Актеры затонувшего театра

© Островская Е., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Екатерине Островской в детективных романах удается одинаково живо и колоритно описывать и европейское Средиземноморье, и дождливый Питер, и узбекскую пустыню – а это признак большого мастерства писателя, не ограниченного условностями и опасением ошибиться. У Островской виртуозно получается придумывать невероятные, выдающиеся, фантастические истории, в которые точно можно поверить благодаря деталям, когда-то верно замеченным и мастерски вживленным в текст.

Но Екатерина Островская не просто выдумывает и записывает детективные истории. Она обладает редкой способностью создавать на страницах своих книг целые миры – завораживающие, таинственные, манящие, но будто бы чуточку ненастоящие. И эта невсамделишность идет произведениям только на пользу… А еще все книги Островской нравятся мне потому, что всю полноту власти над собственными выдуманными мирами Екатерина использует для восстановления справедливости наяву.

Из романа в роман Островская доходчивым и простым языком через захватывающее приключение доказывает нам, что порядочность, отвага, честность и любовь всегда победят ненависть, подлость, злобу и алчность. Но победа легкой не будет – за нее придется побороться! Героям Островской – самым обыкновенным, зачастую невзрачным, на первый взгляд ничем не примечательным людям – приходится сражаться за свою жизнь, преследовать опасного преступника, а потом героически, зачастую на краю гибели, давать последний бой в логове врага без видимых шансов на успех и… брать верх, одерживая полную победу. «И в этой пытке многократной рождается клинок булатный»: закаляется характер, простые люди становятся сильными, бесстрашными и по-настоящему мужественными героями.

Татьяна Устинова

Глава 1

Вера Бережная прогуливалась по самому центру Стокгольма, по узкой улочке старого города Гамла Стана, когда ей позвонили из отеля и сообщили, что на завтрашний рейс в Петербург билетов уже нет.

– Туда же две компании летают, – напомнила Вера. – И на оба рейса нет билетов?

– Такое случается, – ответили ей. – Вот если бы у вас был билет с открытой датой, то, возможно, смогли бы улететь. Но вы не переживайте, в авиакомпании «САС» есть два места в бизнес-классе на послезавтра. Будете бронировать?

– Подумаю и перезвоню.

Разговаривать на ходу было неудобно, и потому Вера остановилась возле витрины какого-то магазинчика, в которой отражались она сама и пустая узенькая улочка, мощенная булыжником.

– Вы можете заказать билет, а потом отказаться, – настаивал мужской голос.

– Перезвоню, – повторила Вера и закончила разговор.

Она еще раз посмотрела в витрину на свое отражение, хотела поправить прическу, что немного растрепалась на ветру с залива, но тут заметила, что внутри магазинчика кто-то стоит и рассматривает ее. Вера хотела развернуться и уйти, но вдруг поняла, что на нее через стекло смотрит молоденькая индианка в желтом сари и с красной точкой на лбу – бинди. Девушка улыбалась ей, и Вера, повинуясь внезапному порыву, открыла дверь и вошла внутрь.

Магазинчик был небольшой, в нем продавали самоцветы и изделия из золота. Вера не планировала покупать украшения, но раз уж вошла, то стала рассматривать представленный товар.

Она посмотрела на улыбающуюся девушку.

– Это чандра?^[1] – спросила Вера, коснувшись пальцем своего лба, зеркально отображая девушку. – Вы замужем?

Девушка смутилась.

– Нет, чандру могут носить и девушки, потому что это красиво. А это просто тика.

Девушка была очень молода – лет пятнадцать, вероятно. Она работала в магазине одна, даже охраны у входа не было. А золота на прилавке было много, в основном цепи: от совсем тоненьких и коротких, очевидно, предназначенных для детей, до мужских толщиной с мизинец и весящих граммов двести – не менее. Индианка положила на прилавок кулончики на цепочках. Это были отполированные камни: желтые, зеленые, красные. Вряд ли натуральные минералы, в первый момент подумала Вера, но стала рассматривать их и поняла: камни самые что ни на есть настоящие – желтые и розовые топазы, зеленые, синие и черные турмалины, оливковые хризолиты, темно-красные гранаты.

Внимание Веры привлек один из кулонов, и она взяла его в руки. Крупный ограненный камень переливался светло-фиолетовым и голубым цветами, а порою казался и вовсе темно-синим.

