Твои два метра

После набрала Колю Пивани, чтобы узнать адрес проживания Артёма. Заказала такси, поехала. На моё удивление это был огромный дом, огороженный высоким забором. Нигде не было ящика. Поэтому мне пришлось перекинуть письмо, через забор. Надеюсь, что они заметят картонный конверт. Вероятность была маленькая, поэтому я ещё минут десять простояла у ворот, ожидая, наверное, чуда. Но осмелилась поступаться в ворота и скрыться, а потом выбежать быстро на тротуар, сделав вид, что я просто прохожий. Из ворот вышел пожилой человек. Он огляделся по сторонам, даже не обратил на меня внимание. Под ногами заметил картонный конверт, взял в руки и скрылся. Мне было неважно, кто прочитает первый из их семьи. Главное, чтобы его прочитал Артём Шнайдер. Мне не стыдно за свои чувства.

Я человек.

Каждый человек чувствует.

И его родители тоже люди, значит они поймут.

Мне казалось, что я утешала себя.

На следующий день вышла из дома с ватными ногами. Хотела увидеть там Шнайдер, но его не было. Разозлилась. Я была так зла, что, зайдя в класс, сразу подошла к нему и сказала, предъявляя:

–Ничего не значу? Мои чувства для тебя бессмысленны?

–Ты в порядке? – Шнайдер тяжело вздохнул.

Подняла на него глаза. Он смотрел довольно озадаченно. А смысл говорить с человеком, который прочёл письмо и никак не отреагировал? Я не готова бегать за ним. Меня жизнь не готовила к безответной любви.

–Прости, – произнесла я.

–Отойди, пожалуйста, ещё на два метра, – спокойно сказал Артём, доставая из портфеля английский.

И я отошла. Только не на два метра. Совсем отошла. После этого Артём будто пропал из моей жизни. Я перестала его замечать, потому что дома были проблемы. Мама была в депрессии. Единственное, что оставалось в моей жизни – это Пивани. Он часто провожал меня до дома, знал все мои проблемы. Коля помогал мне жить дальше.

–Мы так давно общаемся, и для меня это дико, – призналась я другу.

–Почему?

–Потому что я не верю в дружбу между парнем и девушкой, – пояснила.

–Ладно. Но я считаю тебя другом. У тебя ко мне чувства? Мы можем поговорить об этом?

–Я отказываюсь от любви, – громко засмеялась, а потом заревела. Вспомнила Шнайдер. Пивани крепко обнял меня и прошептал:

–Всё пройдёт. Я правда пытался ему объяснить. Он не хочет. Ему не надо. Найдёшь себе хорошего парня. У тебя вся жизнь впереди. Представляешь, сколько у тебя будет таких, как Шнайдер и лучше? Берн, ты лучшая.

Дома мама сидела за столом с чемоданом. Она протянула мне билет и произнесла:

–Мы начнём с тобой новую жизнь! Уедем к моей маме. Я купила билеты на все наши сбережения. Прости, доченька, за то, что давала тебе мало любви. Смотри, я собрала чемоданы. Завтра едем и начинаем новую жизнь. С тобой. Ведь ещё не поздно. Завтра идёшь в школу и забираешь документы!

Всё?

Это конец?

Поднялась в свою комнату. У меня резко заболела голова, било в вески. Посмотрела на пол, там были капли крови.

Что это?

Кровь бежала из носа.

Села на кровать, воткнув в нос ватку. Набрала Артёма. Я же должна что-то сказать ему напоследок. Он взял трубку.

–Привет, – проговорила я, гундося. Он засмеялся. Это было удивительно.

–Привет, – ответил спокойной парень.

–Я хотела сказать, что…

–Тихо, – прошептал парень, – мы далеко, но наши голоса ближе, чем мои два метра. Я рад этому.

Он совсем другой. Это точно Шнайдер? Я на всякий случай перепроверила, кому позвонила.

–Это Шнайдер? – уточнила я.

–Я всё исправлю.

–Артём, послушай, – произнесла я.

–Нет, послушай меня. Сейчас я сидел с телефоном в руках и думал позвонить тебе, но ты позвонила мне сама. Я устал. Устал от себя.

Я не дослушала этого парня. Отключила телефон. Мне сейчас этого не надо. Поздно? Да, поздно. Я умираю, я уезжаю. Ответить ему взаимностью и потом сломать его жизнь? Тяжело.

На следующий день пришла в школу к обеду. Пошла к директору. Моя мама уже звонила ему. Быстро взяла документы, отвечая кратко и по теме. Но некоторые слова выпадали из моего контекста, я просто забывала их значение. Пару раз перепутала какие-то существенные факты. А потом выпалила в своё оправдание:

–У меня рак мозга.

И у неё не было ко мне больше никаких вопросов.

Мои ноги становились ватными. Но я хлопнула дверью. Теперь я на улице. Я больше не шагну в эту школу. Не увижу этих людей. Они мне было в принципе никто.

Спускалась по лестнице, но остановилась, услышав своё имя.

–Александра Берн, ты уходишь?

Это был Шнайдер. Он смотрел на меня с большими от непонимания глазами.

–Да.

–Надолго?

–Навсегда, – вздохнула я. Он смотрел. Я пожала плечами и пошла дальше. Но меня остановила рука. Шнайдер развернул меня к себе и крепко обнял.

–Я не читал твоего письма. Мой отец сказал, что это детский сад. Он его выкинул. Я даже не знал от кого оно. Вчера папа нечаянно проговорился. Сказал, что я способен только на нюни с какой-то Александрой Берн, а на остальное нет.

–Ничего страшного, уже не надо.

–Не уходи, – Шнайдер поцеловал меня в губы, но я отстранилась.

–Я лю….

Он не договорил. Я поцеловала его так сильно, как только могла. Прозвенел звонок, но Шнайдер и не думал на него реагировать.

–Прости за эгоизм.

–Твои веснушки, – начала я, положив свою руку ему на щёку, – моя любовь, а твой эгоизм – это моя слабость. Прощай.

Я почувствовала, как на мою ладонь упала капля.

–Александра Берн, я ничтожный.

–Ты лучший.

Вырвалась из его объятий и пошла.

–Постой, – крикнул он. Но я понимала, что, обернувшись сейчас, я не смогу потом уйти. Поэтому не повернулась. Моё сердце билось так сильно, так хотелось вернуться обратно. Так хотелось к нему.

Пришла домой весьма раздраженная. Из носу бежала кровь. Мать стояла у порога с недовольным выражением лица.

–Что случилось? – спросила я.

–Моя мама продала свой дом и едет жить к нам. Мы никуда не едем, – проговорила она.

Мой истеричный смех закончил эту сцену. Шнайдер всю дорогу шёл следом. И увидев меня в таком состоянии, испугался. Испугался, но не побоялся подойти.

–Ты в порядке, Александра Берн? – в его глазах я прочитала страх.

– А я и не думала, что до высоты, мне оставалось всего два метра…

Проговорила я и …