Диалоги

Существуют люди, которые превозносят человеческий разум. Причем делают это настолько последовательно, что в их жизни разум превращается в крепенького такого языческого божка, которому приносят человеческие жертвы. И я тут нисколько не преувеличиваю, ибо многие разумные человеки, в конце концов, кончают с собой. Так было в среде советских интеллигентов, так есть и в современном мире.Одна моя очень успешная приятельница 42 лет, изрядно выпив в новогоднюю ночь, спросила – зачем люди говорят о чувствах? На краткий миг алкоголь поборол божка разума, из глубины сердца вырвался вопрос, который из уст женщины, жены и матери звучит, как смертельный приговор самой себе и своей семье. В жизни этой женщины нет места чувствам – она может легко сказать о голоде, естественных потребностях, желании купить третье в этом месяце платье («шоппинг и маникюр поднимают мне настроение!»), но не способна сказать своему мужу: «мне тебя не хватает», а своим детям: «я люблю вас всем сердцем».Вспомнила эту историю, когда начала читать книгу протоиерея Валентина Свенцицкого. Подумала тогда: «Если психологи со своими клиентами годами пытаются научиться говорить о чувствах, то, как сможет священник с помощью небольшой книги победить божка разума и привести человека к истинному Богу?». Логикой, господа, формальной логикой, примерами из науки и контраргументами, которые гуманитарию вроде меня приходилось перечитывать по три раза.Говорят, что «Диалоги» многих советских интеллигентов привели к Богу и вере. Меня же первые четыре главы привели к греху: я осуждала неверующего героя книги – настолько самоуверенный, разумный и высокомерный персонаж получился у автора. А еще этот персонаж так формулировал свои мысли, что у меня создалось ощущение, будто я читаю посты атеистов в интернете. Не первый раз уже замечаю, что современные разумные люди думают, что говорят что-то оригинальное, а все их аргументы против веры и религии были написаны священником еще в 1928 – 1930 годах (или еще раньше в какой-нибудь другой книге). Часто эти «аргументы» строятся на обыкновенном незнании предмета и собственных интерпретациях, которые человек разумный, естественно, принимает за истину. У неверующего героя книги, правда, есть одно отличие от современных атеистов. Он честен, осознан и готов слышать аргументы духовника. Сегодня интернет сделал нас ближе, но превратил из людей диалога в людей монолога – никто никого не слышит и все любуются собой. Божок разума из категории общечеловеческой трансформировался в божка разума каждого отдельного индивида. Короче, все вокруг резко стали дураками.Советский же интеллигент из «Диалогов» в конце книги придет к Богу, вере и Церкви. Это будет долгий путь, полный «умных» разговоров и логических построений, без которых достучаться до сердца человека разумного, по-видимому, невозможно.

Данная книга ориентирована, главным образом, на целевую аудиторию двух типов: 1) агностики и «алчущие истины» неверующие; 2) верующие, желающие научиться доходчиво объяснять свою веру неверующим.Я лично отношусь ко второй категории, поэтому могу оценивать произведение лишь с этой позиции. И считаю, что с этой позиции книга хотя и не идеальна, но действительно хороша. Насколько убедительна она для неверующих, судить сложнее, однако история говорит в ее пользу, и мне также уже доводилось рекомендовать ее представителям обеих категорий. В особенности, мне понравились диалоги, в которых речь ведется о бессмертии, смысле жизни, морали, свободе воли, существовании Бога как Источника сущего и Первопричины. Аргументация в отношении данных вопросов базируется на логике, классической философии, этике, эстетике, общечеловеческих ценностях, естественно-научных и исторических фактах, а потому должна быть понятна широкому кругу образованных лиц.Мне понравилось, как священник парирует упреки в недостаточной доказуемости идей идеалистического мировоззрения, указывая на подобное положение дел в области «точных» наук, которые базируются на недоказуемых аксиомах. Многие из научных аксиом, по существу своему, подобны религиозным догматам, а безусловное доверие им не сильно отлично от веры. Не существует людей неверующих, абсолютно объективных, каждый во что-нибудь да верит: одни в Бога, Истину, бессмертие, свободу, другие – в материю, законы, обусловленность, конечность и множество иных идолов своего века («деньги», «род», «удовольствие», «власть» и т. п.) Он апеллирует и к тому, что локальная макроскопическая картина мира (скопление отдельных предметов в неизменном пространстве-времени) не совпадает с картиной того же физического мира на микроуровне (атомы, поля и элементарные частицы). Жалко, что дело не доходит до привлечения принципов современной квантовой физики, которая дает замечательную базу для развенчивания обывательского представления о материи (принцип неопределенности Гейзенберга, корпускулярно-волновой дуализм, нелокальность электронов в атоме, зависимость состояния частиц от наблюдателя, единство материи и энергии, физический вакуум с постоянно рождающимися и уничтожающимися виртуальными частицами, эффект квантового запутывания частиц, заставляющий ученых переосмысливать понятия пространства, времени и единства, и много других прекрасных вещей), а также общей теории относительности и многомерных теорий струн… Но во времена жизни автора (конец XIX в. – начало XX в.) новая физика только начала делать свои первые победные шаги, а потому он не имел возможности воспользоваться теми ее плодами, что вкушает современный исследователь.В общем, проповедник хорошо справился со своей задачей. Однако вот, далеко не все неверующие (особенно наши современники) похожи на того, что представлен в этой книге. Скорее, он являет собой пример исключительный, этакого «идеального» неверующего, в котором уже все внутренне готово к тому, чтобы принять православие, осталось лишь предоставить ему недостающие знания. Он интеллигентен, но притом без излишнего самомнения и самостоятельно придуманных теорий о мироздании, весьма вежлив и уважительно относится к собеседнику-священнику, жаждет познать и понять, открыт к принятию нового и способен соглашаться, в его голове не живут свои «тараканы» метафизически-философского характера, которых он бы яростно защищал и отстаивал. В общем, ясно, что это не какой-либо конкретный живой человек, а скорее обобщенный образец, составленный на основе наиболее удачных и типичных фрагментов разговоров со множеством разных людей.