Глава первая. Ирвин и Пилат
«Ночь выдалась на редкость скверной. Лил дождь, свистел ветер, скрипели деревья, сыпались листья. В кустах ухало что-то злобное, наверное, птица. Бледно-жёлтый глаз луны таращился из разрывов жутких туч, а холодные капли дождя стекали мне за шиворот с завидныым усердием и постоянством. Моя дорога лежала через клатбище… кладбище…»
«Клат» или «клад»? Юноша задумался, оторвался от листа бумаги и посмотрел на лежавшую рядом собаку.
– Пилат, как ты думаешь, «клатбище» или «кладбище»? Как правильно написать?
Пёс сладко зевнул, демонстрируя крепкие белые зубы и всем своим видом показал, что ему почесаться на попытки хозяина написать рассказ.
– Эх, ты, – парень потрепал его за ухом, – ничего не понимаешь в искусстве. Должен получиться захватывающий страшный рассказ… думаю, что захватывающий… надеюсь, что страшный.
Пёс чихнул, перевернулся на спину и принялся кататься по траве, толкая хозяина нескладными длинными лапами.
– Перестань, Пилат! Испачкаешь!
Пёс угомонился. Он смотрел на своего хозяина лукавыми коричневыми глазами, казалось, собака улыбается.
– Пойдем искупаемся, что ли?
Пилат сразу же демонстративно повернулся к озеру спиной.
– Как хочешь, заставлять не буду.
Юноша снял рубаху, штаны, разбежался и прыгнул в прозрачную тихую воду, а пёс развалился на брошенной одежде и стал наблюдать за хозяином.
Солнце неторопливо скрывалось за деревьями, тени удлинялись, подползая к воде. Вскоре появились надоедливые мошки. Они закрутились у собачьего носа, полезли в глаза и уши. Пилат фыркал, чихал, тряс головой и огрызался, затем звонко пролаял пару раз.
Доплыв почти до середины озера, юноша повернул назад. Когда он добрался до берега, солнце скрылось за ярко-зелёными кронами, воздух посвежел, а озёрная вода стала синей. Слегка обсохнув, юноша натянул светлые широкие штаны и полотняную рубашку, измятую Пилатом. Мокрые волосы парня потемнели и казались рыжими. Он улёгся на траву и снова взялся за бумагу. Пилат положил голову ему на плечо и блаженно зажмурился, забыв о мошках.
– Итак, на чём я остановился? Ах да, на кладбище… Может, как-то иначе сказать? Например, «могильники»? Моя дорога лежала через могильники… Нет, не то. «Захоронения»? Ещё хуже. Моя дорога лежала через плохое место, вот! Значит так, – он взял карандаш и устроился поудобнее. – «Моя дорога лежала через плохое место, и я невольно ускорил шаг. Под ногами густо чавкала коварная грязь, я едва не падал. Я промок, замёрз, проголодался. За каждым могильным холмом мне мерещились обезумевшие монстры, а возможно, они там и действительно были…» Ну как, Пилат, страшно?
Пёс щёлкнул зубами и принялся самозабвенно чесаться. Юноша отодвинулся в сторонку и продолжил: «Казалось, этому пути нет ни конца, ни края. Я всё шёл и шёл, а дождь всё лил и лил, и я всё больше и больше задумывался, зачем я вообще пошёл в эту сторону?..»
– Ирвин! – послышался отдаленный крик. – Ирви-и-ин!
– Здесь я!
Из пышных зарослей кустарника вышла тоненькая бронзоволосая девушка в длинном зелёном платье, делавшим её похожей на цветочный стебелёк.
– Наконец-то я вас нашла! Привет, Пилат, чего не здороваешься?
Пёс лениво повозил хвостом по траве, решив, что этого вполне достаточно.
– Что-то случилось, Тайрис?
– Тебя зовёт Мудрый.
– Зачем?
Девушка пожала плечами и погладила Пилата. Пёс снисходительно стерпел.
– И давно он меня ищет? – Ирвин спешно поднялся на ноги.
