Жена психиатра. Когда любовь становится диагнозом

Имена, а также некоторые признаки и характеристики были изменены в целях сохранения конфиденциальности личной жизни отдельных людей.

Посвящается моим бесконечно любимым детям

Diane Pomerantz

LOST IN THE REFLECTING POOL: A Memoir

Copyright © 2017 Diane Pomerantz

В оформлении обложки использована фотография: F M / Shutterstock.com Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Андреев А.В., перевод на русский язык, 2022

© ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

«У любых отношений есть свой жизненный цикл», – мудро пишет психолог Померанц. В своих захватывающих мемуарах она рассказывает историю брака с харизматичным психиатром, нарциссизм которого со временем становится всепоглощающим. Это история женщины недюжинной силы, которая борется со смертельной болезнью, переживает семейные трагедии и выживает в браке с критически настроенным человеком, не заслуживающим доверия, подрывающим ее уверенность в себе и создающим атмосферу страха. Удивительно честная и захватывающая книга!»

Бетти Хафнер, писатель

«История Дианы, к сожалению, похожа на истории очень многих женщин, которые влюбляются в мужчину и игнорируют первые «звоночки», предупреждающие о том, что выбранный ими человек – не самый лучший кандидат в мужья. Чарльз дарит ей цветы, говорит все то, что надо говорить, но, когда делает что-то неправильно, Диана закрывает на это глаза, считая, что виновата во всем сама. Настоятельно рекомендую».

Readers’ Favorite

«Эта история найдет отклик у тех, кто переживает жизненные трудности. Тех, кто живет с деструктивными партнерами, которые плохо и жестоко к ним относятся, тех, кто борется с раком, бесплодием, тех, кто удочерил или усыновил детей, а также тех, кто переживает горе или потерю. Автор пишет искренне, мудро, ее голос сильный, а жизненная позиция твердая. Таких женщин не победить».

Александра Фарадей, доктор медицины, Greater Baltimore Medical Center

«Мемуары Померанц – это хорошо структурированная история с быстро развивающимся сюжетом и яркими подробностями. Эта книга выделяется на фоне литературы данного жанра. Автор оказывается не только в состоянии пережить ужасный брак, но и победить рак».

BookLife / Publishers Weekly

«Трогательная, смелая и нежная история женщины, пережившей рак и супружескую измену. Померанц показывает нам, как человек в состоянии найти внутренние силы и новый смысл жизни тогда, когда бессмысленно прощать».

Джанис Абрамс Спринг, писатель

«Эта книга – насыщенное эмоциями путешествие, рассказ о любви и жизни, смелости и стойкости. Ранимость и хрупкость автора делают историю еще более реалистичной. Точно так же как дикие цветы в полях выживают, несмотря на то что внешне являются слабыми и хрупкими, Диана переживает выпавшие на ее долю сложности и побеждает их. Померанц выходит из горнила страданий не как бессмертный супергерой, на которого никак не влияет все произошедшее с ним, а как мудрая и вдумчивая женщина, мать и психолог. И эти человеческие качества делают ее рассказ еще более прекрасным».

Чарльз МакКормак, писатель

«Эта смелая и замечательно написанная книга – обязательное чтение для тех, кто жил или живет с партнером, страдающим расстройством личности, а также тех, кто любит хорошую и качественную литературу. В этой истории себя узнают все те, кто был в браке с самовлюбленным человеком. Можно подумать, что такая судьба вряд ли постигнет профессионального психотерапевта, но случается и такое. Диана мастерски и лаконично делится с читателем своей историей жизни с нарциссом, рассказывает о том, как лечилась от бесплодия, взяла приемного ребенка и поборола рак. Я аплодирую смелости Померанц. Эпилог как бы собирает вместе все нити повествования, и в нем автор пишет не о боли и осуждении, а о красоте и любви к жизни. Прочитав эту книгу, можно многому научиться».

MrsXNomore, писатель

Пролог

Как загипнотизированная, я слушала раздающееся, словно аккорды на пианино, бьющее в окно стаккато дождя.

Я посмотрела на свинцово-серое небо, и мой внутренний монолог нарушил донесшийся с улицы резкий звук. За окном промелькнула маленькая серая тень. Неужели это Мистер Баттонс? От этой мысли мне стало не по себе.