– Сапфир? – поинтересовалась Вера.

– Танзанит, – тихо ответила индианка. – Очень редкий, но очень дорогой. Нам его один араб привез, прямо от Килиманджаро, где находится единственное в мире месторождение этого камня.

– Сколько граней?

– Пятьдесят семь. Это классическая брильянтовая огранка, чтобы подчеркнуть красоту камня и его блеск. Мой дядя работал с ним и восхищался его красотой. Камень был больше, но теперь его вес – восемь граммов, то есть сорок один карат.

– Сколько стоит?

– Сорок тысяч крон, – ответила девушка-продавец. – Этот камень притягивает богатство и роскошь, он стабилизирует глазное давление, успокаивает нервную систему, снимает усталость, боли в спине и предохраняет от простуды и воспалений…

– Красивый, – оценила Вера и отдала кулон индианке.

Платить за красивый, но неизвестный ей минерал почти триста тысяч рублей она не собиралась.

– У Тиффани он стоил бы пятьдесят тысяч евро или еще больше, – тихо произнесла девушка. – Возьмите. Это ведь ваш камень. Ведь вы Овен?

Вера кивнула. Но решения своего не изменила. Подумаешь, угадала продавец ее знак зодиака. Она повернулась к дверям.

– До свидания. Очень красивые минералы.

– Это ваш камень! – воскликнула ей вслед индианка. – Если вы будете носить его постоянно, то ваш мужчина вскоре вернется и не покинет вас никогда больше. Пятнадцать тысяч…

Вера повернулась. Девушка смотрела на нее, и глаза ее блестели от слез.

– Ваш мужчина воин?

Вера удивилась вопросу и кивнула.

– Вы его ждете?

Некая нереальность происходящего пугала Веру, но она вновь кивнула.

– Тогда он ваш, – уверенно проговорила индианка.

– С карты можно оплатить? – только и спросила Вера, голос почему-то охрип.

– Если только не «америкен экспресс». Здесь не проходят платежи, – радостно закивала индианка.

Она достала бархатную коробочку и хотела упаковать кулон вместе с золотой цепочкой, но потом посмотрела на покупательницу и предложила:

– Давайте я надену его на вас.

Вера подставила голову, индианка надела ей на шею кулон и поправила волосы. Поднесла зеркало. Камень смотрелся и блестел шикарно.

– Берегите его и постарайтесь не разбить, – попросила девушка перед тем, как Вера подошла к двери. – Он очень хрупкий.

И тогда Вера поняла, что ее обманули. Как она не догадалась сразу? Какой-то араб с горы Килиманджаро, из центра Африки, из страны, которая когда-то называлась Занзибар, привез этот минерал в Стокгольм! Не в Голландию, или в Швейцарию, где такой камень продал бы в несколько раз дороже, а в Стокгольм, где он не нужен никому, кроме странной девочки из индийской лавки.

Занзибар! Страна, в честь которой по всему миру называют теперь питейные заведения с дискотекой. Надо было подумать, а не соглашаться сразу.

Вера обернулась и увидела, что узкая дверь за прилавком отворилась и оттуда вышел старый смуглый индус с длинной седой бородой и в белой чалме.

«Белую чалму носят мужчины сикхи, – вспомнила Вера. – Носят, когда у них траур».

Затевать скандал и возвращать покупку она не стала. Открыла дверь.

– Будь счастлива, – произнес ей вслед тихий мужской голос.

Глава 2

Вера вышла из магазинчика, повернула налево, сделала с десяток шагов, вспомнила, что как раз оттуда пришла, – впереди стояла кирха Святого Николая. Развернулась. В лицо сразу ударил сильный порыв ветра. Пришлось опять подставлять спину и двигаться обратно к кирхе. Там был поворот направо в сторону королевского дворца.

Вера шла, стараясь держаться рядом с древними серыми зданиями. Они хоть немного прикрывали от ветра. Но потом пришлось опять свернуть к набережной, надо было перейти мост, по которому полз непрерывный поток автомобилей. За мостом виднелось здание гранд-отеля «Стокгольм». Идти недалеко – минут двадцать, не больше, но продираться сквозь порывы колючего ветра не хотелось.

