Европейское турне

Василий Сергеевич Панфилов

* * *

Глава 1

В лекционном зале тесно, студенты сидят на скамьях плотно, касаясь друг друга локтями и плечами. За кафедрой стоит сам Гюнтер фон Шуппе, один из популярнейших профессоров берлинского университета Фридриха Вильгельма^[1] в области точных наук. Хороший математик, физик, механик, а главное – блистательный преподаватель, способный объяснить сложные вещи буквально на пальцах.

Маленький суетливый человечек сомнительного происхождения сильно напоминает обезьянку своеобразной физиономией и несуразной фигурой. Да и в быту, поговаривают, отличается довольно-таки неприятными привычками. Неряшливый, нечистоплотный, неделями не меняющий засаленную одежду, выглядит профессор весьма непрезентабельно. Однако когда фон Шуппе становится за кафедру, то преображается на глазах.

Вдохновенные движения, горящие глаза и хорошо поставленный голос профессионального лектора, почти двадцать лет отработавшего приват-доцентом^[2]. Чёткие движения умелого чертёжника, и вот на доске с идеальной точностью нарисована проекция несложного механизма в сопровождении формул.

– Карандаш сломался, – услышал Алекс шёпот позади и передал запасной, не оборачиваясь, не отрывая взгляда от лектора.

– Спасибо, брат студент.

Кивок в ответ, так же не поворачиваясь, фон Шуппе как раз начал чертить интересную схему, весьма ёмко и образно комментируя начертанное.

Учёба в университете образца 1866 года, попаданцу нравилась больше, чем дома. Несмотря на разговоры о Классической советской Школе, преподаватели такого уровня дома попадались редко.

Почитание Европы? Да нет… просто материальная заинтересованность преподавателей. Точно также дела обстояли ныне и в Российской Империи. Сумел заинтересовать студентов, будет посещаемость, а значит – хорошие деньги за лекции.

Проявил себя не только как хороший лектор, но и как видный учёный? Звание профессора с твёрдым окладом от государства, и это помимо денег за лекции от студентов. Звание профессора даётся пожизненно, оклад выплачивался даже в том случае, когда учёный давно уже вышел на пенсию. Неплохой стимул для преподавателей стремиться к совершенству.

Профессор закончил лекцию, и студенты загомонили, обсуждая её. Шуппе окружили, не давая пройти и прося уточнить некоторые моменты. Тот смеялся и отшучивался, отвечая чёткими, отменно выверенными фразами, нередко разбираемыми на цитаты.

Наконец профессора отпустили, без внимания студентов тот снова превратился в карикатуру на человека и пошёл к выходу, нервно вздрагивая от каждого шороха, втягивая голову в плечи. Поговаривали, что в прошлом фон Шуппе хватало неприятных моментов, так что тараканы в голове учёного откормленные. Ну да бог с ним…

Переждав поток, Алекс спокойно собрал записи и вышел за гомонящей толпой. Как обычно, слегка отдельно.

Дело даже не в инаковости попаданца, резко отличающегося от хроноаборигенов. Просто берлинский университет чрезмерно немецкий, с развитой системой студенческих братств. Формируются братства на основе землячеств и политических убеждений – почти исключительно националистических, имперских.

Отношение к славянам в этой среде и без того не лучшее, а уж после совместного демарша России и Франции, Укравших Победу и прервавших объединение Германии, оно стало вовсе уж скверным. Попаданец счёл невозможным вступать в подобные братства. Выслушивать регулярно лекции на тему неполноценности славян и предательстве России желания как-то не возникло.

Пусть его считают Алексом Смитом, но внутри-то он Алексей Кузнецов, и по характеру далеко не Штирлиц. К чёрту.

Поскольку не состоит ни в одном из братств, то и одевается как филистер^[3], чем ещё больше выделяется из толпы^[4]. Иногда хочется влиться в студенческую тусовку… гулять хроноаборигены умеют не хуже потомков. Но даже если отбросить неприязнь к славянам, остаётся ещё и проблема фуксов^[5].

Бегать на побегушках? Спасибо, не тянет… Раскрывать инкогнито также не хочется. Вот и остаётся одиночество. И учёба.

Вздохнув, вышел из аудитории одним из последних, переждав поток гомонящих студентов.

– Спасибо, – брат-студент, за карандаш, – сказал улыбающийся бурш^[6] со шрамом на лице^[7], стоящий чуть в стороне от входа, – выручил.