Эти события произошли в июле 1994 года, за несколько месяцев до смерти моей матери. Вместе с Чарльзом и детьми мы переехали в очаровательный коттедж на Сент-Джонс-Лейн. Полосатый кот по кличке Мистер Баттонс, принадлежавший прошлым хозяевам дома, часто возвращался и скребся в окно. Тогда я звонила его владельцам – семье Мейсонов, они приезжали и забирали животное. Моя дочь Элли, которой тогда было пять с половиной лет, и сын Сэмми, два с половиной года, обожали, когда в нашем доме появлялся Мистер Баттонс.

– Давайте нальем ему молока и дадим консервированного тунца, – предложила Элли, побежала на кухню и стала искать еду для своего нового любимца.

Приговаривая «Ах ты красавец!», Сэмми, лежа на кровати, гладил длинную серую шерсть кота и играл с его лапами и хвостом.

– Мама, я слышу, что пришел Мистер Баттонс. Можно я его покормлю? – спросила дочь и пошла в кладовку.

– Конечно, можно, – ответила я и стала набирать номер Мейсонов.

– Элли! – резким тоном произнес Чарльз. – Не надо кормить кота. Он от этого только чаще будет сюда приходить, а нам это совершенно не нужно. Я не знаю, почему твоя мама не понимает таких простых вещей, – и, сощурив глаза, муж недоброжелательно на меня посмотрел.

Я хотела ему ответить, но слова застряли в горле.

– Мистер Баттонс хочет есть, и я его с удовольствием покормлю. Почему ты так плохо относишься к животным? – произнесла Элли, и на ее глазах навернулись слезы. Потом дочь убежала в свою комнату и громко захлопнула за собой дверь. Но Сэмми уже впустил кота в дом, и вот теперь они вместе появились в коридоре.

– Элли, кот здесь. Разреши войти, и мы с ним поиграем.

Дверь открыли, и я услышала, как Сэмми сказал: «Не плачь, Элли, вот видишь, это Мистер Баттонс!»

Чарльз молчал. Казалось, что он просто не замечает, как расстраивает детей.

Прошло несколько дней. Однажды вечером мы оба работали на втором этаже и я увидела кота через окно. Дети уже спали, и я на автомате впустила животное.

– Ну вот какого черта ты открыла окно, Ди? Ты же знаешь, что я не переношу эту глупую тварь. И мне надоело безответственное поведение Мейсонов, – с этими словами Чарльз отодвинул свое кресло, схватил Мистера Баттонса и спустился вниз по лестнице.

Хлопнула входная дверь. Я замерла с телефоном в руке. С улицы раздавались звуки капель дождя, барабанивших по жестяной крыше. Эти удары казались мне взрывами небольших петард, оставлявших серо-белые облачка дыма. Почему-то стало трудно дышать. Я положила телефонную трубку и, покачиваясь, прошла в спальню.

Не знаю, через сколько минут я заметила, что в дверном проеме стоит Чарльз.

– Дело сделано, – пробормотал он.

– Какое дело?

– Мы больше не увидим этого проклятого кота. Я об этом позаботился.

– И что именно ты сделал? – спросила я.

– Я об этом позаботился, как только что тебе сказал. Он уже не вернется.

Чарльз отвернулся.

Я смотрела на его затылок, а потом перевела взгляд на старую, ставшую со временем коричневой фотографию моей бабушки, висевшую на стене чуть дальше того места, где стоял мой муж. Я не двигалась. Стрелки часов замерли, и мои глаза не моргали, а губы неожиданно стали сухими. Было такое ощущение, словно все остановилось.

Потом совершенно неожиданно я почувствовала, что меня тошнит. Я не успела встать, чтобы дойти до ванной, как меня вырвало прямо там, где я сидела.

Сидя в одежде, облитой собственной блевотиной, я думала: «Если я сейчас ничего не скажу Чарльзу, то стану соучастником преступления?»

Я встала, сняла с себя ночную рубашку, бросила ее в корзину для грязного белья, встала под душ и включила мощную струю горячей воды.

Часть 1
1980–1997

Мне кажется, что в определенной степени каждый неправильный поворот, который я сделала в этой жизни… начался с момента бездействия, момента, когда я заметила, что что-то развивается неправильно, но не стала возражать или задаваться вопросом, почему это происходит.

