© Петровская А., 2018
© Оформление ООО «Издательство «Э», 2018
* * *
Техномагия вошла в нашу жизнь совсем недавно, можно сказать, почти на наших глазах. Сам термин возник через несколько лет после Второй мировой войны. Разумеется, это не означает, что раньше техномагов не было. Просто никто их не выделял в отдельную категорию. Итак, кого принято называть техномагами. Из самого названия очевидно следует, что это люди, умеющие эффективно работать с техникой магическим образом. Прежде всего это меткие стрелки, отменные водители и пилоты, а также, не побоюсь этого слова, гениальные ремонтники. Очень вероятно, что к ним близки изобретатели. Как правило, каждый техномаг сочетает в себе все перечисленные качества, кроме изобретательства, но способность изобретать вообще встречается крайне редко. Поскольку теория техномагии разрабатывается недавно, она еще сырая и кое в чем противоречива. Есть гипотеза, что техномагия – это эффективное сочетание телекинетической чувствительности и ясновидения. Никакого другого рационального объяснения пока найти не удалось. В свете такой гипотезы действия техномага выглядят так: ощупав телекинетически механизм, будь то пистолет или самолет, техномаг при помощи ясновидения на подсознательном уровне понимает, как механизм устроен, какие в нем поломки и что нужно сделать, чтобы этот механизм выполнил поставленную задачу. Так, стрелок поражает цель на пределе дальности оружия, пилот способен провести самолет сквозь любой ураган и посадить его почти на любом аэродроме и даже без аэродрома, сапер обезвреживает любую мину, а ремонтник находит и устраняет любую неисправность.
Против гипотезы о том, что техномагия является сочетанием телекинеза и ясновидения, свидетельствует то, что далеко не все техномаги владеют ярко выраженным ясновидением, и уж совсем небольшая их часть владеет обычным телекинезом. Однако, повторюсь, другой гипотезы пока нет.
Совсем недавно появившись, техномагия уже и отживает свой век. Можно сказать, это красивая бабочка-однодневка. Выяснилось, что техномаги бессильны в работе с электроникой. А ведь теперь едва ли не каждый пылесос, не говоря уже о самолете, под завязку ею набит. Разумеется, спрос на техномагов пока остается устойчивым. Меткие стрелки всегда в цене, и не только в криминальном мире. Экстрим-пилоты тоже пока что дают сто очков вперед электронике при полете сквозь ураган, потому специально для них на некоторых моделях самолетов сделана дублирующая система ручного управления. Но при нынешних темпах развития электроники нет сомнений, что техномагия будет вытеснена компьютерной и процессорной техникой на обочину нашей жизни.
Напоследок добавлю, что магия, применяемая к компьютерам, именуется хакерством и прямого отношения к традиционной техномагии не имеет.
Из курса «Введение в магию» для студентов факультета теормагии Кембриджского университета.
* * *
– Мистер Холмсон? – Предполагаемый клиент застал детектива врасплох, что красноречиво характеризовало профессиональную пригодность этого самого детектива.
– А? Да, проходите, мистер. Присаживайтесь. Вы подозреваете, что вам изменяет жена?
– Она бы мне непременно изменяла, – согласился посетитель, – если бы она была жива. Но я пришел к вам по другому делу.
– Простите, вы не представились. – Детектив понемногу приходил в себя.
– Можете сами выбрать мне имя, – предложил посетитель. – Смит, Браун, Пумпердайк… На ваш выбор.
– Я предпочитаю знать, с кем имею дело.
– Поверьте, это вам не нужно. Да и Холмсон тоже ведь не ваше настоящее имя, правда? Так что мы на равных. Не важно, кто я. Важно, что мне нужно и сколько я за это заплачу. Разве нет?
– И что же вам нужно?
– Вы слышали о бойне в гостинице?
– Кто же не слышал? Уже неделю о ней все газеты трубят. Двое полицейских пытались задержать бандита, он убил одного из них и завладел их оружием, после чего забаррикадировался в гостиничном номере. Там он пристрелил женщину, которая снимала этот номер, затем вышел и в перестрелке убил еще семерых полицейских, ну и сам был убит, естественно. Мне кажется, мы теряем время, мистер Браун.