Автомобилей на набережной почти не было. Но Вера не успела сделать и двух шагов, как рядом проехал большой черный автомобиль и тут же остановился. Задняя пассажирская дверь отворилась, из салона выглянул мужчина.

– Вера? – спросил он удивленно и тут же, узнав окончательно, широко улыбнулся. – Верочка! Какая встреча! Надеюсь, не забыли меня? А я еду, смотрю в окошко – девушка симпатичная. Даже удивился: откуда в Швеции такие? А потом как молнией пронзило. Вы что, забыли меня?

– Вспомнила, – улыбнулась Вера. – Мы как-то летели в одном самолете.

– Ну, конечно! Мы с Дезиком – в Давос, а вы – в Цюрих. Нас посадили в Мюнхене, и мы четыре часа просидели в баре. Так чудесно тогда пообщались! Дмитрий Захарович, если не ошибаюсь, тогда вам дал визитку. Мы с ним потом даже поспорили: позвоните или нет. Дима не сомневался, что не пройдет и пары дней, как вы объявитесь. Но спор выиграл все-таки я.

Мужчина вышел из машины и шел теперь к ней.

– На что хоть спорили? – поинтересовалась Вера.

– Да уж не помню.

Только теперь Вера вспомнила имя случайного знакомого – Борис Борисович. Он был заместителем министра. А Дезик, или Дмитрий Захарович Иноземцев, соответственно министром.

– А что вы пешком? – спросил Борис Борисович. – Сегодня такой ветер! А ведь с утра почти полный штиль.

– Мне недалеко, – ответила Вера и показала рукой. – В «Гранд-отель». Думала улететь с утра, а придется задержаться: билетов нет.

Широко улыбнулся, изображая радость и расположение, Борис Борисович проговорил:

– Ну, тогда меня вам бог послал. Своего самолета здесь у меня нет, но яхточка имеется и свободная каюта тоже найдется.

– Да я уж как-нибудь авиатранспортом доберусь.

Но чиновник уже выскочил из машины и подхватил ее под руку.

– Напрасно отказываетесь, Верочка. Вы же не видели мой кораблик! Кстати, вон он стоит…

Борис Борисович указал в направлении, в котором пару минут назад двигался его «Бентли».

– Видите. Только не этот уродец-паром, а сразу за ним. Вон она, моя яхточка. Можете, конечно, отказаться от комфортабельного путешествия, но осмотреть мое судно все же рекомендую. Три пассажирских палубы, каюты класса люкс, а главное – почти пустой корабль. Недавно прошли ходовые испытания, я его даже командой как следует не укомплектовал. Решил отправить в круиз актеров известного всей Москве театра «Тетрис», который давно спонсирую. Хельсинки – Стокгольм – Осло. Они как раз в Осло на Ибсеновском фестивале были, а теперь вот возвращаются с большим успехом. Сегодня выходим, а послезавтра с утра будем в Питере. В Хельсинки заходить не будем.

Вера задумалась. Задерживаться еще на два дня в Стокгольме ей не хотелось.

– Во сколько мне обойдется переход?

– Сплошная экономия получается, – ответил Борис Борисович. – Вы сколько за сутки в «Гранд-отеле» платите? Двести евро ведь, не меньше? Считайте сами: два дня проживания – уже четыреста, потом сто семьдесят евро стоит билет на самолет, до аэропорта еще надо добраться… Вот и считайте шесть сотен евро экономии. И возвращение вам предстояло без особого комфорта, как и здешнее проживание в отеле с громким названием. А у меня: каюта-люкс, прекрасный ресторан – и ни копейки платить не надо. К тому же гарантирую изысканное общество. Труппа популярного театра: актеры замечательные и гений-режиссер. Слышали небось про Гилберта Яновича Скаудера? Скучно не будет, я обещаю.

– Хорошо, – согласилась Вера. – Уговорили, только мне надо выселиться из отеля и забрать свои вещи.

– Никаких проблем! – улыбнулся Борис Борисович.

Он продолжал говорить и в машине рассказывал, как закончил с чиновничьей карьерой и стал владельцем шикарного круизного судна.

