«Женщины способны на все, -
мужчины на все остальное».
(Анри Ренье)
ГЛАВА ПЕРВАЯ: Мне в голову приходит мысль!
– Все, не могу больше! – я с размаху швырнула тарелку в раковину, но она, к сожалению, не разбилась. – Больше не могу!
– Зачем так переживать из-за посуды? – Марк на всякий случай отодвинул стопку тарелок от меня подальше. – Если хочешь, я домою сам. Хотя вообще-то, тарелки лучше всего мыть сразу после еды, а не тогда, когда в доме уже просто не остается чистых…
–Дело не о тарелках, – усевшись на табуретку, я вытряхнула сигарету из лежащей на подоконнике пачки. – Дело совсем не в них.
Марк с интересом смотрел на меня, ожидая новостей и, словно случайно, отодвинул подальше еще и вилки с ножами. Наконец он вдоволь насладился моим видом и спросил:
– Так в чем же дело?
– Не могу больше жить в этом доме! Мое терпение закончилось!
– Чем он тебя не устраивает? – удивился Марк. – В конце концов, это твой дом, ты в нем родилась и выросла, конечно, не могу сказать, что это супер-дом, но зато у него отличный вид из окна…
– Вот именно! Двадцать восемь лет на одном и том же месте, один и тот же отличный вид из одного и того же окна! Взбеситься можно!
– Что ты предлагаешь? – увидев, что я снова пришла в движение, Марк деликатно встал между мною и посудой. – Хочешь переделать в нем что-нибудь? Искренне надеюсь, что не вид за окном.
– Нет, – тряхнула я отросшей и постоянно лезущей в глаза челкой. – Этот дом продам, а новый куплю.
– Не думаю, что за такие деньги можно приобрести что-то принципиально новое, – он с сомнением посмотрел по сторонам, – ты купишь либо нечто вроде этого, либо еще хуже.
– Я скопила порядочную сумму денег.
– Ой, ну и сколько? – Марк саркастически усмехнулся.
– Двести пятьдесят тысяч.
– Ого! – искренне изумился он. – Как это ты умудрилась? Ты что, ничего не ела годами?
– К счастью, не все разделяют твое мнение о том, что я никудышная художница, представь себе, одно время мои картины хорошо раскупались.
– Как жаль, что я этого время не застал, – вздохнул Марк. – И давно оно было?
– Можешь язвить сколько угодно, факт на лицо – у меня есть деньги.
– Тогда ты действительно сможешь купить что-то неплохое, весьма неплохое.
– Я куплю самое лучшее! Прямо завтра и начнем искать.
– Сами?
– Кто же еще?
– Может лучше обратиться в агентство? Специалисты подберут нам подходящие варианты.
– Ни за что, – замахала я руками. – Свой дом я должна найти сама, он меня притянет.
Марк собрался, было, как всегда протестовать и обвинять меня в глупых суевериях, но я не дала ему такой возможности.
– По-другому никак. Не каждый день собираюсь дома покупать!
Перед моими глазами рисовались картины одна другой краше: вереницы домов, больше похожих на дворцы Фата Морганы, проплывали в лазоревой дымке и солнечных лучах. Картины были настолько яркими и четкими, что сквозь них с большим трудом проступал Марк с горой немытой посуды. Он уже знал, что все это домывать ему придется самому.
Последующие две недели мне не хочется вспоминать. Мы мотались как угорелые с утра до ночи, бросаясь, как быки на красную тряпку на каждую надпись «Продается». Одни дома находились среди замечательных окрестностей, но выглядели какими-то блеклыми, никак не достойными стать жилищем такой яркой и творческой личности, как я. Марк в ответ зудел, что я все равно очень скоро загажу весь дом своими красками и он станет таким ярким и творческим, как надобно.
На других площадях оказывалось слишком неудобное расположение комнат, а ломать стены не хотелось. В последующих всё вроде было неплохо, но в самый неподходящий момент над домом пролетал самолет, начинали трястись стены, звенеть окна, а хозяева бледнели и мычали что-то невразумительное, типа: «Не так уж часто они тут и летают…» Прочие дома подходили нам по всем параметрам, зато пейзаж не соответствовал моим представлениям о прекрасном.
