000
ОтложитьЧитал
Всё же, когда вновь зажегся свет, озаряя уже прозрачный бокал с красной жидкостью, я не мешкала и осушила его до дна.
Наверное, так начался мой путь. Наверное, иначе ничего не вышло бы, и мой организм не стал бы принимать навязанное. Возможно, если бы не жестокая диета, я бы никогда не вышла из кокона человечности. Кто знает, во что я бы превратилась, если бы не Ян. Может со мной до конца дней всё было бы хорошо, и я спокойно прожила бы человеческий век. А может внутри сидела взведённая пружина и я изначально была обречена? Теперь не узнать.
Кровавая диета прижилась. Не сразу, но постепенно организм привык к крови, и пятый стакан я пила как детский сок, прекрасно понимая, как это ненормально. Но прекратить не могла, настолько меня завораживал вкус крови.
* * *
После очередного кровяного ужина, когда я досуха осушила бокал, языком слизав остатки со стенок, зажегся верхний свет, высветляя кафельную плитку на стенах, пустые банки и склянки на полках, какие-то штыри в потолке и полу, а также самого Яна в твидовом костюме, скрестившего руки на груди и прислонившегося к стенке.
Крайне задумчивый, он с таким интересом разглядывает меня, что я спешно проверяю свой рот, убеждаясь в отсутствии вампирских клыков. Так, я всё ещё человек. Никаких изменений. Уставившись в ответ, выжидательно изгибаю правую бровь, принимая аналогичную позу.
Молчание затягивалось, а улыбка вампира – ширилась.
– Да ладно! – не выдерживаю я. – Какого чёрта, Ян?! Вампиром нельзя стать, только родиться. Тебе ли не знать!
Отлипнув от стены, он приближается к клетке на расстоянии вытянутой руки, вглядываясь в моё лицо так, что я жалею об отсутствии зеркала. Что он там так рассматривает?
– Вот именно, прелесть моя. Знаешь, когда ты с таким наслаждением пила мою кровь, я решил: «Особенность организма. Бывает». Но когда я распробовал твою кровь… Это было как взрыв. Слишком знакомо. А потом ты сбросила чары и всё сразу стало ясно, – он шире улыбается, показывая ровный ряд зубов с приспущенными клыками. – Настоящий дампир. Невероятная редкость. И в ком! Охотнице? Удивительно! – в его голосе прорезались ехидные нотки. – Нужно было убедиться, и вот мы здесь.
– Ты морил меня голодом, чтобы убедиться? – спрашиваю ледяным тоном, мысленно разделывая вампира на мелкие кусочки.
– У меня не было инструкции, так что сымпровизировал, – отмахивается Ян, прохаживаясь вокруг клетки. – Пока ты очищалась, я задавался вопросом, как такое возможно. Дампиры так редки, потому что вампирши не рожают от людей, а человеческие женщины практически всегда умирают во время беременности. Плюс сам союз сомнителен для обоих видов. И как охотникам удалось сохранить тебя в секрете? – он остановился, пристально зыркнув в мою сторону, а потом разом расслабился. – Ответ оказался проще некуда. Птолемей. Вернее, его наставник, непримиримый Валериан. Бррр, – Ян театрально вздрагивает. – Один из последних настоящих охотников. Он был одержим идеей создания идеального охотника. Как знать, может ты должна была им стать.
– Валериан умер двадцать лет назад, – спокойно ответила я.
– Верно. А Птолемей, эта прыткая крыса, очень умён. Кто знает, что он с тобой делал все эти годы? Интересно, почему он решил избавиться от тебя? Неужели не придумал, как вскрыть свою подопечную, чтобы добраться до дампира? – Ян качает головой, потирая руки. – Но план вышел отличным. Всех врагов одним махом. Знаешь, Арду планировал представить главе Конгрегации, достопочтенному Севастьяну, доказательства связи Птолемея с соррентийским кланом. А тут удачно подвернулся я. Убить Арду, подставить меня, и от тебя заодно избавиться. Многоходовочка, – Ян удовлетворительно щёлкнул клыками. – Но я оказался ему не по зубам.
