Список донжуанов

– Я тебя убью, – заявил мне супруг на прощание, а я ему не поверила.

Оказалось, зря. Послушать сумасшедшую, что в настоящее время таращила на меня глаза, так муженек именно это и задумал: укокошить меня. Ни много ни мало. Правда, во мне жила надежда, что эта девица и впрямь сумасшедшая. Однако кое-какие события…

Все началось полгода назад, то есть по-настоящему-то четыре с половиной года, – именно тогда я вышла замуж. Зачем, до сих пор не могу понять, добро бы гнал кто или влюбилась без памяти. Ничего подобного.

Познакомились мы в мае (вот оттого, должно быть, я теперь и маюсь), я возвращалась из бассейна, это добрых пять остановок до моего дома. День не задался, настроение так себе, даже бассейн его не улучшил. Троллейбусы выстроились вереницей насколько глаз хватало: в очередной раз отключили электроэнергию, маршрутки брали штурмом, автобусы растворились на просторах города, как всегда в такое время, а тут еще пошел дождь. Сначала мелкий, серенький и холодный, потом грохнуло, небо рассекла огненная стрела, земля вздрагивала от ударов, и дождь хлынул как из ведра.

Я укрылась на автобусной остановке, но все равно вымокла до нитки, замерзла, начала клацать зубами, вводя граждан по соседству в легкий трепет, и в конце концов решила ехать на такси, предварительно проведя ревизию кошелька. Если повстречается хороший человек, до дома хватит, если нет, пробегусь немного – все лучше, чем здесь мерзнуть. Я отважно выскочила на дорогу, махнула рукой, и возле меня остановился «Мерседес». Дверь распахнулась, я юркнула в машину, сжавшись в комок, оттого что все-таки основательно вымокла.

Справедливости ради надо сказать, что в тот момент я не заметила ни марки машины, ни тем более сердобольного водителя. Видеть-то я его видела, но занимал он меня крайне мало, гораздо важней был тот факт, что в кабине оказалось тепло, от меня вроде бы даже пар повалил. Впрочем, это скорее всего преувеличение.

– Замерзли? – поинтересовался мужчина, и я трижды кивнула, одного раза было явно недостаточно, чтобы выразить мои чувства.

Когда сидишь с синими губами, мокрые джинсы противно липнут к ногам, а с волос капает, в голову не приходят романтические мысли, ко мне, по крайней мере, точно. Поэтому я вовсе не пришла в восторг, когда парень решил познакомиться со мной.

– Как вас зовут? – спросил он с улыбкой, а я на всякий случай решила присмотреться к нему.

Выглядел он неплохо. Я бы даже сказала – очень неплохо, и, если б я сама в тот момент не походила на мокрую курицу, выразилась бы еще определеннее: он здорово смахивал на мужчину моей мечты. Тут я обнаружила, что сижу в «Мерседесе», но вовсе не обрадовалась этому, а скорее разозлилась. Парень был при всем параде, а я выглядела на двойку с минусом. Да и на что мне мечта, которая через пять минут растворится за пеленой дождя? Однако на вопрос надо было как-то отвечать, и я ответила:

– Симона. – Именно так назвала меня мама. Не знаю, что ее на это сподвигло. Большое ей за это спасибо. При знакомстве у меня никаких проблем с темой для беседы, стоит только представиться.

Вот и сейчас парень поднял брови, вроде не поверив, переспросил:

– Симона? – И, разумеется, добавил: – Редкое имя. А меня зовут Сергей. Как видите, ничего оригинального.

– Считайте, вам повезло, – заметила я. – Вот здесь остановите, пожалуйста. – Я кивнула на автобусную остановку.

– Где вы живете? – спросил Сергей.

– Тринадцатый дом, – ответила я, извлекая кошелек из сумки.

– Я вас довезу до подъезда. Дождь, – пояснил он, точно извиняясь, и улыбнулся шире: – Денег не надо.

– Как хотите, – нахмурилась я, с новой силой чувствуя себя мокрой курицей и начиная ненавидеть за это Сергея.