– Пожалуйста, брат-студент.

– Я Адольф, – протянул руку бурш, – Адольф фон Нарбэ.

– Алекс Смит…

– Как насчёт выпить пива в приятной компании? – Подмигнул черноволосый бурш.

Алекс слегка приподнял бровь, показывая тем самым лёгкое недоумение приглашением, но кивнул. Почему бы и нет? Понятно, что немцу что-то нужно… как раз и проясниться – что.

Адольф попадался на глаза не в первый раз, и всегда бурша окружали друзья и… свита? Да, часть его окружения можно назвать именно так.

– Адольф!

– Брат-студент!

– Нарбэ!

Путь до пивной затянулся – казалось, нового знакомца Алекса знают все встречные, радостно приветствуя бурша. Но после школы трущоб, сцены, политической активности, войны и работе в береговой охране, Фокадан легко высмотрел ряд несоответствий.

– Давай, – Ёрничая, дал мысленную команду очередному случайно встреченному студенту, и тот дал. Как в плохом театре, случайно встреченный приятель оглянулся на невидимого Алексу суфлёра, и немного судорожно обернулся, едва не оскальзываясь на мокрой брусчатке, одновременно расплываясь в чересчур широкой, резиновой улыбке.

– Фон Нарбэ! – Молоденький фукс радостно замахал ладошкой и прямо-таки расцвёл, когда бурш царственно кивнул ему в ответ, не сбавляя шага.

– Вербовать будут, – вяло оживился предстоящей интриге попаданец. Вряд ли опознали как полковника в отставке и довольно-таки известного драматурга, недаром усики и бакенбарды отпустил ещё на корабле. Как студент Алекс ещё ничем не прославился – не было загулов, дуэлей, научных открытий.

Значит, студенческое братство ведёт дежурную вербовку интересного иностранца? Да, похоже на то. Инаковость хоть и мешала сойтись с местными накоротке, но она же выделяла Алекса из толпы. Уверенное поведение, манеры бывалого человека, да ещё и при деньгах… как ни крути, но взгляд цепляется.

– Интересно, интересно… агента влияния с прицелом на будущее будут делать или кошелёк на ножках понадобился?

Студенческие братства германских земель, явление странное. С одной стороны очень националистические. После столь неудачного окончания войны, с фактически отобранной победой, сложно ожидать чего-то иного.

С другой – в немецких братствах можно встретить представителей самых разных национальностей. Русских и французов в братствах сейчас нет, по понятным причинам^[8], но есть чехи, поляки (впрочем, эти и сами в большинстве своём те ещё русофобы), скандинавы, балканские славяне и даже турки. И отношение к ним самое тёплое.

Помимо членов братств и свободных студентов, есть ещё и прослойка из тех, кто не вступает в братства, но вертится рядышком. Одни пытаются использовать братства в своих целях… но чаще получается наоборот. Другие хотели бы вступить, но по каким-то причинам не тянут.

Хочешь посещать разудалые студенческие пирушки, но нет желания проходить стадию фукса и участвовать в почти обязательных дуэлях? Раскошеливайся, или как-то иначе продемонстрируй пользу Братству. Талантливых студентов братчики могут взять под покровительство с расчетом на будущее, не глядя на происхождение.

Есть деньги, нет… наличествовал бы какой талант, иметь должников порой выгодно. Не каждый из них достигнет высот, но и архивная крыса может принести пользу. Пусть не лично спонсору, а одному из братства, так ведь взаимозачёты никто не отменял.

Пивнушка неподалёку от университета специализируется на клиентуре из числа студентов. Всё очень прочно и бюджетно.

Не то чтобы студенчество здесь нищее, скорее наоборот – добрая половина учащихся принадлежит как минимум к среднему классу, а вожаки по большей части из юнкерского^[9] сословия. Просто традиции такие, чтоб в студенческих гулянках могли принимать участие и небогатые члены братств, не чувствуя себя на содержании.

– Тёмного, – сходу скомандовал Адольф русоволосой официантке с косами-баранками на висках, по хозяйски хлопнув девушку по пышному заду. Наигранно смутившись, она ушла, ступая по истёртым каменным плитам пола с тяжеловесной грацией перекормленной валькирии. Минуту спустя на дощатом столе стояли четыре кружки пива, на литр с гаком каждая, и большая тарелка с мясными закусками.

