Жизнь – сапожок непарный. Книга первая

Центр Петербурга, небольшая кухня обычной квартиры старой застройки – я сижу там с кружкой чая и мне очень не хочется уходить никуда, я словно провалилась во временную дыру. Пожилая красивая женщина с грустными глазами улыбается мне: «Кушайте конфетки, деточка, они очень вкусные – Вам понравится». «Какие конфетки?! Мне нравится просто сидеть и слушать Вас!» – хочу я сказать, но тоже только улыбаюсь в ответ. И, греясь о кружку, ловлю кусочки беседы Тамары Владиславовны Петкевич с какой-то бойкой молодой женщиной, потому что одно наслаждение слушать её правильную речь и рассуждения о новом спектакле, который ставят по мотивам книги «Жизнь – сапожок непарный», о том, как она не может привыкнуть кушать палочками суши и орудует вилкой, о том, что любимые пирожные буше стали совсем не те, что раньше, о старых знакомых и о жизни вообще. Передо мной удивительный человек – я это поняла сразу, волею случая оказавшись в этой квартире. Я тогда ещё не успела прочитать этот роман, я ничего не знала о судьбе Тамары Владиславовны, кроме того, что успела мне рассказать моя знакомая, которая как раз роман прочитала. Я очень сокрушалась по этому поводу: что не могу задать ни одного вразумительного вопроса ни про книгу, ни про её жизнь ТОГДА. И вот теперь понимаю, что и не смогла бы спрашивать, даже зная, потому что это было бы как резать по живому – о таком не спрашивают из любопытства, я не имею на это права, всё, что Тамара Владиславовна хотела рассказать, она рассказала в романе.А роман о жизни, о её жизни. И одновременно о жизни многих и многих, подобных ей людей, судьбы которых искалечили годы репрессий. Нескончаемая череда потерь, предательств, нечеловеческих трудностей, безумства времени, необъяснимости событий и совпадений – глазами одной женщины. Это всё рассказано на удивление без ненависти (выжившие тогда люди становились философами), но с болью даже не за себя, а за тех, кто уже ушел: за родных, друзей, за случайных знакомых, оставивших след в судьбе.Когда читаешь, то поначалу надеешься, что вот теперь вот пойдёт всё хорошо, но только наталкиваешься на повествование о новом кошмаре, преграждающем дорогу к спокойной жизни. Хорошо, не тогда, но вот сейчас же! Снова нет. И уже не надеешься на положительный исход. И начинаешь понимать, что люди так и жили: сначала ждали чуда, справедливости, чего-нибудь, а потом уже не ждали ничего хорошего, жили с чувством обреченности и страха до последней минуты своей.Страшные годы, поступки, которые нельзя объяснить, вымирание лучших слоёв общества, травля достойнейших людей… Мне было трудно читать не потому, что плохо написано (написано отлично!), а потому, что между строк на меня смотрела живая Тамара Владиславовна, и я не могла сопоставить весь описанный ужас с кем-то, уже знакомым мне. Она выжила тогда, пройдя через многое, и не озлобилась, не опустилась, она осталась человеком.Тамаре Владиславовне сейчас 92 года – возраст приличный, но она в таком здравом уме, что многие бы позавидовали. Должно быть жизнь даёт пожить таким людям сейчас, возвращая отнятые у них когда-то годы.А роман читать обязательно – там правда и ничего кроме правды. А это так ценно.

Слушала первый том в прочтении Юлии Тарховой (очень хорошо).Услышала в тексте две разных темы. Одна – история страны в 20-ом веке глазами девочки-девушки-женщины; честно, подробно, без нагнетания ужаса, свойственного художественной литературе про лагеря (думаю даже, самое дно автор не стала описывать). Вторая – жизнь красивой женщины, которая хоть и осознает свою привлекательность, не считает правильным ее эксплуатировать. Она бы предпочла репутацию интеллектуалки, признание своего актерского таланта, но на лесоповале трудно стать мадам Рекамье. Создалось впечатление, что, как другие преодолевают ущербность, она всю жизнь борется с восприятием себя только как красавицы. О своей внешности сама не говорит (а было бы интересно), но добросовестно, так же как с описанием быта, людей, событий, приводит огромное количество писем (ах, этот эпистолярный жанр прошлого века), стихов, само перечисление мужчин, ищущих ее внимания – все это даже начинает утомлять. Погуглила фотографии. Миловидное лицо, умный взгляд, дурацкие прически по моде 50-ых, не то, чтобы «раз увидел и сражен на всю жизнь». Самые интересные фото – детское, без макияжа, с минимум ретуши (студийное, по моде 30-ых) и в очень пожилом возрасте, но и тогда язык не поворачивается назвать ее «бабушка» или «старушка». Кроме внешности, в ней чувствуется какая-то сила, которая, привлекала к ней, оберегала ее в самых жутких условиях, позволила выжить и все-таки многого достичь. И очень грустно думать, что таких было много – способных, талантливых людей, которые могли бы столько сделать для общества, страны, человечества, если бы ими не месили глину и не валили лес.

Я обычно читаю очень быстро – сказывается навык, да и курсы быстрого чтения оконченные в студенчестве, дают о себе знать. Эту книгу я читал долго. Читал, прерывался, снова начинал читать. Очень плотный текст, иногда настигало ощущение, что я перебрал.У меня не хватит слов, чтобы описать свои ощущения. Я давно ничего похожего не встречал на тему ГУЛАГа. Мне казалось, что еще нового можно узнать после Шаламова, Гинзбург, Солженицина, Жигулина и многих других? Но эта книга не просто накрывает беспросветностью и мраком периода репрессий. Здесь представлен еще один взгляд и еще один ракурс на бессмысленное уничтожение цвета нации в 30е-40е-50е. Таких людей больше не делают, к сожалению, задачи по уничтожению российской интеллигенции вполне выполнили.Тяжелая книга. И невероятно талантливая. Язык Тамары Петкевич очень емкий, образный, красивый. Она была не только актрисой, режиссером, но и оказалась одаренным писателем. Такие литературные потрясения случаются редко и оставляют глубокий след в душе. Поэтому, я с удовольствием начинаю вторую ее книгу, где она уже на воле. Так хочется унать, как сложилась ее судьба после освобождения из лагеря…