Мы въехали во двор и возле моего подъезда влетели правым передним колесом в люк канализационного колодца, который никто не потрудился закрыть. Сергей то ли просто плохо видел, то ли ему мешал дождь, то ли он увлекся разглядыванием моей физиономии. Итог был плачевным: выбраться без посторонней помощи «Мерседес» не смог.

Если бы машина не стоила кучу денег или я в тот миг не была чересчур критична к свой внешности, то смело решила бы: парень сделал это нарочно, но тогда лишь хмуро изрекла:

– Надо было высадить меня на остановке. Что вы намерены делать?

– Ждать, когда кончится дождь, – заявил он. Незаметно было, что происшествие его сильно огорчило.

– Тогда всего доброго, – пожала я плечами, собираясь рвануть в родной подъезд.

– А вы не могли бы проявить сострадание? – весело осведомился парень. Подозрения, что в колодец он попал не случайно, во мне лишь окрепли.

– Надеетесь, что я начну выталкивать вашу машину? – съязвила я.

– Что вы, всего лишь чашка кофе для неудачника.

Хватило бы тогда у меня ума вежливо отказать ему или сообщить, что дома чудовищно ревнивый муж, и никакой головной боли в настоящий момент не было бы, а также скверных перспектив и прочих подобных радостей. Но врать я не стала и отказывать тоже, пожала плечами и кивнула:

– Идемте.

Мы поднялись на второй этаж, я позвонила в дверь, видя, как физиономия парня лишается сияющей улыбки. Не знаю, с чего он взял, что в квартире мы будем одни. В любом случае с иллюзиями надо расставаться легко.

– Мона, – послышался из-за двери мамин голос, – это ты?

– Я, мама, – бодро гаркнула я.

Дверь распахнулась, а физиономия Сергея вытянулась. Так случается всегда, когда люди впервые видят мою маму.

В тот день мама оделась простенько: расшитый золотом халат красного бархата, на голове розовый тюрбан с павлиньим пером, в руках неизменный мундштук такой длины, что он больше походил на копье. Сигарета отсутствовала, мама не так давно бросила курить.

– Здравствуй, радость моя, – пропела мама, пропуская меня в прихожую, и едва не хлопнула парня дверью по носу, потому что видела она неважно, а очки принципиально не носила, решив, что они ее старят.

Мама родила меня в сорок два года. Сейчас определить ее возраст было совершенно невозможно. Я так даже и не пыталась. Главное – успеть привыкнуть к маминому облику, который постоянно менялся. И дело вовсе не в тряпках или цвете волос, мама первой занялась в нашем городе пластической хирургией и опробовала на себе все достижения в этой области, – должно быть, поэтому ее облик упорно ассоциировался у меня с Майклом Джексоном.

– Мама, это Сергей, – сказала я.

Мама насторожилась и уставилась в пространство. Я легонько подтолкнула парня, а мама улыбнулась:

– Очень приятно. Вы друг моей дочери?

– Пока нет, но надеюсь стать им, – нахально ответил Сергей, но маме это понравилось.

– Ну-ну, – пропела она. – На самом деле Мона несносная девчонка. Хотите кофе?

– С удовольствием.

– Мама, Сергей подвозил меня на машине, на улице страшный дождь, и он угодил в колодец.

– Господи помилуй. Ничего не сломал?

– Машина угодила, – поправилась я. Мама всегда требовала, чтобы я четко выражала свои мысли.

– И что с машиной?

– Стоит под окнами.

– Вы уже знаете, что делать? – обратилась мама к Сергею. Тот с готовностью кивнул:

– Переждать дождь.

– Разумно. Мона, приведи себя в порядок, а я пока займусь гостем.

Я прошла в ванную и критически уставилась в зеркало. Мог ли человек пожертвовать «Мерседесом», если мои волосы свисают мокрыми прядями, нос слегка покраснел, а губы посинели? Неужто он меня разглядел? А может – просто чокнутый? Я включила душ погорячее и оставила глупые мысли.