– Извини, что не спросил, какое ты любишь, – не слишком искренне повинился фон Нарбэ, берясь за кружку, – по привычке заказал самое лучшее.

Алекс молча кивнул, принимая извинение и подавляя улыбку. По привычке… ну-ну… психологические трюки с доминированием выходцу из двадцать первого века знакомы куда как лучше. В своё время, ещё работая в театре, даже записывал, дабы не забыть. И применял, иначе ИРА и не состоялась бы так громко. Везение, случай… всё верно, но и послезнание тоже.

Первая кружка по традиции пошла почти залпом, вторую уже можно цедить часами.

– Действительно хорошее, – со стуком поставив кружку на стол, прервал молчание попаданец, ничуточку не лукавя. Пиво в девятнадцатом веке куда как лучше, чем в двадцать первом. Да и продукты вообще.

Правда, без консервантов и холодильников пиво частенько прокисает, а провизия портится. Самое неприятное, что не всегда это можно понять сразу, чаще потом… Пока не стал параноидально относиться к свежести продуктов, бывали казусы. До крайности не доходило, но переулки в Нью-Йорке освоил хорошо.

* * *

Живот предательски заурчал и Алекс негромко ругнулся:

– Карга старая!

– Скушай пирожок, деточка, сама пекла.

– Да чтоб я ещё раз у этой чёртовой отравительницы из рук что-то взял! Говорили мне, что она подешевле провизию закупает, так внимания, дурень, не обратил!

Живот скрутило крепко, и актёр с ужасом понял, что не добежит… Прикусив губу, несколько нервно оглянулся в поисках извозчика, но таковых поблизости не виднелось. Негромко, но очень эмоционально выругавшись, пошёл в сторону проулков, отчаянно стараясь совместить скорость передвижения и некое достоинство.

Запахи ударили в нос, и начинающему актёру стало ясно, что переулок давно используется в качестве бесплатного туалета. В попытках найти местечко поукромней, он осторожно переступал через оставленные предыдущими посетителями мины и вонючие потёки.

Живот крутило всё сильней, и выбирать место посадки пришлось наскоро. Нащупав в кармане сюртука только что купленный томик Байрона – дорогущий (!), Алекс выругался ещё раз, поклялся себе, что никогда не будет есть подозрительную еду!

* * *

С лекарствами, кстати, тоже проблема – местным аптекам попаданец не слишком доверяет. Ртуть в лекарственных препаратах, активное применение наркотиков, мышьяка, порошка из мумий^[10]… Нет уж, лучше самому лечиться. А ещё лучше – не болеть.

Сильно не хватает таких привычных вещей, как спелые яблоки зимой. Вроде и деньги ныне есть, чтобы купить что-то вкусненькое, а деликатесов нет – только в сезон. Разве что апельсины продаются круглогодично, но и они какие-то мелкие, с кислинкой, горьковатые.

– Интересный ты человек, – улыбнулся Адольф, прервав мысли попаданца, – голову на отсечение даю, что с тобой не всё так просто, как кажется.

– Просты только одноклеточные, – пробурчал Алекс, не отрывая губ от кружки, на что немец звонко расхохотался, стукнув ладонью по столу.

– Да, брат-студент, – вытер клетчатым платком выступившие от смеха слёзы Нарбэ, – ты стал бы украшением нашего братства, подумай над этим.

– Ты даже не представляешь, насколько прав, – ёрнически подумал попаданец, давя усмешку.

С полчаса потрепавшись о профессорах, разошлись по делам.

Прислушиваясь к себе, Фокадан ощутил слабый интерес к происходящему. Какие бы цели не преследовал один из старейшин студенческого братства, покрутиться рядышком попаданец не возражал. По крайней мере, научится понимать юнкеров в частности и дворян вообще.

* * *

– Я дома!

Пожилая, пахнущая луком и нафталином служанка возникла из ниоткуда, и показав намёк на книксен^[11], приняла трость и шляпу.

– Алекс, – сопровождаемая запахами ванили и пачулей^[12], выплыла из своих комнат полная хозяйка пансиона, – здравствуй. На твоё имя груз по почте пришёл. Я велела перенести его в твою комнату, всё-таки личное. Но смотри, в подвале место есть.

– Благодарю, фрау Шпек, – слегка поклонился Алекс немолодой даме, поспешив к себе, – посмотрю сперва.

