгляда от бугая, нависшего над собой и следящего за движением языка. Перед глазами тут же пронеслись картины дальнейшего развития событий, будь они не посреди людной улицы под взглядами Черкашина и его людей, а в той уютной спальне в клубе «Куртизанка», где совсем недавно его задний проход растягивала кувалда этого красавчика.

– Ну сколько можно! – рявкнул из тачки босс, и Данила напрягся еще больше. Меньше всего на свете он хотел, чтобы тот узнал содержание разговора. – У меня сейчас яйца отмерзнут в этом полотенце!

– У тех, кто думает жопой, жизнь очень короткая, – предупреждает Данил, и, толкнув Пашу еще раз, на этот раз ногой, отворачивается и идет к машине.

– Я буду завтра в клубе, – доносит ветер до него тихий, вкрадчивый шепот одноразового любовника, о сексе с которым он вспоминает с лютым стыдом и виной. Ведь никогда в жизни, ни с одной самой шикарной телкой, Данила не кончал так бурно и не выл от наслаждения так громко.

Глава 6. Василиса

Чувствую себя долбанным Джеймсом Бондом, пробираясь еще затемно из общежития на практику в больницу.

Нет, ну серьезно. Я, в конце концов, свободный человек, а прячусь за мусорным баком. Потому что прихлебалы Макара пасут меня уже второй день.

Так ведь и паранойя развиться может. Не хочу, чтобы они и сейчас за мной ехали. Может быть даже удастся спокойно добраться до больницы и поработать. Без мыслей о том, что я мало того, что шлюшка, так еще и веду себя, как сучка во время течки.

Нет, ну это надо, расплавиться только от одного вида этого подкаченного тела и проникающего в душу взгляда.

Есть у меня такая слабость, признаю. Качков вот терпеть не могу, а у Макара все настоящее, подтянутое и сразу чувствуется, что он пробежит со мной на одном уровне несколько километров и не задохнется, или… я думаю совсем не о пробежке.

Я ведь почти отдалась ему, вот так прямо в душе, без презерватива, чувствовала, как горячая головка упирается в розовые складочки, раздвигает их, ласкает клитор.

Даже не верится, что мозг вовремя включился, и я смогла сбежать. Вопрос в том, насколько далеко.

Может быть он уже остыл, может быть не хочет отомстить мне за дефиле в розовой тряпке, которую надо признать нес с гордостью.

Он вообще, судя по всему, гордый, особенно, если смотреть на убийственно крутой профиль лица.

Ну да, он шикарный, разве поспоришь, да еще и чувство юмора не подкачало, но, во-первых, он неизвестно чем занимается, а во-вторых, он явно не следит за защитой и может сделать меня беременной. Даже не знаю, что опаснее.

– Ты сейчас шприцы на сто положишь рядом с теми, что на пятьдесят, – слышу сквозь туман голос и поворачиваю голову.

Моя коллега Катя, выжидательно смотрит и кивает на мою руку.

– И правда… буду внимательнее.

– Влюбилась что ли? – усмехается эта рыжая пампушка, которой не помешали бы пару часов фитнеса в неделю. Или три. Она ставит последнюю ампулу с лекарством на верхнюю полку стеллажа, в котором нам с ней наказали прибраться.

– Нет, – мягко улыбаюсь я, вспоминая, как долго покалывала рука, после прикосновения к члену. – Точно, нет. Просто задумалась о… вечном.

– Ага, – фыркает Катя и идет к выходу, чуть толкнув меня в плечо. – Скорее о древнем, как мир.

Оставаясь в тишине и одиночестве, я стала размышлять, что все мои тренировки, включая самооборону, были впустую.

Стоит большому и сильному парню зажать меня в углу, то срабатывает пятый закон физики. Тело, зажатое у стены, не сопротивляется.

Я злилась на себя, что не то, что сопротивляться не стала, а просто сразу раздвинула ноги.

Хотелось излить свое раздражение хоть на кого-то, именно поэтому я позвонила Мишке, своему тренеру, и рявкнула в трубку:

– Фуфло ты, а не тренер, Миша!

– Кто такой Миша? – услышала я до ужаса знакомый голос и похолодела.

Рука с трубкой повисла ниточкой, и я застыла статуей, не смея ни то что пошевелиться, даже вздохнуть.

– Выдохни, Василиса, я безоружен, – говорит он насмешливо, и я медленно поворачиваю голову, убеждаясь в истинности его слов, а еще в том, что он выглядит отпадно, как в джинсах, так и в брюках или в розовом полотенце. Но его вид в черном спортивном костюме с золотыми полосками просто выбивает меня из колеи.

