Инсталляция – установление сущности одного через сущность другого
Книга вторая
КОНТЕКСТ
Господи боже, да какое мне дело до законов природы и арифметики, когда мне почему-нибудь эти законы и дважды два четыре не нравятся?
Ф.Достоевский
1. Порядок
человек может быть сделан только из того, о чем ему говорят, что он есть, или из того, что делают с тем, что он есть… Это мир, в котором пережитые события становятся независимыми от человека… Это мир, где все "случается", происходит, однако без того, чтобы это было с кем-то, без кого-то, кто мог бы за это ответить. (Bouveresse J.)
Порядок есть всегда, везде и во всем. С ним встречается субъект входя в социум. Даже тогда, когда нам кажется, что он совершенно отсутствует. Возможно потому, что это не наш порядок и мы не понимаем его происхождения и существования. И остается либо примириться с этим порядком, сосуществовать с ним, либо пытаться его переделать под себя, создать свой порядок, который может казаться порядком только нам самим.
Зачастую тот, кто пытается навести свой порядок, уверен – только он является верным, удобным, логичным, рациональным и т.п., напрочь забывая о том, что этот порядок лишь привычка, которая только представляется удобством. И тогда порядок превращается в своеобразный закон-требование, подчиняющее себе, что вовсе не делает его исполнение обязательным для всех остальных. Субъект вполне способен преодолеть чужой порядок и яро защищать свой собственный, выделяя в нем самое главное, утрата чего делает его положение неуверенным, неопределенным и уязвимым. В рамках своего порядка – контекста – субъекту комфортно и выгодно, и крайне редко он отказывается от него, … для того, чтобы потом вновь возвратится в свой собственный контекст.
Порядок – это совокупность виртуальных, зафиксированных в сознании требований, на социальном уровне – в общественном сознании, на государственном уровне – законодательно, предъявляемых субъекту для их поведенческого исполнения. При этом поведение понимается только как реагирование на условия существования, тем самым превращая порядок в набор предписаний о том, как следует себя вести, что следует делать, а что нет в тех или иных ситуациях, как оценивать происходящее в категориях «хорошо-плохо», «правильно-не правильно» и т.п. Обычно он достаточно четко осознается субъектом, который пытается следовать за подобными предписаниями хотя бы для того, чтобы сохранять определенность, взаимодействие и взаимопонимание с окружающим миром. Зачастую это ему вполне удается, прежде всего потому, что выгодно всем, требует минимальных энергетических затрат, позволяя сохранить некое движение «по порядку», не делая дополнительных затрат по отслеживанию неизменной ситуации. Например, так субъект реагирует на погоду, и когда прогнозируют дождь, он берет с собой зонт, а когда светит солнце вполне «обоснованно» использует солнечные очки. Не надо думать и можно вести себя по принятому порядку реагирования.
В то же время, порядок для субъекта вполне комфортен, т.к. он содержит в себе убедительную иллюзию свободы, которая определяется возможностью «делать так, как хочется», вот только это «делание» всегда оказывается во вполне конкретных рамках существующего порядка, иначе окружающие сначала «мягко», а затем все в более жесткой форме, укажут на нарушение существующих правил и норм.
Ощущение подобной «свободы» сообщает субъекту некую независимость от порядка, делая любой порядок как бы не обязательным для исполнения. Он практически не чувствует свою зависимость от него и свободно обращается с его требованиями, которые скорее выглядят как пожелания и обещания комфорта и понимания. Однако порядок связан с интересами других и моментально предстает перед субъектом, как реальное ограничение его свободы, если его поведение «покушается» на эти интересы. Порядок требует подчинения, а его несоблюдение почти мгновенно вызывает наказание. Именно так могут выглядеть «разборки» в семье, когда кто-то нарушает установленный порядок. И тогда «вдруг» оказывается, что «свобода» внутри порядка всего лишь виртуальна, а порядок обязателен для исполнения, достаточно жестко ограничивая субъекта в формировании его взаимодействия с воспринимаемой действительностью.
