Бэтман Аполло

Книга, которую прочитала я, вовсе не та, которую прочитали вы. Это первое. Сколько не читала отзывов на Пелевина, убеждаюсь вновь и вновь – вы читаете какие-то другие книги. Отличающиеся от моих, как неприличный рисунок на заборе от морковки.Причем, не берусь утверждать у кого из нас в руках морковка. Возможно, метафизическая морковка, если уж совсем в духе автора.Помнится, познакомившись первый раз с Пелевиным я возмущалась и содрогалась: Бред! Пошлость! Грязь! Фу! Фантазия наркомана! Но жизнь, словно нарочно, демонстрировала мне, что Виктор Олегыч вовсе не фантаст, и даже не реалист, а прямо-таки крайний натуралист. А то, что меня так возмущает, просто нормальная реальность, написанная прямым текстом, к чему я несколько непривычна…Вот взять хоть то шоу, по первому. Помните? Пожилой лысый народный целитель и его губастенькая партнерша-пенсионерка в глубоком декольте. По первому впечатлению, такое могло родиться только в больной голове писателя Пелевина. Но правильный ответ: писатель Пелевин фиксирует на бумаге то, что мой мозг отказывается воспринимать как реальность. А вот так, в виде текста, я уже вынуждена узнать дом родной.Но, чем прямее называет он вещи своими именами, тем сильнее зажмуривается читатель. « Ой, он так плохо сочинил в этот раз. Скучно…» Ну, то есть, натуральным образом народ думает, что книга про вампиров, она и впрямь о вампирах.Между тем, у книги множество слоев. Так, что пытаясь увидеть их все, то и дело чувствуешь себя змеей, кусающей собственный хвост. Рассказав о беспомощных овцах-людишках, идущих на корм всемогущим вампирам, доказав, как дважды два, что выхода нет, писатель вдруг «случайно» описывает примитивный страх смерти вампира. Значит, все вышеописанное было завесой? Намек на то, что героя поджидает очередное открытие третьего глаза?Или описание таких, по-пелевински привычных, буддистских практик вдруг перемежается явной цитатой из православных святых отцов… Значит, знаком? Да еще и описывает эту цитату, как единственно возможный побег из унизительной кормовой цепочки. Случайность?Благодарна за множество возмутительно-верных цитат. За то, что подтвердил догадки о причинах моей нелюбви к кино.Перечитывать Пелевина, как и всегда, боюсь – это будет уже совсем другая книга с тем же сюжетом и героями. Потому что прочитана будет другой мной, пребывающей в другой реальности. Знаю, что встречу знакомый текст, любимые цитаты. Боюсь только, что оставаясь той же самой, эта книга будет про другое.И это еще раз доказывает, что книга, которую прочитала я, вовсе не та, которую прочитали вы.

В каждой книге Пелевин разъясняет бессмысленность и беспощадность тех стараний, которые человечество прикладывают к сиюминутным требованиям. О том, что есть боль, и есть боль по поводу боли, и вторую боль мы создаем себе сами, и страдаем из-за этого, хотя банально могли просто этого не делать. Для того, чтобы перестать страдать, достаточно осознать, что ты сам с собой это делаешь. В Непобедимом солнце тоже была эта тема (читала подряд), но здесь это прямо, без метафор рассказывается. Вся эта вампирская тема помогает облегчить жуть реальности, обсмеять ее, создавая видимость безмятежности (фантастичности и нереальности происходящего), посреди моря отчаяния. Хоть книга и написана в 2013, я рада, что прочитала ее только сейчас, потому что меня только сейчас догнал мир Пелевина 2013 года.Если ты действительно не паришься, через несколько лет становится кристально ясно, что все возникающее и исчезающее, вообще все без исключения, чем бы оно ни было – на фиг тебе не нужно. И никогда не было нужно.Человек всегда выходит в сеть с предвкушением, что он сейчас выловит из океана информации нечто ценное, интересное и нужное. И что происходит через три-четыре часа? Он встает из-за монитора с чувством, что через его душу пронеслось стадо свиней. Причем, я бы сказал, евангелических свиней – в которых перед этим вселились все ближневосточные злые духи. Человек клянется, что больше не будет тратить время на эту помойку. А завтра повторяет тот же опыт."