Золотая роза. Заметки о писательском труде

Давно мечтала прочесть эту книгу Константина Паустовского (наверное, с тех самых пор, когда 2,5 года назад попала под обаяние другого его произведения – Константин Паустовский – Беспокойная юность – и была поражена необычайной красотой слога…), кроме того, была наслышана о том, что она о писательском ремесле (я же люблю читать про мастеров слова). Да, «Золотая роза» подробно расскажет нам о нелегком труде тех, кто с помощью пера «оживает» на листах бумаги сюжеты, события. людей. Но при этом содержание ее куда шире, как мне показалось. Она и о любви к родной земле и природе (а иначе как описывать то, что терпеть не можешь?), об особом взгляде на мир и таланте наблюдательности, кода учишься замечать мельчайшие нюансы любого явления, даже самого незначительного, о душевной чуткости, когда каждый встреченный человек для тебя – это целый мир, независимо от его статуса…Как таковых советов для писателей (вдруг кому будет интересно), здесь мало. Пунктирно автор намечает нам некоторые общие принципы работы, но не перестает повторять при этом, что все перечисленное – очень индивидуально (некоторых писателей он «разберет» чуточку подробнее, интересные рассказы о Грине, Горьком. Гайдаре, Федине, Пришвине: тоже кратко, но очень емко)Книга скорее для вдохновения, это не практическое руководство (их и без того в последнее время издано достаточно, есть из чего выбрать), это настроение, атмосфера, это бесконечная любовь и уважение к родному языку и родному слову, это доверительный разговор с читателем «за жизнь», передача своего опыта будущим поколениям. Книга не только для писателей, она вообще для тех, кто творит: в живописи, музыке – без разницы, для тех, кто жить не может без творчества, без погружения в это особое состояние создавания чего-то нового, когда ты хочешь поделиться чем-то с другими, чем-то сокровенным, аккумулированным в душе.Ожидала прочесть одно – прочла совершенное иное. И ни капельки о том не жалею) 5/5

Тот не писатель, кто не прибавил к зрению человека хотя бы немного зоркости.Мне не сложно понять тех людей, которые говорят, что они не любят писателей, пишущих про природу. Жанр – это дело вкуса, и тут не поспоришь.Но мне сложно понять людей, которые почитав Паустовского, говорят, что относятся к нему безразлично. Что, скажете, авторский язык – это тоже дело вкуса? Безусловно! Но все равно не понимаю.Я открыл для себя Паустовского без малого год назад. Теперь читаю новое и перечитываю старое. И физически ощущаю, как его слог, его стиль, его меткий и очень образный язык делает меня лучше. Просто почитав его я ощущаю физическую невозможность, например, выразиться крепким словом. Стыдно перед писателем, которого только что читал. Не хочется думать о плохом. Все потому, что после его чтения я чувствовал себя счастливым. Рождалось желание стать немного другим. А разве в такие минуты человек думает о плохом?А ведь, что удивительно, читал я не «Кара-Бугаз», не своих любимых «Романтиков», не «Мещерскую сторону». Я читал книгу о писательском мастерстве.Писателем может быть только тот, у кого есть что сказать людям нового, значительного и интересного, тот человек, который видит многое, чего остальные не замечают.Ну и как, скажите, не признать гениальность человека. написавшего книгу о писательстве интересно, образно, увлекательно? Да не просто хочется признать, а прочитать те его произведения, о которых он упоминал. Это как минимум. Как максимум – прочитать всего Паустовского.Допускаю, что рано или поздно я его прочитаю всего. Но без фанатизма. А пока лишь замечу, что еще ни у одного писателя не видел такого, извините за сравнение, удачного самопиара. Плохое слово в данном случае, согласен. Другого найти не могу. Наверное у меня речь бедная. Но все же это так. Про свои рассказы и повести Паустовский пишет не много. Он их не расхваливает. Он их не рекламирует. Он не кричит – читайте, я для вас писал. Нет. Отдельными штрихами история написания какого-то произведения, либо просто в двух предложениях – мысль, почему он это писал. И всё! Но даже это написано так, что тебя свербит непроходящее любопытство, и уже ставишь себе цель – прочитать этот его рассказ, и вот этот. И еще тот. А вон такую повесть – во второй раз!Хорошо может видеть людей и землю только тот, кто их любит.Богатство настоящего писателя – это его речь и культура. Я понимаю, что читаю очень богатого писателя. И как бы заимствую у него это богатство. Главное – не растерять. Я ведь тоже в некотором слове приобщен к писательскому труду. Да, публицистика и литература – вещи разные, но совершенствуют же себя хорошие журналисты до степени свободного владения художественным стилем. И тут так важны бесценные советы Паустовского о меткости языка, о памяти литератора, о духовной его зоркости. О том, сколько образности он может почерпнуть из одной только природы. И как он себя обогатит, если обратится к другим видам искусства!Чтение Паустовского оказывает такое же благотворное влияние, как выезд на природу после долгих месяцев в шумном городе. Только не такой выезд, где водку с пивом глушить, и песни до утра горланишь под гитару, а в полную тишину и одиночество. Уж я-то это давно понял.

