RADIO SILENCE
by Alice Oseman
© Екатерина Колябина, перевод на русский язык, 2021
© Издание на русском языке, оформление. Popcorn Books, 2021
Copyright © Alice Oseman 2016
* * *
Школа – отстой.
Зачем, ну зачем нужна работа? Я просто… просто не понимаю.
М-м…
Посмотрите на меня. Посмотрите мне в лицо.
Думаете, мне есть дело до школы?
Нет.
Teen Suicide – “Lonely boy goes to a rave”
ГОРОД ЮНИВЕРС: Эп. 1 – темно-синий
UniverseCity 109 982 просмотра
Я в ловушке. Не могу выбраться из города Юниверс. Помогите.
Листайте вниз, чтобы увидеть расшифровку записи >>>
Привет.
Надеюсь, меня кто-нибудь слышит.
Я передаю сигнал по радиоволнам – знаю, так уже давно никто не делает, но, возможно, это один из последних способов связи, который Город забыл взять под контроль, – в горькой и отчаянной надежде, что кто-нибудь мне поможет.
В Городе Юниверс все не то, чем кажется.
Я не могу сказать, кто я. Поэтому, пожалуйста, зовите меня… зовите меня Радио. Радио Молчание. В конце концов, я всего лишь голос на радиоволне, и не исключено, что меня никто не слышит.
Интересно, если меня никто не слышит, издаю ли я хоть какой-то звук?
[…]
Будущее
– Слышишь? – Кэрис Ласт остановилась так резко, что я чуть в нее не врезалась. Мы стояли на перроне, нам было пятнадцать лет, и мы были друзьями.
– Что? – переспросила я, потому что не слышала ничего, кроме музыки, игравшей в одном наушнике. Кажется, это были Animal Collective.
Кэрис рассмеялась, а такое случалось нечасто.
– Ты включаешь музыку слишком громко, – сказала она, подцепила шнур и вытащила наушник у меня из уха. – А теперь?
Я до сих пор помню все, что услышала в тот миг. Громыхание состава, который привез нас на станцию и направлялся дальше в город. Как контролер объяснял старику, что высокоскоростной поезд до Сент-Панкраса отменили из-за снегопада. Я слышала гул машин вдалеке, ветер у нас над головой, шум воды в станционном туалете, объявление «Поезд до Рамсгита прибывает на первую платформу в восемь часов две минуты», скрежет лопаты, убирающей снег, пожарные сирены, голос Кэрис и…
Пожар.
Мы обернулись и посмотрели на заснеженный и притихший город. Обычно с перрона можно было увидеть нашу школу, но сегодня ее заслоняла плотная дымовая завеса.
– Почему мы не заметили дым, когда ехали в поезде? – спросила Кэрис.
– Я спала.
– Но я-то нет.
– Наверное, внимания не обратила.
– Что ж, полагаю, наша школа сгорела, – сказала она и опустилась на скамейку. – Заветное желание семилетней Кэрис наконец-то исполнилось.
Я еще несколько секунд посмотрела на дым, потом присоединилась к ней.
– Думаешь, это работа тех пранкеров? – спросила я, имея в виду анонимных блогеров, которые весь последний месяц без устали атаковали школу.
Кэрис пожала плечами.
– Теперь-то какая разница? Дело сделано.
– Разница есть. – Кажется, именно в эту секунду до меня дошло, что случилось. – Похоже, все очень серьезно. Нам придется куда-то переводиться. От корпусов C и D… ничего не осталось. – Я смяла пальцами подол юбки. – А в корпусе D был мой шкафчик. Я хранила там альбом с набросками для экзамена. Я столько времени потратила на них!
– Вот дерьмо.
Меня пробрала нервная дрожь.
– Не понимаю, зачем они это сделали. Столько работ уничтожили… Взяли и испортили людям оценки и аттестаты, а ведь это напрямую влияет на наше будущее. Они людям жизнь разрушили.
Кэрис обдумала мои слова, открыла рот, чтобы ответить, но так ничего и не сказала.
