Разрывая разум

– Успокойся! – выкрикнул Виктор. – Я ухожу! Тем более, у тебя вон есть уже новая игрушка.

Виктор поднял с пола подарок, который до этого уронил, и вышел вон, но вернулся пару секунд спустя. Виктор приоткрыл дверь комнаты и, не заходя внутрь, кинул на пол ключи от дома и от сердца Маргарет. Больше он сюда не вернется, решил он. А Маргарет после ухода Виктора присела на край своей кровати, прижала ладони к своему лицу и очень громко заплакала.

Михель, услышав рев Маргарет, вылез из своего убежища, из-под одеяла, присел на колени позади нее и начал руками поглаживать ее плечи и молча целовать волосы Маргарет, потихоньку выпутывать из них останки некогда прекрасных роз. Тем самым пытаясь хоть как-то успокоить девушку и оправдать собственную трусость и бездействие.

Виктор, выйдя из дома, подошел к старому садовнику и спросил того:

– Андре, а у вас есть любимая женщина?

– Да! – ответил старый садовник. – У меня их целых три, господин. Моя старушка, дочка и лапочка внучка, и все они любимы моему сердцу. Только благодаря им я еще дышу, а мои старые ноги ходят по этой грешной земле, господин! – Затем улыбнулся и вежливо поклонился. Ухмыльнувшись, Виктор сказал:

– Хорошо, старик! Прими тогда от меня этот подарок. Для своих любимых. – И протянул ему небольшой сверсток, перевязанный подарочной ленточкой.

– Большое спасибо, господин! – проговорил старик, – но то, что нам нужно для полного счастья, у нас это все уже есть.

– Бери, бери! – снова повторил Виктор. – Не привередничай. Это от чистого сердца для твоих женщин. Хоть ты и старый, но не обижай меня, прошу. Может, этот подарок им пригодиться. А нет – так продадут, а деньги пустят на доброе дело. Так что возьми, – повторил Виктор.

– Хорошо, господин! Спасибо, господин!

Виктор положил в руки старика сверток, перевязанный подарочной ленточкой, и слегка похлопал того по плечу.

– Да, вот еще что. Ты, старик, не называй меня господином. Я тебе не господин.

– Хорошо, господин! – сказал старый Андре, держа подарок двумя руками, улыбаясь и кланяясь.

Виктор, сам вежливо прощаясь, кивнул старику. Грустно улыбнулся и пошел прочь с этого двора. И лишь старый садовник по имени Андре с грустным и понимающим лицом, покачав головой, проводил Виктора взглядом, пока тот не скрылся за калиткой.

А сад продолжал цвести и наполнять всю округу своим пьянящим ароматом.

Глава 3

Покинув эту гостеприимную, в кавычках, усадьбу, Виктор направился бесцельно бродить по городу, размышляя над тем, почему все так произошло. В голову навязчиво лезли разные мысли. Одна мысль накладывалась на другую, приводя его в полное замешательство. Затем в одну секунду в голове раскладывалось все по полочкам и все становилось ясно и понятно, как божий день. Но человеческий мозг не так прост, как кажется, любит подкидывать сюрпризы собственному хозяину, вытаскивая из подсознания новые вопросы, на которые нет ответов. И получается опять путаница какая-то, снова ничего непонятно, а голова в тумане.

А смартфоны, как карманные оркестры, проигрывали раз за разом мелодии невпопад, соревнуясь без остановки между собой. Кто из них быстрее достучится до разума Виктора, который находился словно в вакууме, отключившись от внешнего мира.

Он брел в неизвестном направлении, погруженный в себя, а его мысли были где-то очень, очень далеко.