"Золотая роза" – это уникальное произведение, в нём можно найти и легенды, и притчи, и истории из жизни. Я бы назвал это пособием для начинающих литераторов, с большой долей автобиографии Паустовского.Писатель берёт услышанную легенду, как в случае с «Золотой розой» или историю из своей жизни и на их примере разбирает тот или иной аспект писательского мастерства. Будь-то стимулы для начинающих авторов или рождение замысла, независящая от творца эволюция его персонажей. И, конечно же, личный опыт, как основа большинства произведений в жанре реализма.Константин Георгиевич родился в Москве, но треть жизни прожил на родине своего отца и деда в Киеве. Там же он и учился, сначала в Киевской гимназии, а потом на физико-математическом и историко-филологическом факультетах Киевского Императорского университета.В роду писателя есть украинцы, поляки, турки. И это, если не углубляться дальше двух поколений."Москвич по рождению и Киевлянин по душе", так говорили и говорят о Паустовском те, кто восхищается его литературным талантом.Писатель в молодости работал в Чернобыле и рассказывает о нём в книге. Непривычно читать об этом городе, как о цветущем, живописном местечке с потрясающей природой, которое облюбовали зажиточные помещики.Паустовский, вообще, довлеет к природе, описывает её красочно и с любовью, будто рисуя пейзаж словами.Но кроме описания пейзажей, автор подробно описывает путь, который проходит идея, прежде чем расселить своё потомство на страницах книги.Она подобна ростку пшеницы, взошедшему на ниве человеческого сознания, идея сталкивается с крупицами жизненного опыта и из получившейся массы формируется фабула будущего произведения.Похожим образом пекарь, из муки и воды, создаёт ароматный хлеб или хрустящий багет.Но есть и несоответствия, например, сначала автор пишет, что лишь неумелые писатели стремятся уединиться вдали от цивилизации, когда пишут книгу. А через главу рассказывает, как поехал в провинциальный городок Орловской области, где его никто не знает, чтобы работать там над своим первым романом. Может в ту пору он считал себя неумелым писателем? Поехал писать роман, а в итоге: появилась прославившая его повесть «Кара-Бугаз». Паустовский пишет, что не собирался писать эту повесть, но сюжет родился во время его поездки в вышеуказанный городок Ливны, где он стал свидетелем драматических событий и познакомился с неординарными людьми: душевнобольным геологом, лесником-этимологом и другими, ставшими прототипами героев «Кара-Бугаза».Особенно впечатлила история создания, прочитанного три года назад рассказа «Телеграмма», даже глаза увлажнились от оживающих в памяти образов.Паустовский пишет, что каждое его произведение – это эпизод из жизни, он прожил всё о чём писал. Конечно, рассказы не передают события во всех подробностях, но служат их основой, лейтмотивом.Писатель говорит с читателями образами, он называет знаки препинания нотами письма. И уверяет, что литератор должен обладать «Писательским слухом», чтобы добиться ритмичности своих произведений.Он часто сравнивает Прозу и Музыку, и советует начинающим авторам изучать: Поэзию, музыку, архитектуру, скульптуру, живопись. Дабы обогатить свой внутренний мир и разукрасить тексты новыми, более яркими оттенками смежных отраслей искусства.На страницах этой книги Константин Георгиевич восторженно отзывается, как о Пушкине и А. Н. Толстом, так и об Гоголе и Т. Г. Шевченко.И только писатели, обладающие даром импровизации, могут писать без предварительного плана. Из русских писателей таким даром обладал в высокой степени Пушкин, а из современных нам прозаиков – Алексей Николаевич Толстой.Мы привыкли представлять себе Гоголя несколько унылым, мнительным и флегматичным. Поэтому мы сразу заметили бы те его качества, которые далеки от этого образа, – блеск глаз, живость, даже некоторую вертлявость, смешливость, изящество одежды и сильный украинский акцент.В одной главе он рассказывает о киевских садах, а в другой говорит об орловских лесах. Описывает могучий Днепр и красавицу Волгу. Цитируя деда и его соседей, писатель использует украинскую речь. Имея польскую и турецкую бабушек, вкупе с украинскими дедушками, Паустовский умудрился проникнуться богатством русского языка и подарил миру множество замечательных произведений, которыми зачитывается не одно поколений читателей.Вы, наверное, слышали историю, когда Марлен Дитрих, восхищённая творчеством Паустовского, упала перед ним на колени. Что уж говорить об обычных почитателях его таланта.После чтения этой книги, тянет читать стихи, уж очень поэтично она написана. Этим и займусь в ближайшее время.P. S. Забавное наблюдение: В этой и предыдущей прочитанной книгах, фигурируют: парикмахер-еврей и недовольная всем девушка Нюра. То ли это шаблонные архетипы того времени (действие книг происходит в начале 30-х гг. прошлого века), то ли один писатель вдохновлялся произведениями другого.Для допа ДПСидел я у самой воды, в таких крепких зарослях, что сверху меня совершенно не было видно. По краю берега цвели желтые ирисы, а дальше в иловатой, но глубокой воде все время струились со дна пузырьки воздуха, – должно быть, караси копались в иле, отыскивали пищу.свернуть