– Нет, не очень, он сказал, что ты, наверняка, валяешься на озере вместе со своей дворнягой… Ой, извини, пожалуйста.
– Ничего, всё верно, – юноша улыбнулся и взъерошил пальцами волосы, чтобы побыстрее сохли. – Он не сказал, зачем я ему нужен?
– Нет. Мудрый сегодня опять болен, у него скверное настроение, поэтому лучше поспешить.
Юноша свернул бумажные листы в трубочку, сунул в карман и пошёл за Тайрис, пробираясь сквозь заросли кустарника. Следом нехотя потрусил Пилат, досадуя, что его вечер с хозяином закончился.
Когда они пришли в селение, совсем стемнело. Зажглись лиловые звёзды, в прохладном воздухе разлился душистый аромат ночных цветов. Деревянные жилища с острыми крышами и пёстрой тканью, прикрывающей вход, уже дремали в отблесках огней – селение освещалось множеством костров.
– Хочешь, подожду тебя? – Тайрис заглянула в золотисто-зелёные глаза юноши. Он кивнул.
– Пойдём, Пилат, подождём Ирвина в сторонке.
Но собака словно вросла в землю.
– Миленький, пойдём, не упрямься!
Пёс и не думал подчиняться.
– Пилат, перестань! – Ирвин потрепал его по лохматой голове с торчащими ушами. – Иди с Тайрис!
Пёс продолжал упрямо стоять, исподлобья глядя на хозяина.
– Что с ним делать? – Юноша вздохнул и грозно произнёс: – Пилат, если ты сейчас же не пойдёшь с Тайрис, останешься без ужина!
Эти слова произвели на собаку магическое воздействие, он тут же потрусил за девушкой. Подойдя к одному из самых больших домов, Ирвин приподнял пёструю ткань и заглянул внутрь.
– Давай, заходи! – раздался хриплый голос Мудрого.
В доме царил полумрак. Догорающий огонь малого очага освещал разбросанные по полу узорчатые подушки на которых полулежал Мудрый – грузный мужчина с редкими соломенными волосами и клочковатой бородой.
– Садись! – Мудрый махнул рукой в сторону низенькой скамеечки у самого входа, и громко икнул, отчего в воздухе разнёсся сильный винный запах. Юноша послушно присел.
– Значит, так, – с заметным усилием Мудрый пытался собраться с мыслями. – Что я хотел сказать… значит…
Ирвин терпеливо ждал, а Мудрый разглядывал его. «Как быстро вырос! – думал он. – Говорили, уверяли, что невозможно появление золотоволосого, что придумки всё это. И вот, любуйтесь, пожалуйста. Вырастили подкидыша на мою голову! И ведь не сразу позолотел, вроде просто рыжим казался, и вдруг на тебе…»
В полумраке длинные до плеч волосы юноши поблёскивали золотыми искрами.
«Нельзя дальше тянуть, – продолжал размышлять Мудрый. Он смотрел на парня, но не видел ничего, кроме золотых волос, словно их теплый блеск затмевал всё вокруг. – Ещё немного и меня отправят в Долину Отшельников, а этот мальчишка…»
Ирвин тихонько кашлянул. Мудрый очнулся, заморгал припухшими веками и проговорил медленно, протяжно:
– Пришло твоё время, сынок. Пора тебе отправляться в путь.
– В путь? – от удивления парень решил, что ослышался.
– Да-да, в свой самый главный, самый важный путь, – продолжал Мудрый нараспев. – Ты избран солнцем и небом, скоро займешь моё место и будешь править Антарой. Но чтобы стать настоящим правителем, принести Антаре счастье и процветание, ты должен посетить зачарованную страну Шандолу. Только там постигается мудрость правителей. – Он перевел дух, подумал и добавил: – Иначе никак.
Юноша растерянно молчал. Молчал и Мудрый.
– А когда… когда я должен идти? – произнес, наконец, Ирвин.
– Чем быстрее, тем лучше, вот прямо утром и ступай. И псину свою прихвати, тебе веселее и меньше блох в селении.