И пока ноги его куда-то несли по городу, его разум в это время забрел за подсознание, там повстречался с собственной душевной болью, со своим одиночеством и страданием. Они встретились, подружились и вместе окружили Виктора. И тыча в него своими корявыми щупальцами, дружно усмехались над ним. Разум Виктора не выдерживал такого давления и уменьшился в размерах. Эти чудовища росли прямо на глазах, превращаясь в настоящих монстров, питаясь страхами Виктора. А их ехидный смех становился все противнее и громче. Кружась вокруг уменьшенного Виктора, каждый пихал его из стороны в сторону. Вот Виктор уже величиной с горошину. А его враги, слившись в единую массу, кружат вокруг него черным вихрем, пытаясь зацепить Виктора и утащить во тьму навеки. А он, съежившись и сильно зажмурив глаза и заткнув ладонями уши, неожиданно вспомнил родную маму, сильную женщину! И в тоже мгновение перед ним возник образ матери из его детства, которая подошла и крепко обняла Виктора. И вдруг ему от этого стало так тепло и уютно. И когда он перестал трястись от страха и холода, образ мамы тут же растворился в воздухе, а на его месте возник новый. Он сам, из далекого детства, когда его еще не страшила ни физическая, ни душевная боль и неведом был страх как таковой. Виктор увидел себя еще совсем ребенком и то, что с ним, тогда приключилось. О чем он давным-давно позабыл. Играя в войнушку со своими друзьями во дворе, он случайно проткнул свою ногу железным прутом насквозь. Хорошо, что злосчастная железяка тогда не зацепила кости и других жизненно важных органов. Виктор не стал звать на помощь взрослых и врачей. И даже в это мгновение ни разу не вскрикнул, корчась от боли. А наоборот, чтобы поднять собственный авторитет среди друзей и дворовых мальчишек с девчонками, вытянул сам себе этот прут из ноги, не проронив при этом ни единой слезинки. Его так воспитывали с пеленок. Никогда не жаловаться и не реветь. А когда упадешь, всегда нужно вставать. Даже если тебе от этого очень больно и скверно. А главное правило, которое он усвоил с детства, это то, что нужно рассчитывать только на себя. Таково было бремя старшего ребенка в семье. И необходимо было всегда помнить, что ты любыми действиями подаешь пример для своих младших. Он вдруг улыбнулся, увидев внезапно всплывшую картину воспоминаний, словно просмотрел старую коллекционную запись из прошлой жизни. И как ни странно, помогло. Боль и страх отступили. А разум слегка встрепенулся, немного окреп и, как росток, мало-помалу принялся подрастать, распускаясь неведомыми цветками. И Виктор продолжил вспоминать истории родного детства и прокручивать их, будто киномеханик, в старом добром уличном кинотеатре. Он «достал» еще одну похожую и затерянную ленту из захламленного подсознания, похожую на ту, что видел до этого. На Новый год! Рядом с ним разорвалась самодельная петарда, из-за которой у него случился сильный ожог кисти левой руки. Да! Вспомнив про это, Виктор посмотрел интуитивно на левую ладонь и произнес вслух: «С рукой тогда была плачевная ситуация!» Вся кожа обуглилась и потрескалась на морозе прямо до костей. И придя домой к бабушке он в первую очередь строго-настрого запретил своим братьям и сестрам что-нибудь рассказывать взрослым. А сам, закрывшись в ванной комнате, стиснув крепко зубы от ужасной боли, стоял под струей холодной воды и пытался очистить раны от поврежденной и омертвевшей кожи, которая на тот момент превратилась просто в угольки. Но, как оказалось, родную и любимую бабушку не проведешь, им всегда помогает шестое чувство. Огромное спасибо бабушке, что тогда заметила и спасла руку внука народными средствами.