К тому моменту, когда я вновь предстала перед Сергеем, мой облик претерпел кое-какие изменения. Я не собиралась потрясать его воображение, чтобы он, чего доброго, не решил, что я хочу ему понравиться. Напротив, в бежевом домашнем платье и с двумя косами я выглядела мило и уютно. По крайней мере я на это рассчитывала. Сергей, увидев меня, заметно поглупел, что в общем-то меня не удивило, особенно если учесть, что к тому моменту мама успела показать ему нашу квартиру. На людей это действует всегда одинаково: они впадают в задумчивость. У нас нет столовой или, к примеру, гостиной – просто комнаты (их пять); четыре соответствуют маминым настроениям, пятая – моя, и маму я туда дальше порога не пускаю, потому что она сразу начинает что-то переставлять и совершенствовать. Одна мамина комната сплошь розовая, шторы с рюшами, мягкие игрушки, салфеточки и цветочки в горшках; вторая черная, вместо люстры четыре гигантские свечи в напольных подсвечниках. В этой комнате хорошо бы смотрелся гроб. Слава богу, мама до этого не додумалась. Третья комната напоминала аквариум, а четвертая – сугроб, в ней сейчас сидел Сергей в компании мамы, пил кофе и непроизвольно ежился.

– Он занятный, – кивнув на него, сообщила мама. – Современные молодые люди по большей части скучны, а этот занятный.

Мама поднялась и выплыла на кухню, где через мгновение чем-то загрохотала. Мама обожала готовить, но зрение в последнее время часто подводило ее.

Сергей вздохнул, покосился в ту сторону и спросил:

– А кто твой отец?

Вопрос, по-моему, к данной ситуации не имел никакого отношения, но я ответила, раз уж ему так интересно:

– Папа умер, когда мне было три месяца. Или четыре. Мама постоянно путает.

– Ага, – кивнул Сергей. – Значит, ты с мамой живешь?

С какой стати он принялся мне тыкать, ума не приложу, но возражать я не стала, раз ему так удобнее, зато сообщила:

– Дождь кончился.

– Что? А… Действительно.

Минут через десять он нас покинул. А еще через пятнадцать выбрался из колодца. В этом я убедилась, выглянув в окно. Через полчаса он позвонил, а на следующий день встретил меня возле университета. Через три дня он рассказал мне историю своей жизни, через пять поклялся в любви, через неделю познакомил с бабушкой (его родители умерли), а через две предложил выйти за него замуж. Всерьез это предложение я не рассматривала до тех самых пор, пока мама, выслушав мой рассказ о происходящем, туманно не изрекла, раскладывая пасьянс:

– Вполне подходяще… Надо же когда-нибудь начинать.

– Что? – насторожилась я.

– Что «что»? – переспросила мама, оторвав взгляд от карт.

– Что начинать?

– Жить, разумеется.

– А что, по-твоему, я делаю сейчас?

– Сейчас у тебя не жизнь, а сплошное ребячество. Иди замуж. Сергей вполне для этого годится. Богат, ни жены, ни детей, самостоятелен, свекрови и той не будет. Поверь, это большая удача. Он старше тебя на восемь лет – не много и не мало. В общем, в самый раз. И я отдохну от забот, – добавила мама. – Иди замуж, Мона.

И я пошла. Смена фамилии не повлекла за собой особых перемен в моей жизни. Правда, я переехала в новую квартиру, по площади равную пяти маминым, хотя и мамина казалась мне чересчур большой. Я попробовала сама управляться по хозяйству, но кончилось тем, что мы взяли домработницу. Днем, после университета, я бежала в бассейн, затем возвращалась домой и ждала Сергея с работы. Работал он много, дома появлялся около восьми, обычно вез меня в ресторан, где мы и ужинали. В выходные, как правило, мы куда-нибудь отправлялись, чаще всего на природу. Лето сменяла осень, осень – зима, жизнь двигалась стремительно и, на мой взгляд, без особого толка. Но Сергей считал иначе, а так как у меня просто не было повода выражать недовольство, то я с ним соглашалась.

Думаю, мы были образцовой парой. Случались, правда, редкие ссоры, в основном из-за моих подруг. Сергей считал, что я слишком много времени провожу с ними. Я принимала покаянный вид, хотя в душе была с ним не согласна. Прежде всего, не так уж много времени я им уделяла, а потом, с кем же мне еще проводить досуг, если муж постоянно на работе?