– Леша Курганов… Если помните, конечно… Слышали ведь наверняка? Ну, тот, который сбежал с деньгами вкладчиков своего банка: посчитал, что Англия его не выдаст. Она и не выдала, зато по запросу нашего правительства были арестованы его счета за рубежом и все недвижимое имущество – как-никак на полмиллиарда американских рублей он вкладчиков обул. А я случайно узнал, что Курганов заказал круизное судно на верфи «ДАМЕН» в Голландии. Предоплату сделал, а до конца не рассчитался. Вот я и подсуетился. За пятнадцать миллионов взял. Повезло. Это дешевле, чем стоимость внутренней отделки. Решил корабль на канарские круизы поставить. А портом приписки станет Майами…

Они остановились у главного входа в «Гранд-отель». Вера вышла, Борис Борисович остался внутри «Бентли». Когда она наклонилась закрыть дверь, он заметил ее кулон.

– Какая красота на вашей прекрасной шее! Это сапфир?

– Танзанит.

– Да вы что! Редкий камень и очень дорогой!

Глава 3

До каюты нетяжелый чемодан Веры помог донести вахтенный матрос. Отделка корабля поражала своим великолепием: никакого пластика – на стенах ореховые панели, дорогая ткань. Бронзовые бра с хрустальными подвесками.

Матрос шел впереди, за ним Вера, а следом Борис Борисович.

– Роскошно, как в «Титанике», – оценила Вера.

– Все так, – согласился бывший заместитель министра. – Будем надеяться, что айсберга на нашем курсе нет.

Каюту ей предоставили на третьей палубе, в том же самом отсеке, где была каюта судовладельца.

Борис Борисович лично проводил ее и предупредил, что ужин будет в семь вечера, но если Вера не хочет ждать, то ей прямо сейчас или чуть позже в каюту принесут все что угодно. Вера ответила, что потерпит.

– Моя каюта в конце коридоре, – напомнил Борис Борисович. – То есть в конце прохода. Ведь так, кажется, говорят на флоте.

– Точно так, – ответил матрос, ожидающий дальнейших указаний.

– А ты свободен, любезный, – отпустил его владелец яхты.

Чемодан стоял в каюте, Вера у порога, а Борис Борисович перед ней, явно не собираясь уходить и ожидая, что она пригласит его к себе. Но Вера молчала, а он не знал, как затянуть разговор.

– По делам приезжали? – поинтересовался он.

– По делам.

– Важные?

– Более чем.

Она понимала, что владелец яхты ждет предложения войти, но сейчас ей хотелось побыть одной, потому что день, который еще не закончился, принес одни разочарования.

– Давайте чуть позже пообщаемся, – предложила она. – Я бы хотела отдохнуть.

Борис Борисович кивнул, хотел уже идти, но еще раз посмотрел на кулон.

– Замечательный камень! Я только один раз такой видел. Не такой точно, просто танзанит. Но он был меньше и зеленоватый. В Нью-Йорке на ювелирке на Элизабет-стрит за него просили сотню тысяч. Бывшая жена так его хотела. Но все. Ухожу. Не буду мешать, отдыхайте. Но не забудьте, что ужин в семь.

Каюта была просторной и роскошной. Деревянных панелей на стенах, правда, не было, зато вместо обоев интерьер украшала шелковая ткань с рисунками. Изображались эпизоды из жизни черных рабов на плантациях. Картинки были сделаны в стиле мексиканского художника Диего Риверы. Скорее всего, именно его работы и стали основой для творчества обойных дел мастеров. Еще были зеркала на стенах и на потолке, большая двухместная кровать, два кожаных кресла и телевизор на стене…

Вера заглянула в туалетную комнату, но там ее ничего не удивило – разве что большая душевая кабина с парогенератором для создания эффекта турецкой бани.

До ужина оставалось ровно три часа. В каюте сидеть не хотелось, и потому Вера решила осмотреть судно.

Она вышла из каюты, прошла до конца коридора, хотела постучать в дверь Бориса Борисовича, но в последний момент передумала. Все вокруг было тихо.

Яхта оказалась огромной. Корабль. И с набережной, когда подъехали, судно смотрелось большим, но теперь Вере казалось, что она путешествует по пустому городу – пустому и незнакомому. Где-то далеко остался Стокгольм с переполненным народом центром, проспектами, заполненными автомобилями, с узкими улочками и старыми домами. А сейчас она бродила по коридорам, вдоль тихих дверей кают, никого не встречая.