Теперь разум Виктора окончательно окреп и вырос до прежних размеров и стал даже чуточку повыше. А черный вихрь, состоящий из коктейля его страхов, боли и уныния, рассеялся в небытии. И, надев на себя скафандр, сотканный из теплых воспоминаний о детстве, друзьях и близких, он с легкостью выбрался из заточения вакуума, в который, как в ловушку угодил его побитый разум. Очнувшись, выйдя из транса, Виктор вновь подумал о своих поистине родных людях, которым бы не помешало прямо сейчас позвонить и сказать им, как он их всех любит. И несмотря на то, что всех их судьба раскидала по разным уголкам земного шара, он готов приехать к каждому из них хоть завтра, просто чтобы обнять и поговорить. Виктор тут же остановился. Достал смартфон из кармана с радостной миной на лице, но, увы, радость была не долговечна. Энергия жизни временно покинула его друга и помощника. Тогда он достал второго и тот так же приказал долго жить. А оглянувшись по сторонам, Виктор понял для себя и еще одну не очень хорошую вещь. Кругом уже стемнело, и он при этом находится в незнакомой ему части города, совершенно один. И судя, по здешней архитектуре, и вдобавок не в самом из респектабельных районов. «Да! – полушепотом произнес Виктор. – Ну и дела!» А затем, немного помолчав и подумав, воскликнул: «Бинго! У меня еще сели эти долбанные телефоны, причем зарядки остались в сумке. А сумку я почему-то с собой не взял. Короче, полный эксклюзив!!!

Глава 4

Пройдя еще чуток вперед по незнакомой улице вверх. Забыв совершенно про все и разнося самого себя просто вдребезги за свою некомпетентность, Виктор неожиданно для себя наткнулся на функционирующий бар. Потоптавшись чуть-чуть на месте и скурив пару сигарет с вишневым привкусом, он все же решился и, махнув рукой на все, зашел в этот странный с виду бар.

На часах было около полуночи и судя по графику, висевшему на дверях, до закрытия заведения оставалось, не так уж и много времени. Большинство народу, с которым он столкнулся на входе, уже расходилось. Оставались лишь, можно сказать, только супер, постоянные клиенты, которые привыкли гулять в этом баре до самого его закрытия и, конечно же, еще немножко. И судя по лицам персонала этого заведения, как потом заметил Виктор, было видно, что они, уже с этим давно свыклись, просто никто никого не гнал отсюда. И никто не обращал на время внимание, которое в этом богом забытом месте пустилось как будто вспять. Отсюда и девиз, словно из прошлого: «До последнего клиента» – и точка тут.

В баре играла медленная расслабляющая живая музыка. Редкие пары, обнявшись, свободно кружились на одном месте. Со стороны это выглядело даже очень забавным. А кто-то еще пытался играть на бильярде, некоторые без умолку о чем-то болтали, не обращая на окружающих никакого внимания. А официантки, летающие со скоростью света целый день туда-сюда и обхаживающие по-матерински каждого гостя, будто пчелы, трудясь над майским цветком, уже с неохотой, по-черепашьи перемещались между столами. В какой-то момент вся эта атмосфера, наполняющая это место, Виктору напомнила какой-то один из его снов или сюжет из какой-то старой ленты, которую он смотрел в детстве в кинотеатре. «Дежавю», – про себя промолвил он и с восторгом, продолжил наблюдать за происходящими действами, как будто зритель в любительском театре. Все кругом здесь дышало пьянящей жизнью ночного города. Одно только оставалось неизменным в этом месте и легко возвращало его обратно, в жгучую до ужаса реальность. Совершенно трезвый разум Виктора не позволял ему полностью или хотя бы частично отключиться от насущных проблем. И он со своим унынием и тоской совсем не вписывался в окружающую картину. И Виктор обратил свой взор в сторону спасательного круга, который находился в ведении, вон того спасателя: человека-андроида, биоробота, завуалированного под человека с чипом внутри, на энное количество памяти. Ибо, мне кажется, что простой человек не способен на такое. Или способен? Каждый может догадаться, что речь идет о бармене, но не всякий поймет, какие нагрузки изо дня в день тот выносит на своих плечах. Почти все время стой, каждому улыбнись и выслушай того, а то и еще хуже – поддержи с ним разговор. Это сколько информации за смену нужно профильтровать, а иногда даже и не совсем внятной и при этом не заблудиться где-то в дебрях родного разума. Плюс вагоны цифр и всяких разных вычислений у него в голове. А он всегда общителен и безмятежен. И как ни крути, но для многих незнакомых ему бедолаг он словно отдушина. К кому, если не к нему, ты идешь за помощью. С причиной или без. Кто тебя поймет всегда, даже если тебя не понимает твой самый любимый и сокровенный человек, и кто тебе скажет хватит и по родному, по-душевному вызовет такси и попросит тебя вежливо домой. Конечно же, это бармен. Психолог человеческой натуры, знаток женщин и коктейлей. Самый информированный и всевидящий человек округи.