Лея Хагер Коэн. Зарница (Heat Lightning)

Глава 1

Я въехала на территорию больницы сквозь старые ворота в здании, сложенном из крупного булыжника, и, как мне показалось, попала в другую эпоху. Вдоль извилистой дороги росли благоухающие цветущие рододендроны. Путь петлял между невысокими холмами по совершенно идиллической сельской местности, хотя в конце находился комплекс зданий, в которых люди боролись со своими внутренними демонами. Я подъехала к кирпичным строениям конца XIX века, перед которыми на красивых газонах тут и там были расставлены шезлонги. Вспомнились слова, записанные в уставе этой основанной в 1857 году больницы: «Вежливое обращение и удобство для всех пациентов… Никого из пациентов нельзя содержать под землей, каждый из них должен иметь доступ к свету, свежему воздуху, а также располагать собственным личным пространством».

Да, местность, в которой находилось медицинское учреждение, где лечили серьезные заболевания, была самой живописной. После защиты докторской диссертации в этой больнице я прошла курс обучения интенсивной, стационарной и долгосрочной психотерапии. Это было одним из немногих мест в стране, где пациентам оказывали такую помощь. Я приехала туда 1 июля 1980 года. Мне было двадцать девять лет, и я ужасно радовалась представившейся мне возможности повысить здесь квалификацию. По завершении учебы планировала вернуться в Калифорнию, но не скрою, что у меня были мысли о том, что я могу встретить в клинике мужчину, с которым могла бы связать свою жизнь и вернуться вместе домой.

* * *

– Балтимор – это сказка, – говорила я сидевшей рядом со мной в машине подруге Донне. Мы катались по окрестностям в поисках дома, который я могла бы снять. – Я даже представить не могла, что здесь будет так красиво. По сравнению с Балтимором все, что я видела прежде, – сплошные трущобы.

– Да, здесь действительно очень красиво, – согласилась моя подруга. – Я рада, что ты вернулась на Восточное побережье с Западного.

Вскоре мы оказались в жилых районах, покрытых холмами, со старинной викторианской застройкой по обе стороны узких дорог.

– Как же здесь здорово! Мне очень нравится, – тихо произнесла я. Пятнистые тени от крон деревьев бежали по ветровому стеклу, и все было действительно словно в сказке.

Машину начало медленно, но неуклонно сносить к обочине, и Донна вскрикнула от ужаса.

– Эй! Не забывай смотреть на дорогу-то!

– Хорошо, хорошо, прости… Просто я заметила милое кафе с открытыми террасами. Да и до больницы отсюда недалеко. Было бы здорово найти дом в этом районе.

Буквально через пару поворотов, проехав вверх и вниз по склону холмов, под сенью огромных дубов и величественных кленов, чуть в стороне от дороги мы увидели красиво отреставрированный особняк. У въезда стояла табличка с надписью: «Сдается».

– Донна, запиши телефонный номер, позвоню по нему, как только мы вернемся. Вот в этом доме я буду жить!

Я смотрела на высокие окна и красивую веранду, которые, казалось, звали и ждали именно меня. Словно этот дом был создан для того, чтобы здесь я начала все сначала, оставив прошлое позади.

Я въехала туда через две недели.

* * *

Через год я познакомилась с Чарльзом. Это было свидание вслепую. Нас свели общие знакомые. Все, что я о нем знала: Чарльзу тридцать восемь, он психиатр и недавно расстался с женщиной, с которой прожил несколько лет.

Чарльз позвонил и предложил:

– Мы можем встретиться вечером в четверг? В садах Ладью?^[1]

– Отличное предложение, но в четверг у меня прослушивание на роль в пьесе, и я не хотела бы его пропустить.

– Так ты актриса? Кажется, меня дезинформировали.

– Боюсь, я всего лишь любитель. Хотя у половины одноклассников осталось мое фото с автографом и словами: «Сохрани это. Со временем фотография будет стоить больших денег». Я уже много лет не играла на сцене. Местная театральная труппа готовит постановку «Абеляр и Элоиза»^[2]. Ты слышал о ней?

– Ничего о ней не знаю, кроме того, что это трагическая любовная история. Ты, видимо, рассчитываешь получить роль Элоизы? – спросил Чарльз, и я почувствовала, что он улыбается.

– Конечно. Мне очень нравится эта постановка. Дайана Ригг^[3] в свое время прекрасно исполнила роль Элоизы. У меня очень мало свободного времени, но, если мне дадут роль, я приложу все силы, чтобы не ударить в грязь лицом. Может быть, встретимся в другой вечер?

– Давай в пятницу? Тогда ты уже сможешь сказать мне, получила роль или нет.