Она остановилась у стеклянных дверей, ведущих на палубу, открывался вид на узкий залив, над котором носились чайки и вздымались белые барашки волн. Выходить на ветер не хотелось.

Вера подошла к лифту, нажала на кнопку, и тут же бесшумно раздвинулись двери. Вера спустилась на один уровень, вышла из лифта и почти сразу увидела барную стойку, за которой на высоких круглых стульях сидели двое мужчин. Бармена не было. Мужчины сами разливали по стаканам виски. Один из них обернулся, при виде Веры на лице его отобразилось настоящее изумление. Мужчина встал, толкнул в бок своего товарища, тот тоже слез со стула, удивленно хлопая глазами.

– Приветствую вас, – произнес тот, кто первый заметил Веру. – Прекрасная леди появилась, чтобы составить нам компанию?

– Надеюсь, вы не сочтете нас назойливыми бездельниками, – добавил второй.

Очевидно, эти мужчины были пассажирами – актерами из труппы того самого театра, о котором упоминал Борис Борисович. Оба мужчины показались Вере знакомыми. Один – высокий брюнет лет шестидесяти иногда появлялся на телеэкране в модных телесериалах. Лицо второго также было знакомо, но где она видела этого актера, Вера вспомнить не могла. Он был очень похож на Ивана-царевича из старых еще советских фильмов, которые Вера смотрела в детстве. Только постаревшего.

– Федор Андреевич Волков, народный артист России, – представился первый. – Можете называть меня просто Федор.

– Алексей Дмитриевич Козленков, – назвал себя второй, с интересом рассматривая девушку.

– Меня зовут Вера, – улыбнулась она, присаживаясь рядом с мужчинами.

– Откуда вы, прекрасное дитя? – спросил Федор Андреевич и, не дождавшись ответа, задал еще один вопрос: – Что предпочитаете выпить перед ужином?

И опять не дав Вере ответить, предложил:

– Есть коньяк, ром, ликер…

– Я предпочту минералку, – улыбнулась Вера.

– Ну это несерьезно! – нахмурился «Иван-царевич» Козленков. – А может быть, дама предпочитает виски?

– Но наш виски закончился еще в Осло, – напомнил товарищу народный артист. И показал на бутылку, стоящую на стойке. – А вот коньячок неплохой, напрасно отказываетесь, Вера.

– Это не коньяк, – отметила Вера, глянув на бутылку. – «L’esprit du malt» – это виски, производимый во Франции в департаменте Шампань, но совсем по другой технологии – не такой, как в Ирландии или Шотландии.

– Да? – удивился Волков и посмотрел на бутылку. – А мы думали, что «Гуиллон» – это коньяк, то есть бренди, раз звездочек нет.

– Тьерри Гийон, – поправила Вера. – Этот виски называется «Дух солода». И стоит от двухсот евро за бутылку и выше.

Оба артиста замерли и растерянно переглянулись.

– Попали мы с тобой, Федя, – наконец прошептал Козленков. – Другими словами, влипли. У нас в каюте мини-бар, и нам позволено было опустошить его в разумных пределах, якобы с нас потом вычтут за лишнее, хотя, как показывает практика, лишнего алкоголя не бывает. А теперь, если узнают, что бар пуст, а у нас за душой ни гроша, наверняка выбросят за борт…

Только теперь Вера поняла, что оба актера пьяны, хотя выглядели они вполне естественно и язык у них не заплетался.

– Остается одно счастье, что на рее не повесят, а только за борт – есть надежда доплыть до берега, – криво улыбнулся Федор Андреевич. – Откуда у вас такие познания в алкогольных напитках, Верочка?

– В школе хорошо училась, – усмехнулась она.

Оба актера переглянулись и, не сговариваясь, изобразили, что бесшумно аплодируют, и одновременно произнесли:

– Браво!

После чего Волков произнес:

– Так откуда вы, Верочка? Мы видим, что вы – не театральная, и уже, грешные, решили, что вы из Министерства культуры. А вы, как я погляжу, из другого ведомства.

– Из Министерства иностранных дел? – высказал предположение Алексей Козленков. – Кто кроме дипломатов так в импортных напитках разбирается? Ведь так?

– Вроде того, – согласилась Вера.

– Хорошо, что вы не из Министерства культуры, – продолжил Федор Андреевич. – Дело даже не в том, что баба… Простите… Женщина на корабле – дурная примета, просто у нас есть уже одна женщина…

– Баба, – уточнил его приятель.

