Стена

С большим уважением отношусь к Жану-Полю С. Люблю все эти экзистенциальные размышления о смерти, смысле и бессмысленности бытия, об одиночестве человечества во Вселенной и проч. Но, несмотря на это, «Стена» не оставила после себя ничего, не произвела никакого впечатления, словно я не рассказ художественный прочитала, а этикетку на банке консервированных томатов. Выбранная тема в моем воображении никак не стыковалась с форматом повествования и его краткостью. Кем являются герои? За что их арестовали? За что им полагается расстрел? Понятно, что писал С. во времена, когда всех интересовали события во франкистской Испании. Но нынче мало кто может ответить на выше озвученные вопросы. Может, это не важно. Может, не стоит зацикливаться на времени, мотивации персонажей и их характерах. Но в этом случае рассказ совершенно лишается глубины. «Стена» должна рассказать о смерти и ее ожидании. Тема интересная и заезженная, но… чтобы прочувствовать описываемое С. состояние, нужно как минимум проникнуться чем-то к приговоренным. А они, включая главного героя, – безлики, это картонки, которым присвоили испанские (и английские?) имена. За ними нет личной истории, собственных переживаний, ошибок, страхов и страстей. Они и живыми-то кажутся лишь смутно, что уж беспокоиться об их смерти. Конечно, если не знать человека лично, не знать его мыслей и его пути, его жизнь может показаться бессмысленной (чего писатель и добивался?) Финал же вышел на удивление предсказуемым. Как только главный герой решает пошутить со своими тюремщиками, становится ясно, чем сия шутка закончится. От выписанного С. глупейшего совпадения веет не жизнью с ее бесконечными случайностями, а литературой. На этом моменте ясно понимаешь, что все рассказанное – сплошная фантазия, к реальности почти не имеющая отношения. С. не волновали настоящие антифашисты, ему было глубоко все равно, казнят их или милуют испанские фашисты (а шо, разве есть разница?). Он был занят доказыванием собственной философии. В этом нет ничего плохого, но я-то готовилась читать об испанском Сопротивлении, а не очередной рассказ о самом С.

Автор исследует ощущения персонажей своего произведения перед смертью.Действие происходит в Испании во время гражданской войны 30-х годов 20 века между республиканцами и анархистами.Перед нами трое арестованных анархиста, приговоренных к смертной казни. Завтра утром приговор должен быть приведен в исполнение.Автор отобразил три характера, ожидающих смерть. Но не один из них не был верующим со своей картиной посмертного существования, поэтому, считаю, область исследования ограниченной. Для всех троих посмертного существования нет. Они пытаются его представить, но не могут. Одновременно не могут представить себя вне существования. Далее тупик, стена, ничто.Было интересно, как преобразуется смысл жизни у неверующего в преддверии смерти. Оказалось, что не только любовь главного героя, но и идеи были бессмысленны, а с моей позиции – ложны. Сартр показал так, что со смертью человека, его прошлая жизнь теряет смысл. А тогда зачем и к чему стремиться?«Я хотел быть освободителем Испании, преклонялся перед Пи-и-Маргалем, я примкнул к анархистам, выступал на митингах; все это я принимал всерьез, как будто смерти не существовало. В эти минуты у меня было такое ощущение, как будто вся моя жизнь была передо мной как на ладони, и я подумал: какая гнусная ложь! Моя жизнь не стоила ни гроша, ибо она была заранее обречена. Я спрашивал себя: как я мог слоняться по улицам, волочиться за женщинами; если б я только мог предположить, что сгину подобным образом, я не шевельнул бы и мизинцем.»Тут даже речь не о религиозной вере, а например вере в любовь, красоту мира, в гармонию природы, в идеи, которые мы реализуем в жизни, в значимость творческого труда. Смерть представлена как судья нашей прожитой жизни, как что-то, относительно чего мы оцениваем смысл сегодняшнего дня.Ещё мне было интересно то, как автор описал влияние будущего, на сегодняшний день. Влияние представляемого персонажами небытия, после утрешнего расстрела, на их сегодняшнее состояние, ночью, перед исполнением приговора. Изменялось физическое состояние и восприятие своего тела. Представляемое будущее начало активно внедряться в настоящее. Концовка произведения, выбив остатки веры у героя в какой-то смысл и цель жизни, подтвердила бессмысленность и глупость подобного существования.Наши классики после подобной ситуации:«Выходило, что остается жить минут пять, не больше. Он говорил, что эти пять минут казались ему бесконечным сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять минут он проживет столько жизней, что еще сейчас нечего и думать о последнем мгновении, так что он еще распоряжения разные сделал: рассчитал время, чтобы проститься с товарищами, на это положил минуты две, потом две минуты еще положил, чтобы подумать в последний раз про себя, а потом, чтобы в последний раз кругом поглядеть.…Всё это он думал в эти две минуты решить! Невдалеке была церковь, и вершина собора с позолоченною крышей сверкала на ярком солнце. Он помнил, что ужасно упорно смотрел на эту крышу и на лучи, от нее сверкавшие; оторваться не мог от лучей; ему казалось, что эти лучи его новая природа, что он чрез три минуты как-нибудь сольется с ними……Что, если бы воротить жизнь, – какая бесконечность! И всё это было бы мое!»Ф.М. Достоевский «Идиот»Философия Сартра, мне показалась, вырванной из целостного бытия. Взята какая-то малая часть реальности и на этой части осуществлена попытка глобальных выводов о смысле жизни.

До стены. Что там? Можно попробовать укусить врача за руку, чтобы снова почувствовать себя живым. В иступленной, но бесполезной попытке сохранить, удержать, захватить этот кусочек жизни насилием. Невозможно удержать ее всю в ладонях. Она неумолимо вытекает, забирает с собой розовый цвет из лица, оставляя взамен бесцветный пепельно-серый. «Нет, постой!.. Я не готов! Я не…»Ни любящий взгляд, ни даже свет больше не могут дойти. Ты мертв. Но твое дыхание все еще вырывается изо рта белыми облачками пара! И глаза – о боги! – твои глаза тоже живы, и все еще смотрят, жадно смотрят на убогую обстановку вокруг и не могут насытиться.Осторожно дотрагиваешься до старой скамейки, почти нежно водишь ладонью, чтобы ощутить на коже тепло шероховатого дерева. Дерево живое; оно будет жить через несколько часов, когда тебя подведут к стене и расстреляют. Убираешь руку и вздрагиваешь. Дерево не хочет, отторгает твое прикосновение. Оно живое, а ты мертв. Слушаешь рыдания мальчика и не пытаешься его утешить. Молодые не способны утратить надежду на бессмертие. Они боятся умирать, потому что им жаль себя. Что для тебя сейчас война и Испания, и весь мир? Пустой звук. Они остались ДО стены. Теперь ты мертв.