1. Летний семестр
а)
Я была умной
– Мы заботимся о счастье наших учеников и о том, чтобы они достигли успеха, – заявила наша директриса доктор Афолаян, обращаясь к четыремстам старшеклассникам и их родителям, которые пришли на родительское собрание. Мне было семнадцать. В прошлом году меня избрали старостой, и я сидела в глубине сцены, зная, что через две минуты наступит моя очередь говорить. Речь я не готовила, но ничуть не переживала по этому поводу. Напротив, я была очень довольна собой.
– Мы считаем нашей обязанностью предоставить ученикам доступ к величайшим возможностям, которые мир открывает перед ними сегодня.
Я пробилась в старосты, потому что предложила для предвыборного плаката свою фотографию со вторым подбородком. А еще использовала слово «мем» в предвыборной речи. Тем самым я отчетливо дала понять, что должность старосты меня совершенно не волнует (хотя все было как раз наоборот), и люди отдали мне свои голоса. Поверьте, я свою аудиторию знаю.
Несмотря на это, я до сих пор толком не представляла, о чем буду говорить на родительском собрании. Афолаян уже сказала все, что я второпях записала на флаере из ночного клуба, который нашла в кармане блейзера пять минут назад.
– Наша программа для Оксбриджа в этом году имела особый успех…
Я скомкала флаер и бросила на пол. Импровизация – наше всё.
Мне и раньше приходилось выкручиваться – подумаешь, большое дело, – и пока еще никто не заподозрил меня в том, что я не готовлюсь к выступлениям заранее. Ни у кого даже мысли подобной не возникло. Для всех я была образцовой ученицей, которая исправно делает домашнюю работу, получает высокие баллы и собирается поступать в Кембридж. Учителя меня любили, одноклассники мне завидовали.
Я была умной.
Лучшей в своем потоке.
Я планировала подавать документы в Кембридж, чтобы получить хорошую работу и зарабатывать кучу денег. Я собиралась стать счастливой.
– И я считаю, – сказала доктор Афолаян, – что учителя тоже заслужили щедрые аплодисменты за все, что они сделали в этом году.
Зрители послушно захлопали, хотя я заметила, как некоторые ученики закатили глаза.
– А теперь позвольте мне представить нашу старосту Фрэнсис Дженви.
Директриса неправильно произнесла мою фамилию. Наш староста, Дэниел Юн, неотрывно наблюдал за мной с противоположного конца сцены. Дэниел ненавидел меня, поскольку мы оба были безжалостными роботами для учебы и постоянно соперничали.
– Фрэнсис перешла в нашу школу несколько лет назад и с тех пор демонстрирует исключительные результаты. Сегодня она воплощает все, за что радеет Академия. Фрэнсис расскажет вам, каково это – быть ученицей выпускного класса, и о своих планах на будущее.
Я встала, подошла к микрофону и улыбнулась. Никакого волнения – я была рождена для этого.
Рассказчик
– Фрэнсис, ты же не собираешься снова импровизировать? – спросила мама за пятнадцать минут до моего выступления. – В прошлый раз ты закончила свою речь тем, что показала всем большие пальцы.
Мы стояли в коридоре у выхода на сцену.
Мама всегда любила родительские собрания. В особенности ей нравилось замешательство, мелькавшее в глазах других родителей, когда она сообщала, кто ее дочь. Это связано с тем, что я мулатка, а она белая. А еще люди почему-то думали, что я из Испании, хотя я всего-то взяла в прошлом году курс испанского с репетитором.
А еще мама обожала, когда учителя снова и снова расхваливали меня.
Я помахала перед ней флаером.
– Прошу прощения, но в этот раз я отлично подготовилась.
Мама выдернула флаер у меня из рук и пробежала глазами по заметкам.
– Тут всего три пункта. И один из них «упомяни интернет».
– Этого вполне достаточно. Я прекрасно умею нести чушь.