Первая серьезная ссора произошла по окончании мною университета. Сергей и слышать не желал о том, что я пойду работать. Спрашивается, для чего ж я пять лет училась? С моей точки зрения, логика у мужа отсутствовала начисто. Но у него и тут было свое мнение. Он заговорил о детях, о тихой пристани, каковой виделась ему наша семья, и о прочем в том же духе. Картинка, нарисованная им, не показалась мне особенно привлекательной, но я честно пыталась соответствовать и даже научилась варить борщ и вышивать крестиком. На это ушло еще четыре месяца нашей совместной жизни.

И вот однажды дождливым мартовским днем мне позвонил муж. Как всегда, он справился о моем самочувствии, поинтересовался, чем я занята, и сообщил между делом, что у него совещание, которое продлится часов до семи, поэтому он, скорее всего, задержится. Повесив трубку, я вспомнила, что не спросила у него про деньги. Дело в том, что именно в тот день мне надлежало заплатить за теннис (теперь я и в теннис еще играла; а что делать, если времени – пруд пруди), но денег в шкатулке, где я их обычно брала, не оказалось, что несколько меня удивило. Я считала шкатулку неиссякаемым источником.

Чертыхнувшись, я задумчиво набрала номер мужа. Его секретарша, не узнав меня, так как я по рабочему телефону звонила редко, поведала, что «Сергея Ивановича сегодня не будет». Я извинилась, положила трубку и задумалась еще больше. Ситуация показалась мне странной, хотя в тот момент я была далека от подозрений и просто перезвонила мужу на мобильный. Он заверил, что свяжется с клубом и уладит вопрос, извинился, что забыл про деньги, и пообещал вернуться домой сразу после совещания, ни секунды не задерживаясь. Теперь ответ секретарши виделся мне так: Сергей не хочет, чтобы его отвлекали от важных дел, вот она и говорит, что на рабочем месте он отсутствует. Я спустилась в гараж за своей машиной, но в ней не оказалось бензина. Хорошо, что я заметила это почти сразу, оставила ее в гараже, а в клуб поехала на такси.

В общем, к открытию меня привела череда случайностей. Мы выезжали на Садовую, когда впереди я увидела машину мужа. Допустить, что он ее кому-то доверил, я не могла: он только что сменил «Мерседес» на «Лексус» и трясся над ней, точно над младенцем. В том, что муж никогда не врет и в настоящее время проводит совещание, я ничуть не сомневалась, поэтому избрала третий вариант. Нашу красавицу попросту угнали, поэтому я попросила таксиста поднажать, а сама позвонила Сергею.

– Где твоя машина? – пролепетала я.

– А в чем дело? – перепугался он.

– Ты на совещании?

– Разумеется.

– А машина на Садовой.

– Не может быть. А ты где?

– Еду за ней.

– Но я тебя не вижу, – ляпнул он, что в общем-то не было удивительно. С моей точки зрения, муж умом не блистал, хоть и умудрился заработать миллион.

– Как ты меня можешь видеть, если ты сидишь в своем офисе? – ответила я вопросом на вопрос.

Супруг заметался по городу. По тому, как судорожно передвигался «Лексус», стало ясно, что за рулем сидит Сергей, а на сердце его печаль или что-то похуже: блондинка или брюнетка в соседнем кресле. Признаться, в тот момент мне было смешно, ситуация просто анекдотическая. Он пытался уйти, да беда в том, что даже не догадывался, от кого надо удирать. Я бы на его месте свернула в старый город и здесь, на тихих улочках, где движения практически никакого, быстренько засекла старенький «Вольво», на котором я в настоящий момент передвигалась за ним. Но супруг точно ополоумел, несся по городу, пытаясь оторваться, нарушая правила и не реагируя на светофоры. В конце концов ему это удалось, он скрылся с глаз, к крайней досаде водителя «Вольво», который оказался человеком азартным. А через двадцать минут муж уже бодро рапортовал:

– Солнышко, машина стоит под окнами, ты ничего не путаешь?

Хоть бы головой подумал, чего тут путать, если его «Лексус» один такой во всем городе? И зрение у меня хорошее, да и память неплохая, то есть номер машины мужа я вполне способна запомнить.

