Глава 1
Аглае захотелось его поцеловать. Неизвестно почему. Хотя нет, известно. Он был некрасив, несуразен и походил на мягкую игрушку, которую сшили из оставшихся лоскутков, которые друг с другом не сочетаются, и поэтому его никто не покупает. А она «купила» и как будто спасла.
Он засмущался, опустив глаза, но не мог скрыть довольную улыбку, тронувшую его тонкие губы. В тот момент он вдруг показался Аглае привлекательным. Милым. Солнце коснулось его светло-рыжих волос, и это как будто было знаком. Словно кто-то сверху указал на него своим всемогущим перстом, разворачивая ковровой дорожкой правильный путь.
Так они и подружились.
В то лето температура не поднималась выше 20 градусов. Обычное питерское лето. Аглая и Арс ходили гулять после школы почти каждый день, вдоль набережных или по переулкам, где народа поменьше, и ни разу после того поцелуя даже не обнялись. Как будто поцелуй стал некой клятвой в дружбе, которой они скрепили внезапное соглашение.
Он рассказывал о своих планах, она ему о своих. С ним было легко, он ничего не требовал и принимал Аглаю такой, какая она есть, со всеми тараканами в голове. Она тоже ни разу не высказывала претензий, да их и не возникало.
Они общались, как подружки, могли говорить друг другу всякий бред, и никто из них не думал, что другой сошел с ума. На каких-то уроках сидели вместе, но в основном нет. Аглае не хотелось выглядеть навязчивой, поэтому она пыталась дозировать свое присутствие в жизни Арса.
После школы они поступили в один институт, но на разные факультеты, и продолжили делиться друг с другом успехами.
Однажды, в очередную встречу, он вдруг сказал:
– Я вчера познакомился с девушкой, которая мне впервые по-настоящему понравилась. После твоего поцелуя я понял, что могу подойти к любому человеку, когда захочу, сказать «привет», и мне не будет стыдно. Легко знакомился, заводил отношения. Я особо не рассказывал об этом, но сейчас решил поделиться, потому что чувствую, что это знакомство важнее прошлых. Спасибо тебе.
– Всегда пожалуйста, – бросила Аглая, хотя сердце кольнула ревность.
Она знала, что он симпатизировал паре одноклассниц, но никогда ничего серьезного у него не было. Они делились легкомысленными историями, смеялись, и рассказы казались больше приключенческими соревновательными элементами и не угрожали их отношениям.
Аглая не хотела быть с ним, но с тем поцелуем закрепила за собой право на него, а тут какая-то девушка посягнула на ее собственность. Аглая не ожидала от себя подобного эгоизма и промолчала, но отныне каждый день ничего не могла с собой поделать и узнавала, как у Арса дела с подружкой. Он загадочно улыбался и говорил, что все хорошо.
– Вчера ели мороженое. Так вкусно, оказывается, есть его с кем-то, кто тебе не безразличен. Я и не знал. Мое вообще не вовремя потекло, я попытался съесть мороженое с руки, чтобы она ничего не заметила, и так наклонился, что все шлепнулось на землю. Она засмеялась и предложила доесть ее мороженое вдвоем.
Улыбка с каждым разом давалась Аглае все труднее. Казалось, после истории с мороженым, – вроде безобидная зарисовка, – улыбка представлялась со стороны злобным оскалом. Так и хотелось собрать все случайные кадры прохожих, которые щелкали в этот момент город и зацепили ее лицо, и убедиться в своей догадке.
Аглая решила отвлечься и переключиться, чтобы раздражающие сцены перестали возникать в голове. В качестве отвлекающего фактора она выбрала парня, который не пропускал ни одной пары по философии. Остальное он мог прогулять, на некоторые предметы вообще никогда не приходил, но периодически хорошо писал эссе и с лёту отвечал на аналитические вопросы. Он отличался неразговорчивостью, угрюмостью и пофигизмом, как будто жизнь давно ему понятна. Его цепкий взгляд ловил то, что не замечали другие, и в голове Аглаи он играл роль детектива, который видит больше остальных. Другие парни общались с ним буднично, нисколько не ущемляя, но он ни во что не играл, почти не пил, не ходил на шумные вечеринки, хотя нельзя было назвать его ботаником. Иногда девушка видела его курящим в гордом одиночестве. Он стоял слегка ссутулившись, надев на себя капюшон толстовки, и в очередную затяжку смотрел задумчиво вперед или в небо. Возможно, в своем воображении он рисовал грандиозные планы, а потом шел домой, чтобы их реализовать. В его молчаливой мрачности было что-то притягательное, поэтому Аглая решила, что он не будет грузить ее романтичными глупостями и даже станет родственной душой, поскольку и ей говорить особо не хотелось.