Разумеется, его слова – полная чушь. Птолемей тот ещё засранец, но не убийца и не предатель. Однако Ян прав. Нельзя стать вампиром, им можно только родиться.
– Я не вампир, Ян, – мягко сказала ему, когда он приблизился к клетке. – Человек может какое-то время питаться кровью ради выживания.
– Но ты здорова! – с вдохновением в голосе заявляет он, жадно меня разглядывая. – Твоя кожа светится. После двух недель в заточении ты сияешь как солнышко! Твоё тело перестало выделять пот, сальные железы – кожное сало. Когда ты в последний раз испражнялась? Заметила, как редко стала дышать? Моргать? О чём твои мысли в перерывах между кормлением?
– Я человек, – упрямо отвечаю ему, демонстративно задышав полной грудью.
Невыносимо остро захотелось, чтобы погас верхний свет. Ещё больше, чтобы он ушёл. Потому что то, как он смотрел на меня… В его глазах пропала звериная искра. Он видел меня, а не ходячий мешок с кровью. Его интерес обжигал. Его любопытство – подавляло волю. Ян искренне верил в свои слова, и я страшилась того, насколько он прав.
– Дари, я могу прекратить это, – неожиданно предлагает он, подходя ко входу в клетку. – Хочешь? Не уверен, что получится. Не знаю, сможешь ли ты выжить. Но можно попробовать остановить процесс. Я накормлю тебя человеческой едой. Может это поможет. А может трансформация зашла слишком далеко и ничего поделать уже нельзя.
– Ты предлагаешь мне выбор? – спрашиваю удивлённо, вставая напротив него. – После всего?
Ян ни секунды не мешкал с ответом, говоря так, будто я стала достойна выхода из смертельной ловушки:
– Ты дампир. Даже если не закончишь превращение, это в твоей ДНК. Я больше не желаю твоей смерти. По правде сказать, никогда и не желал. Даже когда узнал, что ты охотница.
– Забавно, учитывая всё, что между нами было, – с заминкой говорю в ответ. – И что теперь?
– Не знаю. Решать тебе, – будто в доказательство, он выуживает ключ из кармана пиджака и открывает клетку. – Ты можешь выйти отсюда или остаться и принять свою настоящую сущность. Стать высшим существом. Узнать каково это – быть вампиром.
Он посторонился, и я, вздохнув полной грудью, выхожу наружу.
Кружится голова. Пьянит чувство грядущего освобождения. Я могу уйти. Мне не придётся делать то, чего не хочется. Я просто растворюсь в людской толпе. После случившегося с дубравой, Конгрегация будет считать меня мёртвой и не станет искать.
Я так вдохновилась представшей картинкой, что на ватных ногах направилась к выходу из комнаты, когда меня догнал дурманящий аромат. Терпкий, сладкий, как медовый нектар. Дразнящий, как пузырьки шампанского в холодном бокале. Тонко застонав, я оборачиваюсь, чтобы понять, что меня так притягивает, обещая незабываемое наслаждение, и вижу, что Ян, закатав рукав, вскрыл вены на правой руке, и теперь кровь стекает по белой коже, падая на пол.
Он вновь улыбается. Боже, я уже ненавижу его всепонимающую заботливую улыбку! Ян точно знает, что я чувствую. В его глазах царит предвкушение.
– Так нечестно, – шепчу я, заворожённая видом крови.
В ушах зашумело и я несмело шагаю назад, теряя желание уйти. Сопротивление смело волной, и через миг я уже стою подле вампира, протягивающего мне руку.
– Я не обещал играть честно, – отвечает он, когда я впиваюсь в его запястье и принимаюсь слизывать кровь как ребёнок, лакающий материнское молоко.
Свободной рукой он касается моих волосы, нежно прижимая к себе, говоря:
– Это будет самое удивительное путешествие, Дари. Мы совершим его вместе.