Я попросила таксиста остановиться возле универмага и задумчиво изрекла:

– Мне кажется, муж мне изменяет.

– Необязательно, – отозвался водитель, – всякое бывает. Вот я однажды…

Далее последовал рассказ минут на пятнадцать. Выслушав дядьку, я поняла, что он ничуть не умнее моего мужа, достала из кошелька последние сто рублей и протянула ему.

– Извините за хлопоты. Больше денег у меня нет, но, если хотите заработать, приезжайте завтра в девять утра на Лебяжью, дом пять. Я там живу.

– Зачем приезжать? – насторожился он.

– Мужа ловить будем. Двести баксов в день. Подойдет?

Дядька хлопнул ресницами и спросил:

– Зачем его ловить?

– Чтобы поймать, – вздохнула я и пошла бродить по городу, строя планы грядущей военной кампании, пребывая в подозрительно хорошем настроении и гадая: явится дядька или нет?

Дядька явился за пятнадцать минут до указанного времени и едва все не испортил, чуть не столкнувшись с отъезжающим на работу мужем.

Надо сказать, что совещание накануне закончилось рано, потому что уже в 18.15 муж был дома и звонил мне с намерением выяснить, где я. Я была неподалеку, объяснила, что возвращаюсь пешком, потому что не имею денег на такси. Муж бросился навстречу. Мы разминулись и с трудом нашлись, а когда сие свершилось, Сергей нервно начал пританцовывать рядом и первым делом заявил, что я его очень напугала. С чего это я вообще решила, что видела его машину? Я напустила в глаза задумчивости и после длительных размышлений изрекла:

– Мне показалось, что это она.

Вечером мы остались дома, Сергей был ласков более обыкновенного, упоминаний о машине избегал и первым делом заполнил шкатулку деньгами.

А в девять утра я начала охоту за ним. Дядька, звали его Николай Васильевич, выглядел хмурым и даже несчастным. Пришлось показать ему двести баксов. Он повеселел, но день не задался, в том смысле, чтобы порадовать результатом. Дядька внял голосу разума и за «пустые» дни брал по сто баксов.

В выходные мы с мужем отправились к друзьям, где чудно провели время. Я поведала ему о своей любви, он был счастлив. По крайней мере раз двадцать сказал об этом к месту и не к месту, провозгласил тост за самую прекрасную женщину и полез целоваться. Словом, совершенно успокоился, оттого, наверное, и предпринял уже во вторник очередную вылазку.

В 16.30 он покинул офис, подъехал к зданию на Гончарной, откуда тут же выпорхнула девица в джинсах. Николай Васильевич посмотрел на нее и изрек:

– Он спятил.

– Я тоже так думаю, – согласилась я, но врала, потому что своими мыслями на этот счет делиться не хотела.

Муж повез подружку в панельный дом на улицу Кирова, где пробыл один час двадцать минут. На следующий день я вооружилась фотоаппаратом и уже практически с ним не расставалась.

Вскоре выяснилось, что жизнь мужа чрезвычайно насыщена женщинами, хотя и довольно однообразна. Он часто посещал сауны, боулинг и казино, умудряясь максимум в девять быть дома. Когда он наживал свои миллионы, оставалось только гадать.

Через месяц у меня набрался солидный альбом фотографий, который я соответственно оформила: проставила даты и места встреч, а также адреса, где состоялись свидания. Получилось красиво.

Надо признать, что я была занята в то время не только альбомом. Я отремонтировала бабушкину квартиру, которая досталась мне по наследству и которая лет двенадцать пустовала, потому что у мамы не доходили до нее руки. Чувствуя за собой вину и, должно быть, стыдясь, муж охотно снабжал меня деньгами, не спрашивая, куда я их трачу. А я, чтобы не зародить в его душе сомнений, время от времени сообщала то о новой шубе, то о новом колечке с сережками. Муж радовался. При этом он совершенно был не в состоянии отличить старую шубу от новой, когда я хвалилась покупками. Однажды я сунула ему под нос кольцо, которое он подарил мне на свадьбу.

– А у тебя не было похожего? – робко спросил он.