Почты и правда много, занято едва ли не полкомнаты. Дюжина здоровенных чемоданов, ящики… по большей части архивы. Несмотря ни на что, Фокадан намеревается сдержать слово и заняться описанием Гражданской Войны. Не то чтобы Слово тяготит, просто интересно.

Разбор вещей занял время до самого вечера. Разумеется, вначале письма от друзей и приятелей – Фред, Патрик, Кейси, ребята из ИРА и Кельтики. Некоторые писали целыми тетрадями, вываливая на бумагу свои мысли, чаяния и надежды.

Фред с женой едва ли не по часам описывали жизнь Кэйтлин, и эти страницы Алекс жадно перечитал дважды, с трудом подавив тоску по дочке. Отчёты о вложенных в земельные участки деньгах от Фреда, отчёт от управляющего, вырезки из газет с собственными комментариями от Патрика, экономические выкладки о ситуации в КША от Кейси.

Ли прислал короткий, довольно-таки формальный расклад по ирландцам, давая понять, что в КША Фокадана помнят и уважают, но возвращаться не стоит. Не в ближайшие годы.

С Борегаром история отдельная: несмотря на значительную разницу в возрасте, они как-то сдружились. Не то чтобы близко, но хорошими приятелями можно назвать. Сошлись на почве военного искусства и инженерного дела.

Письма от Ле Труа…

Раздался стук в дверь и голос горничной произнёс неуверенно:

– Господин Смит, вы ужинать-то пойдёте?

– Вот это я зачитался, – ошарашено пробормотал попаданец, глянув на настенные часы, – несколько часов как вылетело. Да, Марта, сейчас иду!

Запоздалое переодевание из уличной одежды в домашнюю получилось прямо-таки квестом. Чемоданы и коробки, частично разобранные, заняли всё свободное пространство в небольшой комнатке, где помещалась только кровать, шкаф, письменный стол с двумя стульями, вешалка и умывальник. Пришлось даже переставлять груз, чтобы протиснуться.

– Будто в тетрис играю, – хмыкнул парень, переставив очередной чемодан.

Умывшись и переодевшись наконец, спустился к столу. Пансион, где он снимал комнату, славился кухней и нелюбопытной хозяйкой.

– Как всегда, великолепно, – без тени лести констатировал минут сорок спустя, утирая салфеткой рот и вставая из-за стола, – фрау Шпек, у вас есть ещё одна свободная комната? Помню ваши слова про подвал и очень благодарен. Но это архивы, и хотелось поработать с ними в нормальных условиях.

– Фридлянд через три дня съезжает, это если комнату рядышком хотите, – отозвалась хозяйка после короткого колебания.

– Благодарю, фрау, полностью устраивает.

После ужина Алекс разбирал уже личные вещи, закинув большую часть чемоданов на кровать, дабы освободить немного места. Одежда, оружие, копии наград… Оригиналы остались там, дома. Хм, странно говорить о доме, но как иначе назвать своё поместье?

Барахла оказалось неожиданно много, и ведь лишнего ничего нет. Одежда и обувь надлежащего качества шьются ныне на заказ и стоят очень недёшево. Правда, качество соответствующее. Оружие… куда без него прошедшему войну офицеру? Да, многовато, зато на все случаи жизни.

Вместе с наградами запакованы всевозможные памятные вещички, дагерротипы^[13] Кэйтлин, друзей и приятелей.

– Алекс, – раздался голос домохозяйки, – у вас дверь…

Внимание фрау Шпек привлекли разложенные на столе награды, глаза женщины округлились, рот некрасиво приоткрылся.

– Вы… вы Фокадан!

Глава 2

– Так получилось, – в который раз повторил Алекс домохозяйке, осторожно ставя на стол фарфоровую чашку с остывшим кофе, – пришлось покинуть Конфедерацию по ряду причин.

– Большая политика, – прикрыв глаза, сказала фрау Шпек с мечтательным выражением на обрюзгшем лице, и тут же опомнилась, – вы не подумайте ничего такого! Это так, обычное женское любопытство, уж простите меня, полковник Фокадан! В моём пансионе разные люди останавливались, и никогда я не позволяла себе обсуждать их жизнь с посторонними.

