Дуновение теплого воздуха из губ незнакомки в тени сна единорога

И хотя Софья была весьма далека от мира большой политики, тут и она уловила известную лажу и знакомые нотки, высмеиваемые Львом в своей рукописи. Не исключено, что Маркел даже послужил одним из прототипов в «Дуновении».

В целом же: Епанчин и Цехов по итогам беседы в выводах серьезно разминулись, раздавая Льву самые взаимоисключающие характеристики – то он скромный, то борзый, то интеллигентный, то вспыльчивый, словно бы говорили о двух разных людях. С их слов никак нельзя было сложить даже приблизительный психологический портрет. В одном лишь они сходились вполне: Лева, мол – нормальный парень был, но в политике и делах государственных ничегошеньки не шарил, повелся то ли западные, то ли на восточные гранты. Вот и кранты, допрыгался – и поделом, другим наука будет! Однако опять же так и не приоткрыли завесу тайны, в чем это выражается и что имеется в виду.

Тем же вечером, когда Соне все же удалось вырваться из веселой компании в свою комнату, все улеглось, а она только улеглась, переодевшись в ночную сорочку, как в дверь настойчиво, тревожно постучали. На пороге со свечкой застыла сама Алина Ивановна: – «Тук-тук, можно войти на минутку?» – «Да, пожалуйста» – «Мне тут сорока на хвосте принесла, что ты наводишь справку о прошлом жильце? Вот тебе мой добрый совет: оставь это дело, милочка». Здесь ее голос огрубел и приобрел угрожающие нотки: «милиция у нас тут уже бывала, порядок навела, не переживай – не твоя забота. Я ясно выражаюсь?»

– Да-да, Алина Ивановна, спасибо, все ясно-понятно – потупив взор, отвязалась Соня.

Алина Ивановна же, несмотря на старорежимные привычки и почтенный возраст, отнюдь не отставала от века. Будучи опытным юзером, несколькими месяцами ранее она выискивала компрометирующие сведения на проблемного жильца, и умело нашла сочинения Левы в сети, найдя их до крайности возмутительными и вольнодумными. Подоплека ее интереса заключалась в материальном стремлении урезонить нежелающего переходить на новый тариф клиента. Тогда-то Алина Ивановна и засела за собственное сочинение в жанре «донос». А что? В арендном бизнесе все средства хороши: тем более во времена острой конкуренции, лютых демпингов и подорожания строек и вторичек.

* * *

Как известно, нет худшего совета, чем «не переживать», «не паниковать» и т. д. Скрытность соседей насчет судьбы Льва зарождала в Соне самые черные мысли и страшные догадки. Подозрения, что дело тут нечистое, после ночной беседы, лишь окрепли и упрочились. Да и последняя запись в его дневнике: «Доживу до осени и съезду совсем» – как это можно расценивать? Всю ночь она проворочалась, уснув лишь под утро, проснувшись совершенно разбитой и убежденной, что в этой самой комнате случилось нечто мрачное и непоправимое. Вот почему, похоже, она и сдавалась сравнительно дешево, пускай и место не самое центровое, с не лучшей транспортной доступностью и устаревшим ремонтом.

Смутные думы посреди собираний на работу были прерваны шорохом в коридоре: ее посетила догадка, что неуловимый студент Родя из соседней комнаты, которого она за все время обитания видела лишь дважды, мельком, со спины, объявился собственной персоной. И действительно: долговязый вьюноша обнаружил себя в коридоре, роющимся в кармане пальто на вешалке.

– Доброе утро. Родион, если не ошибаюсь? – вообще-то лезть в чужие дела было совсем не в характере Сони, но такая вопиющая неясность ситуации и нервная ночь обострили чувства до предела, придавая решимости докопаться до истины. – У меня есть один вопрос, насчет Льва… ну, который жил тут до меня…

Родя несколько удивился такой постановке вопроса, еще даже не сформулированного, но суть ухватил сразу. Вместо ответа он приставил палец к губам, и вполголоса предложил минуток через пять встретиться на лестничной площадке, дабы подымить. И хотя Соня не имела пагубной привычки чем-либо дымить, радостно приняла это приглашение.