– Будет пара. Сейчас модно.

Сергей вновь настойчиво заговорил о ребенке, но к тому моменту компромат был собран, ремонт в квартире закончен и деньги на первое время отложены. Все это позволило мне покинуть квартиру налегке. Я перевезла кое-какие вещи и позвонила мужу.

– Сережа, я ухожу. Ключи оставила на кухне, ключ от моей машины висит в гараже на гвоздике, документы на машину в секретере.

– Куда ты уходишь? – не понял он.

– Пока не знаю. Вряд ли я буду жить у мамы.

– Подожди, я ничего не понял, – забеспокоился он.

– Я от тебя ухожу, – терпеливо повторила я. Лучше от этого не стало, вместо одного вопроса он задал десяток. Пришлось объяснить. – Ты меня давно не любишь, изменяешь мне с двенадцатью девушками одновременно. Мне это не нравится, и я ухожу.

– Ты что, с ума сошла? – возопил он.

– Нет. Я бы сошла с ума, если бы осталась. Прощай.

Я повесила трубку и поехала к маме.

– Я развожусь с мужем, – сообщила я ей от порога.

– Мне он никогда особенно не нравился, – отозвалась мама.

– Да? А кто мне советовал выйти за него замуж?

– Ты отлично устроилась, закончила учебу, приобрела опыт семейной жизни. Разве нет? – На это мне возразить было нечего. – Мне тогда постоянно тревожные сны снились, – продолжила мама, тяжко вздохнув. – Будто ты выскочила замуж за нищего лейтенантика, совсем как я в молодости. Он увез тебя в какую-то Тмутаракань, ты носила воду из колодца, топила печку… а ребеночек-то как надрывался… По-моему, у него была грыжа.

– Какой ребеночек?

– Мой внук, естественно. Или внучка. Во сне об этом ни слова. Я чуть с ума не сошла. Слава богу, тут подвернулся этот тип, твой муж.

– Он мне изменял.

– Все мужчины мерзавцы. Разве я тебе не говорила? Ты очень расстроена?

– Не очень, – честно ответила я.

– Вот видишь, – обрадовалась мама. – Представь, что ты вышла не за Сергея, а за молодого человека, которого любила, а он тебе изменил. Ты бы сейчас места себе не находила, возможно, помышляла бы о самоубийстве, совсем как я в молодости, когда твой отец меня бросил.

– Он же умер?

– Умер. Но сначала бросил. Короче, тебе повезло, – заключила мама.

– Да я и не спорю, – пожала я плечами.

Тут в дверь позвонили, и мы немного занервничали, потому что стало ясно: это мой муж.

– Тебе ни к чему с ним встречаться, – сказала мама, я кивнула и сунула ей в руки альбом. – Это что такое?

– Компромат. Чтоб не вздумал отнекиваться.

– Я должна сейчас его отдать? Мне же интересно взглянуть.

– У меня есть второй экземпляр, – заверила я ее и укрылась в своей комнате.

Дальше порога Сергея не пустили.

– Молодой человек, вы мерзавец и обманщик, – заявила мама, вручила ему альбом и добавила: – Чтобы ноги вашей не было в моем доме… – И захлопнула дверь.

Сергей предпринял героические усилия, чтобы связаться со мной, ряд его попыток увенчался успехом. К примеру, на второй день он смог до меня до-звониться из-за некоторой потери бдительности с моей стороны.

– Ты что, с ума сошла? – начал он весьма эмоционально.

– Нет, – ответила я, потому что признаков сумасшествия у себя не наблюдала.

– Что ты вытворяешь? Тебе не стыдно? Ты за мной шпионила. Какая гадость.

– Это точно, – согласилась я. – Шпионить – гадость, согласна, а изменять жене – это что, по-твоему?

– Люди из-за этого не разводятся.

– А я не из-за этого. Я из-за того, что муж меня больше не любит.

– Ерунда какая. Я тебя люблю. Даже больше, чем в день нашей свадьбы, если хочешь знать.

– Тогда я вовсе ничего не понимаю.

– А что тут понимать? – взревел он медведем.

– Зачем тебе все эти девушки? – проявила я интерес, потому что разговор против воли увлек меня.