Порядок становится контекстом, когда его смысл – это его соблюдение, а требования – жесткими границами поведения. В этот момент «столкновения» субъекта с порядком почти сразу наглядно и убедительно проявляется его действительное отношение к так называемой «свободе», независимости, праву на «личное пространство» и т.п. Обычно субъект, пусть и с неохотой, соглашается с неким компромиссным, как он считает, вариантом, сохраняя свое положения в социуме и избегая конфликта. Каждый по-своему пытается обосновать это свое согласие, скорее всего пытаясь оправдаться в том, что для него свобода не является чем-то доминирующим. Впрочем, он способен и на некие «революционные выступления» – бунт против порядка, отстаивая свои права на «свободу», в виде «куда хочу, туда и кладу свою зубную щетку».
Соблюдение требований порядка становясь его сутью, превращает порядок в контекст поведения субъекта, и… в этот момент контекст становится объективной необходимостью следования за ним. Более того, контекст приобретает качество истины. Это кажется невозможным, парадоксальным. Действительно. Как же так, установленный человеком-социумом, установленный здесь и сейчас, и достаточно легко трансформируемый в зависимости от изменившихся условий существования порядок вдруг оказался объективной необходимостью, истиной. Но именно так и происходит. Просто для субъекта, находящегося в обстоятельствах этого порядка, не имеют особого значения исторические предпосылки и историческая судьба любого порядка. Требования здесь и сейчас вот актуальность и вот значимость, и они требуют их соблюдения или …сопротивления им и субъект … вынужден подчиниться. И тогда взаимодействие субъекта с социумом есть превращение объективной истины порядка в субъективную истину субъекта. Эта трансформация и сообщает контексту власть над субъектом.
Порядок – это набор требований – как надо и как не надо. Если эти требования взаимосвязаны и взаимообусловлены, так сказать, выступают в единстве в системе, то устанавливается жесткий порядок, обычно воспринимаемый и называемой как несвобода. И это при том, что в рамках этого жесткого порядка существует почти абсолютная свобода существовать и действовать в соответствии с системой требований. И, конечно, порядок, как система требований, непременно имеет смысл, которым этот порядок и оправдывается. Хозяйка следит за порядком вещей на кухне, зная, где, что лежит, тем самым облегчая себе свою работу. И она не назовет это несвободой, в то время, как любой другой на этой кухне будет, возможно, удивлен существующим на ней беспорядком.
Порядок одного есть беспорядок другого. Такой беспорядок является порядком другого, того, кто его создал, кто видит в этом беспорядке свой смысл, который может быть тайной для всех остальных. Настоящий беспорядок там, где нет смысла и нужно приложить усилия для того, чтобы его там обнаружить или создать. Так мы не видим смысла в действиях муравья до тех пор, пока не обнаружим его с кусочком листа, который он тащит в свой муравейник.
Но смысла нет в абсолютном беспорядке – в хаосе, в системе элементов, между которыми нет и не может быть длительных связей и взаимодействий. Конечно, эти связи и взаимодействия между элементами хаоса устанавливаются, но это всегда только в супер здесь и супер сейчас, мимолетно и без существенных последствий. Элементы хаоса не в состоянии создавать какой-либо смысл и вновь оказываются самостоятельными и, как кажется, абсолютно свободными. Именно такой хаос можно наблюдать в действиях больших и неуправляемых порядком групп людей, которые объединены вот этой ситуацией и в вот в это время, объединены лишь кажущимся единством с готовностью тут же распасться. Любая революция на этапе движения масс и есть такой хаос «бессмысленный и беспощадный», способный только разрушать уже потому, что у него нет своего созидающего смысла.
Впрочем, с некоторых пор разработана и технология управляемого хаоса, в основе которого лежит его видимые бессмысленность и неуправляемость, за которыми скрыт вполне конкретный умысел управляющего – разрушить существующий порядок. Но и это не главное. Основная задача технологии управляемого хаоса заключается в разрушении того смысла, который был заложен в существовавшем порядке. Только в этом случае этот порядок не сможет восстановится или же его восстановление потребует значительного времени. Вот только кроме разрушения технология управляемого хаоса ничего в себе не несет. Она не способна предложить иной вариант и социум обречен длительное время искать свой путь после затянувшейся оранжевой революции.