– Понимаю, фрау. Копите драгоценные воспоминания, – с серьёзным видом процитировал попаданец популярную среди домохозяек книгу, позаимствованную недавно у хозяйки на случай бессонницы. Книга оказалась отменным снотворным, но по диагонали её всё же просмотрел, дабы лучше разбираться в мышлении современников.

– Да, вы понимаете! Но вот когда покинете пансион, могу ли я надеяться…

– Разумеется, фрау Шпек, – не вставая со стула, Алекс слегка поклонился, – Буду счастлив оставить лучшие отзывы о вашем пансионе и разумеется, совместные дагерротипы.

Беседа с женщиной затянулась до позднего вечера. Ну как беседа… монолог фрау Шпек, в котором женщина рассказывала Алексу его же официальную биографию, раскрашенную собственными домыслами. Попаданцу оставалось поддакивать и время от времени поправлять пожилую немку, когда та очень уж завиралась.

Как ни странно, ситуация ни капельки не раздражала. Напротив, повеяло чем-то домашним: добрая половина подруг матери такие же. Всегда готовы сунуть нос в чужую жизнь, но крайне редко информация уходила на сторону. Им важнее чувствовать себя причастными к некоей Тайне, к секретам. Если информация и всплывала потом, то годы спустя, в узком кругу таких же посвящённых.

* * *

– Резче, Алекс, резче!

Попаданец взвинтил темп, чуть оскальзываясь на дощатом полу и заставляя противника делать ошибки, что привело к закономерному результату. Удар тростью, ещё удар! Противник повержен!

– Отдохните пару минут, – приказал коротко фехмейстер, – Марк, Ганс – на дорожку!

Отойдя в сторонку, Алекс стянул маску и вытер потное лицо поданным полотенцем.

– Интересная работа ног и корпуса, – дружелюбно сказал недавний соперник, потирая плечо, – непривычная, но довольно эффективная. Не для дуэли, разумеется, но для фехтования на тростях^[14] самое то.

– Наработки кулачных бойцов с фехтованием скрестил, – ответил Алекс, снова вытирая лицо.

– Интересно, – задумчиво повторил Анджело, прислоняясь плечом к стене, – вроде бы так уже делали, а у тебя что-то своё выходит.

– Хм, может потому, что я изначально кулачным боем занимался, а уже потом – фехтованием? Вот и получилось, что получилось.

Итальянец покивал с видом знатока, коим мнил себя каждый второй посетитель фехтовального манежа.

– Да, каждый под себя перерабатывает школу, в этом её несомненное достоинство.

Спорить Фокадан не стал, хотя относился к школе герра Майлза без фанатизма. Манеж выбирал по утилитарным соображения – поближе к пансиону или университету, да чтоб искусство фехтования исключительно прикладное.

Майлз преподаёт фехтование на длинноклинковом оружии, фехтование на тростях и штыковой бой. В качестве факультативов желающим показываются приёмы боя на шестах и ножевого.

Фехтмейстер является приверженцем швейцарских школ фехтования, очень эффективных, как и полагается потомственным наёмникам, но не слишком-то эффектным. Ни одного лишнего движения, никакого балета. Некрасиво.

Всё рассчитано на военных, которые не могут тренироваться регулярно в хороших залах. Военных, смертельно уставших после длительного перехода и не до конца оправившихся от ран и болезней.

На поле боя не до дуэльных условностей, там царит голая целесообразность. В тесноте рукопашной умение идеально провести салют^[15] менее значимо, чем борцовские навыки и умение не оскальзываться, ступая по неровностям почвы и трупам.

На победу в дуэли против серьёзного противника адептам школы Майлза рассчитывать не стоит, зато на случай войны или отбиться от нападения бандита – самое то.

Попаданец сильно сомневался, что когда-нибудь выпадет случай скрестить шпаги на дуэли. Не то чтобы поединки ушли в прошлое вовсе уж безвозвратно, но такие случаи крайне редки, если не считать декоративных дуэлей буршей, сражающихся ради заветных шрамов на физиономии.

Ныне предпочитают стреляться, а если клинки и скрещивались, то почти исключительно до первой крови или выбитой шпаги. Случаи же, когда один из дуэлянтов погибает, не часты.

В солидной европейской стране с дуэльными традициями, вроде Пруссии, таких происшествий за год всего несколько. Да и то по большей части несчастные случаи на дуэлях буршей.