Женщина будущего – это одетая шлюхой феминистка под защитой карательного аппарата, состоящего из сексуально репрессированных мужчин… Только дело тут не в женских происках, думал я, засыпая. Женщина ни в чем не виновата. Разгул феминизма, педоистерии и борьбы с харассментом в постхристианских странах – на самом деле просто способ возродить сексуальную репрессию, всегда лежавшую в основе этих культур. Как заставить термитов строить готические муравейники, соблюдая стерильную чистоту в местах общего пользования? Только целенаправленным подавлением либидо, его перенаправлением в неестественное русло. Поворотом, так сказать, великой реки. А поскольку христианская церковь перестала выполнять эту функцию, северным народам приходится обеспечивать нужный уровень половой репрессии с помощью своего исторического ноу-хау – тотального лицемерия."«– Я не делаю провальных инвестиций, – сказал Кедаев. – Финансирование бессмысленно.– Почему? – спросила темнота.– Потому, что русского человека сегодня невозможно развести на нужную форму протеста. Он нутром чует – от борьбы на предлагаемом фронте ни суть, ни качество его жизни в лучшую сторону не изменятся. А вот хуже все стать может.– Русская жизнь жутка, – сказала темнота.– Жутка, – согласился Кедаев. – Но давайте говорить честно, единственное, что могут предложить человеку нынешние политактивисты – это ежедневное потребление исходящего от них ментального форшмака. И еще, может быть, судимость. Кроме доступа к этим острым блюдам, протест не принесет ничего. Даже если допустить, что страна не развалится на обломки, перестреливающиеся в прямом эфире… Ну что даст победа оппозиции? Не нам, тут все понятно, а плебсу? При коммунизме это был доступ к западному типу потребления. Они его получили. А сегодня?– Возможность политического самовыражения, – сказала темнота.– А что они выражать-то будут? Что денег нет? Так кто ж им даст.– А чувство собственного достоинства? – не сдавалась темнота.– Какое достоинство, когда денег нет? Когда нет денег, может быть только злоба на тех, у кого они есть. Вот как тут у некоторых шотландских пацанов…За столом раздался электронный смех.– Брать головы на абордаж сегодня бесполезно, – продолжал Кедаев. – Любой дурак понимает, что при самом позитивном для оргкомитета исходе борьбы рядовой пехотинец точно так же низкобюджетно сдохнет в своей бетонной дыре. И это, повторяю, в самом лучшем случае. Если его не зарежут на фридом-байрам.– Мы можем убедить людей, что все изменится.Теперь электронно засмеялся Кедаев.– Вряд ли. Всем ясно, что изменятся только доносящиеся из ящика слова. И не сами слова, а просто их последовательности. И еще список бенефициаров режима на сайте «компромат.ру». Возможно, мы в нем будем несколькими строчками выше. Но ни одного пехотинца там не будет все равно. Кого мы убедим рисковать за это жизнью и свободой? Даже самих себя не убедим. Нереально. Но пасаран! Поэтому но финансан.»Людьми надо управлять очень тонко. Если слишком их угнетать, они восстанут от невозможности это вытерпеть. Но если слишком ослабить гнет, они провалятся в куда большее страдание, ибо столкнутся с ужасающей бессмысленностью жизни…Интернет – просто космос игр, фильмов и новостей. Как бы черное небо, усеянное кинескопами. Человек способен перемешаться от одной звездочки к другой – и каждый раз устремляется к той из них, которая обещает ему максимум удовольствия. Вот и вся психология интернет-серфинга. Человек – это машина, постоянно движущаяся к точке наибольшего наслаждения. Но при этом она вырабатывает не наслаждение, а страдание. Занятый электронной мастурбацией человек очень скоро начинает бегать по своему личному космосу кругами. Он похож на крысу, которая все время надеется получить стимулирующий импульс – но гораздо чаще сжимается от удара током, вспоминая, что у нее нет ни денег, ни перспектив, ни даже времени на этот серфинг. Весь интернет густо усеян напоминающими про