Эра великих географических открытий. История европейских морских экспедиций к неизведанным континентам в XV—XVII веках

В конце XV в. итальянцы начали испытывать относительную нехватку судов, отсюда и высокие цены на корабельную древесину в районе Средиземноморья. В 1520 г. Венецианский арсенал добился принятия закона, резервирующего все запасы дубовой древесины Истрии для использования на флоте, – зловещий знак для будущего торгового флота. Сосредоточенность венецианцев и генуэзцев на больших кораблях и торговле с далекими странами всегда оставляла большой объем местной прибрежной торговли для вспомогательного судоходства – каталонского, французского, греческого. В разнообразную прибрежную торговлю и даже в какой-то степени менее выгодную дальнюю торговлю в Средиземном море в последнее десятилетие XV в. вторглись задешево построенные и относительно небольшие атлантические корабли басков, галисийцев и португальцев. Изначально они стали заходить в Средиземное море с грузами соленой рыбы, но большое их количество здесь стали нанимать итальянские капиталисты для совершения чартерных рейсов с грузами зерна и квасцов.

Но ни один из этих элементов конкуренции или нехватка сырья не оказали серьезного влияния на господство итальянцев в торговле предметами роскоши; однако, с точки зрения итальянцев, им сопутствовало неуклонное ухудшение политической ситуации. Падение Константинополя было серьезным ударом. Оно изолировало итальянские колонии на Черном море и угрожало тем колониям, которых находились в Эгейском море. Но оно не остановило торговлю. Венецианцы нашли способы вести дела с турками или при их посредничестве, но утратили свои особые привилегии и были вынуждены платить гораздо большие таможенные пошлины на уменьшившийся объем торговли. Войны между турецкими и персидскими (иранскими) правителями к тому же периодически прерывали поставки шелка из Ирана и специй, шедших через Ормуз. К концу века Александрия стала самым надежным каналом поставок, но мамлюкские правители, понимавшие, что их власть слабеет и богатство иссякает, и подвергавшиеся угрозе со стороны турок, постоянно повышали непомерно высокие поборы с иностранных купцов в Каире и Александрии. В 1428 г. экспорт перца стал монополией египетского султана, и цены неуклонно росли. В 1480 г. венецианские торговые агенты воспротивились особенно крутому подъему цен, и султан Египта три дня держал их взаперти в их fondaco, пока не было достигнуто соглашение. Такие своевольные меры были редки, так как и мамлюкам, и венецианцам был необходим этот бизнес; а Венеция, если ее слишком притеснять, могла предпринять жесткие морские ответные меры, как по своему опыту знали мамлюки. Однако в начале XVI в. завоевание турками Египта и Сирии оставило итальянские fondaci на милость правителей, которые меньше думали о торговле и которых было гораздо сложнее запугать, чем их предшественников мамлюков. Более того, начиная с 1484 г. Италия сама подверглась ряду вторжений с севера (французов), так что к трудностям в торговле прибавились война и дезорганизация на родине.

Итальянцы могли, пока они были монополистами, переложить на своих европейских покупателей издержки на преодоление этой череды препятствий для стабильной торговли предметами роскоши. Для покупателей высокие цены подчеркивали желательность нахождения либо альтернативных источников снабжения, либо других путей к тем же источникам. Португальские моряки и испанцы из атлантических портов находились в нужном месте, чтобы попытаться провести такие поиски. У португальцев имелись многочисленный флот из небольших кораблей и моряки, закаленные рыбным промыслом в океане. Их капитаны набирали опыт и знания в средиземноморской торговле. У них была довольно хорошо организованная, хотя и ограниченная система морского инвестирования и страховки; их поощряла и поддерживала королевская семья. В самом начале XV в. и португальцы, и испанцы использовали свои островные колонии в Атлантике для производства предметов роскоши, пользовавшихся спросом в Средиземноморье. Торговые агенты португальского принца Генриха (Энрике) Мореплавателя завезли сахарный тростник и мальвазийские сорта винограда на остров Мадейра, и еще до смерти принца в 1460 г. сахар и вина сорта «Мамзи» начали там производить в экспортных количествах. Чуть позже началась эксплуатация торговых возможностей побережья Гвинеи, и перец малагетта – по всеобщему признанию, грубый и дешевый заменитель индийских сортов – стал важным объектом торговли, наряду с рабами, золотым песком, слоновой костью и гуммиарабиком. Это было полезное дополнение к товарам, ввозимым в Европу; и некоторые итальянцы, из которых одним из первых был Кадамосто, проявили интерес к этому острову и позже торговле с Гвинеей. Однако эта торговля так и не сравнилась по объему или ценности с левантийской; крупные итальянские торговые дома ее оставили без внимания.