* * *
Говоря о путешествии, Ян умолчал, что сначала я погружусь в бесконечный кошмар, из которого нельзя выплыть. После вампирской крови, трансформация начала набирать обороты, и теперь меня мучил иной голод. Более зверский, ненасытный, злобный.
Меня перенесли из клетки в небольшую комнату и привязали к больничной койке. Теперь новая кровь поступала прямо в вену, чередуя человеческую и вампирскую. Последняя приносила облегчение, после которого мука усиливалась. Меня ломало изнутри. Кости будто плавились в печке, и вскоре внешний холод остался в прошлом – жар сгораемой человечности оказался горячее жерла вулкана.
Не будь я привязана, то металась бы по полу и обязательно переломала бы все кости, настолько сильной была боль превращения. Периодически я впадала в какой-то кататонический ступор, от которого казалось, что время не линейно, оно тягучее как помадка во рту. Сладкая, но вязнет на зубах.
В навалившемся бреду начались галлюцинации, от которых хотелось выть. Я лишилась кожного покрова, потеряла волосы и зубы с ногтями, да и саму душу бросила к ногам Яна, который ухаживал за мной как за собственным дитя. Пожалуй, только его присутствие позволяло мне оставаться в рассудке. Он менял постельное бельё, мыл моё тело, расчёсывал волосы, подолгу сидел у постели, напевая колыбельную и рассказывая детские сказки. Держал за руку, успокаивал и обещал, что скоро всё закончится.
Как в таком монстре может помещаться столько нежности? Почему он так заботится обо мне, будто я самое драгоценное, что у него есть? Слова могут обмануть, но глаза – никогда. В полусумраке палаты они сияли как свежая зелень на лугу, переливаясь сотнями оттенков трогательности, ласки и любви.
– Потерпи, малышка. Кошмар не будет длиться вечно.
Я чувствую себя ящерицей, сбрасывающей кожу. Бабочкой, вылупляющейся из кокона. Птенцом, вылезающим из скорлупы. Даже ягнёнком, выскальзывающим из материнского нутра. Разом всеми. И никем из них, ведь то, через что я проходила, – уникально. И чересчур страшно.
– Я так больше не могу, – прошептала я в минуту затишья.
Последний этап дался нелегко, казалось, что глаза вытекли из глазниц, а вместо них вставили горящие угли. Боль ушла, и теперь я видела всё таким чётким, насыщенным и ярким, что не могла сосредоточиться ни на чём, кроме танца пылинок в сумрачном свете. Цветная слепота. Присутствие Яна ощущалось как грозовое облачко, горный массив или дикая волна, запертая в чашке.
Он занимался любимым делом – расчёсывал мои волосы, перебирая каждую прядку. Старые давно повыпадали. Новые росли чересчур быстро.
– Осталось недолго, Дари, – он целует меня в макушку, а потом уходит, и мой мир взрывается.
* * *
Возможно, я была наивна. Возможно, моё доверие перешло границы, и я приняла Яна таким, какой он есть. Даже после того, что он сделал с моей дубравой и со мной. Вероятно, болезненная трансформация повредила мои мозги, раз я привязалась к вампиру и искренне радовалась его приходу. Что поделать, боль меняет людей. Иногда кардинально.
Превращение закончилось. Я поняла это сразу, будто тумблер в голове повернулся. Минуту назад я всё ещё воспринимала себя человеком, а потом раз, и всё человечье исчезло, уступив место вампиру. И дело не в том, что я как-то иначе стала мыслить. Или чувствовать, или желать. Во мне не проснулась ненависть или презрение к людям. Нет. Всё проще.
Я с лёгкостью рву путы, вставая с постели. Моё тело наполнилось одновременно лёгкостью и силой. Тысячи запахов обрушились на мой нос, и я даже задохнулась на секунду, прежде чем освоила этот навык и отбросила всё лишнее. В комнате над мойкой висело зеркало, и я смотрю на себя, поражаясь произошедшим изменениям.