Он был непоколебим. Стоял в своем форпосте, то есть за барной стойкой и, как всегда, неторопливо занимался тем, что, казалось, бармены умеют лучше других. Это конечно же, натирать до блеска бокалы, изредка прерываясь, лишь для того чтобы визуально проверить на свету собственную проделанную работу или налить кому-нибудь один-другой стаканчик по просьбе гостя.

В баре, пропитанном ароматами сигар, духов и алкоголя, царила умиротворяющая и по-своему уютная атмосфера.

За барной стойкой, напротив бармена, сидели две милые дамы средних лет и о чем-то перешептывались с ним, временами оглядываясь и хихикая. Недалеко от них сидел мужчина среднего телосложения, с короткими светло-русыми волосами и голубыми глазами, одетый со вкусом в дорогой темно-синий костюм. Ему было на вид около тридцати лет. Его звали Виктор. Здешняя публика ни разу здесь его не видела. По крайней мере, бармен точно здесь его не наблюдал прежде.

Виктор появился в этом городе три года назад. И, как обычно это бывает в очень преуспевающих компаниях, его призвали как самого перспективного. И хотя его совсем не радовала новая смена местожительства, деваться ему было некуда. Так как это являлось его призванием. А трудился он не покладая рук на компанию, специализирующуюся по недвижимости по всему миру, и занимался он вопросами, связанными с расширением влияния своей компании на потребительском рынке. И так как ее влияние росло, росла сеть ее филиалов по всей стране и за рубежом. Виктор был одним из лучших специалистов в своем классе. Он знал родное дело. Поэтому его компания, не за горами, как корпорация, то и дело закидывала его в разные уголки этого бренного мира. И из-за частых переездов, с самого университета, у него до сих пор не было ни семьи, ни собственного дома. И вот поэтому все, что произошло, являлось еще одной причиной его сегодняшнего потрясения. Он находился в шаге, чтобы у него появилась семья и дом. Но, увы! Видно, не судьба.

И ведает один лишь Бог. Как ему сейчас непросто. В его жизни уже давно стало все временным, и такая линия судьбы начинала настораживать Виктора. Но по-прежнему чего было у него не отнять так, это его стойкость и жизненные принципы, вкусы и предпочтения. Он всегда следовал своему намеченному пути, его так родители воспитали. Только вперед, а если споткнулся и упал, то встань, отряхнись и иди дальше по жизни с высоко поднятой головой. И это до того отложилось в разуме Виктора, что тот не уклонно следовал такому незамысловатому курсу. Но любой сбой в системе, например, как сегодня, приводил его просто в ступор. Но логика нашего друга и пытливый разум не давали ему скучать, и поэтому он всегда был на волне. Но самое главное оружие Виктора в нашем коварном мире оставалось постоянство и слово чести, что в наше время является очень большой редкостью. Он еще верил в слово купца, им когда-то руководствовались наши предки. Оно всегда оставалось непоколебимым и было крепче любой печати, но так было только до Первой мировой. И в какой бы стране он не находился и не общался там с каким-либо сударем, особо приближенным к его величеству везде его уважали и почитали как хранителя святых принципов, охраняющих ту или иную принадлежность общества. Наш друг очень верил в эту добродетель. Хотя, конечно, где-то это ему помогало, а где-то наоборот, только вредило. Но он как мог старался хранить такие вещи у себя в сердце, словно маленький огонек, согревающий его в ненастную погоду, приносивший ему покой и дающий равновесие его психике. Как и то, что, сменяя часовые пояса, города и страны, Виктор всегда старался найти хорошее кафе или гостиницу, пусть и не пятизвездочную. Главное уютную во всех смыслах этого слова и без нарисованных там лицемерных улыбок. Чтобы приезжая в тот или иной город, вновь и вновь сделать привал в уже в проверенном временем месте, или позавтракать в добром кафе, полюбившемся его сердцу, где он чувствовал себя, как дома и где все работники и постоянные гости узнавали в нем старого приятеля, которого долго не видели и уже успевшие по нему соскучиться. И во всех этих местах Виктора уважали и помнили, потому что он никогда не хамил и относился ко всем с почтением. Бармены и официанты всегда были рады Виктору, потому что тот всегда оставлял хорошие чаевые. А в ответ они старались не забывать о вкусах и предпочтениях Виктора в выборе блюд и напитков, в том числе и алкогольных. Лишь изредка он что-то менял из меню, пробуя что-то новенькое из фирменного, то, что появлялось в его отсутствие.