В 70-х гг. XV в. морской на всем своем протяжении путь в Индию стал казаться практически осуществимым. В конце века (20 мая 1498 г.) португальская флотилия (четыре судна Васко да Гамы) достигла Каликута и вернулась (два судна, в июле и августе 1499 г.) в Лиссабон с грузом пряностей – впервые. В 1501 г. первая партия восточных специй из Лиссабона достигла португальской фактории в Антверпене, которая быстро стала главным центром распространения португальских специй по северо-западу Европы. Поразительно, но итальянцы не были обескуражены этими событиями, хотя, вероятно, сочли их неприятными. Они не могли помешать морской торговле между Индией и Португалией, Португалией и Нидерландами, а также принять в ней участие без риска начать войну в океане, для которой их корабли не были предназначены, а их моряки – подготовлены. Так что они продолжали вести свой бизнес. Большие торговые дома Венеции, привыкшие к превратностям судьбы, опытные в торговой дипломатии и умеющие распоряжаться огромными капиталами, сохранили свою веру в будущее торговли с Левантом, и события XVI в. подтвердили, что эта вера была оправданной. Действительно, ежегодная отправка флотилий кораблей в Англию и Нидерланды перестала приносить прибыль, и эти организованные плавания прекратились в 1532 г. Также верно и то, что в первые годы XVI в. специи на левантийских рынках были в дефиците, вызванном отчасти грабительскими действиями португальцев в отношении арабских торговцев в Индийском океане, но продлившемся и обострившемся из-за завоевания турками-османами Египта в 1517 г. В нескольких случаях между 1512 и 1519 гг. венецианские купцы были вынуждены покупать пряности у Лиссабона, чтобы выполнять заказы своих регулярных покупателей в Южной Германии и других местах. Однако итальянцы проявили поразительную гибкость, столкнувшись с встававшими перед ними трудностями. К 1519 г. Венеция пришла к соглашению с турецкими властями в Каире и Александрии и ввела жесткие пошлины на импорт, борясь с импортом, поступающим в республику с Запада. Торговля специями – или большая ее часть – вскоре вернулась на старые рельсы. В середине XVI в. объем торговли с Левантом был так же велик, как и раньше, по крайней мере он был такой же, как и у португальцев, которые везли специи вокруг мыса Доброй Надежды. Спрос Европы на специи в XVI в. казался неутолимым. В прямой конкуренции за цену и качество далеко не все преимущества были на стороне океанской торговли. Издержки и риски путешествия вокруг Африки были очень велики и имели тенденцию к росту, а португальцы не могли предложить товары, которые могли бы стать выгодными для внешнего фрахта. Они покупали специи на золото, и выручка от их продажи после плавания «обратно» должна была покрывать издержки и плавания «туда». Практически не было разницы между ценой перца, привезенного из Леванта, и перца, привезенного в обход мыса Доброй Надежды, когда он достигал Западной Европы. Возможно, была разница в качестве. Арабы и венецианцы, вероятно, были более разборчивыми покупателями, чем португальцы. Более того, широко бытовало мнение, что специи могут испортиться и потерять свой аромат в долгом морском путешествии. Этот слух, несомненно, распустили венецианцы, но он, вероятно, был основан на каких-то фактах, так как португальцы возили грузы в мешках на кораблях, имеющих течи, через широты с очень непостоянной погодой. Поэтому венецианцы, которых португальцы, открывшие путь в Индию через океан, из бизнеса не вытеснили, успешно конкурировали с ними на протяжении всего XVI в. как поставщики пряностей, по крайней мере для части Европы, и продолжали получать свои пряности старыми путями. Более того, экспортная торговля с Северной Европой товарами средиземноморского происхождения – хлопковыми и шелковыми тканями, стеклом, вином, миндалем, фруктами – продолжала расширяться и оставалась почти целиком в руках итальянцев до конца века. В течение ста лет после открытия Васко да Гамой пути в Индию средиземноморская торговля все еще имела большее значение, чем торговля с внешним миром в Атлантическом и Индийском окенах. Не ХЛТ, а XVII в. увидел ее закат. Наследниками торгового главенства итальянцев в Средиземноморье стали не португальцы, а англичане и голландцы.