Больше никакой бледной поганки. Волосы превратились в чистое золото, а глаза – в бирюзовый океан. Кожа насытилась кровью, сверкая как фарфоровая посуда. Я вся – настоящая куколка. Исчезли сигаретные ожоги, пропали синяки, ссадины и застарелые шрамы. В слепой надежде я задираю больничный халат, поворачиваясь спиной. Невероятно, но татуировка Коперника осталась и даже приобрела какую-то кровавую чёткость. Навеки ваша, основатель Конгрегации.
Потянувшись ближе к зеркалу, увидела выступы над деснами выше клыков. Нажав на них, испуганно отпрянула, – клыки удлинились, а потом ушли назад. Я не была голодной. Наоборот, во мне плескалось столько крови, что казалось, ещё секунду и я попросту полечу, так много силы скопилось в костях!
Не удержавшись, принялась танцевать по комнате, двигаясь с невозможной скоростью. Неудивительно, что часть мебели вскоре оказалась сломанной, – координация страдала совсем как у жеребёнка, впервые вставшего на ноги.
За этим занятием меня и застал Ян. Он довольно смеётся, глядя с каким восторгом я осваиваюсь в новом теле. Поразительная лёгкость, отсутствие привычной тяжести, какой-то ноющей боли, что сопровождала всю мою юность и только крепла с годами, – всё это приводит в восторг! Я будто всю жизнь была больна, а теперь разом выздоровела.
Заметив, что за мной наблюдают, я останавливаюсь как вкопанная, а потом перемещаюсь в пространстве, оказываясь в шаге от вампира, играясь с новыми возможностями. Ян даже не шелохнулся. Он протягивает мне руки, перехватывая за локти, а потом целует в обе щёки, говоря:
– Добро пожаловать в семью, Дари.
Если бы я только знала, что за этим последует.
Глава 6. Кровь вместо росы на лепестках
Самое сложное – это разобраться со своими эмоциями. Всё равно что кататься на американских горках – за подъёмом следует падение, и никакого контроля. За один короткий миг мне разонравился Ян, я возненавидела его лютой ненавистью, а через секунду плавилась как парафин в горящей свечке от желания быть рядом. Я презирала то, во что превратилась, а потом думала, что ничего лучше и быть не может.
Эта карусель не прекращалась – то я смеялась как ненормальная, увидев красивое розовое платье, что принёс Ян, а через секунду плакала, потому что никто никогда не дарил мне ничего подобного.
– Я задыхаюсь! – кричу я, сжавшись в комок и опустив голову между колен.
Воздух не так уж нужен мне, но поди скажи это лёгким, привыкшим дышать!
– Да когда же это закончится! – ору, вскакивая на больничную койку и начиная прыгать от захлестнувшей энергии.
Всё закончилось сломавшимися ножками, и я падаю прямо в руки Яна, который с интересом слушает мои стенания.
– Адаптируешься, – отвечает он, удерживая на месте, когда меня захлёстывает волна неконтролируемой ярости.
«Это он! Он во всём виноват! Проклятая кровь! Ненавижу!»
– И это тоже пройдёт, – Ян чмокнул меня в нос, и я обескураженно моргаю. Ярость смывает в океан волной буддистского умиротворения. – Идём, я приготовил небольшой сюрприз.
Меня тотчас одолевает жгучий интерес, и я почти подпрыгиваю на месте, желая узнать, что он задумал.
Перед выходом из комнаты, ставшей приютом на два месяца, глянула на себя в зеркало и сразу отвернулась. Мне расхотелось видеть, во что я превратилась. Казалось, любой, кто взглянет на меня, сразу признает вампира. Я сияю как солнышко в миниатюре, наэлектризованная, взбалмошная, слишком быстрая. Поставь меня в колесо, и я обеспечу энергией целый город!