– Вот уж не сомневаюсь. – Мама вернула мне флаер и прислонилась к стене. – Просто не очень-то хочется опять слушать, как ты три минуты вещаешь со сцены об «Игре престолов».
– Ты мне это до конца жизни будешь припоминать?
– Нет.
Я пожала плечами.
– Выскажусь по ключевым темам. Я умная, собираюсь в университет, бла-бла-бла, оценки, успех, счастье. Мам, я справлюсь.
Иногда у меня возникало ощущение, что ни о чем другом я не говорю. Если подумать, моя самооценка основывалась на том, что я умная. Я довольно-таки унылая – во всех смыслах этого слова – личность, но у меня хотя бы есть реальные шансы поступить в университет.
Мама вскинула бровь.
– Что-то мне спокойнее не стало.
Но я уже забыла о грядущем выступлении: мои мысли обратились к планам на вечер.
Я вернусь домой, налью кофе, возьму кусок пирога, поднимусь к себе в комнату и, сидя на кровати, буду слушать последний эпизод «Города Юниверс». Это научно-фантастический подкаст на ютьюбе о студенте-детективе, который носит костюм-тройку и пытается выбраться из кишащего монстрами университета. Никто не знает, чей это подкаст, но голос рассказчика меня покорил. В нем есть особая мягкость, от которой клонит в сон. Даже не знаю, как описать: когда я его слушаю, мне кажется, будто кто-то гладит меня по волосам.
Вот чем я собиралась заняться дома в тот вечер.
– Уверена, что справишься? – спросила мама, внимательно глядя на меня сверху вниз. Она задавала мне этот вопрос перед каждым публичным выступлением, то есть довольно часто.
– Да.
Мама поправила мне воротник блейзера и постучала пальцем по серебряному значку старосты.
– Напомни-ка: почему ты решила стать старостой?
– Потому что у меня это отлично получается, – ответила я. Хотя правда заключалась в том, что это добавляло очков при поступлении в университет.
Умереть, но в хорошем смысле слова
Произнеся речь, я сошла со сцены и проверила телефон, в который не заглядывала весь вечер. И увидела сообщение в твиттере. Сообщение, которое, возможно, навсегда изменило мою жизнь.
Поперхнувшись от удивления, я рухнула на пластиковый стул и вцепилась в руку Дэниела Юна с такой силой, что он зашипел от боли.
– А-ай! Что такое?
– Кое-что грандиозное только что случилось со мной в твиттере.
Дэниел едва меня слушал, но стоило мне произнести слово «твиттер», как он нахмурился и высвободил пострадавшую руку. Сморщив нос, он отвел взгляд, словно я сделала что-то в высшей степени постыдное.
Главное, что вам нужно знать о Дэниеле Юне: если бы ради хороших оценок нужно было себя убить, он бы пошел на это не раздумывая. В глазах большинства мы с ним мало отличались. Оба были умными, оба собирались в Кембридж. В нас видели парящих над школой сияющих богов старших классов.
Но разница в том, что я находила наше «соперничество» невероятно забавным, тогда как Дэниел вел себя так, будто мы соревновались за звание величайшего задрота.
Ну да ладно.
На самом деле в твиттере случилось два грандиозных события. Во-первых, мне пришло уведомление:
@UniverseCity подписался на вас
Во-вторых, я получила личное сообщение, адресованное «Тулуз» – это мой ник:
Личные сообщения > от Радио
привет, тулуз! наверное, это прозвучит странно, но мне очень понравился твой фан-арт по Городу Юниверс
не хочешь поработать над иллюстрациями к подкасту?
я уже давно ищу кого-нибудь с подходящим стилем, и твой запал мне в душу
Город Юниверс – некоммерческий подкаст, так что заплатить я не смогу и пойму, если ты откажешься, но у меня создалось впечатление, что тебе в самом деле нравится
это шоу, поэтому вдруг тебя заинтересует мое предложение. права на иллюстрации, само собой, останутся у тебя. честное слово, будь у меня деньги, мы бы что-нибудь придумали с оплатой, но денег нет
(я еще учусь.) да уж. в общем, дай мне знать, что думаешь. даже если не согласишься, рисунки у тебя классные. мне очень нравятся.