Я из последних сил не теряла оптимизма, а Марк постепенно проникался чувством справедливой ненависти ко мне. В один из таких замечательных дней его терпение лопнуло, и он остановил машину у небольшого кафе.
– Вылезай, – хмуро произнес он. И, видя, что я продолжаю сидеть, бодро глядя в будущее, добавил: – Немедленно!
– Хочешь сказать, мы идем в кафе?
– Ты демонстрируешь чудеса сообразительности. Вылезешь ты, наконец, или тебя вытащить?
В кафе Марк шел быстрым деревянным шагом, что означало твердую уверенность в правоте своего решения. Я семенила сзади и примерно догадывалась, какое именно решение он принял.
– Скажи только честно, – он присел на пластмассовый стул, – ты хоть сама знаешь, чего хочешь? Хотя бы приблизительно?
– Я знаю, что должна почувствовать свой дом, – я решила биться до последней капли крови.
– Все понятно, – сказал он спокойным, ничего хорошего не предвещающим тоном. – Значит, мне придется бросать археологию?
– Почему?
– Потому что теперь вся, вся моя жизнь будет посвящена увлекательным поездкам в поисках того-сам-не-знаю-чего.
– Когда ты свою землю копаешь, тоже не знаешь, когда и что там найдешь…
– Серьезно? – перебил Марк. – Как ты выразилась, «когда я копаю землю», я знаю, до чего конкретно собираюсь докопаться, и я не копаю, где попало, я копаю в нужных местах!
Нам принесли холодный сок, и это прибавило Марку сил.
– Почему тебя осенила мысль именно о покупке дома? – продолжил он. – Двадцать восемь лет ничего, все в порядке и вдруг на тебе. Нет, чтобы научиться водить машину или, в конце концов, изредка гладить мои брюки или запоминать, куда ты кладешь свои вещи, чтобы потом не орать на весь квартал, что тебя обокрали.
– Это было всего один раз, – я принялась стаскивать с головы соломенную шляпу, которая, казалось, приросла там и уже успела пустить корни. Я прекрасно понимала, что выгляжу ужасно с мокрыми, слипшимися сосульками волосами и красной, надавленной на лбу полосой, но больше таскать это проклятое сооружение на голове не было сил.
– После того, как я сожгла твою драгоценную рубашку, гладить ты мне сам больше не даешь, а что насчет машины…
– Я ее обязательно разобью, – закончил за меня Марк.
– Мы найдем этот дом, – заканючила я, меняя одну больную тему на другую. – Не сегодня, так завтра…
– Не завтра, так послезавтра, – подхватил Марк, – не послезавтра, так через месяц!
Он заказал еще сока, и безжалостно продолжил:
– За все время этих круизов, мы сожгли столько бензина, сколько не палили за два месяца, я удивляюсь, как машина еще до сих пор цела. Если так будет продолжаться, мы скоро пойдем петь в подземный переход или спустим все деньги, приготовленные на этот призрачный дом.
– В конце концов, это не твои деньги! – огрызнулась я.
– Да, но когда ты их растратишь, недостающую сумму станешь клянчить у меня. Моя работа заброшена ко всем чертям, а я ведь как-никак начальник экспедиции, руковожу раскопками кургана. Но вместо этого как полоумный мотаюсь в поисках неведомого счастья. Денег, потраченных на эти проклятые поездки, как раз хватило бы на оплату автошколы и катайся сама, сколько душе угодно.
– Маркусик, – снова заканючила я, – ты не можешь меня бросить. С кем же я буду советоваться? Люди тратят намного больше времени, чтобы подыскать именно то, что нужно.
– Сто раз тебя просил не называть меня «Маркусиком». Советоваться ты можешь и с агентом по продаже недвижимости…
– Ну да, конечно, они так и норовят всучить всякую дрянь, да еще и содрать подороже.
– О, тут я могу спать спокойно, в случае с тобой им ничего не светит.
– Ты и вправду так считаешь? – расцвела я.
–Да, но дай договорить. Агентам ничего не светит, потому что все содрать и все всучить тебе успеют сами хозяева, поэтому злобным риэлторам ничего не перепадет.
–Тем более ты не можешь меня бросить!