– Ваше время будет оплачено, так что не переживайте. Все равно у вас уже больше месяца не было клиентов. Но важно не это. Мне нужно знать, что там произошло на самом деле. И я готов за это заплатить.
– В нашей стране частным детективам запрещено вмешиваться в полицейское расследование.
– Полагаю, никакого полицейского расследования не будет. Единственный подозреваемый убит. Коронер [1] дело закроет. Но людям, которых я представляю, нужен человек, который на самом деле перестрелял полисменов. От вас требуется найти человека, который там был. И все. Этот человек в настоящий момент ни в чем не подозревается. То есть нет никакого вмешательства в полицейское расследование.
– Зачем, если не секрет?
– Видите ли, мистер Холмсон, в той гостинице было сделано семь выстрелов, если не считать несчастную женщину. И семь пуль пробили семь голов вооруженных полицейских. Нам нужен такой стрелок. Ему найдется применение, поверьте.
– Вы хотите, чтобы я выкрал тело из морга?
– Не стройте из себя большего идиота, чем вы есть. Нам нужен не тот несчастный, которого преследовали и застрелили полицейские, а тот, кто этих полицейских перестрелял и спокойно покинул место побоища. Мы поняли друг друга?
После непродолжительного торга мистер Браун ушел.
* * *
– Ну вот такой разговор у меня состоялся. Вот, стало быть, портрет этого Брауна, нарисованный с моих слов, очень похоже нарисовано, кстати, а вот его отпечатки пальцев. У меня сложилось впечатление, что он представляет какой-то из криминальных синдикатов. Им нужен этот стрелок, понятно зачем. Что скажешь, инспектор?
– Холмсон, я знаю этого типа. – Инспектор Мортон был обеспокоен. – Он не из бандитов. Все гораздо хуже. Он из разведки, и, естественно, никакой он не Браун. Вот, значит, как… Ты уже приступил к делу?
– Опросил пару человечков, которые видели начало этого безобразия.
– И они тебе сказали, что двое пьяных, вооруженных пистолетами, пристали к невинному прохожему, и один из них нечаянно застрелил другого.
– Ты тоже это знаешь, как я вижу.
– В дело это, естественно, не попало.
– Кто бы сомневался, инспектор. Но речь не об этом. Действительно странно, что все перебили друг друга. Выглядит, как скверная инсценировка.
– Что тебе сказать… Все семеро полицейских и женщина убиты из двух револьверов, которые неизвестный отобрал у тех двух пьяных свиней, по ошибке принятых на работу в полицию. На пистолетах отпечатки пальцев только их ныне покойных владельцев и неизвестного. Кто еще мог стрелять?
– Кто-то в перчатках, – предположил Холмсон.
– Черт его знает. Следы перчаток тоже можно обнаружить, только теперь уже поздно. Если они там и были, их затерли. Дело закроют, не завтра, так через пару дней. Всем все ясно. Давай так. Если найдешь того типа, сообщи сначала мне, хорошо?
– А твой интерес в этом какой?
– Один из убитых – мой брат. Этого достаточно?
– Вполне. Скажи мне про убитых штатских, и я пойду. Установили их личности?
– Нет. Но мы особо и не старались. Мы хотим поскорее закрыть дело и забыть его.
– А как же твой брат?
– Для того, чтобы решить вопрос с убийцей брата, дело открывать не потребуется.
– Сам решишь, стало быть. Но меня это не касается. Лишнее фото женщины и того предполагаемого суперстрелка найдется?
– Бери, не жалко.
* * *
– Я не из полиции, – сообщил Холмсон. – Я за сведения заплачу. Эта дамочка, которую тут грохнули неделю назад… Все, что о ней знаете.
– Вот так бы и сразу. – На лице портье было разборчиво написано, что он готов продать родную мать, а может, и чужую, выдав ее за свою. – Прибыла она тем же утром. Получается, как бы на свидание со смертью спешила. Записалась как миссис Смит, ну да у нас полгостиницы Смиты, а остальные почти все Брауны. Заплатила вперед и наличными, за сутки. В тот день была как раз моя смена. Еще на нее жаловалась женщина из соседнего номера, говорит, эта миссис Смит орет постоянно, а та отдохнуть не может. Ну а я чем помогу? У нас третьеразрядная гостиница, даже вышибалы нет.