– Алекс, Анджело – хватит бездельничать! – Хлопнул фехтмейстер в ладоши, привлекая внимание, – четвёртую связку отрабатывать!

Подчиняясь окрику фехтмейстера^[16], мужчины снова натянули маски и вышли на дорожку.

К Майлзу попаданец ходит трижды в неделю – по одному дню на трость, длинноклинковое оружие и штыковой бой. Время от времени всплывает мысль заняться фехтованием всерьёз, но Алекс отодвигает её привычным вопросом самому себе:

– А зачем?

Воевать желания нет, да даже если и придётся… в чине полковника в штыковые не ходят. Если вдруг всё же придётся, так сейчас его навыки не уступают навыкам среднего прусского офицера из кадровых, что очень неплохо.

Для поддержания неплохой физической формы и отпора грабителям хватит за глаза. Плюс бокс, пусть ныне исключительно в качестве утренней разминки. Хватит…

Двухчасовая тренировка закончилась обтиранием влажными полотенцами, смоченных одеколоном. Примеру Алекса, помывшегося в тазике с помощью служителя, последовали немногие.

– Странная привычка – мыться слишком часто, – покачал головой уже одевшийся Анджело, набивающийся в приятели, – славянская какая-то.

– Всё лучше, чем пахнуть, как лошадь после пробежки.

– Одеколон есть, а слишком часто мыться – вредно для кожи, любой доктор подтвердит.

Возражать попаданец не стал, привык уже. Фреда с трудом приучил мыться личными примером и лекциями о гигиене и ЗОЖ^[17]. А ведь тот считает Алекса старшим братом и примером для подражания.

Спорить с местными по поводу гигиены нет никакого желания. С низшими кругами как-то не пересекается, а прочие хоть пару раз в месяц, но моются – пусть даже в тазике. Забавно, натёльное бельё могут менять ежедневно, а мыться раз в неделю или реже.

Благо, не слишком-то и воняют. Когда тело упаковано в несколько слоёв чистой одежды, лицо щедро полито одеколоном, а волосы каким-нибудь пахучим бриолином^[18], то вроде как и ничего, терпимо. Если не принюхиваться.

– Прогуляемся?

Анджело просиял, отчего забавные кошачьи усики встали торчком на круглой физиономии. Итальянец старше на добрых пятнадцать лет, но почему-то воспринимает попаданца как безусловно старшего. Торговый агент серьёзной компании, счастливый семьянин и многодетный отец, происходит из старинной торговой династии… но поди ж ты, считает Алекса вожаком. Может, полковничьи эполеты всё ещё незримо лежат на плечах?

Разговорчивый, как и положено каноническому итальянцу, тем паче с юга, Анджело оказался отличным рассказчиком. Перескакивал с темы на тему, рассказывал об архитектурных особенностях зданий, мимо которых они проходили, оценивал встреченных женщин, выдавал забавные истории о семье. И всё это так складно…

– Мастер разговорного жанра, – вслух выдал попаданец после очередного перла итальянца.

– Одиннадцать поколений моей семьи торговлей занимается, – сказано с нешуточной гордостью, – да не абы какой, а посреднической. Без хорошо подвешенного языка и интуиции в таком ремесле делать нечего. Ну и связи, куда без них.

– И что тебе подсказывает интуиция?

– Что тебя надо держаться, – выдал Анджело без обиняков, став серьёзным, – есть в тебе что-то странное. Наверняка уже попадал в различные истории? Встречал таких людей, они как око бури^[19]. Всегда какие-то события вокруг происходят. Больше опасностей, но и возможностей. Да и… интересно.

Фокадана пробил озноб, приключений наелся до конца жизни. Мелкие авантюры ещё куда ни шло, они придают жизни вкус. Но око бури?! Увольте.

Попаданец уже подметил за собой странноватую особенность подманивать приключения. Мелкие детали поведения, внешности – несмотря на прошедшие годы, до сих пор выделялся. Как бы ни маскировался, образ благонамеренного обывателя никак не давался.

Может, отсюда все беды? Выделяется из толпы и притягивает людей с авантюрной жилкой? Может быть… А может, это сама Реальность пытается уничтожить чужеродный организм?

Поймав себя на мистике, Алекс мотнул головой, отгоняя такие мысли. Не то чтобы совсем не верил в эзотерику^[20], сталкивался со странноватыми явлениями не раз. Одно попаданство чего стоит, поневоле поверишь во всякое. Но пытаться всерьёз думать о таком, да в его положении… опомниться не успеешь, как крыша поедет.