Макар, конечно, врет насчет оружия, одно такое продолговатое у него всегда с собой.

– Так кто такой Михаил? – снова спрашивает он и опускает руки. – Как его фамилия?

– Ага, – откладываю телефон, шприц и поворачиваюсь к врагу. – Чтобы ты убил его?

– Что ты, руки даже марать не буду, для этого есть люди…

– Замолчи, – неожиданно дерзко говорю, не хочу слышать про его работу или не работу. Он сразу скалится, ему нравится то, как я разговариваю.

– Меня можно заставить замолчать. Это достаточно просто.

– Даже знать не хочу, как, – лишь мельком оглядываю тот предмет, что еще в пятницу заставлял молчать меня. – Говори, что хотел и уходи.

– А разве медсестры не давали клятву помогать нуждающимся? – жалобно и забавно говорит он и наклоняет голову, а я невольно думаю, что и-за его присутствия, обычно, весьма просторная процедурная стала казаться миниатюрной. Это все его плечи, что еще недавно я сжимала, и его рост, благодаря которому он возвышается над простыми смертными.

Не буду спрашивать его, в чем он нуждается, потому что ответ слишком предсказуем.

– Что у тебя случилось?

– Заноза, представляешь! Уже пару дней не дает мне покоя.

Я тяжело вздыхаю и скрещиваю руки на груди, которая как по мне вздымается слишком часто от близости этого безнравственного человека.

– И ты нашел меня в многотысячной больнице, чтобы я вытащила у тебя занозу? – смеюсь я и хитро щурю глаза.

– Только твоим нежным пальчикам и… губам я могу доверить свое тело, – говорит он и разводит руками, акцентируя внимание на внушительном бугре между ног.

Боже, а я ведь даже не подошла к нему, не поцеловала, а у него уже стояк.

– Боюсь даже представить, как ты посадил эту занозу, – хохочу я, и он хмурится, а потом, конечно, понимает и грозит пальцем.

– Туше, Василиса, неплохо, – подмигивает Макар и вдруг делает шаг ко мне. Неожиданно, резко, так же стремительно, как темнеют его глаза. – Иди сюда, Малыш.

– Ну уж нет. – сразу создаю сценарий, как буду от него отбиваться. От него и своих неумных желаний.

– Ты же хочешь, – грубит он и резко сдергивает мои очки, сминая их рукой.

– В отличие от тебя, я могу контролировать свои инстинкты.

– Считаешь меня животным? – почти прорычал он и я усмехнулась. Почему-то пришло осознание, что как бы я не шутила, что бы не сказала, он не сделает мне больно. С ним, несмотря ни на что я в полной безопасности.

– Котиком, – прикусываю я губ, вижу, что он в растерянности. С одной стороны, Котик весьма лестно, с другой – грозный тигр весьма приятнее. – Показывай занозу, мне еще дел невпроворот, – говорю я, и Макар с энтузиазмом выставляет руку большой ладонью вверх.

Осматриваю с разных сторон, провожу рукой, пытаясь найти заусенец или выпуклость.

– Помедленнее…

Его наглый вид, конечно, бесит жутко, но нельзя не признать, насколько он выглядит привлекательно, так сильно напоминая наливное, соблазнительное яблоко из сказки, откусив которое можно умереть.

Хочется снова утереть ему нос, показать, что я не одна из его текущих телок. Блин. Хотя бы сделать вид.

Я взяла шприц и наполнила его физическим раствором. Не вредным по сути, но весьма болезненным, если вколоть в мышцу. При этом при всем ощущала на своих ягодицах, скрытых белым халатом, его прожигающий взгляд.

Даже не пытаюсь понять своего поступка, но чуть наклоняюсь, демонстрируя ему спортивные шорты на упругой попе. Он, конечно, тянется к ним, проводит ладонью, разнося по телу сотни и сотни мурашек. Очень хочется остановить это мгновение, но я с тяжелым вздохом шлепаю его по наглой, опытной руке.

– Так, – сразу напрягся Макар и ткнул пальцем в мою руку, когда я обернулась и эффектно сбросила излишки вещества из иглы. – Ты это убери.

– Это стандартная процедура, – вздергиваю я бровь, – при попадании в тело инородного предмета требуется укол витамина. Или. Может быть, большой Макарушка испугался маленькой иголочки?

Он сжимает руку в кулак и усмехается.

– Скорее, одна маленькая девочка боится моей большой иглы и придумывает разные отмазки, чтобы не поддаться своим желаниям.

– Ты себе льстишь, – вру я и выкидываю шприц в урну, снова поднимаю взгляд на насмешливую физиономию и острый взгляд.