– Она ведь одна приехала? На кого же она орала?
– Этого я знать не могу. Я всего лишь портье.
– Та женщина, что жаловалась, она еще здесь?
– Да где там! Неделя уже прошла. В этом клоповнике никто надолго не задерживается. День, самое большее два.
– А кто она и откуда?
– Сейчас посмотрим. Так, вот она. Миссис Смит из Лондона.
– Просто замечательно, – изобразил радость Холмсон. – Ну с этой все ясно. А кто жил с другой стороны от этого номера?
– Да вот же написано. Мистер Парсонс. Надо же, и не Смит, и не Браун, и даже адрес похож на настоящий.
* * *
– Здравствуйте, мистер Парсонс, меня зовут Холмсон, я частный детектив.
– Приветствую вас, мистер Холмсон. Неудивительно, что с такой фамилией вы избрали именно эту профессию, – улыбнулся Парсонс.
– Это не настоящая фамилия. Агентство так называется, вот и меня так называют. Я перестал спорить и уже сам так представляюсь. Но я не хочу отбирать у вас время. Вы, конечно, запомнили тот день, когда в гостинице была стрельба.
– Запомнил, и очень надолго. Я был на войне, конечно, но война – это совсем другое дело. А тут была настоящая бойня. Семерых полисменов уложили, если мне память не изменяет, и еще ту женщину из соседнего номера. Ну и мужчину, но он как бы и не в счет. Ему вроде как поделом.
– А скажите, мистер Парсонс, слышимость в гостинице была хорошая? Вы слышали, что происходит в соседнем номере?
– Не просто хорошая, мистер Холмсон, а отличная. Больше никогда в жизни в той гостинице не остановлюсь. Эта женщина так кричала на свою дочь, что у меня даже голова разболелась.
– Она была с дочерью? Вы уверены? – Холмсон был невыразимо доволен. Значит, в номере была еще дочь этой женщины! Прав был тот Браун или не Браун из разведки!
– Конечно, я не могу быть уверенным, что это ее дочь! Откуда бы мне это знать? Но девочка называла ее мамой.
– А эта мама как ее называла?
– По-разному. Мразь, тварь, дрянь… Всего не упомнить. И лупила ее постоянно. А девочка плакала и просила: «Мама, не надо».
– Чудесная семья, – похвалил Холмсон.
– И не говорите.
– А что вы слышали во время той стрельбы?
– Как что? Стрельбу.
– А подробнее не припомните?
– Попробую описать. Значит, так. Вопль тот женщины, что-то вроде «убирайся отсюда!» и поток оскорблений. Потом звук удара и всхлипывания.
– Ударила дочку, стало быть.
– Нет, мистер Холмсон, это ее ударил тот мужчина. Я, конечно, понимаю, что женщин бить нехорошо, но в ответ на такие слова – это грех простительный.
– Понятно, мистер Парсонс, продолжайте.
– Потом, через какое-то время, этот мужчина крикнул: «Я выхожу!» – открыл дверь и выстрелил. Кто-то упал. Потом беспорядочная стрельба. Потом она, эта женщина, как завизжит: «Тварь, ты что делаешь?!» – потом выстрел, и тишина.
– Вот, значит, как все было… – Холмсон не мог понять только одного – откуда все это узнали в разведке? Хотя, с другой стороны, у них полно ясновидцев, кому же еще такие вещи узнавать?
– Да, именно так, – подтвердил Парсонс. – На память не жалуюсь.
– Жаль, что вы не видели эту девочку, – посетовал на судьбу Холмсон.
– Почему жаль? – удивился Парсонс.
– Мне бы это здорово помогло, – пояснил Холмсон.
– Ну и чудесно. Дело в том, что я ее видел.
– Так это же великолепно! Давайте съездим к полицейскому художнику, он по вашему описанию нарисует портрет…
– Мистер Холмсон, я не хочу ехать в полицию. Не люблю я их.
– Я вам заплачу за потраченное время.
– Не нужно. Я сам художник, и довольно известный, между прочим. Мои картины отлично продаются. Если хотите, подождите немного, и я вам нарисую эту девочку.
– Разумеется, я подожду, мистер Парсонс.