Мы остались на том же подземном этаже Кристалла. Ян ведёт меня по тёмному, холодному коридору, и я поражаюсь насколько остро этот холод чувствуется. Но я не успеваю продрогнуть, как холод сменяется жаром, идущем будто от костей. Кожа розовеет, биение сердца учащается, и дышу как человек.
Заметив перемены, Ян берёт меня за руку, говоря:
– Для тебя всё в первый раз. Вампирам не понять то, через что ты проходишь. Мы испытывали себя в детстве, воспоминания притупились, так что я даже завидую твоей яркости, – он поднимает мою руку, целуя костяшки пальцев, и подмигивает. – Не бойся, я с тобой.
– Куда ты меня ведёшь? – я резко останавливаюсь, понимая, что эта новая палитра эмоций ненормальна даже для меня.
– Последний этап, милая. Ты должна через него пройти, – Ян тянет меня дальше, и мы оказываемся перед комнатой, из которой недавно он забрал меня в новую жизнь.
Отворилась дверь, зажегся верхний свет, и я вижу клетку, в которой сидит молодой парень не старше двадцати. Он выглядит до смерти напуганным, хотя весь его внешний вид говорит, что с ним хорошо обращались. Чистая одежда, приятный запах, ни намёка на боль или пытки. Только страх. Много-много страха.
Пьянящий аромат.
Я закрываю глаза, втягивая его внутрь, и под кожей всё трепещет от предвкушения.
– Кто вы такие? Что вам надо?! – истошно завопил парнишка, в ужасе глядя на нас. – Вам это с рук не сойдёт! У меня есть связи!
Пока я пытаюсь привыкнуть к новым эмоциям, Ян подходит ко входу в клетку и открывает её. Парень отшатнулся, почти падая. Инстинктивно, он чувствует, что рядом хищник, хоть вошедший мужчина и не выглядит таковым. В тёмно-фиолетовом костюме в полоску, с идеальной укладкой светлых волос и золотой цепочкой, торчащей из нагрудного кармана, Ян не изменял своему аристократическому образу. Только глаза выдают монстра из бульварных ужастиков.
Набравшись смелости парень бросается к выходу, когда Ян легко перехватывает его за горло, прижимая к прутьям клетки. Он, не напрягаясь, удерживает жертву в воздухе, говоря мне:
– Иди сюда. Давай, он не кусается, – вампир смеётся своей шутке, а потом бьёт парня между ног, чтобы тот так активно не сопротивлялся.
В ту же секунду мои колебания исчезли, и я быстро оказываюсь рядом с ними. Азарт играет струнами моей души, распаляя до предела. Мне захотелось, чтобы Ян отпустил парня, и я могла наброситься на него. Захотелось, чтобы мальчишка сопротивлялся. Захотелось раздробить его кости, искупаться в кровавом фонтане из перегрызенной бедренной артерии. Я как львица рядом с испуганной газелью, чьи белки глаз так ярко блестят на свету.
Чувствуя мои эмоции, Ян отодвигается в сторону, свободной рукой оттягивая голову юноши, чтобы обнажилась шея. Парень тихонько воет на одной ноте – ему передавило сонную артерию, и он, захлёбываясь ужасом, погрузился во тьму.
– Давай. Смелее. Один укус, а дальше твоё тело само разберётся, что делать, – подначивает Ян.
Почти интимно обхватив парня за талию, приблизилась вплотную, ощущая жар от его тела. Запахи пьянили почище бурбона. В голове разливается приятная нега, эмоции заостряются до острых игл, взрывающихся фейерверками в мозгу. Удлинились клыки, я встаю на мысочки, открывая рот и потянувшись к его шее.
Всё решила крошечная секунда. Даже наносекунда, быстрее, чем моргание, чем биение сердца колибри. Щелчок, и я оказываюсь на другой стороне клетки, прижимаясь спиной к прутьям. Совершенный дикий ужас. Что это было за наваждение? Видение? Одержимость? Во мне встали волны отрицания и бездна отчаяния. Нет. Я не буду питаться человеком! Кто я, чтобы хотеть этого?!