Эти обстоятельства объясняют особенности торговли в начале эпохи Возрождения. Итальянские города-государства, привыкшие к монополии на ряд прибыльных видов торговли, сосредоточились в основном на сохранении и расширении этой монополии. Их корабли были предназначены, а моряки подготовлены для этого; большая их часть была непригодна для плавания по океану. И хотя итальянцы имели самые современные для того времени географические знания и самые передовые в Европе картографические умения и навыки, они принимали активное участие в исследовательских плаваниях по океану только в качестве отдельных экспертов на службе правительств других стран. У Португалии и Испании были корабли, моряки, мотивы и возможности для исследования океана; главные исследовательские экспедиции отплыли из гаваней Иберийского полуострова, и команды кораблей были укомплектованы в основном испанцами или португальцами. Однако испанцам и португальцам не хватало капитала, торгового опыта и финансовой организации, чтобы коммерческим образом использовать сделанные ими открытия. Правда, у каталонцев были относительно развитые кредитная система и методы ведения бизнеса, но их капитал был ограничен, и они по большей части мало интересовались океанической торговлей. Только в Северной Италии и Южной Германии существовали торговые и финансовые дома, достаточно крупные и хорошо организованные, чтобы предоставить средства, которых не было у испанцев и португальцев. Только прибегнув к опыту и займам капитала, накопленного в Италии и Южной Германии, испанцы и португальцы могли воспользоваться богатствами Вест- или Ост-Индии.

По крайней мере с XIII в. в итальянских городах существовало огромное разнообразие торговых и грузоперевозочных объединений, обладавших капиталом. Средневековые корпорации – торговые и ремесленные гильдии, компании, регулируемые государством, были по большей части официальными организациями, регулировавшими торговлю своих членов и заставлявшими их принимать единые для всех правила; сами они обычно не были торговыми концернами. С другой стороны, компании, создаваемые для ведения торговых дел, обычно были не корпорациями, а, скорее, ad hoc (лат. устроенный для конкретного случая) средствами для объединения либо нескольких обладателей капитала, каждый из которых вкладывал в дело свою долю, и все вместе они использовали труд других, либо нескольких партнеров, из которых одни рисковали только своим капиталом, а другие – только своими умениями или трудом, и все они имели каждый свою долю в прибыли в заранее оговоренном размере, либо нескольких активных участников предприятия, которые все вкладывали в предприятие и свой капитал, и труд, а также жили и работали вместе. Все эти виды объединений под различными названиями – commenda, societas, compagnia и т. д. – использовались в морской торговле.

В добавление к гильдиям и торговым товариществам в позднем Средневековье в Северной Италии появилось небольшое количество объединений, которые соединяли в себе некоторые черты и тех и других, что означало слияние финансового и коммерческого предприятий. Большинство таких организаций начали свою деятельность как объединения государственных кредиторов. Непредсказуемые изменения и сложности в государственных финансах обязывали итальянские города-государства давать своим кредиторам гарантии выплаты процентов или в форме права на определенные доходы государства, или в форме особых торговых или административных привилегий. В последующие века другие и более крупные государства прибегали к аналогичным методам. К XV в. такие гарантии привели в Италии к созданию корпоративных организаций кредиторов, выполнявших экономические функции. Они были двух типов. Compere были финансовыми корпорациями, обеспечивавшими определенные государственные доходы. Такой корпорацией был знаменитый генуэзский дом ди Сан-Джорджо, банк которого, созданный по особой привилегии в 1408 г., стал занимать центральное место в финансовых делах города. Второй группой корпораций были таопе — объединения отдельных людей, образованные для осуществления какого-то предприятия – военного похода, например, по поручению государства. Самым прославленным таопе была также генуэзская корпорация семьи Джустиниани. Это был колонизаторский концерн, который, помимо другой деятельности, управлял островом Хиос.