радио х
– Ладно, – закатил глаза Дэниел. – Что случилось-то?
– Нечто грандиозное, – прошептала я.
– Это я понял.
До меня вдруг дошло, что мне не с кем поделиться свалившимся счастьем. Вряд ли кто-то в нашей школе слушал «Город Юниверс», а фан-арт все считали странным увлечением. Люди могли решить, что я втайне рисую порно или что-то в этом духе, отыскали бы мой профиль на тамблере, прочитали бы личные посты, и это привело бы к катастрофе. Школьный Мегамозг Староста Фрэнсис Жанвье Оказалась Фандомным Фриком!
Я откашлялась.
– Да… На самом деле ничего такого. Не парься.
– Хорошо. – Дэниел покачал головой и отвернулся.
В «Городе Юниверс». Хотят. Чтобы я. Для них. Рисовала.
Я чувствовала, что сейчас умру – в хорошем смысле слова.
– Фрэнсис, с тобой все в порядке? – раздался рядом тихий голос.
Я вскинула голову и оказалась лицом к лицу с Аледом Ластом, лучшим другом Дэниела.
Алед Ласт всегда напоминал мне маленького ребенка, потерявшего маму в супермаркете. Возможно, из-за того, что выглядел моложе своих лет, или из-за больших круглых глаз и по-детски мягких волос. И одежда на нем вечно сидела так, словно он одолжил ее у старшего брата.
Алед учился не с нами, а в гимназии для мальчиков в другом конце города, и хотя я была всего на три месяца младше, он успел обогнать меня на целый класс. Большинство знало Аледа из-за его дружбы с Дэниелом. Я же знала его потому, что он жил в доме напротив и когда-то я дружила с его сестрой-близняшкой. Мы до сих пор ездили в школу на одном поезде, хотя садились в разные вагоны и особо не общались.
Алед Ласт стоял рядом с Дэниелом и смотрел сверху вниз на то, как я задыхаюсь от счастья. Он поморщился и продолжил:
– Прости, но ты выглядишь так, будто тебя сейчас тошнит.
Я не знала, смогу ли сдержать истерический смех, но все-таки рискнула ответить.
– Я в полном порядке, – сказала я, ухмыляясь так, будто собиралась кого-нибудь убить. – А ты что здесь делаешь? Дэниелу понадобилась группа поддержки?
По слухам, Алед и Дэниел всю жизнь были не разлей вода – и это несмотря на тот факт, что Дэниел относился к числу высокомерных категоричных придурков, а Алед мог за день и пятидесяти слов не произнести.
– М-м, нет, – сказал он, как обычно, едва слышно. Вид у него был слегка испуганный. – Доктор Афолаян попросила меня произнести речь. Об университете.
Я уставилась на него во все глаза.
– Но ты ведь не из нашей школы.
– Э-э, да.
– Тогда зачем ты ей понадобился?
– Идея принадлежала мистеру Шеннону. – Мистер Шеннон был директором гимназии, в которой учился Алед. – Он что-то говорил насчет товарищества между нашими школами. Вообще-то изначально выступить предложили моему другу… Он в прошлом году был старостой… Но он очень занят… И поэтому попросил меня его заменить… Вот.
Голос Аледа становился все тише и тише, словно он сомневался, что я слушаю, хотя я смотрела прямо на него.
– И ты согласился? – спросила я.
– Да.
– Но почему?
Алед только рассмеялся в ответ.
Его откровенно трясло.
– Потому что дурак, – сказал Дэниел, складывая руки на груди.
– Ага, – прошептал Алед, почему-то улыбаясь.
– Ты не обязан выступать. Давай я скажу, что ты заболел.
– Вообще-то обязан.