Раздосадованный Ян продолжает удерживать потерявшего сознание юношу. Он досадливо цыкает языком, облизывая клыки и разочарованно глядя на меня. Не оправдала надежд убийцы. Мой мозг стремительно трезвеет и в памяти пробуждается всё, что он сделал, и заставил сделать меня.
– Почему я думаю о мячике для пинг-понга? – с вежливым недоумением и усмешкой на губах спрашивает он.
Не дождавшись ответа, Ян режет отросшим когтем по шее юнца, отпуская его. Брызнула кровь, а я сильнее прижалась к прутьям. Опустившись вниз, мужчина окунает палец в открытую рану, облизывая его и довольно причмокивая.
– Недурно, – заключил вампир, а потом зачерпнул ещё и переместился ко мне, обнимая меня за талию и почти прижимая к лицу окровавленную ладонь. – Попробуй. Просто попробуй. Не понравится, я не буду заставлять.
– Мы это уже проходили, – процедила я, изо всех сил выворачиваясь из его объятий, пытаясь не дышать, не чувствовать умопомрачительный запах, от которого трезвость сходит на нет и возвращается первозданная дикость.
Сопротивление дрогнуло, когда капли крови упали на губы, проникая в рот. Ох, этот вкус…
Ян ослабляет хватку, позволяя мне облизывать его ладонь, будто я котёнок, лакающий молочко из миски. Ему действительно нравится играть со мной в эти игры. Он застрял в какой-то изощрённой версии дочки-матери. А я, слепая как тот самый котёнок, следую за ним, пока мы не вернулись к полумёртвому парню.
Мы опустились на колени, и Ян вновь мазнул рукой по ране, протягивая мне.
– Не противься. Это всего лишь какой-то парень, по которому никто не будет скучать. Сколько ещё таких будет?..
Никто не будет скучать. А по мне? По мне кто-нибудь будет скучать? Кто вообще знает меня? Помнит обо мне? Любит меня? Этот вампир, что так страстно желает превратить меня в монстра? Может Грег, который наверняка пропустит с десяток рюмок в баре в память о мёртвой дубраве и смешной девчонке, что таскалась за ним хвостом? Или чета Волковых, приютивших и подаривших веру в то, что я могу быть счастливой?
Нет. Я не согласна быть такой.
И вместо парня, я набрасываюсь на Яна.
* * *
Выбраться из Кристалла сложно, но, как оказалось, не невозможно, особенно если тебе помогают. Видимо, не все в давинском клане довольны моим присутствием, раз я оказалась за пределами фешенебельного района с паспортом, наличкой и пожеланием: «Чтобы духу твоего рядом с Яном не было!» Именно так я и собираюсь поступить. Сбежать, свалить как можно дальше от вампиров, а потом действовать по обстоятельствам.
Нет, у меня есть план. Вернее вопрос, на которой мне жизненно необходимо получить ответ, так что я быстро придумала, куда направиться.
Оказаться в переполненном людьми городе – всё равно, что голодному попасть на званый ужин. Еда. Запахи. Эмоции. Люди. Всё и сразу, и хорошо, что сейчас августовский вечер, а я нахожусь на окраине города, неподалёку от автобусной станции. Здесь поспокойнее.
В придорожном мотеле мне достался чистый и вполне аккуратный номер со свежим постельным бельём и телевизором, так что я завалилась в кровать, отложив всё на потом, и принялась бездумно щёлкать каналы, пытаясь уловить, что пропустила. Кажется, ничего особенного. Где-то идёт война, где-то проходят какие-то спортивные соревнования, кто-то что-то не так понял, случилась какая-то катастрофа. Но земля не перевернулась, а солнце не упало с небес.
Вдоволь належавшись, предприняла вторую попытку знакомства с новой собой. Я должна увидеть своё отражение, понять и принять себя.