Его не проймешь, потому что он-то точно знает, что в штанах у него далеко не иголочка.

– Если ты собрался как-то мстить… – тут же делаю шаг назад, вспоминая где лежат лезвия.

– Побойся Бога, – поднимает он руки в сдающемся жесте и кивает в сторону выхода. Такой спокойный и расслабленный. К чему бы это? – Просто хотел угостить тебя кофе, ты ведь на ногах весь день.

– Даже боюсь спрашивать, как ты узнаешь все это.

– Тебе и не надо знать.

– А что мне знать надо? – сразу спрашиваю я и решаю, что от одного кофе в людном месте я не забеременею. Зато могу узнать что-то, что заставит его от меня отлипнуть.

Поэтому убираю остатки препаратов и осторожно подхожу к опасному хищнику. Ведь подгадал окончание смены. Страшно представить, что еще он может предугадать.

– Тебе надо знать только то, что любое мужское имя, произнесенное с твоих губ, это смертный приговор, – наклоняется он ко мне и шепчет.

Потом тянется к губам, а я игриво улыбаюсь, смотря прямо в глаза, чувствуя обжигающую близость и жар, что стремительным потоком направился в низ живота. А затем шепчу:

– Макар.

Стоило мне выйти из больницы, как руку аккурат зажали в тисках его пальцы и повели к огромному черному БМВ, не чета той «оке», на которой ездила его свита.

– Немного грубо, тебе не кажется? – попыталась я разжать его пальцы, которые стали казаться стальными тросами, перекрывающими доступ к кислороду. Боже, во что я ввязываюсь, почему было просто не послать его в больнице. Там у меня было хотя бы оружие, а что здесь?

Тонировка салона тут же окружила меня со всех сторон, а тусклый свет, жалобно пробивающийся сквозь окна, освещал острые черты лица Макара. Пожалуй, он относится к категории тех мужчин, которыми можно просто любоваться. Но руками не трогать. Не потому что может рассыпаться как скульптура в музее, а потому что может задавить своей энергетикой.

Машина тронулась, и я невольно ощутила, как трогаюсь головой. Правда, что за сплошной поток бредовых затей? Не стоило идти в тот клуб, не стоило ехать с ним пить кофе. Не стоило строить из себя смелую, потому что вот сейчас, сжимая коленки и вглядываясь в проносившийся мимо пейзаж, я вообще боюсь.

– Это он? – привлек мое внимание глубокий баритон, и я обернулась и тут же вскрикнула.

На лэптопе сияла фотография Михаила. Моего тренера.

– Ты же ничего ему не сделаешь! Как ты вообще понял о ком речь?

– В твоем инстаграме десять человек в профиле, не сложно найти.

– Ты вскрыл мой инстаграм?! – не могу поверить и тут же забираю у него гаджет. Что еще он знает. Судя по взгляду – все. – Останови машину! Нам больше не о чем разговаривать! Будешь своих псов тренировать и следовать по пятам!

– Ты обещала мне кофе, – с ухмылкой произнес он, не повышая тона. – А мне помнится ты свои обещания выполняешь.

– Тебе лучше забыть о том… вечере.

– Ты просишь о невозможном, Малыш. Я слишком хорошо помню, насколько узким может быть твое горло… – вкрадчиво говорит он, наклоняется ко мне, пока я вжимаюсь в дверцу, чтобы хоть чуток увеличить между нами расстояние. Невольно бросаю взгляды на водителя, тот, кажется, даже не шевелится. Машину-то водить умеет?

Вместо того, чтобы напасть, Макар просто отбирает лэптоп.

– А ты, я смотрю, не такая смелая, как хочешь показаться.

На это мне нечего сказать, я просто отворачиваюсь и думаю с какой стороны дать себе леща.

Мы прибываем к кондитерскую, где нам тут же выделяют столик во вполне уединенном месте. И не смотря на то, как нагло он всеми командует, он весьма вежлив и никогда не грубит. Трудно ожидать такого поведения от матерого бандюги шантажиста. Именно поэтому я задаю вопрос, который мучает меня уже несколько суток.

– Ты правда бы пустил Нику по кругу?

Макар отрывает от меню взгляд, и тут к нам подходит высокий официант. Черт, я же даже не выбрала.

– Эклеры пожалуйста, – прошу я. – С белковым кремом.

На этих словах Макар как-то меняется в лице и долго на меня смотрит, внимательно, как будто в его голове крутятся картинки.

– Что? Ты считаешь эклеры оскорблением своей веры?

– Нет, мне принесите ягодный мафин. Люблю все сладкое и свежее, – говорит он и чуть задевает под столом мою ногу. – И два кофе.