– Где же она, эта Шандола? Как туда попасть?
– Каждый сам находит свою дорогу туда, на то она и зачарованная страна, чтобы всякому по-своему приоткрываться.
– Но… как же мне её найти? – Ирвин с трудом находил слова, его мысли путались. – Я никогда не выходил за границы селения, не представляю, как там дальше мир устроен.
– Ты должен преодолеть свои страхи и отыскать свой путь. Если не побываешь в Шандоле, уйдёшь в Долину Отшельников вместо меня. Таков закон и не нам его менять.
Ирвин опустил голову и не видел, как расплылся в улыбке Мудрый.
– Хорошо, – голос парня прозвучал совсем тихо, – утром мы с Пилатом пойдем искать Шандолу.
– Вот и замечательно! – воскликнул Мудрый и снова икнул.
Глава вторая. В путь
Рассвет вызолотил верхушки деревьев, над озером покачивался прохладный туман, пахло влажной от росы травой и прошлогодними листьями. На берегу, у самой воды, сидели Ирвин, Тайрис и Пилат.
– Почему надо уходить прямо сегодня? – Девушка наблюдала, как над лесом поднимается малиновый солнечный бок. – К чему такая спешка?
– Не знаю, так велел Мудрый. – Юноша срывал травинки и отбрасывал в сторону. Пилат, чувствуя удручённое настроение хозяина, сидел смирно, даже мошкару не гонял.
– И он не подсказал, как туда попасть?
– Нет.
– Так как же… куда ты пойдешь?
– Сначала прямо, а там видно будет. – Ирвин тряхнул головой и улыбнулся, отчего на его левой щеке заиграла ямочка. – Ладно, солнце уже взошло, пора, пожалуй.
Лицо девушки, взволнованное и грустное, побледнело.
– Чем быстрее уйдём, тем скорее вернёмся обратно, верно, дружище? – парень погладил Пилата по спине, поднялся на ноги и перебросил через плечо холщовую сумку-мешок. – До встречи, Тайрис, не скучай, мы быстро обернёмся.
Ирвин неловко обнял девушку, поцеловал в щёку и, не оглядываясь, пошёл прочь. Пёс бросился за ним.
У границ селения – низкого частокола, выкрашенного в жёлтый цвет, Ирвин остановился, не решаясь сделать шаг вперёд. За оградой высился древний лес, величественный и тёмный. Ирвин и не подозревал, что неподалёку, за густым кустарником, стоит Мудрый, наблюдает за ним и репетирует своё обращение к жителям селения: "…как отговаривал, как упрашивал! Не послушал меня, пошёл искать эту призрачную страну. Может, и нет вовсе никакой Шандолы, фантазия она и миф, но даже слушать не стал, упрямый мальчишка". Мудрый усмехнулся, пригладил растрёпанную бороду и пошёл обратно в Антару. Ему было прекрасно известно упорство Ирвина: мальчик будет идти до тех пор, пока у него не кончатся силы, а потом… Мудрый едва удержался, чтобы не засмеяться в голос.
А Ирвин всё стоял у границы и смотрел на лес. Шатер игольчатых крон пронизывали редкие стрелы солнечных лучей. Огромные, в пару обхватов, стволы и юные деревца хранили вековую тишину, такую глубочайшую, что неловко было её нарушать. Ирвин поправил висящий на плече мешок и посмотрел на стоящего рядом Пилата. Притихший пёс тоже разглядывал лес, тревожно втягивая ноздрями воздух.
– Что, Пилат, идём? – Юноша ободряюще потрепал его за ухом. – Пора немного прогуляться.
Перешагнув через ограду, Ирвин ощутил странное чувство: волнение, почти страх смешались с жадным любопытством и радостью первооткрывателя нового мира. Сердце его забилось чаще, пересохло в горле, Ирвин смотрел по сторонам и сам не замечал, что улыбается. Земля пружинила толстым слоем рыжей хвои, похрустывали под ногами сухие веточки, терпко пахло древесной смолой. Юноша направился в лесную глубь, позабыв обернутся и на прощание посмотреть на родное селение.