Первое, на что упал взгляд, – это изменившаяся форма лица. Более округлая, женственная, даже нос заострился, приобретя какую-то хищную изюминку. Цвет глаз – насыщенная бирюза, в зависимости от освещения подвижный зрачок, меняющий форму, как у кошки. Мои волосы – чистое золото. Я превратилась в солнечную девочку с совершенно не солнечным нутром. Моя фигура, прежде костлявая и жилистая из-за тренировок охотников, утратила человеческую приземлённость, стала мягкой, но, в то же время, подтянутой. Даже кожа изменила плотность, налилась упругостью, неуловимой твёрдостью и крайне необычным цветом, если рассматривать вплотную.
Так было во всём. Если не всматриваться, я походила на девушку с картинки из глянцевого журнала. Но вблизи чувствуется, что я иная. Не человек. Но до чего же красивой я стала!
«Знаешь, почему вампиры притягивают взгляд? Они хищники. Это скорее не про внешность, а про совокупность звериных черт, перед которыми застывает трепетная лань. Примитивный гипноз – вот что превалирует в них. Вампиры тысячелетиями пестуют такую особенность своей внешности, оставляя потомство с более выразительными глазами, пухлыми губами и тем неуловимым, что магнитом притягивает людей. Но если постараться абстрагироваться, если напрячься, то можно увидеть их истинную натуру. Просто смотри глубже», – говорил когда-то Арду. Он лучше понимал природу монстров и хотел научить меня этому.
Так что, после минуты самолюбования, я ощутила в себе печать зверя, чувствуя, как под кожей бурлит огонь. Подвижные клыки, способные вытянуться от малейшего возбуждения. Расширившиеся ушные раковины. Во рту странные уплотнения – это эхолокация? То, что позволяет вампирам быстро перемещаться и видеть во тьме, как летучие мыши?
Мои глаза бликуют на свету, а тело невероятно сильное: сжав дверную ручку, сама не поняла, как отломила её.
Как к такому привыкнуть? Как обуздать бешеный калейдоскоп меняющегося настроения? И где мне раздобыть кровь?!
Все больницы и пункты сдачи крови под неусыпным наблюдением вампиров и Конгрегации. А пойти в вампирские столовые – всё равно что выставить себя на всеобщее обозрение. Боже, как же хорошо, что у меня есть время, чтобы подумать. Той крови, что месяцами вливал в меня Ян, хватит надолго, всё-таки вампиры питаются реже, чем люди.
– Не расстраивайся. Могло быть хуже, – прошептала самой себе, залезая в душ. Отмыть бы то, что случилось, но как?..
* * *
На первом автобусе я покинула Дивноград, направляясь в северную столицу, великий город Стальск, бывший Петроград, расположившийся на берегу альбатросского залива. Обдуваемый всеми ветрами, обычно промозглый и серый, летом город расцветал бесчисленными садами, посаженными почти три сотни лет назад. В хорошую погоду горожане купались в море, в плохую – пили крепкий кофе с коньяком и спорили о политике.
Здесь я прожила всего несколько месяцев, прежде чем меня отправили на Псарню. И теперь я начинаю догадываться, что обследования, проводимые по настоянию Птолемея, касались не моего здоровья, а моего состояния. Видимо, он хотел убедиться, что во мне нет ничего вампирского, прежде чем допустить до обучения.
Добравшись до Стальска, я сразу же направилась по известному адресу. Симпатичный район, обсаженный липами и сиренью, частная застройка из привлекательных двухэтажных домов с придворовой территорией, огороженной коваными заборами, увитыми плющом, и засаженной туями и прочими милыми декоративными деревьями и кустарником. Благолепие и тишина для представительных господ, чьё состояние давно перевалило за восемь, а то и девять нулей.
Благодаря своему высокому положению в Конгрегации, Птолемей мог позволить себе такой домик. Ручаюсь, он давненько не питался стряпнёй поварих вроде Марты, и не подсчитывал копейки, чтобы купить себе бельё или подстричь волосы.