Выйдя на прохладную лестничную площадку, она не встретила там искомого Родиона, однако шарканье пролетом выше указало ей путь. И впрямь, студент уже поджидал ее там.

– Сорян за излишнюю конспирацию, но ты, видать, нашу старуху-процентщицу еще плохо знаешь. Ее от одного упоминания о нем трясет и колотит. Наверное, потому что не захотел платить ей проценты, гы-гы. Имей в виду.

– Поняла. Да я просто хотела бы Леве фигурки вернуть…

– Во-первых, никакого Левы нет, – усмехнулся тот. – Но я понял, о ком ты. Петькой его звать на самом деле. Петя Иванов. А Лев – это так, прикол, псевдоним, вроде как. Вообще мы с ним с тех пор не общались, после того дня.

– …а какого именно дня? Мне же никто ничего не рассказывает…

– Да когда эти тут с обыском шуровали. Шмон, камон, омон. Изымали жесткие диски, фотик, все дела. Они прям ночью понаехали, спать никому не давали. А утром уже опечатано стояло. Мне на учебу было пора – к первой паре, как назло. Да, дурацки все вышло… А вообще-то мы с Петей норм корешили. Он мне курсач даже помогал написать, в смысле скомпоновать. В Плейстейшн прошлой зимой часто рубились. А потом что-то по весне он засел у себя. Книжку, говорит, пишу. Хороший чел, по мне так: курьерить меня в свою типографию еще пристраивал, да я все завалил. Название у нее еще такое… лузерское. Я ему после тех событий в телегу, конечно, писал, да номер уже заблокирован. В принципе, я знаю, как его можно поискать: да и самому интересно, чего там, замотала учеба просто. Он же на 13-й линии в типографии последнее время работал, думаю, там есть какая-нибудь инфа. Блин, я ща тороплюсь уже, оставь мне свой телефон, я попозже скину название типографии, по карте поищу. Он мне, кстати, тогда, во время обыска, успел шепнуть, что какой-то блокнот поискать надо, если получится. Не получилось. Все вынесли, наверное, да и опечатано с утра стояло. А потом и ты заселилась. Как, кстати, не находила блокнот?

– Находила. Но хочу передать лично. И фигурки. И вопрос есть…

* * *

Все четверговое, выходное, в силу графика, утро, Соня сонно и задумчиво плутала по углам, в раздумьях о разном. А Родя не обманул: прислал метку издательского дома «Луза» на карте. Звонить или не звонить, вот в чем вопрос? И что это даст? Корректно ли будет вламываться в чужую жизнь? Как начать, что сказать? Но ведь на руках есть не свое – тетрадь. И если уж задавать вопрос по книге, то придется открыться, что читала чужой дневник – такое не всем придется по душе. Да так ли и дорога эта тетрадь, если он не попытался ее вернуть? Куда существенней вопрос – цел ли он вообще, вот что главное-то… Последний аргумент решил.

В полдень Соня, наконец, дозрела, позвонив по общему телефону. Ответил самодовольный мужской голос: «Типография «Луза», слушаю вас внимательно!»

– Здравствуйте, а Петра Иванова я могу услышать?

– Не можете… он уволился.

– Как уволился? А нет ли у вас каких-нибудь его координат?

– А кто спрашивает, простите? Вы не из этих… судебных приставов всяких, коллекторов? А то Петя уже порядком натерпелся от ваших.

– Ну что вы, что вы… Я живу в бывшей его комнате, у меня здесь некоторые его вещи остались, надо бы передать как-то… это возможно? Он жив-здоров, не знаете?

– Еще как жив, касатик. Уволился он недалеко. На повышение пошел. Теперь на втором этаже заседает, в нашем издательстве, бумажки перебирает, халявщик, – подобрел и рассмеялся голос неизвестного.