Когда официант уходит, я вдруг замечаю, как Макар делает почти незаметный знак куда-то мне за спину. Властный, точно что-то означающий. Я же только хмурюсь и оборачиваюсь. На месте охранника пусто.

– Что-то случилось?

– Ты, – пожал он плечами и снова посмотрел на меня. – Обычно до жести не доходит, но люди готовы отдавать свое только при реальной угрозе. Лучше всего угроза жизни.

– И твоя работа ее создавать?

– Пожалуй, – откидывается он в кресле и вертит ложкой между указательным и большим пальцами, смотрит на мой пучок на голове, лицо, надпись на кофте. – Ты реально думаешь, что этот маскарад отпугнет того, кто реально тебя захочет?

– Ну… – отвожу я взгляд, чувствуя, как гулко бьется его сердце в грудной клетке. – Пока реально желающих не было. Им хватало пары матерных слов, чтобы они больше и не думали ко мне приближаться.

– Мне не хватит.

– Почему? – задаю я второй волнующий меня вопрос. – Почему ты довел до конца со мной?

Если он и собирался ответить на вопрос, то просто не успел. Возможно, я возненавижу телефонную мелодию из фильма «Сволочи». Потому что именно она не дала мне услышать очень важный ответ. Этот ответ и заставил бы меня принять решение, если не встречаться, то попробовать общаться.

– Дэн, это же хрень собачья, – слышу я. – Разберись сам. У нас датчики по всему клубу, там не то, что бомба, там глиста не проскочит.

Бомба? Какая бомба?

– Не надо пока людей беспокоить, сейчас буду.

Макар отключился и как-то грустно посмотрел на принесенные эклеры.

– Кофе допей, ты едешь со мной, – говорит он так, словно мое мнение здесь даже не учитывается. Но сейчас я не против. Если ему грозит опасность, я хочу быть рядом.

Быстро откусываю невероятно свежий эклер, допиваю горьковатый кофе и сразу иду за Макаром.

На заднем сидении он вдруг наклоняется ко мне, обдает дыханием и пальцем собирает капельку белка с уголка губ.

При этом контакт глаз был секундным, но он сказал мне больше, чем пространственные признания в симпатии.

Он меня хочет. То есть понятно, в этом я убедилась. Просто сам факт. Он меня хочет. Такой вот мужчина, с виду опасный, внутри еще опаснее. Это должно быть приятно любой женщине, а меня от этого просто колбасит. Хочется рвануть из машины. Хочется сбежать от этого желания, которое ядом перетекает в меня, вынуждая дышать чаще и облизывать губы.

Его рука тут же опускается мне на колено в джинсе и больно сжимает, словно он прочитал мысли и требует не дергаться. Невольная волна спокойствия накрывает меня с головой, и я поворачиваю голову к нему и откидываюсь на сидение.

На предплечье тянется какой-то рисунок, и мне тут же хочется заглянуть под одежду и рассмотреть его подробнее. Детально. Когда-то я рисовала. Большей частью кошек, что бегали в нашей деревне повсюду, но иногда я рисовала опасных хищников.

И если там то, что я думаю, то это очень пугающее совпадение.

Мне нужно убедиться. Убедиться, что это просто нелепая иллюзия, что я встретила своего скорпиона. Тяну руку, подхватываю рукав и задираю наверх.

Черный хвост с наконечником тянется выше, а в следующий миг мою руку отстраняют.

– Потом, – бросает он и сосредотачивается на разговоре. – Так выясни, ты слушаешь его дом. Конечно, это его рук дело, его игры с подружками лишили его дома и должности. Он первый, кто захочет прикрыть мою лавочку и оторвать мне башку.

Поняла я мало, только смотрела, как двигаются желваки на чуть смугловатом лице, как шевелятся твердые губы, как глаза сосредоточены и даже злы. Такой Макар отталкивал. Он подавлял своей аурой даже через телефонную сеть. А еще он не любил, когда перечили или шутили. Я тут же вспомнила свою выходку в душе и поникла.

Радует только одно.

Со мной он другой. Столь же опасный, но умеющий не только брызгать ядом, но и ласкать.

Когда мы остановились во дворе дома с детской площадкой, я обрадовалась, потому что тишина давила, а близость этого человек приводила в оцепенение.

Еще больше пугала реакция моего тела на него. Мне снова хочется ощутить в руке его огромное желание.

Пока я дергаю ручку с одной стороны, Макар и водитель выходят с другой.

– Ты хочешь, чтобы я осталась здесь? Закроешь меня как кильку в банке? – неверующе повышаю я тон на каждой букве.