Во всех городах в ресторанах или просто в кафе и барах, где бывал Виктор, он всегда старался заказывать один и тот же столик – у окна. А по субботам любил устраивать там себе небольшой отдых, праздник души, как многие делают это, по пятницам. И это стало его такой маленькой доброй традицией в его холостяцкой жизни. А с чего все пошло, не помнил даже и сам Виктор.

«Но сегодня не суббота, а среда, – подумал про себя Виктор. – Видать, время пришло менять свои традиции». И, зайдя в бар, он с радостью обнаружил свободный столик, у окна, в замечательном месте. Уютно расположившись за ним, Виктор слегка постучал по столу своими ладонями и тихо произнес, так чтобы другие не услышали: «Такая вот, видать, судьба у меня», – и грустным взглядом посмотрел в окно, за которым простиралась тьма, как и его будущее. Ему на данном этапе необходимо было отвлечься от всего плохого, и, как он посчитал, это место ему подходило по всем параметрам. Его размышления прервала заботливая официантка, которая первая обратила внимание на незнакомца и подошла к нему с потрепанным от времени блокнотом. И хотя сегодня была не суббота, как это, уже заметил Виктор, он заказал, как и всегда: целую бутылку хорошего дорогого коньяка, лимон, порезанный на тонкие дольки и обсыпанные сахаром, и большую ароматную кубинскую сигару, которой хватало ему всегда на весь вечер. В этот раз столик у окна, за которым расположился Виктор, находился в стороне, почти в самом углу зала, рядом с барной стойкой, что в принципе его сегодня вполне и устраивало. Макнув кончик сигары в большой коньячный бокал с благородным напитком, он поднес ее ко рту и сильно затянулся. Подержав совсем чуть-чуть дым от роскошной сигары во рту, наслаждаясь благоухающим ароматом, выпустил его на свободу несколькими кольцами. Затем отцедил немного коньяка из бокала и закусил все это долькой лимона, слегка поежившись в лице. Сразу было видно, что человек смакует весь процесс. Виктор впервые за последнее время согрелся и немного расслабился. Стресс сегодняшнего дня понемногу таял в коктейле из приятных запахов сигарного дыма и коньяка. Вот чего ему так не доставало весь день, чтобы прийти в себя. И как правильно заприметил даже бармен, человек, сидящий за столиком, около его барной стойки, такой счастливый на вид и в полном умилении, сильно отличается от того несчастного, с растерянным лицом и потрепанной прической, зашедшего к ним в бар часом ранее. Тот и был-то совсем бледный и походил больше на призрака, чем на человека. Коньяк и добрая сигара, лечили раненую душу Виктора. На глазах мир вокруг менялся и становился лучше и ярче. Ровно на половину, опустошив бутылку коньяка и как следует, согревшись и забыв уже вчерашний инцидент, он решился выйти из тени. Взял свою недопитую бутылку и бокал в одну руку, а блюдце с лимоном – в другую, и с сигарой в зубах привстал с легкостью ангела из родного ковчега и тут же, переместился к обществу поближе. К барной стойке. Усевшись с краю, напротив огромного зеркала, расставил все свое имущество прямо перед собой. Заметив только, что не хватает одной очень важной детали. Виктор, уже не стал за ней возвращаться, а вежливо попросил пепельницу у бармена. Заново раскурив сигару и втянувшись, Виктор отложил ее, в сторону. И посмотрев в зеркало, сказал: «Ну вот, так-то и лучше, здесь и светлее, да и общество получше». Подлив себе немного коньяка и подняв бокал, дождался, когда бармен обратит на него внимание и жестом поблагодарил его за то, что того не надо просить о чем-то дважды. Бармен в ответ вежливо кивнул ему головой. Потом Виктор, вернувшись в исходную позицию, посмотрел в зеркало и таким же жестом поприветствовал родное отражение в нем. И ему на миг показалось, что и оно в ответ тоже кивнуло головой, как и давеча бармен. Виктор не понял и даже удивился происходящему и начал пристальней вглядываться в свое отражение в зеркале. Может быть, алкоголь отравлял его разум или это ему мерещится из-за катастрофы, которую испытала его душа, или все же бурная фантазия разыгрывалась у него в голове. «Наверняка это игры разума или злые шутки подсознания», – подумал Виктор. Но чем он дальше вглядывался, тем больше замечал маленькие несоответствия, которых становилось все больше прямо у него на глазах. Они множились с геометрической прогрессией, словно бактерии в организме. «Странные вещи у вас тут творятся, замечу я вам», – как будто вслух, произнес он. Виктор смотрел в зеркало и не мог оторвать собственного взгляда. Его будто затягивала неведомая сила в один из многих параллельных миров, сливаясь взглядом со своим потусторонним