– Я не могу позволить себе жечь бензин и впустую тратить время. Со дня на день мы должны найти древние саркофаги царей, я обязан быть на раскопках.
– Выходит, какие-то паршивые гнилые гробы тебе дороже счастья любимой женщины? – обиделась я.
В ответ Марк лишь обреченно махнул рукой, видимо считая дальнейший разговор со мною бесполезным сотрясением воздуха.
– Значит, бросаешь меня на произвол судьбы? – уныло уточнила я. – Оставляешь на растерзание голодным агентам?
– Я поеду в риэлторскую контору, постараюсь обрисовать им воздушный замок твоей мечты, рядом напишу сумму, в которую этот замок должен уложиться, и уверен, они тут же дадут с десяток адресов, по которым ты вполне сможешь поездить самостоятельно.
– Представляю, сколько сдерут эти жулики!
– Ничего, я заплачу, – злорадно проскрежетал любимый мужчина. – Я еще не полностью разорился на этом проклятом бензине и дрянных гамбургерах из придорожных забегаловок!
– Извините… – к нашему столику подошел парнишка лет тринадцати, в руках он держал пакет с овощами и зеленью.
– Иди, иди отсюда, мальчик, – отмахнулся Марк. – Ива, допивай сок, мы едем домой.
– Кажется, вы ищите дом?
– Ищу, – кивнула я. Какой хороший мальчик, ходит за продуктами, помогает маме. – А что?
– В нашем местечке продаются два дома: «Мальтийский Замок» и «Старая Сосна».
– Это у них названия такие, что ли? – хмуро поинтересовался Марк.
– Да, это очень хорошие дома, вам понравится.
– Это далеко отсюда? – в моей душе шевельнулась недодавленная Марком надежда.
– Нет, совсем рядом.
– Покажешь дорогу? – я не смотрела на Марка, но прекрасно слышала, как он недовольно сопит.
– Да, я там живу, заодно и меня подвезете.
– Вот и отлично! Марк, идем!
Выражая протест всем своим видом, ненавистный мужчина вылез из-за стола и поплелся на улицу вслед за нами.
Парнишка оказался общительным и по пути с удовольствием отвечал на все мои вопросы.
– Расскажи о «Мальтийском Замке», – попросила я, оборачиваясь к заднему сидению машины, на котором он расположился, – такое красивое название.
– Это старый дом, его какие-то князья или графья построили еще в прошлом веке…
–То бишь в двадцатом? – влез Марк.
– Марк!
– Мне интересно знать, какой конкретно прошлый век имеется в виду. Реставрировать столетнюю рухлядь я не собираюсь.
– Там недавно ремонт делали, мой отец помогал, – успокоил паренек. – А «Старая Сосна» совсем не старый, его года два как построили.
– Почему его продают? – продолжал допытываться Марк.
– Хозяева куда-то уезжают.
– А почему продают «Мальтийский Замок»?
– Как молодая хозяйка погибла, так ее вдов и поручил управляющему дом продать.
– «Вдовец», мальчик, нет такого слова «вдов», – поправил Марк.
– Погибла? – ахнула я. – Что с нею случилось?
– Это почти пять лет тому назад было, может даже больше, я толком не знаю.
– И что, дом пять лет продают и никак продать не могут? – хмыкнул Марк, аккуратно вписываясь в сложный поворот.
– Его много народа приезжало смотреть…
– И никто не берет, – закончил Марк. – Значит, нам обязательно должно понравиться.
– Но там есть еще и «Сосна», – подсказала я, разглядывая пейзаж за стеклами машины. Прекрасный загородный ландшафт с редкими частными домами вдохновлял своей свежестью, покоем и сочными яркими красками.
– Запомни, это наш последний совместный вояж, – предупредил Марк, – надеюсь, тебя хоть что-нибудь притянет. Если это будет «Сосна», то первое, что сделаю после покупки – сменю название. Когда меня спросят, где я живу, не хочу отвечать: «В старой сосне».
– Конечно, конечно, – пела я сиреной, в смысле, наядой, – называй как угодно. У одного моего давнего знакомого дом назывался «Апельсин», мило да?
Марк что-то невнятно буркнул.
– Вот тут налево, – сказал парнишка, – теперь совсем близко.