– Если ты не хочешь что-то делать, то не обязан, – продолжала настаивать я, сама понимая, что это неправда. Алед тоже понимал. Он просто улыбнулся и покачал головой.
На этом разговор закончился.
Афолаян снова вышла на сцену.
– А сейчас я хочу поприветствовать Аледа Ласта, будущего выпускника чудесной гимназии для мальчиков. В следующем году Алед станет студентом одного из самых престижных университетов Великобритании. Если, конечно, оценки не подведут!
Родители с готовностью посмеялись над последними словами. А вот мне, Дэниелу и Аледу они смешными не показались.
Афолаян и зрители встретили Аледа аплодисментами. Он подошел к микрофону. Я проделывала это тысячу раз – и всегда в последний момент желудок завязывался в узел. Но наблюдать за Аледом было почему-то намного тяжелее, чем самой стоять на сцене.
До этого вечера мы с ним никогда толком не говорили. Мы добирались до школы на одном поезде, но он всегда ехал в другом вагоне. По сути, я почти ничего о нем не знала.
– Э-э, привет, – сказал Алед таким голосом, будто недавно плакал.
– Я и не подозревала, что он такой стеснительный, – шепнула я Дэниелу, но он ничего не ответил.
– Так вот, в прошлом году я был на собеседовании…
Мы с Дэниелом наблюдали, как Алед неуклюже продирается через свою речь. Будучи, как и я, опытным оратором, Дэниел только время от времени качал головой. В какой-то момент у него вырвалось: «Черт подери, почему он не отказался?» Я выдержала половину выступления, потом сдалась, откинулась на спинку стула и принялась перечитывать сообщения в твиттере, чтобы отключиться от происходящего и сосредоточиться на «Городе Юниверс». Радио понравились мои рисунки. Глупые почеркушки, карандашные наброски в блокноте за девяносто девять пенсов, над которыми я сидела в три часа ночи, вместо того чтобы корпеть над эссе по истории. Ничего подобного со мной в жизни не случалось.
Когда Алед вернулся к нам, я сказала: «Отличная речь, мне очень понравилось!» – хотя мы оба знали, что я снова вру.
Алед поднял на меня глаза, и я обратила внимание на темно-синие круги под ними. Может, он, как и я, был совой и засиживался допоздна.
– Спасибо, – сказал он и ушел. Глядя ему вслед, я подумала, что, наверное, мы видимся в последний раз.
Сделать то, что хочешь
Мама, поджидавшая меня в машине, едва успела похвалить мою речь, прежде чем я вывалила на нее новости о «Городе Юниверс». Я как-то пыталась подсадить ее на подкаст и даже заставила прослушать первые пять эпизодов, когда мы ехали отдыхать в Корнуолл, но она не прониклась. «Я не совсем поняла смысл этого подкаста. Должно быть смешно или страшно? Стой, а Радио Молчание – парень или девушка? Или ни то ни другое? И почему в этом университете никто не ходит на лекции?» Что ж, справедливо. В любом случае, «Хор» мы все еще смотрели вместе.
– Уверена, что это не мошенники? – нахмурившись, спросила мама, пока мы выезжали со школьной стоянки. Я забралась на сиденье с ногами. – Выглядит так, будто они хотят украсть твои работы – раз не собираются за них платить.
– Сообщение отправили с официального аккаунта в твиттере. У них есть голубая галочка, – сказала я, но это не произвело на маму должного впечатления. – Радио так понравились мои рисунки, что мне предложили присоединиться к команде!
Мама ничего не ответила, только выразительно вскинула брови.
– Просто порадуйся за меня, – попросила я, повернув к ней голову.
– Нет, я считаю, это действительно замечательная новость, невероятная! Я только не хочу, чтобы твои работы украли. Ты так ими дорожишь.
– Не думаю, что их хотят украсть. Права останутся у меня.
– Ты подписала контракт?
– Мама! – раздосадованно простонала я, уже понимая, что объяснять бесполезно. – Это неважно, я все равно откажусь.
– Погоди, что? О чем ты?
Я пожала плечами.