– Это не девушки, – рявкнул муж, – это шлюхи!

– Какая разница, – не поняла я.

– Это не имеет к тебе никакого отношения, – поставил меня в тупик супруг очередным ответом.

Через неделю мы встретились в присутствии моей мамы. Мама Сергея принципиально игнорировала и даже села к нему спиной. Муж просил меня вернуться и предпринял попытку встать на колени, чему я воспротивилась, а мама так просто заявила: «Шут гороховый», отбив у него охоту к спецэффектам. На мой настойчивый вопрос: «Если у нас любовь, при чем здесь девушки?» – он отвечал невразумительно, часто сбивался на фразу «все так живут», обещал впредь хранить мне верность до гроба, но выглядел при этом неубедительно.

– Лицемер, – сказала мама, и я с ней согласилась.

После этой встречи жизнь моя стала чрезвычайно насыщенной. Я перешла на осадное положение. Через две недели мы встретились вновь. Я надеялась, что Сергей согласится на развод, но надежды были напрасны. Он настоял, чтобы я была одна, «без своей сумасшедшей мамаши», как он выразился, а я настояла на том, чтобы встреча произошла в кафе, дабы муж держал себя в руках и не занимался ерундой (его попытка бухнуться на колени слегка меня разволновала). Итак, мы встретились, и в первые же пять минут я лишь укрепилась в своем решении развестись с ним раз и навсегда.

– Ты чокнутая, – начал он возмущенно. – Чего тебе не хватает, скажи на милость?

Я растерялась. Ответить на этот вопрос было не так легко. Если честно, мне всего хватало, даже с избытком, но развестись захотелось еще больше.

– Мы говорим не о том, чего мне хватало или нет, а о твоих изменах, – скромно сообщила я.

– Это не измены, – заявил он, в очередной раз вызвав мое беспокойство за его разум. – Измена – это когда заводят любовницу, когда любят другого человека, понимаешь? А я люблю только тебя.

– Хорошо, – кивнула я, пытаясь приноровиться к его логике. – Тогда я продолжу любить тебя, но жить буду с кем-нибудь другим.

– Не говори глупостей, – отрезал он, что меня не удивило, потому что в самом деле глупость: кто ж на такое согласится? – Солнышко, – взяв мою руку, начал он ласково, – я тебе сто раз говорил: нам надо завести детей. Если бы у нас были дети, ничего подобного не произошло бы. У тебя слишком много свободного времени, а так ты бы занималась детишками.

– А ты бы чем занимался? – не удержалась я.

– Я бы деньги зарабатывал, – пошел он пятнами.

– Я тоже хочу зарабатывать деньги, – вздохнула я. – Я не люблю готовить и ненавижу вышивать крестиком. Ты не на той женился. Давай разойдемся по-хорошему. Я подарю тебе альбом, а ты оставишь меня в покое.

– Ах вот как, – протянул муж. – Хорошо. Посмотрим, как ты будешь жить с мамашей на ее полтысячи баксов в месяц. Готовься всю жизнь ходить в одной шубе. Или ты думаешь, что получишь от меня хоть копейку? Ничего подобного…

Он говорил долго, все больше увлекаясь, а я подумала, что разводиться с мужем довольно полезно: видишь качества характера, ранее для тебя неведомые.

Если честно, было немного стыдно, потому что в тот момент я поняла, что никогда – ни в день свадьбы, ни до, ни после – его не любила и замуж пошла… бог его знает почему.

– Сережа, мне ничего не надо, – покаянно сказала я. – Правда. Давай просто разведемся.

– Отлично. Посмотрим, что ты запоешь через месяц, нет, через два.

Следующие два месяца стали лучшими в моей жизни. Впервые за долгое время я не гадала, чем себя занять, потому что свободного времени у меня попросту не было. Первым делом я устроилась на работу. Работа мне нравилась. Моим шефом была моя подруга, коллектив прекрасный, и вообще жизнь радовала. Одно плохо: где-то на границе сознания маячил и беспокоил смутный образ мужа, хотя сам Сергей целый месяц не давал о себе знать. Через месяц, как-то задержавшись на работе дольше обычного, я припустилась за троллейбусом, отчаянно размахивая руками, чтобы меня заметили. Тут раздался автомобильный сигнал, и, обернувшись, я увидела машину мужа. Сергей вышел и молча распахнул передо мной дверь, пришлось сесть.