Волков кивнул.

– Именно. Она как раз из Министерства культуры. Герберова Элеонора Герберовна.

– Робертовна, – опять поправил Козленков. – Не знаете такую?

– Не слышала даже.

– Значит, вам повезло. Но эта Герберова там большой начальник. То есть начальница. Гибель Эскадры даже перед ней заискивает…

– Кто? – не поняла Вера.

– Худрук нашего театра – Гилберт Янович Скаудер. Мы промеж себя его так называем по созвучию. Гилберт Скаудер – Гибель Эскадры. А вообще была когда-то пьеса Корнейчука с таким названием. Так вот эта, с позволенья сказать, баба из министерства отправилась с нами на Ибсеновский фестиваль в Осло. Мы там «Гедду Габлер» представляли. А она выступала перед спектаклем, а потом давала интервью, говорила, что будет оказывать всякое содействие, чтобы следующий год в России стал годом великой норвежской культуры, и тогда народ России наконец примет идеи толерантности и гуманизма…

Волков остановился, посмотрел на Козленкова.

– Так ведь?

И, не дожидаясь ответа, продолжил:

– Только при чем здесь «Гедда Габлер»? Тем не менее признаюсь: успех у нас был оглушительный. Хотя в нашей постановке вместо семи ибсеновских персонажей появилось в два раза больше. Потому что мы еще «Три сестры» привезли, а там персонажей четырнадцать, включая няньку Анфису. Надо же было всех задействовать.

– Вас всего четырнадцать человек пассажиров на корабле? – удивилась Вера.

– Не знаю. Гибель Эскадры здесь. И, конечно же, Герберова Элеонора Робертовна – куда она денется? Остальные актеры здесь. Правда, не все. У Кудрявцевой, которая нянька Анфиса, в Норвегии дочка живет. И она решила у нее задержаться, а с нею еще человек пять или даже шесть. Надо будет вечерком перекличку сделать – уточнить. А у тех, что нас покинули, – у всех случайно оказались заранее оформленные шенгенские визы и билеты обратные заказанные за полгода, чтобы совсем дешево было.

– А еще на корабле Борис Борисович Софьин, – добавил Алексей. – Но он не пассажир, он – хозяин судна, а еще главный спонсор нашего модного в определенных кругах театра. Но он если и общается с кем-то, то с Гибелью Эскадры разве что. В бары не ходит, еду ему подают в каюту. Вы вообще слышали про такого человека?

– Слышала, – ответила Вера. – Это он меня сюда пригласил.

Актеры переглянулись.

– Бары и рестораны тут не работают, – перевел разговор Алексей. – Но что нам вдвоем сидеть? Бесхозная стойка барная есть – вот мы и делаем вид, будто культурно заседаем. На других палубах тоже пустые бары есть. Плохо, конечно, что без напитков, но мы со своим, как в далекие студенческие времена. У нас ведь в каюте мини-бар, и кое-что мы из дома прихватили. Пусто кругом, народу на корабле немного: команду пока еще не набрали полностью. Нет ни барменов, ни официантов, ни стюардов…

Оба мужчины вдруг поднялись и посмотрели на дверь. Вера обернулась и увидела подходящего к ним Бориса Борисовича. Оказавшись возле стойки, тот произнес:

– Здравствуйте, господа…

И поздоровался за руку с каждым из артистов. Потом улыбнулся Вере.

– Верочка, эти двое вас не замучили?

– У нас очень увлекательная беседа, – ответила она.

– Не сомневаюсь. Это достойные люди, – Борис Борисович посмотрел на стойку. – И виски они пьют достойный: восемьсот евро за бутылку.

– Так мы же рассчитаемся, – неуверенно произнес Волков.

– Успокойтесь, – еще шире улыбнулся Борис Борисович. – Считайте, что я вас угостил. А если напиток понравился, то пришлю еще пару бутылок.

– Да нет… – смутился Алексей. – То есть понравился, но присылать ничего не надо. Нет ничего хуже, чем привыкать к хорошему. Я имею в виду привыкать к роскоши.

– Как знаете… – ответил судовладелец.

И взял под руку Веру.

– Верочка, вы ведь известный финансовый консультант, мне надо с вами посоветоваться…