За пределами Италии большие объединения капитала были самым обычным явлением в городах Южной Германии. Известные семейные торговые дома, которые выросли там в XV в., – Фуггеров, Вельзеров, Хохштеттеров и других – напоминали огромные итальянские концерны по разнообразию своего бизнеса. Они занимались торговлей сукном, бумазеей и шелками, были связаны с импортом и распространением специй, экспортом серебра и меди в Италию и Нидерланды, а также разработкой месторождений. Горное дело с его фиксированным и контролируемым обеспечением было в те времена особенно безопасным капиталовложением. Кредитная система, известная как Verlag, давала возможность шахтерам и нанятым рабочим получать авансы в денежной или натуральной форме на инструменты и пропитание. Инвесторы извлекали прибыль в форме полученной продукции. Торговля и горное дело вместе дали возможность немецким торгово-промышленным домам вступить в более опасную область – банковское дело и международные финансы. И подобно итальянцам, они содержали сеть торговых представителей во всех главных торговых и финансовых центрах Западной Европы. И примеры методов ведения бизнеса, и их огромные финансовые ресурсы для капиталовложения были – за высокую цену – в распоряжении испанцев и португальцев для снаряжения экспедиций и совершения открытий.

Правительства стран Иберийского полуострова проявили сначала понятное нежелание допустить иностранное участие. В осуществлении торговли с Западной Африкой и Бразилией в XV и XVI вв. правители Португалии часто сдавали в аренду часть бизнеса товариществам, очень похожим на генуэзские таопе. Эти товарищества состояли из местных членов, и их капитал был невелик, как и объем их торговли. Эта тенденция к образованию торговых компаний за границей довольно развитого типа, однако, не развилась дальше в Португалии отчасти из-за нехватки капитала, отчасти из-за враждебного отношения правительства. Гораздо позже не португальцы, а голландцы и англичане проявили себя самыми способными учениками итальянцев в этом отношении. Король Португалии считал торговлю с Индией, которая стала возможной после 1499 г. (возвращения из Индии экспедиции Васко да Гамы), слишком ценной, чтобы оставлять ее отдельным людям или частным корпорациям. С самого начала она была королевской монополией и осуществлялась на средства короля на его страх и риск и на его собственных кораблях. Лицензии отдельным купцам выдавались лишь в исключительных случаях. Однако самому правительству не хватало капитала, чтобы снаряжать необходимые флоты и закупать грузы специй, которые те привозили. В 1505 г. были открыто разрешены иностранные капиталовложения. Крупную флотилию, которая отплыла из Лиссабона чуть позже^[11], финансировали почти полностью иностранцы; генуэзские и флорентийские капиталовложения вместе доходили приблизительно до 30 000 флоринов, Вельзеров – до 20 000, Фуггеров и Хохштеттеров – по 4000. Прибыли от этого плавания были очень большими: свыше 175 % в год, но этот эксперимент больше не повторялся из-за недобросовестности португальцев и их промедления при их разделе. Корона предпринимала и последующие плавания, но продавала все грузы в Лиссабоне торговым синдикатам, главным образом итальянским и немецким, которые отправляли все товары в Антверпен и распродавали их оттуда. Очень часто корона продавала грузы заранее, когда они были еще в море, или брала заем под залог будущих грузов, так что в результате иностранцы предоставляли большую часть капитала и как кредиторы и посредники получали большую часть прибыли.