Мы свернули и моему восхищенному взору предстала потрясающая картина: аккуратные красивые дома, утопающие в пышной яркой зелени, ни тебе рева машин, ни городской вони, самый настоящий рай земной! И почему-то только тогда я вспомнила, что забыла в кафе свою шляпу. Я не стала посвящать Марка в это удивительное открытие, потому что знала наизусть все, что он мне скажет в ответ.
– Вон, смотрите, за теми липами «Мальтийский Замок», а выше, по дороге, «Старая Сосна», там у любого спросите, а мне тут выходить.
Марк остановил машину.
– Спасибо тебе, – я с любовью, почти с обожанием посмотрела на мальчика. Неужели пришел конец моим страданьям?
– Не рано ли ты радуешься? – как всегда вовремя произнес Марк, и я тяжело вздохнула.
Он вел машину к огромным вековым липам. Кругом царила удивительная красота, витал дух древних королей, и я не сомневалась, что где-то здесь, среди этих потрясающих лип, шастают мальтийские рыцари…
– Батюшки! – воскликнула я, увидев дом. – Это и вправду замок!
Построенный из темно-желтого камня дом выглядел как самый настоящий замок, только маленький. Аккуратное, безумно красивое сооружение… короче, я уже стояла вон на том балкончике в длинном мальтийском платье и, пожалуй, даже в короне…
– Неплохо, – Марк остановил машину, – только вернись с небес на землю, это мы не купим.
– Почему? – бросилась я защищать свое имущество. Что он имеет против моего дома?
– Потому что, для начала, тебе надо стать Сальвадором Дали, и, возможно, спустя два-три десятка лет упорного труда, наскребешь нужную сумму.
– Думаешь, он такой дорогой? – приуныла я.
– Да ты посмотри по сторонам, это же целое имение. Немного одичавшее, но огромное, красивое имение. Столько земли, целый парк! Теперь понятно, почему его пять лет продают и никак продать не могут, хозяева, наверняка, такую цену загвоздили, что это под силу только миллионерам, а у миллионеров и так все есть.
– Марк, давай не будем ставить крест заранее, – взмолилась я, чувствуя, как сваливаюсь с балкончика в своем мальтийском платье. – Надо сначала спросить, узнать…
– Спросим, но только для очистки совести, уверен, мы даром теряем время, но чтобы ты успокоилась, я делаю это.
Он поднялся по ступеням и постучал в двери висящим железным кольцом. Двери почти сразу приоткрылись, будто хозяин сидел на пороге и дожидался гостей. На нас уставились настороженные водянистые глаза неопределенного цвета.
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулся Марк, – мы насчет дома, он продается?
– Да, – прошептал владелец, – входите.
Однако шире дверь он раскрывать не стал. Мы протиснулись внутрь и оказались в просторном холле, который назвать мерзким словом «прихожая», просто язык не поворачивался.
– Пойдемте, я покажу дом.
Перед нами стоял маленький старичок, если нарядить его соответствующим образом, он вполне сошел бы за дворецкого… Полет моих мыслей был свободен и совершенно неуправляем.
Старичок пошаркал вперед, мы двинулись следом.
– Это гостиный зал, – сказал он, и я едва не застонала, при виде камина в полстены, причем настоящего, а не какой-то там электрической гриль-подделки. – Это столовая, там кухня, видите, все вполне современно оборудовано, здесь кабинет и библиотека, а на втором этаже спальни и комнаты для гостей, пойдете смотреть?
Марк тяжело вздохнул, разглядывая высоченные потолки со старинными бронзовыми люстрами. В моей душе все повизгивало от восторга, но, когда Марк все же задал страшный, но неизбежный вопрос о цене, и старичок прошипел: «Триста пятьдесят тысяч», повизгивать перестало. Счастье издало какой-то противный булькающий звук и замолкло.
– Все понятно, – вздохнул Марк, – извините за беспокойство. Идем, Ива, надо еще заехать в «Сосну» и успеть в город до темноты, иначе не найду дорогу.
Старичок молча проводил нас на выход. В моих ушах звучал целый оркестр, и этот оркестр играл похоронный марш. Мы сели в машину, Марк завел мотор, а я ничего вокруг не видела – перед глазами маячил камин из гостиной, в нем потрескивали дрова, а у огня сидела я на большой леопардовой шкуре…
– Ива… – начал Марк.