А вдруг он забудет, а вдруг машину кто-то попытается украсть, а вдруг я не выдержу от страха за Макара.

– Три улицы от клуба. Если рванет, то тебя не заденет.

– Тогда зачем было брать меня с собой?! – спросила я, округлив глаза, не веря, что Макар мог совершить такой нелогичный поступок.

– Если там ничего нет, то я продолжу вечер по тому же сценарию, как и планировал.

– Боюсь спросить, по какому, – есть желание покрутить у виска, насколько все кажется глупым, но он тянет руку, берет меня за коленку и говорит решительно, словно все уже случилось:

– Лишить тебя девственности, разумеется. Чем быстрее ты от нее избавишься, тем лучше. Для меня.

Глава 7. Данил

Как только дверца машины закрылась, Макар тут же переключился на внешние проблемы. Свои хотелки он оставил в машине рядом со сногсшибательной девчонкой, которая в их отношениях больше ничего не решала. Теперь все, что ей остается, это соответствовать его ожиданиям. Для этого Макар планировал ряд проверок.

Уже приблизившись к клубу со стороны черного входа, он заметил Данилу в компании нескольких охранников и… Неожиданно Пашу, друга Василисы.

Макар быстрым взглядом осмотрел окружающее пространство. Но защита американского государства и некоторых предателей в русском правительстве обеспечивали ему надежную защиту от покушения на убийство. А это значит, что предполагаемое минирование клуба было делом рук одного из должников.

Если конечно это все не шутка. Что вероятнее всего.

– Закрыли рты, – гремит он на двух препирающихся парней и кивает Даниле. – Говори.

– Ринату из бара позвонили, он тут же ко мне. Мол бомба, надо всех эвакуировать. Если что, я готов организовать все…

– Да нет никакой бомбы, – закатывает глаза Паша, привлекая внимание. – Ни одной помехи на волнах, пока по телефону говоришь.

Слова Паши уже не имели значение, Макар и сам понял, что все это лажа.

– Ринат – это не тот, который теперь работает за миску риса?

– Ну да, зачем ему врать, – недоумевает Данила и тут же резко поворачивается к фыркнувшему Паше. – Закрой рот!

Макар смерил взглядом своих людей и легким движением руки достал ствол, а затем просто вошел внутрь.

– Вот и выясним, зачем ему врать.

Данил резко напрягся, мощное тело прошиб озноб, хотя духота несмотря на вечер стояла адская. Только вот стрельбы в переполненном клубе не хватало.

– Куда собрался? – остановил он Пашу, который намылился за Макаром. – Это не игры…

– Что, ударишь меня? – усмехнулся, похоже потерявший страх, и тут же прошмыгнул под рукой Данила.

Тот бы и остановил его, но ему нужно к шефу, которого он, похоже, подвел. Меньше всего на свете он хочет стать парией в глазах Макара. Для него он давно пример для подражания, брат, отец, друг в одном лице. О причинах своей привязанности ему не хочется задумываться. Макар спас его жизнь, потом помог избежать тюрьмы, научил говорить, не употребляя только маты. Данил знает – какую бы дичь не стал творить шеф, он ляжет за него костьми.

Именно поэтому на фразу Паши: «Держись сзади, у тебя это хорошо получается», Данила не ответил, все его внимание привлекла сцена в углу бара.

Там Рината к стене прибил рукой Макар, упирая ствол в висок. Сцену тут же загородили охранники, но Данила прошел за бар, как и Паша, успевший прошмыгнуть из-за своего неплотного телосложения.

– Вы не человек, вы дерьмо! – орал Ринат в лицо Макару, почти брызгая слюной. – Вы воруете деньги у людей и вынуждаете в счет долга работать на себя бесплатно.

Трясется, но кричит темноволосый, нерусский Ринат, и Данил даже хотел окликнуть Макара. Потому что стрельба сейчас явно лишняя, а выходил из себя шеф в два счета.

Но Макар привык общаться с долбо*бами. Он просто стукнул пистолетом Рината в висок и когда тот свалился бесформенной грудой костей, заглянул в шкафчик за его спиной. Там обычно хранились продукты для бара.

Сейчас же помимо них, стояла черная квадратная коробка.

Макар помедлил, но тут же решительно снял крышку. Там были обычные круглые часы, тикающие достаточно громко, чтобы привлечь внимание.

Макар взлохматил свои волосы, пытаясь хоть так снять напряжение последних минут и кинул часы Данилу.

– Прежде чем разводить панику, надо думать башкой. Вон, даже педик и то оказался сообразительнее тебя. Молорик, пахан, – сквозь музыку слова Макара звучали отдаленно, но лучше бы Данила их совсем не слышал.