Торговля с испанской Вест-Индией развивалась по-другому. После неэффективного первого эксперимента с королевской торговлей королевская власть Испании передала этот бизнес в частную монополию купцам-экспортерам из Севильи, которые, естественно, были готовы хорошо заплатить за эту привилегию. Торговля осуществлялась по сложным и раздражающим правилам. Начиная приблизительно с 1526 г. она была организована – сознательно или нет – в форме караванов судов по образцу галерных флотов, которые в те времена все еще осуществляли венецианскую торговлю с Англией и Нидерландами. Внешние капиталовложения сначала поступали медленно и осторожно, так как торговля была невелика и была связана главным образом с поставкой орудий труда и продуктов питания – муки, оливкового масла и вина в бедные, ведущие борьбу за существование колонии. Большая часть этой продукции шла из Андалусии и легко могла быть доставлена севильскими грузоотправителями, которые имели опыт аналогичной торговли с Канарскими островами. Обратные грузы на этом раннем этапе включали кожи, немного сахара и золота. Однако по мере своего разрастания колонии экспортировали все больше драгоценных металлов и ценных тропических продуктов питания и требовали больше промышленных товаров, так что нужно было больше капитала для финансирования быстро растущей торговли. Негибкая, основанная преимущественно на овцеводстве экономика Испании, прежде всего Кастилии, не могла расширить достаточно быстро свою индустриальную составляющую, чтобы удовлетворить этот спрос. Севильские купцы экспортировали все больше товаров, которые были не их собственными и необязательно испанскими. Товары для торговли, которые везли корабли знаменитой экспедиции Магеллана, были поставлены Фуггерами через испанский торговый дом де Аро, являвшийся их торговым представителем. Даже после официального включения в 1543 г. в знаменитую Consulado — торговую гильдию, созданную для защиты их монополии, севильские купцы продолжали действовать не как корпоративный орган, а как отдельные представители. Как судовладельцы они торговали на комиссионной основе, экспортируя от своего имени товары, принадлежавшие другим фирмам, или принимали иностранных купцов и финансистов в неофициальные партнеры, чтобы достать капитал для покупки кораблей и товаров. Через их посредничество огромная часть торговли Испании с Вест-Индией в XVI в. фактически перешла в руки генуэзцев и торговых домов Южной Германии.

В течение некоторого времени в XVI в. – в период правления императора Карла V – немцам было даже разрешено открыто принимать активное участие в развитии колоний самостоятельно. Фуггеры, которые на протяжении многих лет владели на условиях аренды в Испании ртутными рудниками в Альмадене и серебряными в Гуадальканале, также разрабатывали рудники в Санто-Доминго (Вест-Индия) и Новой Испании (Мексика). Этим же занимались и Вельзеры; и они также предприняли в 1527 г. амбициозную и неудачную попытку создать поселение в Венесуэле. Другая немецкая фирма Эхингеров с 1528 по 1632 г. имела монополию на торговлю рабами в Вест-Индии.

Такие открытые концессии, как эти, были редкими и непопулярными и прекратили свое существование со смертью Карла V. Но международные финансисты сохранили свой контроль над торговлей и продукцией Вест-Индии ввиду настоятельной потребности в финансах правителей на Иберийском полуострове. Постоянно занимая деньги на военные расходы, показные мероприятия и даже на обычную работу администрации, монархи в XVI в. погрязли в беспорядочных долгах. Пряности из Индии, серебро из Америки текли через Португалию и Испанию в руки итальянских и немецких банкиров, которые были правительственными кредиторами, а от них распространялись по всей Европе. Иногда из-за войн или недобросовестности этот поток прекращался, и та или другая группа кредиторов становилась банкротом. Но пока была возможность, кредиторы пользовались затруднительным положением правительств, чтобы получить всевозможные торговые привилегии – от аренды рудников до контрактов по торговле рабами. На начальном этапе эпохи разведывательных исследований первые важные открытия в океане были сделаны по большей части отважными португальцами и испанцами; но за расширение открытий, основание поселений, торговлю и создание империи платили капиталисты, штаб-квартиры которых находились в старых торговых центрах Средиземноморья и Южной Германии. В эти центры в основном и возвращались прибыли. Международные финансы сделали проведение разведывательных исследовательских экспедиций делом всей Европы.