– Ничего не говори, – замогильным голосом произнесла я, – моя жизнь кончена.
– Не понимаю, по какому поводу такой глубокий траур? С самого начала было ясно, что этот дом не про нашу честь. Признаться, я думал, он стоит гораздо дороже…
– Триста пятьдесят тыся-я-а-а-ч! – провыла я.
Мой замок скрывался за поворотом, и вслед мне платочками махали мальтийские рыцари.
– Сейчас посмотрим, что там за «Сосна», – Марк, опустил стекло и в салон ворвался пьянящий аромат липового цвета, – может это окажется подходящим вариантом.
– Я не хочу жить в «Сосне»! – почти рыдала я. – Я хочу жить в «Замке»! Это мой дом, я его чувствую! Представляешь, какие гениальные картины я могла бы писать в таком доме, среди таких лип? Я бы прославилась на века!
– О чем ты говоришь, Ива, опомнись. Гениальные картины надо было писать раньше, тогда сейчас бы мы ехали оформлять документы на дом. Забудь про «Замок», едем в «Сосну».
По пути мы пару раз останавливались и спрашивали дорогу, нам охотно объясняли, с интересом рассматривая, как потенциальных соседей.
– Ты смущаешь народ своим погребальным видом, – шипел Марк. – Ведь не случился же конец света, в самом деле.
– Для меня случился!
«Старая Сосна» оказался аккуратным белым домом с открытой летней верандой. Это был простой современный дом, без малейшего намека на старинную романтику, покорившую меня с полчаса назад.
– По-моему, очень мило, смотри, Ива, какой чудный дом.
– Отвратительный!
Марк вылез из машины, жестом предлагая мне сделать то же самое. К тому времени, когда я выбралась на свет божий, он уже звонил в двери. Нам открыла симпатичная женщина средних лет.
– Вы по поводу дома? – приветливо улыбнулась она.
– Да, посмотрим, если можно.
– Конечно, проходите, – она посторонилась.
Нас водили по дому, все подробнейшим образом объясняли и рассказывали, но я ничего не видела и не слышала. В моей голове зрел план, Марк это чувствовал и заранее начинал нервничать, не зная, к чему готовиться.
– Вот, посмотрите, какая чудная верандочка, – откуда-то издалека донесся голос хозяйки. – Может, хотите кофе?
– Пожалуй, да, – кивнул Марк.
Мы вышли на веранду. Там стоял плетеный столик и пара стульев. Вечерело, в теплой тишине слышался стрекот цикад и пение птиц, от этого было спокойно и уютно и совсем не хотелось куда-то уезжать.
– Присаживайтесь, сейчас принесу кофе.
Хозяйка ушла, а Марк сказал, присаживаясь за столик:
– Давай, выкладывай, что ты там задумала?
– С чего ты взял, что я что-то задумала?
– Мне слишком хорошо знаком этот блеск твоих глаз.
– Хорошо, – я вытащила сигарету, надеясь, что это придаст мне уверенности в себе, – значит так, дом стоит триста пятьдесят тысяч, у меня в наличии двести пятьдесят, за свой дом я выручу от силы семьдесят. Примерно тридцать вычитаем на ремонт, обстановку, оформление всяких бумаг, остается пятьдесят, значит, я имею уже триста тысяч, – я перевела дух. Марк как-то нехорошо и слишком пристально смотрел на меня. – А недостающие пятьдесят тысяч одолжишь мне ты.
Ответить он не успел, хозяйка принесла кофе.
– Отдыхайте, – улыбнулась она и ушла.
– Еще раз повтори, Ива, что ты сказала? – вежливо попросил Марк.
– Я сказала, что какие-то несчастные пятьдесят тысяч ты вполне сможешь мне одолжить. – Я смотрела на него невинными, чистыми, красивыми глазами… По крайней мере, мне очень хотелось верить в привлекательность собственных глаз.
– Ни за что! – выпалил Марк. – Это деньги на экспедицию! Даже не думай об этом, слышишь? Этот дом, – он хлопнул ладонью по плетеной крышке стола, – стоит сто восемьдесят тысяч, денег хватит и на ремонт и на обстановку.