* * *
– Да, неделю назад эту девочку к нам привозили. – Уже в третьем участке Холмсон услышал тот ответ, на который надеялся. – Но она ничего не говорит. Мы ее передали в полицейский приют.
– У вас нет в участке телепата?
– Есть, но это не наше дело. В приюте есть телепаты, которые обучены работать именно с детьми. Это ваша дочь?
– Вроде того, – ответил Холмсон. Разве можно быть точно уверенным, не отец ли ты какому-нибудь ребенку?
* * *
– Не может быть! Это же рисовал Джордж Парсонс! Я узнаю его стиль! – Сотрудница полицейского приюта увлекалась современной живописью.
– Друг нашей семьи, – пояснил Холмсон. – Он тоже очень расстроился, когда неделю назад пропала моя дочь.
– Я рада, что могу помочь другу этого замечательного художника! Вот эта девочка, она у нас уже неделю, и за всю эту неделю не сказала ни слова.
– С ней такое бывает. Она стесняется незнакомых людей, – сообщил Холмсон, просто чтобы не молчать. – Иногда она даже меня не узнает. Сьюзан, деточка, ты не узнаешь своего папу?
– Папа! – закричала Сьюзан и повисла у него на шее. – Я знала, что ты меня найдешь! Как я рада!
– Ну, пошли домой, доченька.
– Распишитесь вот здесь, пожалуйста! – Холмсон не замедлил исполнить эту бюрократическую формальность. – До свидания! А ты, Сьюзан, больше не теряйся.
* * *
– Стоять! – Инспектор Мортон был очень доволен собой. – Взяли, наконец, этого чертова педофила!
– Ты следил за мной, – вполголоса предположил Холмсон.
– Не имеет значения, – уклонился от ответа Мортон. – Ребята, этого типа отвезите в участок. Завтра утром установим его личность, потом проверим алиби на все случаи насильственной педофилии. Один случай, по крайней мере, вызывает очень обоснованное подозрение. А ребенка я отведу обратно в приют.
– Я не хочу обратно в приют! – сообщила инспектору девочка, когда полицейские увезли частного детектива, ее ненастоящего отца.
– Ладно, – неожиданно для нее согласился Мортон. – Я тебя отвезу куда захочешь. Только сначала зайдем в одно место, тут рядом. В парке.
– Вам не страшно ночью идти в парк? – поинтересовалась девочка.
– Нет. Я вполне способен постоять за себя. А пока мы идем, расскажи, кто ты такая и что случилось в гостинице в тот день.
– Я не хочу об этом говорить.
– Тогда – в приют!
– Ладно. Зовут меня Мелинда Уилсон. Отец у меня, конечно, был, но я его не знаю. Сомневаюсь, что знала мать. Ну так вот. Я смотрела в окно и увидела, как два вооруженных бандита среди бела дня накинулись на прохожего. Только прохожий оказался не пальцем деланый и отобрал у одного из них пистолет. Второй выстрелил и попал в своего подельника. Прохожий и у него пистолет отобрал. Тут появились другие бандиты и погнались за прохожим. А он побежал в нашу гостиницу. Я ему дверь в номер открыла, он забежал и дверь закрыл. А потом дверь распахнул и давай по ним стрелять. А они по нему. Все друг друга и перебили. А он, когда падал, нажал на курок еще раз, и пуля попала в мою мать.
– Ну, пусть будет Мелинда. Имя не хуже любого другого. Складно ты врешь. Только есть одна деталь. В номере лежали нитяные перчатки, испачканные оружейной смазкой. Поэтому картина выглядела немножко иначе, чем ты описываешь. Он высунулся из номера, и его сразу же пристрелили. А потом ты надела перчатки, подобрала пистолеты и перестреляла бандитов, как ты их называешь. Только это были не бандиты, а полицейские, и среди них мой брат.
– Не важно, полицейские они или нет! Вели они себя, как бандиты! Тот человек хотел сдаться, положил пистолеты на стол и вышел с поднятыми руками. А тот самый бандит, который убил на улице своего дружка, пристрелил этого человека почти в упор!
– Да, он скотина, тут я согласен, – признал Мортон. – Если бы он не пристрелил того типа, могло бы всплыть, что это он напарника прикончил. А так есть труп, и на него можно все валить.
– Значит, я права!