– Отлично. Шансов у меня мало, но, по крайней мере, расскажу, как прошло прослушивание.

Мы договорились о встрече в пятницу, закончили разговор, и я начала читать текст пьесы, который взяла в библиотеке.

Я учила наизусть реплики, но мысленно периодически возвращалась к беседе с Чарльзом. Он показался мне тем человеком, с кем я могла поделиться своими мыслями.

В его тоне и тембре речи было что-то, что вызывало у меня улыбку, и мне очень хотелось с ним встретиться.

Когда я пришла на прослушивание, на сцене разыгрывали диалог высокий мускулистый мужчина со светлыми вьющимися волосами и молодая женщина. Несмотря на ее очевидную привлекательность, я почему-то сразу решила, что роль достанется мне. И вторая мысль следом: «Как здорово будет потом рассказать об этом Чарльзу».

На следующий день мне перезвонили и сказали, что я получила роль. Взбудораженная, я начала готовиться к свиданию. Ровно в 18.30 раздался звонок в дверь, и из большого окна я увидела на своей веранде высокого мужчину с синими глазами, бородой и в дурацкой красной бейсболке с двумя рогами. Я открыла дверь и сказала:

– Привет, я – Диана, а это… – и, глядя на то, как моя овчарка чуть не сбивает мужчину с ног, со смехом добавила: – А это Эдвард, герцог Виндзорский, или проще Винни.

Чарльз рассмеялся. Его нисколько не смутили бурные приветствия моего пса.

– Привет, собачка! А вот это тебе, – Чарльз передал мне глиняный кувшин с ежевикой. – Я собрал эти ягоды в собственном саду. Моя бабушка всегда говорила, что дамам надо приносить подарки, чтобы они улыбались.

Я пригласила его в гостиную и угостила кофе, а затем со всеми подробностями рассказала, как прошло прослушивание и как я получила роль. Еще добавила, что видела постановку пьесы «Абеляр и Элоиза» в Лондоне, а потом в Нью-Йорке. Не помню, задавал ли он наводящие вопросы, но почти уверена, что ему было искренне интересно.

Мы немного поболтали у меня дома, а потом поехали в торговый центр «Харборплейс». В машине Чарльз неожиданно повернулся ко мне и сказал:

– Знаешь, Ди, у меня такое чувство, будто мы знакомы уже тысячу лет.

Я улыбнулась и кивнула. С любым другим мужчиной эта фраза показалась бы мне банальным приемом соблазнения, но не в этот раз.

За ужином мы выяснили, что оба в детстве обожали egg cream – напиток из молока и содовой воды с сиропом; обсудили «Маленького беглеца» – мрачный низкобюджетный фильм 1940-х годов о том, как маленький мальчик убегает на Кони-Айленд; а также вспомнили Бруклин, в котором оба выросли.

А потом я спросила об отношениях Чарльза с родителями. Он помрачнел. Очевидно, ему совершенно не понравился мой вопрос.

– Я не в состоянии находиться рядом с ними больше десяти минут. Моя мать совершенно ужасная и очень назойливая. Я просто не могу слышать ее голос, от которого у меня тут же начинается головная боль. Мой отец – мерзкий и совершенно бесхарактерный тип.

Этот ответ меня шокировал. Тем более из уст психиатра. Уж кто-кто, а он мог бы уже давно проработать свои детские обиды.

Несмотря на этот неприятный эпизод, вечер получился просто волшебным. После ресторана Чарльз привез меня домой, мы сидели на веранде и пили вино. Сквозь листву высоких дубов мерцали звезды. К ощущению уверенности и спокойствия оттого, что мы, казалось, были уже давно знакомы, прибавились новые, более яркие и интенсивные чувства. Мы смотрели друг другу в глаза, Чарльз обнял меня и начал целовать. Тут дверца с москитной сеткой перед входной дверью открылась, из дома выскочил Винни, бросился между нами, уронил бокалы с вином и начал нас облизывать.

Мы рассмеялись. Казалось, Чарльз совсем не расстроился, что нас так не вовремя прервали.

Глава 2

После нашего первого свидания я долго не могла уснуть. Прокручивала в голове сцены этого вечера, гадала, не лучше было бы ответить по-другому или не задавать тот или иной вопрос. Самое главное – в конце Чарльз просто попрощался, не предложив встретиться вновь. Может быть, я все испортила, когда спросила про родителей…

Когда сон все-таки начал побеждать, внезапно залаял Винни, запрыгнул на постель и начал стягивать с меня одеяло, а затем побежал к входной двери, оглядываясь и призывая меня пойти с ним.