Вскоре Антара скрылась из вида. Теперь путников со всех сторон окружали величавые стволы и тишина. Пилат трусил за хозяином, с любопытством обнюхивая сломанные ветки и торчащие из-под земли корни, но к полудню его любопытство поугасло. Так долго без отдыха он ещё не гулял. Пилат пытался возмущаться, тявкал, хватал хозяина за край штанины, но Ирвин упорно шёл вперёд. В конце концов, парень притомился сам.
– Всё, привал.
Пёс замертво рухнул на хвойную подстилку и закатил глаза. Ирвин присел рядом, прислонился к шершавому стволу, стянул башмаки с гудящих от усталости ног и облегчённо вздохнул. Немного погодя юноша достал из сумки бумагу и карандаш.
– Так, на чём я остановился?
Его четверолапый компаньон признаков жизни не подавал.
– Пилат, прекрати представление, не так уж много мы прошли, чтобы так сильно устать. Итак, остановился я на том, что меня терзали сомнения правильной ли я иду дорогой. Пишем дальше… «Сворачивать было поздно, отступать некуда. Дождь усилился, и я решил переждать его где-нибудь. Но не встречалось подходящего места, кроме старого полуразрушенного склепа. Внутри было темно, сыро и опасно». Как тебе, Пилат, нравится?
Пёс приподнялся и просунул морду под листы с рассказом, в его шоколадных глазах читалось: «Хозяин, что происходит, зачем мы здесь? Пойдём домой, нагулялись уже!»
– Нет, Пилат, – юноша погладил собаку по лохматой голове, – это не простая прогулка, мы идём по важному делу – в зачарованную страну. Если мне суждено стать правителем такого замечательного селения, как Антара, я должен стать лучшим из лучших, иначе мне не отблагодарить антарцев за то, что вырастили меня. Шандола меня всему научит. Знать бы, какая она, что за мудрецы там живут? Если хочешь, ты можешь вернуться назад, пока недалеко ушли.
Пёс положил голову ему на колени и тяжело вздохнул.
– Знаю, что не вернешься и не оставишь меня, потому не вздыхай, наберись терпения. Вместе не пропадём. Если остальной мир хоть немного похож на Антару, то нам нечего бояться. Вот увидишь, это будет хорошее приключение, – говорил парень, а Пилат слушал его с унылым видом. – Не грусти, дружище, будет интересно. – Ирвин посмотрел по сторонам и добавил: – Наверное, придётся заночевать в лесу, ему конца и края не видно. Как думаешь, здесь водятся призраки? Увидеть бы хоть одного и описать в рассказе. Что ж, вот и передохнули, пора подниматься.
Они пошли дальше. Редкие, казавшиеся пушистыми солнечные лучи, высвечивали то самодовольное грибное семейство, расположившееся вокруг ствола, то хрупкие зелёные листья на бархатистых стеблях, то неожиданно яркое цветочное пятно на рыжей хвое. Любая мелочь казалась Ирвину интересной и новой, а Пилату было не до лесных красот, его волновали лишь колючки да иголки, впивавшиеся в лапы.
С короткими передышками они шли до самого вечера. Когда стемнело, Ирвин стал подыскивать место для ночлега, хотя выбирать было особо не из чего – вокруг высились лишь гладкие сосны да толстый хвойный ковёр.
– Что ж, Пилат, будем спать прямо на земле, ночи стоят тёплые, не замерзнем.
Они расположились у старой треснувшей сосны, будто нарочно украшенной гирляндами бело-розовых грибов, поужинали хлебом с сыром и улеглись спать. Ирвин положил себе под голову мешок, Пилат развалился рядом и сразу захрапел. Да так громко, что, даже несмотря на сильную усталость, Ирвин не сразу смог заснуть. А когда уснул, ему привиделся прекраснейший город, весь будто сотканный из облаков и солнечного света.