– Не будем говорить о тех полицейских. Ты ведь еще и мать свою пристрелила. Я даже знаю, за что. Она тебя лупила и обзывала по-всякому. Вот ты и решила, что без нее тебе будет лучше, да и общество немного потеряет с ее смертью.
– И что теперь будет со мной? – поинтересовалась Мелинда.
– Я тебя убью, – сделал прогноз Мортон. – Только сначала изнасилую. Мне это противно, но придется так поступить. У нас в городе орудует маньяк-педофил. Думаю, тебя примут за его очередную жертву.
– Не так быстро, инспектор! – Двое юношей возникли словно из-под земли.
Мортон выхватил пистолет, но направить его на них не смог. Пистолет выворачивался из руки.
– Чертовы маги! – возмутился инспектор. – Что вам от меня нужно?
– Хороший вопрос. Но ответа не будет. Ты мне противен, Мортон! Ради тебя я нарушу инструкцию.
Юноша шагнул к инспектору и с силой пнул его в пах. Мортон свалился, корчась от боли. Пистолет инспектора сам прыгнул в руку другого мага, и тот забросил оружие куда-то в темноту.
– Не сильно ли ты его? – поинтересовался юноша-маг у своего напарника.
– Какая разница? Если сильно, он сможет петь в венском хоре мальчиков.
– Верно. Черт с ним. Кому он нужен… Мелинда Уилсон, независимо от твоего желания ты поедешь с нами.
– Куда вы хотите меня отвезти?
– По сути – тот же приют, только все немного по-другому. Магическая академия называется.
– Неправда! В магических академиях очень дорогое обучение! А у меня нет денег!
– Не во всех дорогое. И даже не во всех платное. Тебя ждет военно-магическая академия. Там платить не надо. Правда, туда берут далеко не всех. Но тебя возьмут.
– Это за какие заслуги?
– За умение бегло и метко стрелять с двух рук. Правда, ты пристрелила собственную матушку, что, несомненно, плохо. Но это не так страшно. Ты ведь больше не будешь поступать подобным образом. Потому что другой матери у тебя нет.
– Как вы меня нашли?
– Легко. Я следил за частным детективом, а он – за инспектором. Ну а раз инспектор следил за детективом, то мы и встретились.
– Кто вы вообще такие?
– Спецназ разведки. Но это строго между нами.
– Разведка не имеет права действовать на территории свой страны!
– Может быть, ты и права. Мы ведь спецназовцы, а не юристы. Но если ты считаешь, что мы что-то нарушили, можешь подать судебный иск. – Оба спецназовца заржали, не забывая при этом усаживать девочку в автомобиль. – Мы едем в другой город. Ты же не хочешь случайно встретиться с инспектором Мортоном?
* * *
– Ребята, спасибо, вы свободны. Дальше мы уж сами. – Девушка на регистрации излучала уверенность в своих силах.
– Мисс, она может быть опасной, – предупредил один из спецназовцев.
– Вы меня не удивили, – улыбнулась девушка. – Специфика нашей академии такова, что к нам почти не попадают курсанты, которые не могут быть опасными. Вы сами найдете выход или вам помочь?
– Вот и вся благодарность, – пожаловался на судьбу спецназовец.
– А чего вы ожидали? Это ведь магическая академия, а не бордель. У нас благодарят словами. Присаживайтесь, мисс. Меня зовут миссис Баньши [2], и я не преподаватель, а дежурный курсант. Приступим к оформлению. Ваше имя? Любое из одного слова.
– Мелинда Уилсон.
– Нужно одно слово, мисс.
– Тогда просто Уилсон.
– Это имя занято. В пределах академии имя курсанта и преподавателя должно быть уникальным. Наверное, глупо, но такова магическая традиция.
– Тогда Мелинда.
– Тоже занято. У меня была та же проблема. Я Джоан Смит, и мне пришлось стать Баньши.
– А если сократить? «Мел» можно?
– Занято, увы. А вот «Линда» свободно.
– Значит, буду Линдой. Меня устраивает.
– Так и запишем. Теперь пойдут стандартные вопросы для всех магических академий. Возраст?
– Шестнадцать лет.
– Замужем?
– Мне же шестнадцать лет!