близнецом. Виктор чувствовал, что он что-то ищет в нем, только никак не мог понять, что именно. А тот, в свою очередь, пытается найти что-то очень важное для себя, внутри оригинала. И в это мгновение они бы приняли друг у друга то, что так тщетно искали. Но их разделяла стена очень крепкого стекла, сотканного из времени и пространства. Ну вот, через мгновение все начало чудесным образом меняться. Картинка поплыла и исказилась до неузнаваемости. В зеркале, казалось, что уже не он сидит за стойкой бара а в отражении вовсе и не тот бар. Оторвав с трудом взгляд от зеркала, он обернулся в зал. Да! Действительно! В зеркале картинка отличалась от реальности. Здесь, в настоящем мире, сидели люди за столиками и о чем-то болтали, а официантки ходили по залу среди столиков. И даже те самые пары, обнявшись, как и прежде, мило танцевали. И взять хотя бы тот же самый, сигаретный дым, которым был заполнен воздух в баре, он почему-то так и не отражался в зеркале. И вот еще одна из множественных странностей. Сам Виктор, в зазеркалье, никуда не оборачивался, а по-прежнему сидел ровно и всматривался пристальным взглядом в настоящего себя. Виктор, заметив это расхождение, ненароком испугался и стал кричать и звать людей, в том числе и бармена, указывая тому пальцем на зеркало. Но люди вокруг не замечали его и продолжали заниматься каждый своим делом. Виктора в ту же секунду накрыло холодным потом и он от такой мистики почти сразу протрезвел, а по его телу, словно стадо бешеных муравьев, проползли мурашки. Он просто не мог поверить в реальность происходящего с ним. Разум вопил ему: беги быстрее отсюда. А ужас и нездоровое любопытство сковывали все его мышцы, будто кандалами, заставляя сидеть на одном месте и безропотно наблюдать за всем происходящим и лишь только констатировать все различия, там и здесь, как в детстве в развивающем журнале. Зазеркалье все больше поглощало и сковывало Виктора. Теперь он совсем не мог шевелиться. А реальность постепенно стала размываться и уже больше походила на изображение, как в кривом зеркале. Голоса в настоящем мире стали приглушенными и почти неразличимыми. Вскоре после этого вокруг него и зеркала образовалась вакуумная сфера. Свет, время и пространство замерли. Разум Виктора сопротивлялся, как мог и не хотел воспринимать новую реальность за действительность. Каждая клеточка мозга Виктора кричала и звала на помощь. Но внезапно все стихло. И он с глухим грохотом рухнул на пол, корчась от боли, от такого жесткого приземления. Кругом не было ничего, кроме полумрака и стен. Немного придя в себя, от мучительной боли и с большим трудом пересилив себя, он все же встал и подошел к стене. Пройдя вдоль и ощупав ее по кругу. Виктор пришел к неутешительному выводу, что он находится в замкнутом пространстве и скорее всего, внутри какого-то объекта, похожего на шар. Виктор от безысходности закричал. Но в ответ не получил ни звука. Полная изоляция и тишина. «Странно!» – заметил он. Но чтобы проверить собственную догадку, крикнул еще раз. Глухая тишина и почему-то нет даже эхо. Тогда он попытался пошоркать своими туфлями о пол и тоже не услышал ни звука. Да, очень необычное место, и, подойдя к окружавшей его стене, постучал в нее кулаком. Ни единого звука, словно махнул рукой в воздухе. «Я что, умер?» – пронеслась в голове единственная мысль и он озвучил ее уже вслух. А ответа на свой вопрос так и не дождался. Время хоть и остановилось, но Виктора это непонятное состояние начинало раздражать не на шутку. Держа руки за спиной, он медленно начал ходить по кругу вдоль предполагаемой стены, размышляя вслух. Лишь изредка останавливаясь, смотрел наверх, задавая вопросы и надеясь получить на них хоть какой-то ответ. Но, увы! Ожидания его были тщетны. По предположению Виктора, он здесь находится уже целую вечность. И, не дождавшись от верхних сил никакого ответа, Виктор сам начал строить свои догадки вслух, которые были одна безумнее другой. У него в процессе дискуссии с самим собой сложилось три основные версии. По одной из них, он то ли умер, то ли лежит в реанимации, в коме, из-за отравления некачественным алкоголем. Вторая: он всего-навсего напился и уснул и не может никак проснуться. Ну и третья, что это чья-то злая шутка. Даже не шутка, а злой умысел. «И я, возможно, догадываюсь чей, – полушепотом произнес Виктор. – Вот гад, а еще другом прикидывался и сыном меня названым звал», – продолжал рассуждать Виктор. Он сразу с легкостью отбросил первые две версии и, как строптивый конь, почему-то зациклился именно на этой версии. Наверное, она ему приглянулась больше всего.