Глава третья. Сроут
Разбудили Ирвина толчки в бок. Открыв глаза, он увидел, что крепко спящий пёс молотит лапами, от кого-то удирая во сне. Ирвин поднялся, протёр глаза, вытряхнул из волос хвоинки. Прохладное раннее утро только-только сворачивалось прозрачными росами на кустиках травы и на зелёных листьях низкорослых кустарников.
– Просыпайся, Пилат, – парень потрепал собаку по уху, – новый день наступил.
Пёс приоткрыл один глаз, перевернулся на другой бок и захрапел ещё громче.
– Как знаешь, можешь спать дальше, а я пока позавтракаю.
Ирвин принялся развязывать мешок, а Пилат мгновенно вскочил с заинтересованным видом. Юноша отломил два куска хлеба, немного сыра, вытащил печёные овощи и разделил это между собой и собакой. На изумлённой морде пса ясно читалось: «Как, и это всё?!»
– Нужно поберечь провизию, неизвестно, когда и где сможем пополнить запасы. Воды у нас тоже мало, так что, когда будешь пить, постарайся не расплёскивать её по всей округе, как ты обычно делаешь.
Пёс обиженно захрустел овощами, то и дело тяжко вздыхая. Позавтракав, они отправились дальше.
Ближе к полудню деревья расступились, и открылась большая поляна, поросшая ярко-зелёной травой.
– Сделаем привал, – Ирвин огляделся, а Пилат вдруг весь вытянулся, насторожился и стал принюхиваться.
– Что обнаружил? – улыбнулся юноша. – Что-то интересное? Где оно, покажи.
Пёс пару раз тявкнул, подбежал к ничем не примечательному с виду месту и замер там. Ирвин подошёл ближе и увидал небольшую ямку. Дно её выстилала свежая трава и на этой зеленой подстилке крепко спал некто пушистый ярко-розового цвета.
– Ух! – воскликнул Ирвин. – Ты только посмотри, какая красивая зверушка!
Парень присел на корточки, разглядывая зверька, Пилат сосредоточенно принялся его обнюхивать. А зверёк вдруг приоткрыл глазищи небесно-голубого цвета и неожиданно произнёс звонким голосом:
– А вот за «зверушку» можно и по физиономии схлопотать!
– Ой, прошу прощения, – опешил Ирвин. – Ты умеешь говорить?
– Я ещё и петь умею, ну и что? – Незнакомец потянулся, размялся и встал.
Он чем-то смахивал на маленького медвежонка, сплошь покрытого густой шерстью необычного розового цвета. Большущие голубые глаза, обрамленные длинными тёмными ресницами, занимали главное место на симпатичной мордочке с маленькими черным носом, и в них светился проницательный ум. В полный рост он оказался юноше чуть выше колена. Пока Ирвин рассматривал незнакомца, тот изучал его.
– Ты кто такой будешь? – поинтересовался незнакомец.
– Звать меня Ирвин, я из Антары.
– А что за охламон с тобой?
– Мой пёс, зовут Пилат, он добрый и не кусается.
– Здоровенный какой, кататься на нём можно.
Из глубины ямки незнакомец извлёк небольшой мешочек, развязал его, вытащил ножичек, мохнатый корень и принялся деловито его чистить. На пушистых лапках удивительного существа оказались довольно длинные загнутые когти, весьма крепкие на вид.
– А ты, извини, кто будешь? – Ирвин с улыбкой смотрел на находку Пилата, едва сдерживаясь, чтобы не погладить пушистую розовую шерсть.
– Я сроут.
– Это имя такое?
– Нет, у нас нет имён, просто сроут и всё, спокойно и благородно. – Он очистил корень, отрезал кусочек и стал задумчиво жевать. – Хочешь?
– Спасибо, мы завтракали.
– Как знаешь. Вы куда-то идёте или просто так гуляете?
– Идём, – юноша присел у ямки, рядом развалился Пилат. – Ищем зачарованную страну Шандолу. Случайно не знаешь, где она может находиться?
– Понятия не имею, никогда не слышал о такой. Вы что ж, идёте наугад?
– Получается, так.
– Забавно. – Доев корень, сроут достал из сумочки ещё один.