– Да вы что!? А вы… можете на него переключить?

– Дык на обеде он, мы ж с 8 утра пашем. Могу ему передать, что звонила прекрасная незнакомка. Или через полчасика наберите, лады? Добавочный 107.

– Нууу…лады. Обязательно позвоню.

Повесив трубку, Соня неожиданно для самой себя расплакалась. О непросто складывающейся судьбе своей, от тревог переезда, от хамов трамвайных и наглых посетителей пельменной, от всего сразу. Но в первую очередь, понятно, от накопленного нервного напряжения последних дней: всю неделю переживать за какого-то Леву-Петю, проворачивать в уме самые темные, фатальные исходы, а он, видите ли, на повышении, на обеде. И как же все-таки это радует: выходит, жив-живехонек! Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день, и многое еще вполне возможно – вот что важно-то. И даже разочаровывающая развязка рукописи еще может быть однажды дописана, хотя кому какое дело: это уж побочно, не смертельно.

С полчаса Софья как на иголках просидела в тишине, в размышлениях: каким-то выйдет этот разговор? Выждав, для верности, даже 40 минут, она занесла телефон к уху. Звонить или не звонить? Конечно же, звонить – совсем не сомневалась она. И тут вдруг в оконце внезапно ворвалось яркое, ослепительное солнышко, комнатное пространство преобразилось, залилось сладким светом. Соня мягко откинулась на спинку дивана, отложила телефон, улыбнулась, просияла, словно все осознав:

«Нет, позвоню лучше в другой раз, не сейчас. Завтра, наверное. В следующий раз точно. И точка».

Конец первого сезона

Продолжение, возможно, следует…

Эпизод 07,5. Словопослие

Время и место итогу: интерактивный литературный сериал «Дуновение теплого воздуха из губ незнакомки в тени сна единорога» подошел к своему логическому завершению. И вот почему: первоначально сочинение задумывалось в формате сериала – с сезонами, эпизодами и нумерацией от нуля, поскольку подразумевалось продолжение. Фокус в том, что сериалы имеют свойство продлеваться/закрываться, в зависимости от принятия аудиторией. И если «пилот» был встречен вполне приветливо, то дальше связь с аудиторией оборвалась окончательно и уже не вернулась на былые, с позволения сказать, высоты. И все же сезон первый, раз уж производство запущено, был благополучно доведен до финала – строго в соответствии с графиком и замыслом. Отсюда незакрытые сюжетные линии и открытая концовка – загадок нет, это всего лишь заложенная основа под сезон второй.

Интерактивность же заключалась в том, что судьба героев и возможность продолжения определялась в течение следующего календарного месяца со дня публикации крайнего эпизода, ставшего последним. По негласным правилам для положительного решения вполне хватило бы трех заявок на следующий сезон, что изначально представлялось совершенно посильным и реальным достижением. По факту я получил одну. При всем уважении к данному читателю: увы, этого недостаточно. И «зазеркальный город снесен ураганом и стерт из памяти людей». Должно быть, так и должно быть. Именно это автор предлагает считать подлинной развязкой. Такой вот выдался роман-игра в одну калитку.

Что тут добавить: мне как создателю будет несколько жаль прощаться с полюбившимися героями, истории которых обрываются, а дальнейшие сюжетные события все-таки не получат предполагаемого развития. Однако таков вердикт и оценка непредвзятого читателя… остается принять это как данность. Что ж, я и сам читатель других, сознаю и признаю: если произведение не вызывает эмоций, позыва отрекомендовать, отреагировать, раскритиковать, значит, это нечто нежизнеспособное и обреченное. Поэтому проект закрыт.

А дабы не заканчивать на грустной ноте, все же смею заверить, что второй и третий сезон вполне себе прекрасно существуют в природе, просто никогда не будут проявлены, засвечены, записаны на бумагу или каким-либо образом опубликованы.

Прощай, Макондово! Здравствуй, забвение!

Счастливый конец

Благодарность за оформление обложки Лене Александровой ☺