«Ну конечно, все сходится, – уже вслух роптал Виктор. – Вот полоумный старик. Не знал, как от меня избавиться и начал надо мной свою омерзительную игру. Думал, я не догадаюсь, кто за этим стоит. Эй, старик! – взглянув наверх, закричал Виктор. – Давай прекращай весь этот балаган. Я тебя раскусил». А в ответ даже муха не пролетела. И Виктор еще быстрее начал ходить в этой клетке, словно волк в зоопарке, чувствуя собственную безысходность.

Эта идея о заговоре так въелась в голову Виктора, что она, словно вирус, начинала разъедать его разум. И с каждым шагом по очередному кругу ему становилось все яснее, как все обстоит на самом деле, в реальности. «А! Я все понял! – воскликнул он и остановился на месте. – Не было никакой измены, – с радостным безумием на лице продолжил он обращаться куда-то в пустоту. – Я вообще и не прилетал, это все мои галлюцинации. Стал бы человек, как баран, стоять и восхищаться какими-то воротами целых полчаса. Ворота как ворота. Да таких в каждом дворе найдешь. Чушь какая-то. Наверное, лежу сейчас в клинике для душевно больных, весь обколотый транквилизаторами в смирительной рубашке, лыблюсь, как идиот, и давлюсь своими же слюнями».

Из ниоткуда внезапно послышался щелчок, как будто кто-то щелкнул выключателем. Виктор оглянулся. Позади него замерцали огоньки тусклых фонарей, такие обычно бывают в любом из баров, над барной стойкой. Затем, словно по волшебству, из воздуха, возникла и сама барная стойка. Только почему-то бармена за ней не было, никого не было, и то самое злополучное зеркало за ней, с которого в принципе, все и началось. Виктор, испугавшись дальнейшей неизвестности, все же нашел в себе силы, чтобы взять свою волю в кулак. Он обошел стойку и подошел к зеркалу, но к своему удивлению и к большому сожалению, никого там не обнаружил, в том числе и самого себя.