– Что такое, Винни? Ты что-то услышал или просто хочешь выйти погулять? – Я с трудом поднялась из теплой постели, подошла к двери и выглянула наружу.

На веранде лежал букет ярких цветов, а в нем записка:

«Ди, я получил огромное удовольствие от проведенного с тобой вечера. Надеюсь, что нас ждет еще много таких вечеров. Чарльз».

«Как это мило», – подумала я, поставила цветы в стеклянную вазу кобальтового цвета и спокойно уснула, на сей раз уверенная, что ничего не испортила.

Утром позвонил Чарльз.

– Хотел пожелать доброго утра, – сказал он. – Я только что приехал в больницу.

– Доброе утро! Ночью я нашла цветы! Это так неожиданно! Спасибо тебе большое.

– Надеюсь, мой ночной визит тебя не напугал. Только не подумай, что я сумасшедший преследователь! Не хочешь приехать ко мне в гости в следующую пятницу после работы? Я приготовлю ужин. Возьми с собой Винни, и он может носиться здесь сколько душе угодно.

Я ответила, что с удовольствием приеду.

В ту неделю мы часами говорили по телефону. Чарльз рассказывал о себе и о своем детстве. Мальчишкой он часами катался на велосипеде и делал разные опасные трюки на крутых склонах в парке Форт-Трайон рядом с рекой Гудзон. А еще был очень способным учеником.

– Когда я учился в первом классе, – рассказывал мне Чарльз, – то получил стипендию на обучение в престижной гимназии, но мой отец пожалел сто долларов, которые требовались на оплату дороги до этой гимназии и обратно.

По тону Чарльза я поняла, что обида на отца до сих пор живет в нем.

Еще он поведал мне, что у его матери была депрессия, из-за которой она дважды ложилась в больницу. В первый раз это случилось сразу после того, как родился младший брат Марк. Самому Чарльзу было на тот момент пять.

Я тоже делилась с ним своими историями из жизни. Даже теми, которые никогда не рассказываю новым знакомым.

Например, что мой старший брат Пол нещадно издевался надо мной. В подростковом возрасте он начал экспериментировать с наркотиками, и тогда издевательства стали более извращенными, и я никогда не знала, в какой момент он остановится. Если вообще остановится.

Я помню его бурные ссоры с родителями. Часто скандалы заканчивались тем, что Пол кидал в стену посуду и все что под руку попадется. С какого-то момента я начала прятать ножи перед такими ссорами. Но старалась всегда быть поблизости. Я искала способы защитить себя и научилась смотреть на происходящее отстраненно, так, словно это не мои близкие. Однажды я подумала: «С такими навыками мне самая дорога в психоаналитики».

У Чарльза было все гораздо спокойнее. А потому мне не понравилось то презрение и высокомерие, с которыми он отзывался о родителях. Но тогда я не стала развивать эту тему: в конце концов, мы были знакомы всего несколько дней. Я словно заархивировала ситуацию, сохранив ее на дальней полке моего сознания.

В пятницу вечером мы с Винни отправились в гости к Чарльзу. Мы проезжали мимо огромных полей, засаженных кукурузой, мимо лугов и загонов для лошадей и жеребят. По извилистому шоссе я миновала псарню, в которой разводили биглей, и небольшой указатель, показывавший путь к винограднику.

Дорогу перебежал черный котенок, и я резко ударила по тормозам. Живой и невредимый, он исчез в кустах. А я вспомнила один из наших телефонных разговоров с Чарльзом:

– Наверное, я был хулиганом. Года в три я нашел черного котенка и засунул его в канализационную трубу, чтобы посмотреть, как он из нее выберется.

– И котенок выбрался?

– Не знаю.

Дорога сделала очередной поворот, я проехала красный сарай и увидела сложенный из крупных камней дом постройки 1890-х годов, который описывал мне Чарльз. Неприятное чувство внутреннего дискомфорта исчезло и сменилось радостным ожиданием, когда я свернула к коттеджу и увидела Чарльза, стоявшего на веранде и махавшего мне рукой. Винни обрадовался ему и, выскочив из машины, чуть не сбил Чарльза с ног.

– Пока еще светло, давай я покажу вам ферму. Хотя я арендую, но чувствую себя как владелец и помещик.