– Возраст я уже спрашивала. И вообще, я задаю стандартные вопросы, а не придумываю их.
– Нет, не замужем.
– Дети есть?
– Нет. – Линда посмотрела на Баньши, но промолчала.
– Дворянка?
– Нет.
– Вероисповедание?
– Христианка англиканского толка.
– Как большинство. Читать умеете?
– Да. Что, многие в таком возрасте лет не умеют?
– Мисс Линда, просто отвечайте на вопросы. Без комментариев, пожалуйста. Какие магические силы у вас уже проявились?
– Никаких.
– Какую сторону силы выбираете, я не спрашиваю. В нашей академии готовят только черных магов.
– Я не хочу быть черной ведьмой.
– Значит, после академии поменяете статус. А теперь переходим к вопросам, специфическим именно для нашей академии. Приходилось ли вам убивать?
– Да.
– Интересный момент, – отметила Баньши. – Я бы этот вопрос несовершеннолетней не задавала. Из какого оружия?
– «Уэбли» [3] тридцать восьмого калибра.
– Понятно. Последний вопрос для анкеты. Готовы ли убивать в дальнейшем?
– Смотря кого.
– Значит, пишу «да». Теперь переходим к нашим правилам. Вот их список, поскольку вы умеете читать, почитайте сами. Есть вопросы?
– Да, миссис Баньши. Так кого здесь готовят?
– Мисс Линда, что же тут непонятного? Здесь готовят убийц.
– Разве убивать не запрещено?
– Нет, конечно. Нет никакого запрета на убийство. Более того, убийцы – уважаемые члены общества. Или вы, мисс Линда, не считаете военных профессиональными убийцами? Война – массовое убийство, и военных никто не считает грешниками. А что не грех в большом, не может быть грехом и в малом.
– Это же совсем другое дело! Я не хочу становиться профессиональной убийцей!
– Насколько я понимаю, мисс Линда, у вас нет иного выбора. Но эти вопросы вам лучше обсудить с другими людьми. Я ведь всего лишь курсант, как, впрочем, и вы. Идем дальше. Вот список вещей, которые вам необходимо иметь. Их приобретение вам оплатит академия. Ну и прикупите предметы личной гигиены. Вы ведь прибыли совсем без багажа.
– Зачем мне туфли на таких огромных каблуках, как тут написано? И узкое бальное платье? Я никогда не носила ничего подобного!
– Вот именно. Наши преподаватели научат вас пользоваться этими предметами туалета. Это пригодится в вашей дальнейшей профессиональной карьере. Драго, подойди сюда, – обратилась она к юноше, безучастно сидевшему поодаль. – Знакомьтесь, мисс Линда – мистер Драго. Драго, покажи ей тут все и помоги приобрести обязательный набор. Но сначала вызови сюда Билла. Он тебя тут заменит.
– Баньши, тебе не кажется, что ее должна сопровождать девушка? Как ты себе представляешь мою помощь ей в подборе кружевного белья?
– Драго, если тебе не нравится мое решение, можешь обжаловать его у дежурного преподавателя.
– Пошли, Линда, – обреченно произнес Драго. – Нас ждут великие дела. То есть великие покупки.
* * *
– Драго, вот ты мне скажи, – поинтересовалась Линда, – обязательно ли было всю меня облапать во время примерки?
– Нет, – улыбнулся Драго. – Я делал это добровольно. С покупками мы закончили, их упакуют и доставят прямо к тебе в комнату. Какие наши дальнейшие планы?
– Баньши вроде бы поручила тебе показать мне, что тут где расположено. Кстати, я удивлена, что можно свободно выходить в город.
– Что же тут удивительного? Академия – не тюрьма.
– Меня сюда привезли насильно.
– Не вопрос. Вон стоит полисмен. Иди к нему и заяви, что тебя похитили и тебе удалось сбежать. Киднеппинг, знаешь ли, преступление. Я не собираюсь тебе препятствовать, да и не смог бы.
– Нет. Мне некуда отсюда идти. И уж точно мне не нужна полиция.
– Я почему-то так и предполагал. Поэтому возвращаемся в академию. У тебя какие боевые магические силы?
– Никаких вообще нет. А почему ты спрашиваешь?
– Раз у тебя нет собственных боевых сил, тебе нужно оружие. Идем в арсенал, выберешь себе по вкусу.