– А ты куда путь держишь?
– Своих ищу.
– Заблудился?
– Ураган меня унёс.
– ???
– Собирались мы в нашем поселении устроить небольшой праздник, приготовить особенный ужин, для которого нужны вот такие корни, я и отправился их собирать. Тут среди бела дня и ясного неба налетел какой-то глупый смерч, подхватил меня, понёс и вот – результат. Теперь даже не знаю, куда занесло.
– Ты почти в двух днях пути от Антары.
– Это мне ни о чём не говорит.
– Хочешь, пойдем с нами? Мы будем искать Шандолу, а ты своих… м-м-м… сроутов.
– Почему бы и нет, путешествовать в компании всегда приятнее.
Закончив трапезу, сроут убрал ножик в мешочек и выбрался из ямки.
– Какой ты красивый, – Ирвин всё же не сдержался, протянул руку и потрогал сверкающую на солнце шерсть, – такой розовый и мягкий.
– Мы бываем ещё и жёлтыми, но розовый, разумеется, лучше. – Сроут великодушно стерпел прикосновение парня, и спросил: – Почему твой приятель всё время молчит?
– Он вообще редко лает.
– А кроме лаянья он что ещё умеет?
– Ещё лапу подает.
– Блестящие способности. Не в этом смысле, я спрашиваю, почему он ничего не говорит?
– Это собака, они не умеют разговаривать.
– Как же вы тогда общаетесь?
– Ну-у-у, – Ирвин даже растерялся немного, – я ему что-то говорю, он слушает, потом или делает, что я прошу или вредничает, а когда он рычит или лает, я пытаюсь понять, чего он хочет.
– Не впечатляет. – Сроут аккуратно, одну за другой, вынимал из своей шерсти травинки. – Хочешь, сделаю так, что он заговорит?
Юноша недоверчиво хмыкнул.
– Напрасно сомневаешься, я могу. Мы, сроуты, все немного магические. Так хочешь или нет?
– Но это же невозможно.
Сроут вздохнул, покачал головой и снова полез в свой мешочек. Он извлёк маленький узелок, развязал его и достал нечто похожее на кусочек сахара. Держа его обеими лапками, сроут принялся что-то шептать и топтаться на месте, будто пританцовывал, а белый кусочек вдруг на глазах поменял свой цвет на зеленоватый.
– На, – сроут протянул сахарок юноше, – скорми ему сам, а то вдруг цапнет.
– Что это?
– Не бойся, не отравлю.
Сроут убрал узелок обратно в мешочек, а Ирвин протянул сахар Пилату. Пёс с подозрением его обнюхал и слизнул с ладони.
– И что теперь будет?
– Увидишь. У тебя попить не найдётся?
– Есть немного.
Ирвин достал деревянную флягу и протянул сроуту. Тот сделал пару глотков и выдохнул:
– Как хорошо! После этих корешков всегда пить хочется, но они вкусные и питательные, исключительно полезные.
– Понятно. – Ирвина вовсе не корешки интересовали. – И все-таки, как может получиться, чтобы из-за какого-то кусочка сахара, даже если и заколдованного, собака заговорила? Так не бывает.
– Какой ты занудный, девушки таких не любят. Потерпи немного, сам всё увидишь, скоро действовать начнет. Мы, сроуты, иногда таким образом всяких лесных птиц и зверей завораживаем, когда узнать что-то хотим или просто пообщаться. Правда, только на время, а то беспорядок в природе начнётся. Но твоего охламона я навсегда заворожил, пускай болтает, тебя развлекает. Держи, – сроут протянул юноше флягу. Затем окинул задумчивым взглядом стройные ряды деревьев вокруг поляны. – Где же, где я нахожусь? Как домой добраться…
– Не волнуйся, – взялся утешать его Ирвин. Ему и думать не хотелось, что это чудесное, веселое на вид существо может расстроиться. – Мы что-нибудь придумаем и обязательно найдем твой дом, проводим тебя.
– Да, мы знатные проводники! – вдруг прозвучал чей-то высокий ломкий голос. – Сами не знаем, куда идем, но всех проводить готовы!