Субъекту о требованиях поведения сообщает его социум, который требует от него выбора – принимать их или нет. При этом не столь важно, согласен он с этим порядком или нет, считает его «правильным» или излишним и т.п. Для субъекта эти требования «порядок вещей» и он либо соглашается с ним, если от этого зависит достижение значимых целей или отказывает следовать этому порядку, жертвуя комфортом и безопасным существованием. Так, например, если он хочет работать на фирме, то должен соблюдать рабочий дресс-код. Для него этот порядок и есть объективная истина. Он относится к ней, как к некой данности, тот контекст в котором он вынужден существовать и который он не может просто проигнорировать. Субъект помимо своей воли погружается в этот контекст, как бы становясь частью его и этот контекст-порядок становится его субъективной истиной. И вот уже этот контекст начинает доминировать и управлять и последующими интерпретациями, и поведением, становясь порядком, требующим исполнения.
2. Включение
Стена Неведения несокрушима, ибо не нами возведена.
П.Сэлфинг
Казалось бы, все просто. Существует некий порядок или, проще, какие-то правила, и субъект должен включиться в их исполнение. При этом ему гарантируется свобода его действий – «делай все, что ты хочешь» – но в рамках этих правил. При этом также гарантируется и «понимание» со стороны всех тех, кто уже принял к исполнению эти правила, гарантируется и твое право предлагать и участвовать в принятии новых правил. Оговаривается и то, что всякое неисполнение принятых правил или же поведение по иным каким-то правилам будет вызывать не понимание, а затем и преследование в той или иной форме. Всем недовольным и несогласным предлагается покинуть социум с его правилами и создавать где-то там, в ином месте, свой собственный, с любыми иными правилами.
2020 год. ФРГ. Канцлер объявляет о новом порядке в работе государственных организаций и частных предприятий, о требованиях к поведению граждан из-за пандемии. Контекстом становится максимальное предупреждение заражения новым вирусом с требованием соблюдать необходимые требования.
Действительно просто, исключительно просто, просто до примитивности. Может быть поэтому и невозможно для практического применения. Вернее, возможно, что подтверждает история, для короткого исполнения в отдельном регионе с весьма драматическими результатами и последствиями. В основе предлагаемого порядка почти всегда лежит animals ratsionale – животная рациональность, которая способна оправдать любые его, порядка, требования. Но для этого следует в содержание порядка вложить некий смысл, и тогда каждому становится «понятны» причины такого нового порядка.
Гитлеровская концепция полного переустройства германской общественной жизни в соответствии с нацистским мировоззрением. Выступая в июне 1933 перед руководством нацистской партии, Канцлер Третьего рейха заявил, что "динамизм национальной революции все еще существует в Германии и что она должна продолжаться до полного ее окончания. Все аспекты жизни в Третьем рейхе должны быть подчинены политике "гляйхшалтунг". На практике это означало формирование полицейского режима и установление в стране жесточайшей диктатуры. Энциклопедия третьего рейха
Однако происходит любопытная метаморфоза. Как только субъект обнаруживает в существующем порядке смысл, а это всегда рациональный, читая, выгодный, смысл, так сразу этот порядок превращается в … контекст, который как бы ликвидирует этот порядок. Его уже нет, остается только контекст-смысл, т.е. что-то абстрактное, неконкретное, но требующее следования за ним. Порядок скрывается в контексте и за контекстом, тем самым «снимая» свое управляющее воздействие. Ведь порядок откровенно требует подчинения, в то время как контекст этого явного подчинения не требует. Субъект не любит порядок, особенно навязанный ему, но уважает смысл, особенно если он ему выгоден, удобен, комфортен.
Принимать порядок – это знать о нем, учитывать его, иметь определенное к нему отношение. Его можно соблюдать, но его можно отвергать и даже сопротивляться, бороться с ним. Но нельзя просто игнорировать. Большинство принимает порядок, предлагаемый социумом, включается в него, т.е. следует за теми требованиями, которые собственно говоря и составляют этот порядок. После такого включения порядок становится управляющим.