– И что, можно выбрать любое?
– Нет, конечно. Огнемет тебе никто не даст.
Пулемет тоже.
– А револьвер «Уэбли» тридцать восьмого калибра?
– Да хоть сорок пятого! Это добро – пожалуйста!
– Что, серьезно курсантам разрешено иметь револьверы?
– Линда, тут есть такие ребята, которые способны убить мановением руки, а то и взглядом! Револьвер – это такая мелочь по сравнению с их силами!
* * *
– Пришли пострелять, ребята?
– Не только, мистер Спаун. Мисс Линда хочет взять себе оружие.
– Есть хороший револьвер двадцать второго калибра. Как раз для девушки.
– Мистер Спаун, я хочу «Уэбли» тридцать восьмого. Есть такой?
– Конечно, есть, мисс Линда. Вы уверены, что он вам подойдет? Попробуйте из него пострелять, увидите, что у него такая отдача…
Шесть пуль улетели в мишень. Линда не целилась и стреляла от бедра.
– Всего одно попадание, правда, в самый центр мишени, – прокомментировал Спаун. – Хотя постойте, нет! Все шесть пуль в этой дырке! Мисс Линда, это просто чудо!
– Почему-то мне кажется, – поделился с окружающими Драго, – что мисс Линда уже использовала эту модель револьвера, и, полагаю, стреляла она отнюдь не в бумажную мишень.
– Ладно, не мое это дело, – отмахнулся Спаун. – Мисс Линда, вот кобура к револьверу, вот патроны. Кончатся патроны, приходите ко мне. Но имейте в виду: носить его заряженным вам пока можно только на территории академии.
– Что значит «пока»?
– Пока полиция не выдаст разрешение. Не беспокойтесь. За всю историю академии ни одного отказа не было.
* * *
– Ну вот теперь понятно, почему тебя направили к нам и почему тебе не нужна полиция, – сообщил Драго.
– А у тебя какое оружие? Или ты имеешь боевую магическую силу?
– К своему стыду, – признался Драго, – несмотря на вереницу предков-магов, из всех магических сил я имею только слабенькое ясновидение. Настолько слабое, что его могут и не признать ясновидением. А мое оружие – кинжал. Могу им колоть, резать, метать – что угодно. Стреляю я отвратно, поэтому пистолет мне без надобности. Кинжал привычней и удобней.
– Ты сказал, что тебе понятно, почему меня направили сюда. А почему тебя?
– У меня все было совсем не так романтично, как в твоем случае…
– Откуда ты знаешь, что у меня было романтично?
– Я ведь ясновидец, хотя и слабенький. Но подумай сама – восемь полисменов и женщина убиты из «Уэбли», об этом все газеты писали и по радио передавали, и тут в академии для убийц появляется девушка, которая феноменально стреляет из «Уэбли» и при этом избегает полиции.
– Семь, а не восемь. Не приписывай мне лишнего, восьмой – не мое произведение. Но того, что ты рассказал, мало для полной уверенности.
– Есть еще одно обстоятельство. В газетах было фото убитой женщины. Она очень похожа на тебя.
– Только внешне. Ладно, расскажи, как ты сюда попал.
– Учился в обычной магической академии. Изучая историю магии, увлекся драконами. Начал читать литературу о них…
– Драконы – выдуманные существа, – заявила Линда.
– Не думаю. Точнее, уверен, что это не так. Их было мало, но они были. О них часто упоминают хроники.
– В которых половина вранье.
– А скелеты?
– Это скелеты динозавров.
– Ну есть же бесспорные факты! Ведь именно драконы в тысяча пятьсот восемьдесят восьмом году отогнали испанский флот от наших берегов. Это отмечено не только в наших хрониках, но и в испанских! Без драконов у нашего флота не было ни малейших шансов против Непобедимой Армады!
– Ладно, это не важно. Почитал ты про драконов, и что дальше?
– А дальше подошел ко мне некий мистер Пумпердайк, поговорил со мной о драконах и предложил перевестись в эту академию. Я, конечно, согласился. Тут не надо платить за обучение, и тут мне создали все условия для изучения драконов. А я так увлекся драконами, что даже взял себе имя «Драго» [4].