– Не порядок! – Так не должно быть. – Раз есть зеркало, а по виду, это оно и есть – значит по логике и сути в нем просто обязано присутствовать и мое отражение.

И как только он это произнес, зазеркальное отражение Виктора вышло под занавес, словно в театре. Не хватало только цветов и оваций. Виктор смотрел на свое отражение в зеркале, а оно смотрело на него. Он чувствовал дыхание своего зеркального близнеца, и оно почувствовало, как сильно бьется сердце в груди оригинала. Тогда он взял и ладонью прикоснулся к зеркалу, ладошка Виктора, будто ножом по маслу, резко пронзила это необычайное пространство и оказалась по ту сторону экрана. Зеркальный друг не стал медлить и тут же схватил его за руку. Виктор интуитивно одернулся, пытаясь вытащить руку из параллельного мира, но безуспешно. Ловушка сработала, и Виктор, как зверек, повелся на приманку. И теперь из-за своего любопытства и глупости будет висеть на чей-то стене трофеев. И чем больше Виктор сопротивлялся и злился, тем больше его поглощало зеркало. Вот-вот и он полностью окажется в объятиях собрата, который в порыве страсти показал свое истинное лицо демона. Теперь Виктору действительно было не до шуток и всяких там предположений. Ибо ему в глаза заглядывал сам вселенский ужас, который уже не растворишь никаким алкоголем и никогда не забудешь до самого конца мироздания. Чудовище все больше и больше притягивало его к себе, а он сопротивлялся, словно дикий котенок перед своим первым купанием в ванной. Зеркальный яд уже начал проникать в душу Виктора. Да он и сам почувствовал, как его воля постепенно слабеет, а тело становится ватным. Еще чуть-чуть и Виктор полностью сдастся и растворится в зазеркальном небытии. Но тут произошло чудо. Зеркальный монстр остановился и перестал поглощать Виктора, как будто что-то почувствовал или услышал. Виктор тоже замер. Все его нутро и разум просто выли от адской боли из-за такого грубого и причем без всякого на то согласия, перемалывания его сущности и тела. Он вдруг сообразил, что его спасло, а демона так насторожило. Легко и ненавязчиво пела чья-то душа. Чуть слышно, чуть дыша. Откуда-то из пространства доносилась мелодия волшебной флейты. И хотя источник этой блаженной музыки был не известен и не осязаем, мелодия воистину была, будто свежий мед на губах. И при этом еще и отпугивающая потусторонних всяких нехороших привидений.

Монстр, сковавший в своих объятиях Виктора, ослабил хватку, оглянулся и прислушался. Виктор даже успел заметить, как у демона шелохнулись уши, если эти странные волосатые отростки можно было назвать ушами. Потом этот вурдалак заглянул прямо в душу Виктора и, не открывая своей пасти, произнес: «Я за тобой еще вернусь». Затем ехидно и зловеще ухмыльнулся и бесследно исчез. А у Виктора внезапно закружилась голова и потух свет.

В доли секунды пронеслась молния, в разуме у Виктора заморгали цветные лампочки, и он сразу очнулся. Вернувшись в реальность, неожиданно для себя он обронил бокал с коньяком, который разлетелся вдребезги, ударившись о пол. Все обратили на этот маленький инцидент внимание. Наступила полнейшая тишина в баре. Даже музыканты перестали играть, пары танцевать, а люди разговаривать между собой. Все зеваки с вопросительным взглядом в недоумении глядели на Виктора. Слишком уж давно здесь никто не буянил и тем более, не разбивал посуду. И эта неловкая ситуация продолжалась буквально полминуты, а затем все вернулось на круги своя. Уставшие музыканты опять заиграли, а одинокие пары под эту музыку продолжили медленно танцевать на том же месте, где их прервали. Шум и суета вернулись опять в свое привычное русло. Только безмятежный бармен, не обращая никакого внимания на окружающих, продолжал до идеального блеска натирать родные бокалы.