– Тебя домой? – спросил он хмуро.

– Ага, – кашлянула я. К тому моменту я уже переселилась в бабушкину квартиру. Оказалось, Сергей знал об этом.

– Ты что, меня совсем не любишь? – спросил он несколько не к месту.

Я его не любила. Совсем. Сказать правду – равносильно признать свою вину. В самом деле, зачем замуж шла, голову человеку морочила? Скажите на милость, какая женщина признает себя виноватой? Поэтому я решила придерживаться прежней версии: измена мужа и невозможность ее простить.

– У нас с тобой разные взгляды на совместную жизнь, – вздохнула я. – Мне никогда не понять, как можно любить кого-то и обманывать его. Не понять, и все.

– Хорошо, понять ты не можешь, – вздохнул муж, – а простить?

Вышло это у него очень трогательно. В самом деле казалось, что мое прощение для него очень важно, возможно, в тот момент он и сам в это верил. Мне было жаль его, так жаль, что плакать хотелось, но я подумала, что если дам волю своим чувствам, то завтра вновь начну готовить борщ и вышивать крестом, а главное, всю жизнь проживу с человеком, которого не люблю.

Это подействовало. Я собралась с силами и ответила:

– У меня не получится. Ты зарабатываешь деньги и живешь так, как считаешь правильным, и в самом деле не видишь во всем этом ничего плохого, а для меня это предательство. И тут уж, как говорится, ничего не поделаешь.

Мы как раз подъехали к моему дому, и это позволило мне спешно ретироваться.

Прошел еще месяц, и Сергей вновь возник в моей жизни. Позвонил, спросил разрешения заехать и явился через десять минут после этого. Я надеялась, что глупые мысли о совместной жизни он оставил и пришел поговорить о разводе. Не тут-то было. Надо сказать, выглядел он скверно, не то чтобы больным, а скорее каким-то потерянным и даже жалким, что уж вовсе никуда не годилось.

Я напоила его чаем и спросила о делах. Он проигнорировал вопрос, взглянул на меня с печалью и вздохнул:

– Ладно, ты доказала, что отлично можешь жить без меня. И без моих денег тоже. Я все понял. И осознал. Возвращайся, хватит дурака валять. У меня из рук все валится, тоска такая… Хочешь работать – работай, и вообще… все эти бабы… ты же понимаешь, просто такой стиль жизни, я даже не думал… я тебе клянусь, больше никогда… поедем домой…

Ух ты, господи, что же делать-то? Постную мину – это во-первых, во-вторых, надо придумать что-то жалостливое. Как назло, ничего подходящего на ум не шло.

– У нас не получится, – испуганно произнесла я. – Мы просто теряем время.

Тут Сергей уставился на меня сначала с печалью, потом с душевной болью, а потом со злостью и изрек:

– Ты меня никогда не любила. Никогда. И только рада от меня избавиться.

Скажите, какая проницательность.

– Вот и пошли меня к черту, – разозлилась я. – На свете полно женщин, которые варят борщ лучше и любят вышивать крестиком.

– Знаешь, кто ты? – перешел он на зловещий шепот. – Ты дрянь, лживая, хитрая дрянь.

– Ну и ладно, – кивнула я. – Раз тебе так удобней… Разведись со мной.

– У тебя кто-то есть? Я ведь все равно узнаю. Я ему башку оторву.

– Ради бога, только у меня никого нет. Давай разведемся.

И тут муж повел себя совсем не как джентльмен, сунул мне под нос кукиш и сообщил:

– Вот тебе, а не развод. Я тебя в психушку отправлю, я тебя… Не хочешь жить со мной, готовь себя в монахини.

– Будем надеяться, что тебе это когда-нибудь надоест и ты оставишь меня в покое. На худой конец, я могу уехать из этого города.

Он зажмурился, собираясь с силами, и вот тогда-то выпалил:

– Я тебя убью.