– Оно тебе идет. Но драконы – выдумка!
– Хорошо, Линда, не будем спорить. Значит, так. Вон там медпункт, а мы подошли к стадиону. Как раз женская группа делает пробежку.
– Что это значит? Они же все на каблуках! Бегать в такой обуви очень неудобно!
– Ты не забыла, кого здесь готовят? Как ты думаешь, ведьмам-убийцам никогда не надо будет убегать?
– На каблуках далеко не убежишь! Если уж надо убегать, лучше скинуть такие туфли и удирать босиком!
– Точно, по битому стеклу, например. Не говоря о том, что сбрасывание туфель займет время, которого может и не хватить. А еще подумай вот над чем – босая женщина в вечернем платье не привлечет ли, когда убежит, ненужное внимание к своей персоне? Ладно, это тебе потом преподаватели все подробно изложат. Вон там – аэродром. Наши курсанты там учатся пилотированию и прыжкам с парашютом. Это тебе, наверное, рано. Ну и там же, когда летное поле свободно, тренируются автомобилисты и мотоциклисты. У тебя есть водительские права?
– Нет.
– Значит, получишь. Вождение, кажется, обязательный предмет. А вон там – конюшня. Там – собачий питомник. Вон там – серпентарий.
– Это еще что такое?
– Там держат змей.
– Зачем?
– Ну, во-первых, для получения яда. Очень ценный продукт, знаешь ли. А во-вторых, курсанты там тренируются в обращении с ними. Вообще, змеи – атрибут магии, ты разве не знала?
– Не думаю, что я смогу взять в руки змею.
– Не захочешь, не станешь брать. Можно тебя спросить, Линда?
– Спрашивай.
– Ты не против того, чтобы поселиться в моей комнате?
– А разве так можно?
– Конечно. Это академия, а не монастырь.
– Так я не поняла. Ты предлагаешь мне секс?
– Это необязательно. Просто жить в одной комнате. Для начала. Дальше будет видно. Мне тут одиноко, а ты вроде нормальная.
– Ну, если я нормальная, могу только представить, какие тут остальные!
– Это значит «да»?
– Ты же ясновидящий, догадайся сам!
– Я очень слабый ясновидящий.
– Если поклянешься не приставать, я не против. И еще. Ты ведь знаешь, что я убила собственную мать. Тебя это не останавливает?
– Нет, я же не твоя мать. И даже не полицейский.
Каким бы слабым ясновидящим ни был Драго, будущие их отношения, несмотря на все требуемые от него клятвы, он видел достаточно четко.
* * *
– Привет, Холмсон! – Лицо инспектора Мортона лучилось дружелюбием.
– Отвали! Я две недели из-за тебя просидел в тюрьме по смехотворному обвинению в педофилии!
– Извини, друг! Я же не знал, что так получится. Наутро тебя бы выпустили, но…
– А, ну да! – Холмсон кое-что вспомнил и бурно обрадовался. – Тебе же отрезали яйца, и ты потерял ко мне всякий интерес. Я никак не мог предположить, что твой интерес ко мне пропадет при кастрации.
– Не преувеличивай. Ампутировали только одно яичко. И, клянусь, я этого так не оставлю!
– И ты пришел сообщить мне об этом.
– Мне нужна твоя помощь, Холмсон.
– Моя помощь стоит денег. Для тебя ведь это не новость?
– Я заплачу. Ты уже один раз нашел эту девчонку. Найди ее еще раз!
– Как писали в газетах, она неожиданно для тебя вырвалась и побежала в парк. Ты погнался за ней, а там на тебя, не менее неожиданно, напал неизвестный, ударив тебя в пах. Он, не иначе, был посланником Божьим, ответом на мою молитву. Я просил Господа проделать с тобой что-нибудь подобное, и Господь не смог отказать мне, ревностному христианину.
– Ну и дурак ты. Говорю же, я бы тебя выпустил на следующий день. А так ты проторчал в тюрьме до суда. Но я не виноват в этом. Нам обоим не повезло, и, думаю, мне не повезло сильнее.
– Мне в тюрьме очень не понравилось. Но я готов просидеть там еще две недели, чтобы тебе отрезали и второе яйцо!
– Злой ты, Холмсон. А скажи, этот Браун тебе заплатил?