– Но мне не нужен этот дом! – воскликнула я. – Это совершенно не мой дом, мой остался там, в липах!
– Нет, нет и еще раз нет! Я полгода корячился, чтобы заработать эти деньги, я отказывал себе во всем!
– Маркусик, сладенький, ты даже не представляешь, как для меня важен замок! Я уже мысленно живу там!
– Мысленно жить ты можешь где угодно, хоть в Букингемском дворце, но это не значит…
– Значит! Ты даже не представляешь, как много это для меня значит! Маркусик, миленький…
– За то, чтобы ты больше никогда не называла меня «Маркусиком», я готов выложить тебе пятнадцать тысяч, но не больше.
– Но мне нужно пятьдесят! Клянусь, я быстро их верну, клянусь!
– Где ты их возьмешь? Будешь подделывать картины и выдавать их за подлинники?
– Я найду, займу, в конце концов, выпрошу у родителей!
– Когда они узнают, что ты вбухала такие деньжищи в дом, я даже знаю, что они тебе скажут.
– Но, это не твои проблемы! Я найду деньги, клянусь тебе!
– Ива, попробуй хоть раз в жизни прислушаться к голосу разума, я уверен, что он, хоть и слабый, но все же у тебя есть. Ты влезешь в долги, чтобы купить дом. Предположим невозможное: ты его купила, но, как и чем его обставить? Там же нет никакой мебели. Твоей собственной хватит только на одну гостиную, а всю мою мебель мы давно продали, потому что она, видите ли, не вписывалась в твой интерьер. Еще насчет ремонта. По-моему, мальчик что-то напутал, если его и делали, то никак не его отец, а, скорее всего дед, да и то в молодости…
– Я люблю этот дом, люблю! Я сама сделаю там ремонт, собственноручно!
– Ах, ну да, конечно, – фыркнул Марк. – Все, Ива, разговор окончен.
– Значит, ты твердо решил не помогать мне, да? И после этого еще будешь утверждать, что любишь меня, да? Вот она, твоя любовь! Закончилась сразу же, как только я попросила денег!
– Ива, не надо выставлять меня эдаким скупым монстром. Либо ты покупаешь этот дом, либо с завтрашнего дня путешествуешь одна и все на этом.
– Ну, что вы решили? – возникла на веранде хозяйка.
– Ей надо немного подумать, завтра дадим ответ. – Марк поднялся из-за стола.
Попрощавшись с хозяйкой, мы вышли на улицу и сели в машину. Совсем стемнело, но Марк все равно нашел дорогу. За все время пути я не проронила ни слова, храня мрачное молчание.
– О чем ты думаешь? – не выдержал любимый в прошлом мужчина.
– О том, что теперь точно знаю, с кого писали Скруджа Макдака! – отрезала я. – Видел эти мультяшки? Если нет, я тебе завтра же куплю видеокассету про эту самую злобную и жадную утку на всем белом свете!
Марк так резко затормозил, что я едва не врезалась лбом в приборную панель.
– Когда ты, наконец, будешь пристегивать ремень? – прошипел он. – Неужели это так трудно?
– Подумаешь, каждый Макдак будет указывать, что мне делать! – выпалила я и поняла, что «Мальтийский Замок» начисто лишил меня остатков разума, но было поздно, я это уже произнесла.
– Я понял, ты решила идти до последнего, – зловеще медленно процедил Марк. – Еще я понял, что ты очень быстро вгонишь меня в гроб из-за этих проклятущих денег. По непонятным причинам, я все равно продолжаю тебя любить… кстати, где твоя шляпа?
– Я забыла ее в кафе. Давай, продолжай, ты остановился на том, что продолжаешь меня любить.
Марк тяжело вздохнул.
– Так вот, я решил, что безопаснее для здоровья деньги тебе все-таки дать. Ума не приложу, ну почему тебе все время удается меня уговаривать?
Мои счастливые вопли заглушили голос Марка. Я бросилась обнимать и целовать самого лучшего и щедрого мужчину на всем белом свете.
– Маркусик, миленький, я так тебя люблю!
– Не называй меня «Маркусиком»!!!