Чарльз улыбался, его борода блестела в солнечных лучах, и голос был глубоким и сексуальным. Он взял меня за руку и провел под увитой виноградной лозой аркой, мимо ограды из кустов, усыпанных ягодами ежевики. Винни бежал впереди нас и все время оглядывался. Чарльз обратил мое внимание на то, что на фасаде дома чуть ниже уровня крыши был выложен камнями год его строительства – 1898. Очаровательно.

Мне очень понравились старые ставни, которые, в отличие от современных, надо было открывать и закрывать с внешней стороны дома, а также колодец рядом со входом. Чарльз сказал, что это был единственный колодец во всей округе, который не работал от электрического мотора, и, когда отключали электричество, соседи приходили к нему за водой.

На территории было два больших амбара. Один Чарльз использовал в качестве гаража, а другой как мастерскую, в которой плотничал. На чердаке амбаров хранилось сено. Мы залезли наверх, упали на гладкие тюки и смеялись над Винни, который забирался на них и тут же соскальзывал. Потом мы вышли на улицу и гуляли, вдыхая сладкий летний воздух и наслаждаясь солнцем. Мне очень понравилось «поместье». У Чарльза была готова история про все, на что я обращала внимание.

Вслед за Винни мы пошли к пруду, заросшему высокой травой. За ним начинались поля кукурузы. В воде плавали кувшинки, отражения которых блестели и искрились в солнечных лучах. Винни прыгнул в пруд, разрушив спокойствие водной глади и обрызгав нас.

Мы рассмеялись.

– Ди, здесь рядом есть магазин, в котором делают мороженое из фруктов, выращенных прямо на ферме. Давай съездим и купим его на десерт? – спросил Чарльз и сжал мою ладонь.

– Отличная идея. Я обожаю мороженое.

Мы зашли в сарай и сели в старый Peugeot Чарльза. Винни запрыгнул на заднее сиденье. Проехав минут десять, остановились около небольшого магазина, поблизости от которого не было никаких поселений.

– Ничего себе! Ты посмотри, сколько здесь разных вкусов, – сказала я, рассматривая выкладку мороженого под стеклом витрины. – Я даже и не знаю, что выбрать.

– А давай попробуем все, – предложил Чарльз.

– Вы уже определились? – спросила женщина за прилавком.

– Да! Нам, пожалуйста, кварту^[4] черничного с вишневым, кварту клубничного с персиковым и кварту вишневого со сливовым.

Меня ужасно удивило количество заказанного мороженого. Чарльз рассмеялся, прочитав мои мысли.

– Рано или поздно мы все это точно съедим.

Я улыбнулась, и мы вернулись в дом.

Чарльз приготовил гребешки под соусом из ангостуры^[5] с гарниром из спаржи. Ужин был вкуснейший.

– Ты изумительно готовишь. Ты все делаешь так же хорошо, за что бы ни взялся? – спросила я.

– Это тебе еще предстоит узнать! – ответил Чарльз.

Вечер был прекрасен. Мы с Винни провели там все выходные и уехали только утром в понедельник.

Так начался наш роман: с громким смехом, задушевными разговорами, замечательным сексом и большим количеством мороженого.

Мне было очень хорошо и приятно. Мы болтали часами, пили вино, сидели на крыльце, любовались закатом, а иногда даже встречали рассвет. Когда мы не были вместе, то много и часто говорили по телефону.

Очень скоро я осознала, что совершенно не успеваю выучить слова Элоизы, и без особых сомнений отказалась от роли. Чарльз нисколько не повлиял на мое решение не участвовать в спектакле. Или, по крайней мере, мне тогда так казалось. Сейчас я понимаю, что с самого начала ставила Чарльза и отношения с ним на первый план по сравнению со всем остальным, включая работу и увлечения. «А какая женщина не поступила бы так же на моем месте?» – думала я тогда.

Я просто заменила свои пристрастия интересами Чарльза. Мы ходили в походы и плавали на байдарках. А когда в декабре выпало много снега, каждые выходные катались на лыжах, а по вечерам грелись у камина.

– Не хочешь сходить на свой день рождения в ресторан Dominique’s в Вашингтоне? – спросил однажды зимним вечером Чарльз, разжигая огонь в очаге.

– С удовольствием. Я слышала, что там интересная и экзотическая кухня. Это будет отличный вечер, – ответила я.