Заключенный в контексте порядок также управляет субъектом. Но не своими требованиями, а тем смыслом, который в нем заложен. Смысл порядка в нем самом, в его соблюдении, в то время как смысл контекста, его главное содержание, в значимости всех входящих в него правил, запретов и разрешений, традиций и законов. Включаясь в контекст, субъект, с той или иной степенью добровольности, принимает логику и последовательность его смысла, соглашается следовать за ним, делая его в значительной степени своим, собственным. И, возможно, это и есть самое главное отличие контекста от порядка – контекст «говорит» субъекту вот это и есть смысл твоего существования, твоих действий и тем самым определяет, практически гарантирует, так сказать, «правильное» понимание всего того, что есть в контексте. При этом субъекту внушается – он свободен в своем понимании действительности, в его отношении к ней – это его личное, индивидуальное понимание.
Даже тогда, когда субъект подозревает наличие некоего управляющего воздействия со стороны контекста, он скорее всего попытается «забыть» о своих догадках, считая, что эффективность и результативность его использования компенсирует подчинение этому управлению. Результатом включения субъекта в предлагаемый ему контекст является установление соответствия между тем, что он знает, в чем он убежден и чем руководствуется при принятии решений и, тем новым смыслом, который содержится в контексте.
Вот только субъект ни о каком таком контексте вообще не думает. Он не определяет какой-то там контекст, а стремится как можно быстрее отреагировать на поступающие к нему сообщения об изменяющихся условиях существования, т.к. скорость реагирования определяет эффективность реагирования и, следовательно, эффективность адаптации. И только потом, во вторую очередь, он может подумать о совершенных действиях, чаще всего тогда, когда остался недовольным ими. В этом случае он попытается определить какие его действия не соответствовали условиям, что он не учел, что недооценил, не верно понял и т.п. Это и означает его непопадание в контекст ситуации, что он и назовет – ошибкой. Но и в этом случае он включился в контекст.
Именно так, и не иначе. Ошибка для субъекта не в том, что он не «увидел» контекста, не распознал его в сообщении, а в том, что не верно отреагировал на информацию об изменившихся условиях. И это становится для него спусковым моментом последующей череды ошибок в виде неверных решений и сделанных выборов – принцип – максимально быстрого реагирования – может приводить к принципиальным ошибкам, когда «поспешишь – людей насмешишь».
Преодолеть причину такой ошибки мы не можем. Это связано с тем, что любое реагирование является автоматической реакцией на раздражитель. Так, мы гладим ушибленное место или отдергивает руку от горячего. При этом не интерпретируя поступающую информацию, а включаясь не в ситуацию, а в собственные ощущения и потому ошибаемся, считая причиной не свои действия, а огонь или молоток. Это потом, пытаясь интерпретировать происшедшее, может быть что-то сможем понять.
Не реагируйте, а интерпретируйте.
П.Сэлфинг
Это наглядно видно на примере изменяющейся ситуации и той интерпретации, которую осуществляет субъект. При этом для него вполне достаточно интуитивного ощущения контекста складывающейся ситуации и, в случае удачного угадывания, он вполне удовлетворяется полученным результатом. При этом заявляет: «Я все понял. Теперь мне все ясно.» И уже совершенно необязательно идти дальше и определять, в каком контексте что-то было понято и … понято ли? То «понимание», которое складывается в результате интерпретации информации о ситуации, называется им убедительной правдой для самого себя, и прежде всего потому, что такая правда способна восстановить очевидную определенность его существования.
И, конечно, субъект вовсе не беспокоится относительно того, откуда приходит информация о ситуации, кто ее готовил и зачем формировал тот контекст, в который ему предлагают включится. Он может сомневаться в поступающих к нему сведениях, их полноте, соответствии действительности. Ему может «что-то не нравится», «что-то быть непонятным», вызывать вопросы и т.п. Это хорошо известно тем, кто готовит ту информацию, которая призвана сформировать будущий контекст. Они пытаются создавать внешне «жесткую» последовательность такой информации, а ее содержание обязательно соответствует единому замыслу, и ее отдельные элементы взаимосвязаны и «вытекают» один из другого. Разработчик, зная, что субъект все равно будет задавать вопросы, действует на опережение, включает в информацию о ситуации элементы неопределенности необходимо вызывающие дополнительные вопросы и готов предложить заранее подготовленные ответы.