это маркерами– Потому что русский человек почти всегда живет в надежде, что он вот-вот порвет цепи, свергнет тиранию, победит коррупцию и холод – и тогда начнется новая жизнь, полная света и радости. Эта извечная мечта, эти, как сказал поэт Вертинский, бесконечные пропасти к недоступной весне – и придают жизни смысл, создавая надежду и цель. Но если тирания случайно сворачивает себе шею сама и цепи рвутся, подвешенный в пустоте русский ум начинает выть от подлости происходящего вокруг и внутри, ибо становится ясно, что страдал он не из-за гнета палачей, а из-за своей собственной природы. И тогда он быстро и незаметно выстраивает вокруг себя новую тюрьму, на которую можно остроумно жаловаться человечеству шестистопным ямбомИ да, есть ли у вас пара минут, чтобы поговорить о веганстве?– Рама, агрегат «М5» – это страдание. Что значит «гуманный»? Который дает приличную картинку на экране? Без говна и крови? Это не гуманизм, Рама. Это умение заметать следы…

Прочитав новую книгу Пелевина, понял, что Виктор Олегович устал. Упаси, Б-же, не выдохся, а именно устал. Из года в год он ведет летопись социальных трансформаций постсоветской России. В этот раз Пелевин заявил свой личный протест – «писать об актуальном мне тошно». Читающая публика ждала от него отклика на неудавшуюся революцию «рассерженных горожан» (кстати, на площади ходила в основном его читательская аудитория). Пелевин и откликнулся, вставными раздраженными кусками, по которым хорошо видно, как он относится к происходящему в России. Понять Пелевина можно – когда все ждут от тебя злободневного памфлета, есть соблазн «кинуть» на ожидания. Однако, то, что автор предложил взамен сиюминутному, на вечное уж никак не тянет.Пелевин нырнул в пучину метафизики, милых его сердцу буддистских парадоксов и прочей, ну будем, называть вещи своими имени, чуши. В Пелевине всегда боролся социальный сатирик и метафизик. Иногда эти ипостаси перемешивались в алхимической реторте и выходили шедевры, такие как «Чапаев и Пустота» или «Generation П». И буддистские идеи ухода в нирвану из умножающей страдания бренной реальности могли вызвать катарсис – у меня такой эффект, например, вызвала повесть «Зал поющих кариатид» (вообще, это одна из лучших повестей русской литературы нулевых). В «Бэтмене Аполло» Пелевин полностью отказался от социальной составляющей. В журнале The New Times новый роман Пелевина охарактеризовали коротко и ёмко: «Нужно изменить восприятие, а не порядок вещей. От порядка вещей нужно бежать. Лучше всего бежать в буддизм».В итоге чтение объемного романа превратилось практически в испытание. Безупречно написанный, как и прежде, текст оказался просто невыносимо скучным. Терапевтический характер пелевинской мизантропии в новой книге создает обратный эффект. Мы уже в курсе, что жизнь бессмысленна, а человек – ничтожный дурак, спасибо, можно не повторять в десятый раз.Мне кажется, что дело тут еще и в человеческом, слишком человеческом. Пелевин начинает стареть – ему надоело уже писать «для нас», и хочется написать «для себя». Уже не надо ничего доказывать и объяснять. Гуру может и чудить. Печально, однако, что это «для себя» оказалось набором из солипсической галиматьи и буддистских коанов. Стариковская раздражительность проявилась не только в неприятии читателя. Например, “порадовал” у Пелевина выпад в адрес Владимира Сорокина – мол, тебя приняли в буржуазных гостиных, а я выпорхнул легкокрылым бэтменом в вечный покой, из всей этой суеты. Мне сразу представился пожилой Виктор Олегович, скачущий в костюме Бэтмэна по Тверской, упиваясь своей внутренней свободой.С фактом того, что наши кумиры начинают сдавать, всегда примириться трудно. Но, в конце концов, писатель – это всего лишь человек, со своими взлетами и падениями, неврозами и просветлениями. Будем надеяться, что «Бэтмен Аполло» был «шуткой гения». Времена в России наступают мрачные, а для сумрачного и злого таланта Виктора Олеговича – это теплица.А вообще, книжка про вампиров, типа “Сумерек”.