– У меня нет на это времени. Через несколько месяцев я перейду в выпускной класс, у меня уже сейчас куча дел, и к собеседованию в Кембридж нужно готовиться… Эпизоды выходят каждую неделю, я не смогу нарисовать столько иллюстраций.
Мама опять нахмурилась.
– Не понимаю. Ты же так радовалась…
– Я и сейчас радуюсь. Здорово, что Радио понравились мои работы, но… Я должна быть реалисткой.
– Ну знаешь ли, такая возможность выпадает нечасто, – сказала мама. – А ты явно хотела бы этим заниматься.
– Конечно, но… У меня столько домашки, а в школе нагрузка будет только расти, все эти проекты и презентации…
– Думаю, ты должна согласиться, – настаивала мама, глядя прямо на дорогу и выкручивая руль. – Ты и так отдаешь все силы учебе, для разнообразия нужно хоть раз сделать то, что хочешь.
А я хотела сделать вот что:
Личные сообщения > Радио
Привет! Ух ты, спасибо огромное, поверить не могу, что тебе понравились мои рисунки! Для меня большая честь принять участие в проекте.
Мой е-мейл touloser@gmail.com, если проще общаться по почте. Мне не терпится обсудить эскизы!
Честно говоря, Город Юниверс – мой самый любимый подкаст. Даже передать не могу, как я благодарна за то, что вы обратили на меня внимание!!
Очень надеюсь, что теперь я не выгляжу в ваших глазах какой-то сумасшедшей фанаткой, ха-ха! Хх
Всегда мечтала завести хобби
Дома меня ждали школьные задания. Так было, сколько я себя помню. Придя домой, я всегда садилась за уроки: если я не училась, мне казалось, что я зря трачу время. Знаю, звучит весьма печально, поэтому я всегда мечтала о каком-нибудь хобби – вроде футбола, игры на фортепиано или фигурного катания. Но нужно смотреть правде в глаза: я была хороша только в сдаче экзаменов. Что тоже неплохо – не хочу показаться неблагодарной. Было бы хуже, сложись все иначе.
Но в тот день, когда я получила сообщение от Создателя «Города Юниверс», за уроки я так и не села.
Я упала на кровать, включила ноутбук и зашла в аккаунт на тамблере, где публиковала все свои работы. Прокрутила до конца страницы. Что такого примечательного увидел в моих рисунках Создатель? Они же посредственные. Почеркушки на скорую руку – с их помощью я разгружала мозги, чтобы хоть на пять минут забыть об эссе по истории, работах по искусству, речах старосты – и наконец уснуть.
Я зашла в твиттер проверить, не ответил ли мне Создатель, но в личных сообщениях ничего не было. Заглянула в почту – там тоже пусто.
Я обожала «Город Юниверс».
Может, на самом деле у меня было хобби – рисовать Город Юниверс.
Но я почему-то относилась к этому иначе. Скорее, как к маленькой грязной тайне.
Если подумать, в моем творчестве не было никакого смысла. Я не могла ни продать свои рисунки, ни показать их друзьям. И поступлению в Кембридж они тоже не способствовали.
Я продолжала прокручивать страницу – месяц за месяцем, год за годом, возвращаясь назад во времени. Я рисовала все: самого Радио Молчание и его напарников, мрачный научно-фантастический университет и Город Юниверс, злодеев, оружие и чудовищ, лунабайк Радио и его костюмы. Рисовала Темно-синюю башню, Одинокую дорогу и даже Февральскую Пятницу. Я действительно рисовала всё.
Зачем я это делала?
Почему я такая?
Если подумать, это единственное, что меня интересовало. Единственное, что было в моей жизни кроме погони за оценками.
Хотя погодите. В таком случае всё действительно очень грустно. И странно.
Нет. Эти рисунки просто помогали мне уснуть.
Наверное.
Не знаю.
Я закрыла ноутбук и спустилась на кухню, чтобы поискать еды и отвлечься от тревожных мыслей.