Профессионально разработанный контекст как бы ведет субъекта по своим смысловым лестницам от одного смысла к другому, не позволяя ему остановится и четко, однозначно определить их. Контекст, провоцируя на нужные вопросы, практически сразу предлагает соответствующие ответы. При таком подходе почти гарантированно управление той интерпретацией, которую осуществит субъект, и которая непременно приведет его к нужным выводам. В результате субъект обязательно включится в контекст, фактически предоставив свое понимание любой ситуации в послушное управление.
Специально разработанный контекст представляет собой «лестницу смыслов», следуя по которой субъекту кажется, что он все более точно и ясно понимает происходящее, осознает ситуацию, устраняя всякие сомнения в практически абсолютной истине своих выводов. Именно так построена информационная система любой «оранжевой революции», контекст которой построен на абсолютных неоспоримых истинах, которые, однако, чаще всего не соответствуют реальной ситуации. Можно выбрать истину – «необходимо преодолеть коррупцию», и далее двигаясь по «лестнице смыслов» довести эту истину до ее «логического» завершения – преодолеть коррупцию через разрушение существующей системы управления. При этом никто не может выступить против борьбы с коррупцией, вот только вывод о необходимости разрушения системы управления далеко не очевиден. Однако при профессиональном подходе вполне реально «привести» субъекта к выводу о именно такой «необходимости».
Иначе происходит включение субъекта в контекст, который сформировался не по заказу, а по внутренней логике развития условий существования. Это контекст конкретной жизненной ситуации, которая постоянно меняется так быстро, что трудно определить ее контекст и невозможно зафиксировать смысл происходящих изменений. И тогда очевидным кажется следующее – смысл в самих изменениях и надо только соответствовать этим изменениям. Однако каждое изменение имеет свой смысл и «лестница этих смыслов» также «ведет» субъекта, который может, так сказать, «потерять себя», будучи уверенным в необходимости постоянной адаптации. В результате можно окончательно утратить смысл своего существования, своего пребывания в жизни, своей уникальной индивидуальности. А управляет поведением субъекта, его решениями и действиями социум, который для субъекта, в этом варианте, представлен в виде толпы. Это наглядно проявляется в виде организованных массовых мероприятиях протеста, в которых субъект постепенно перестает «принадлежать» самому себе, полностью переходя под управление толпой.
Однако субъект обладает изначальной способностью разрабатывать собственный контекст …, который всегда привлекает обещанием достойной самооценки, оправданием сделанного и предвкушением будущего. Вот только иметь собственный контекст, «свое суждение» (А.Грибоедов), тот контекст, к которому пришел сам, через собственное понимание, свой и чужой опыт, позволяет себе не каждый. Такой контекст нужно постоянно отстаивать, доказывая и его истинность, и соответствие самому себе, себе подлинному. Вот только – кто ты есть подлинный, остается для большинства так и неразрешимой загадкой. Да и сам субъект не уверен в том, что знает себя подлинного.
Впрочем, большинство не очень обеспокоено всем этим, предпочитая не задумываться о том, как воспринимается окружающий мир и почему он оценивается так, а не иначе. Страх «потерять» самого себя, свою индивидуальность и свой смысл жизни, быстро… проходит, почти сразу после его … столкновения с другим страхом – страхом неопределенности. Невозможность предугадать последствия принимаемого решения или сделанного выбора делает для субъекта предпочтительным включение в те смыслы, в тот контекст ситуации, который предлагается ему социумом. Пусть и в этом положении он не уверен в будущих последствиях, вот только ответственность за них уже не его ответственность, а ответственность социума или самой ситуации. И тогда все просто – не я такой, а жизнь такая.