Рыжик

Он спал долго. Сказалась потеря крови и тот ужас, который он пережил на кануне. Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко, ночная роса давно высохла и птицы щебетали во всю глотку, рассказывая друг другу обо всем, что видели вокруг. «Вот глупые, – подумал лис.

Он не сразу заметил, что в блюдце, из которого он ночью выпил все молоко, снова плещется живительная жидкость, а на месте съеденной куриной ножки лежит нечто, напоминающее видом и запахом еду. Запах! Какой запах! «Едят же люди!».

Девочка, та самая, которая пришла к нему вчера, сидела не далеко на березовом пенечке и плела венок из ярких одуванчиков. Лис ни капли не испугался. Он подумал, что если она не убила его вчера, когда он был более беззащитным, то не будет этого делать и сегодня, тем более что он уже почувствовал в себе силы дать отпор любому, кто посмеет к нему прикоснуться. Но какой запах! Хромая, стараясь не шуметь, а он это умел, лис, не спуская глаз с девочки, подкрался к еде. Это была холодная котлета. Ну кто устоит перед таким соблазном, несмотря на то, что ты никогда в жизни не видел котлет? Запах не обманул голодный желудок. Это действительно было вкусно. За едой он и не заметил, как девочка обнаружила его пробуждение.

«Ты уже проснулся? – улыбнулась она, – Я знаю, ты мальчик, -смутилась она, – Тебе уже лучше? Тебя как зовут? Какой ты рыжий! Я буду звать тебя Рыжиком, – она протянула руку. «Р-Р-Р!!! – ощетинился лис, а сам подумал: «Какой я тебе Рыжик, я Руд! Меня так назвали родители, меня все лисицы знают под этим именем! Я Руд – это звучит! Это как грозный отпор врагу, как победный клич! Это как заноза вашим собратьям – людям. Рыжик, как это мелко, низко! Уж лучше быть Пупсиком или Мымриком.… Да, впрочем, пусть себе зовет как хочет, хотя зачем ей это?».

«А меня зовут Женя, я приехала к дяде на каникулы. У нас летние каникулы. Ты не знаешь, ведь, что это такое? – она улыбнулась, – я учусь в школе, в городе, в шестом, нет, уже в седьмом классе. Это далеко отсюда, а к дяде я приехала в первый раз. Мне давно хотелось пожить немного в лесу, но мама говорила, что я еще маленькая, а в этот раз она сама сказала, что я поеду к дяде. Наверно я уже выросла? Я еще никогда не видела лису так близко, только в зоопарке, но там все звери какие-то не настоящие, грустные. Ты вчера тоже был грустный, как те…, ну, в зоопарке». Она все говорила и говорила, Руд не понимал ничего, но вдруг, он почувствовал, что ему приятна ее болтовня, что он готов слушать этот лепет долго, и боль утихла. И не так сильно раздражает запах человека. Быть может тембр ее голоса, доброжелательный тон, а может вкус исчезающей в голодном желудке котлеты делали процесс общения не скучным и даже приятным. Руд уже понял, что Женя не собирается отнимать у него котлету, более того, он почти догадался, что еда и молоко предназначены для него, но он никак не мог взять в толк, зачем это ей нужно? Про себя он отметил, что Женя, наверно, по человеческим меркам, весьма симпатичная девочка, что ему почти нравится смотреть на нее, следить за движением ее рук и головы. «Нет,– подумал Руд, – я не укушу ее, когда она попытается до меня дотронуться, пусть трогает, если ей это нравится». Но Женя больше не пыталась погладить лиса, она ни чем не хотела обидеть своего нового знакомого. Чувство жалости к беспомощному существу, к этому жалкому комочку грязи, в котором с трудом можно было узнать лисицу, хитрую и коварную, как ее описывали в детских сказках и школьных учебниках. Она понимала, что без ее помощи Рыжик может погибнуть, что только она сможет спасти это несчастное животное. А, кроме того, у нее, наконец, появился живой собеседник, ведь, как ни прекрасна жизнь в лесу, среди диких зверей и вековых деревьев, но Женя была девочкой общительной, если не сказать «болтушкой», а вдали от городских друзей, где кроме вечно занятого дяди, да его молчаливой жены можно было поговорить, разве что, с курами во дворе, да горделивым петухом, у которого на все вопросы один ответ: «Кукареку!».