Раньше бесило, что мой патрон никак не поддерживает меня, что приходится уничижительно выпрашивать деньги на всякие женские мелочи. Но после Псарни я успокоилась. Да, у нас были не самые простые отношения. Чего уж там, иногда мы ненавидели друг друга. Но он помог мне в минуту, когда мне больше всего требовалась помощь.
Именно из-за этого я и оказалась здесь, сидящая в ночи на старом дубе, ожидающая, когда Птолемей останется один. Потихоньку меня начинает одолевать голод. Прошло три дня с момента, как я последний раз питалась. И мне никак не удаётся придумать, что с этим делать. Свиная кровь на вкус как картон. Немного приглушает жажду, но не утоляет.
Как-то зайдя в уличный туалет, я заметила в зеркале, как побледнела кожа и клыки перестали убираться до линии с остальными зубами, отчего я уже несколько раз резала изнутри щёки. Мне придётся решить эту проблему, иначе я начну дичать. И это хуже, чем быть просто диким вампиром, охотящимся на людей. Это всё равно что стать упырём из фильма Носферату. Мерзкое создание, начисто лишённое разума и одержимое кровью. Совсем как настоящие оборотни.
Мысли о еде разбудили аппетит, и я допила остывшую кровь из термоса. Глянув на часы, как кошка спрыгнула с дуба, мягко приземлившись на газон территории Конгрегации. Прошло несколько часов с тех пор, как погас свет и дом погрузился во тьму.
Став дампиром, я не утратила навыки охотницы. Более того, воспоминания об этом доме помогли избежать расставленные ловушки, и я даже смогла найти запасной ключ от заднего входа, спрятанного нерадивой прислугой.
Крадучись поднявшись по лестнице на второй этаж, влезла в спальню. Полуночника Птолемея в ней не оказалось, но я знала, где искать. В конце концов, ближе меня у патрона никого не было. Я провела в комнате не дольше получаса, прежде чем направиться в кабинет приёмного отца. Почти сразу зажегся верхний свет, и на меня наставили дуло пистолета. Патрон ждал гостей. Но не меня.
– Здравствуй, Птолемей, – поднимая руки, говорю спокойно, разглядывая своего патрона, начальника и приёмного отца.
Птолемей Николау происходил из древнего рода охотников средиземноморского побережья. На территорию Руссии попал ещё в детстве после развода родителей. Воспитывался матерью, пока не достиг тринадцатилетнего возраста, по достижении которого детей отдают на Псарню.
Патрон никогда не был выдающимся охотником. Подкачала внешность. Низкий рост, крючковатый нос, мутные, серые глаза в очках, ещё и тросточка – последняя охота лишила Птолемея ноги до колена. Вот таким он и был. Невыразительным. Впалые щёки, а пальцы толстые. Выпирающий живот и лысина с парой волосинок сверху. От него иногда неприятно пахло – проблемы с желудком давали о себе знать. А ещё он прихлёбывал. И шумно сморкался.
Однако он очень умён. Птолемей брал не физической силой, а мозгами, так что после ранения занялся организацией операций против диких вампиров. Активно участвовал в международных переговорах. На деньги Конгрегации закончил университет международных отношений. Говорил на нескольких языках, включая вампирский – янтварь.
Он был хитрым и изворотливым, но преданным делу. Заседал в Совете Конгрегации, имел должность в правительстве Руссии. Словом, Птолемей – это та птица, что не видна на свету, но чьи интересы торчат из каждого мало-мальски важного для охотников дела.
Понять, почему именно он стал моим опекуном, сложно. Простое желание позаботиться о ребёнке, чьих родителей не уберегли, – неубедительно. Но на расспросы патрон всегда отмалчивался, говоря: «Я делаю это в память о Валериане. Он первым взял тебя под опеку, я продолжаю заботиться о тебе из-за него».
Сейчас, глядя в глаза отца, я окончательно убеждаюсь в правдивости слов Яна. Ложь. Всё ложь! От начала до конца моя история шита белыми нитками.