Анджело, видя помрачневшего Алекса, постепенно закруглил разговор, очень аккуратно прервав прогулку так, что не возникло неловкости.

– Не напиться ли мне? – Оставшись один, вслух сказал попаданец, встав на тротуаре в задумчивости, опёршись на трость. Проходящий мимо немолодой мужчина в военном мундире хмыкнул в усы и посчитал уместным дать совет.

– Судя по вашему лицу, молодой человек, напиться вам непременно стоит.

Гаштет^[21] выбрал поближе к дому, из числа проверенных. Не то чтобы важно, но если вдруг перепьёт, то хозяин и прислуга знают, где он живёт. На заднем дворе гаштета и повозка стоит как раз для таких случаев. Сколько раз наблюдал, как по домам развозят перепившихся бюргеров…

– Шнапса, – сходу приказал Алекс, зайдя в помещение.

– Шварцвалдский есть, на травах, – услужливо сказал подскочивший официант со специфическим красным лицом профессионального дегустатора.

– Тащи!

Напивался Фокадан целеустремлённо, но поначалу без особого толка. Конечности работали плохо, а голова оставалась ясной – до определённого момента. Опьянел внезапно, и дальнейшее помнил плохо.

Открыв глаза, Алекс увидел голую задницу, которую использовал вместо подушки. Задница определённо женская и достаточно аппетитная – в буквальном смысле, с размазанным по всей поверхности мёдом, с прилипшими кое-где пушинками.

Со стоном отвалившись в сторону, огляделся, пересиливая головную боль. Вульгарная роскошь, картины эротического характера и прочие детали того же рода давали понять, что он в борделе. Дорогом.

С трудом встав, нашёл горшок и использовал по назначению, морщась от резкого аммиачного запаха. Вчера этот горшок явно использовали не раз, мда…

Найдя глазами шнур с колокольчиков, дёрнул, через минуту в дверь осторожно поскреблись.

– Господин?

– Входите, – вяло отозвался попаданец, не обращая внимания на то, что стоит обнажённым. Просочилась немолодая горничная несколько вульгарного вида – явно ранее работала здесь же, но в другой ипостаси. По крайней мере, даже не сделала вид, что смущается, увидев обнажённого мужчину.

– Помыться и опохмелиться. Пива.

Несколько минут спустя, наскоро ополоснувшись в тазике от мёда и прочего, лежал в горячей воде, пахнущей горными травами. Кружка пива залита внутрь – без вкуса, как лекарство. На старые дрожжи, да в горячей воде, снова слегка опьянел.

В голове начали всплывать картинки, заставляющие морщится. Погулял! Даже для выходца из двадцать первого века, насмотревшего в интернете всякого, да ещё и пожившего в общаге. Сильно погулял.

Вряд ли его эксперименты войдут в легенды борделя, но судя по всему, удивить и даже немного смутить девочек удалось. Мда… годовое воздержание в сочетании с нервным срывом, чтоб его. С другой стороны, хорошо хоть интерес к женщинам снова проснулся. Думал уже, что после смерти жены всё, отбегался.

Похмелье начало отступать, и жизнь перестала казаться мрачной. Сходил в бордель? Бывает… Чтобы не допустить срывов в будущем, требуется найти постоянную любовницу.

Как здесь обходятся? Замужних исключить, к черту все эти подходы с куртуазностью и тайным ухаживанием. Девиц из хороших семей туда же – портить им жизнь не хочется, да и жениться могут заставить. Даже не родственники с оружием, законодательство здесь такое.

Найти кого попроще? Пожалуй… холостяки обычно пользуют служанок по совместительству. Или снимают квартирку какой-нибудь модистке или белошвейке. Хм… иногда и вскладчину.

Он может себе позволить снять квартиру, но съезжать от фрау Шпек не хочется. Вроде бы обычный пансион, но есть ощущение санатория, какая-то расслабленность. Для его расстроенной психики фактор немаловажный.

Пожалуй, стоит снять квартирку модистке. Среди горожанок из низших слоёв, желающих такой карьеры полно. Невинность там не цениться, а вот возможность заработать на приданое^[22], пусть даже столь непривычным способом, вполне. Решено!

Отмывшись, спросил счёт и скривился… восемьдесят марок! Погулял.