Ирвин обернулся и остолбенел, уставившись на свою собаку. Пёс сидел за его спиной, склонив голову набок и поглядывал то на юношу, то на сроута.
– Пилат… – потрясённо прошептал Ирвин, – это ты сказал? А ещё, скажи что-нибудь ещё!
Пёс приоткрыл пасть и произнес:
– Не переживай, сейчас я всё выскажу, что накопилось!
– Потрясающе! Невероятно! – парень бросился обнимать и гладить собаку. – Ты умеешь говорить! Сроут, что это за колдовство, как оно работает?
– Этого не могу сказать, тайна. Мы, сроуты, вообще очень таинственные.
– Мой Пилат умеет говорить! Какое счастье, как я рад! – Ирвин всё никак не мог поверить в случившееся чудо. Он снова хотел обнять своего хвостатого друга, но тот отстранился с неприступным видом и сварливо заявил:
– А уж я-то как рад! Теперь всё смогу тебе высказать! Помнишь, я съел какую-то липкую гадость из большой красной миски, а ты мне за это устроил взбучку?
– Это была моя каша на ужин, а тебя я покормил раньше. Мне пришлось лечь спать голодным!
– Так и скажи, что липкой гадости пожалел для друга! – не слушал пёс. – А вот ещё: «Пилат, ничего ты не пронимаешь в искусстве!» Ты в костях и мясе ничего не понимаешь, я тебя хоть раз упрекнул за это? А день рождения? Ты помнишь мой день рождения? Что ты мне подарил? Ошейник!
– Но я всегда считал, что это нравится собакам, ошейник – знак отличия пса, имеющего хозяина от дворняги! – только успевал оправдываться Ирвин.
– Знак отличия! Ты сам его поноси, посмотрим, как понравится! А вот ещё, помнишь, как…
– Сроут! – воскликнул юноша. – Как сделать, чтобы он снова замолчал?!
Сроут покачал головой:
– Никак, процесс необратим.
– Я и не знал, что он такой сварливый! Казался таким милым псом! Какая неприятная неожиданность…
– Может, когда он выговорится, то снова станет милым.
– Если ты сейчас же не дашь мне ещё сыра, я никогда не выговорюсь и никогда не стану милым! – пригрозил пёс.
– Он абсолютно ужасен, – грустно произнес Ирвин, развязывая мешок и вынимая кусок сыра.
– Не всё так плохо, – заверил сроут, – пока ему в новинку этот дар, немного попривыкнет и успокоится.
Юноша лишь развел руками, глядя, как с довольной мордой Пилат жует сыр. Когда пёс наелся, Ирвин предложил идти дальше.
– Рано или поздно куда-то выйдем, встретим людей, спросим.
– Согласен. – Сроут перебросил через плечо матерчатую лямку своей сумочки.
– Хочешь, я твои вещички понесу? – Пилат облизнулся, преданно заглянул в голубые глаза и завилял хвостом.
– Ещё и предатель, – вздохнул Ирвин.
– Нет, я не такой, – возразил пёс. – Знаешь, что тебя я люблю и ни на кого не променяю, будь этот кто-то хоть трижды розовым. Просто хотел отблагодарить за полезное колдовство, обычная вежливость, ничего больше.
– И впрямь ужасный пёс, – сказал сроут. – Сумка не тяжёлая, сам могу понести.
– Хорошо, идёмте, – Ирвин поднял из травы свой мешок. – Сроут, ты на двух лапах ходишь?
– У меня ноги, а не лапы и лицо, а не морда, и не зверушка я вовсе!
– Прости, не знаю, как вырвалось, не хотел тебя обидеть, – искренне огорчился юноша.
– Ладно, я не обидчивый, – махнул рукой сроут. – Но я злопамятный, учти!
– Кажется, не только ты один тут злопамятный, – Ирвин усмехнулся, приглаживая взлохмаченную шерсть на собачей голове. – В путь, друзья.
И они скрылись в тени, углубляясь в лесную чащу.