Ангелы мясного не едят

Иллюстратор Виктория Тюрина (Усова)

© Марина Осборн, 2020

© Виктория Тюрина (Усова), иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4496-6104-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хуже некуда

Моё персональное дно

Я помню точно, когда встретилась с тобой впервые. Ты говоришь, что всегда был рядом. А в моей памяти отложились только события последних нескольких месяцев перед тем, как жизнь моя перевернулась, и превратилась в череду нескончаемых приключений, нанизанных как бусины на нитку моего нового, нескончаемого желания жить взахлёб, полной грудью.

Тогда, кажется целую вечность назад, я превратилась в старуху от навалившихся невзгод и проблем. Наш отдел полностью сократили. Банально назвали это событие неизбежным следствием финансового кризиса. А я перед этим, пытаясь прокормить, одеть, обуть свою семью, а также внеся деньги за обучение старшего сына в университете, набрала кредитов в четырёх банках, и не успела их погасить. Работу потеряла на год раньше, чем должен был произойти последний платёж.

Что тут началось! Представители службы безопасности из всех четырёх банков словно озверели, доводя меня до слёз ежедневными звонками, увещеваниями, угрозами, требованиями. Чем чаще они звонили, и чем большие суммы процентов насчитывали, тем невыносимее становилось моё существование. Я перезанимала деньги у друзей, но этих денег едва хватало на жизнь. Я не могла скрыть от своих детей свои проблемы, и они, два сына – старшеклассник и студент, упрекали меня в глупости и недальновидности, лишая последних сил этими упрёками.

Сыновья уже вовсю искали возможность где-то подработать, а меня пожирал при этом дикий страх, что их втянут в криминал. Я контролировала каждый их шаг, и это добавляло стресса в мою жизнь. Тем более, что у обоих начались проблемы в отношениях с преподавателями и учителями, и они всеми силами пытались от меня это скрыть. Старшему грозило отчисление, а младший связался с дурной компанией, которая воровала и перепродавала мобильные телефоны. Доказательств этого у меня не было, но подозрения не оставляли.

Чувства вины и безнадёжности переполнили мою чашу терпения до краёв. После того как я потеряла работу мой красавчик сожитель, перестав получать от меня подарки и материальную поддержку на гашение его собственных кредитов, ушёл от меня к другой женщине.

Новую работу я найти не могла. Каждое собеседование заканчивалось тем, что мне обещали перезвонить. Это было последней фразой, которую я слышала от потенциального работодателя. Сыновья говорили, что у меня слишком напряжённое выражение лица, немодная одежда, неподходящая стрижка, и ужасная осанка. Но что я могла с этим поделать? Честное слово, я не понимала, с чего начать. Не было денег на парикмахера, на стильную и качественную новую одежду, на обувь. Мой самодельный маникюр выглядел ужасно, глаза стали тусклыми, а на коже постоянно и без видимых причин появлялись и исчезали какие-то высыпания и пятна. Мне было противно смотреться в зеркало, стали невыносимы любые контакты с людьми.

Я каждую ночь ревела в подушку, а утром просыпалась от очередного звонка из банка и врала про то, что сделаю платёж «на этой неделе», что «займу и перезайму». Мешки под глазами, какие-то прыщи в разных местах лица, скорбные морщины на лбу, высохшая на локтях и шее кожа… Я стала противна сама себе до последней степени! Ненавидеть себя больше, чем ненавидела себя я, было уже невозможно. Я никогда и никого в своей жизни не считала такой ничтожной, какой была сама. Неудачница высшей степени, магнит для неприятностей и злых людей. Вот кем я стала.

Почка

В один из тех дней я увидела по телевизору передачу про пересадку органов. Оказывается, по статистике на каждые десять тысяч человек – пять появляются на свет с одной почкой. И многие из них могут даже не догадываться об этом. Такая патология носит название renal agenesis. В России операция по пересадке почки бесплатна, если делать её в государственном учреждении. Но есть две проблемы – огромная очередь из желающих сделать операцию и недостаток здоровых, годных для трансплантации, и совместимых с пациентом органов. Тем более, что даже те у кого уже есть свой донор, часто умирают, так и не дождавшись операции.

Я узнала, что в стране проводится не более тысячи подобных операций в год. Расходы государства на них составляют в среднем от восьмисот тысяч до миллиона и более рублей. В частной клинике стоимость одной операции по пересадке почки варьируется от тридцати до ста тысяч долларов.

Кто-то имеет такие огромные деньги на операцию по пересадке почки, а моя задолженность перед банками росла в геометрической прогрессии. Одних штрафов и процентов каким-то невероятным образом набежало уже больше пяти тысяч долларов. А общая сумма всех моих долгов перед банками и друзьями, включая эти проценты, составляла около тридцати тысяч долларов.

Чёрные мысли как змеи гадюки скользнули в мой мозг, я даже отвлеклась от передачи. У меня есть две здоровые почки! Я могу продать одну из них, и наконец-то расплачусь с банками. Я ещё раз посчитала сумму своих долгов. Она как раз совпала с минимальной планкой стоимости операции по пересадке. И это при том, что на момент моего увольнения эта сумма была ровно наполовину меньше. Несправедливость судьбы по отношению ко мне зашкаливала с каждым днем всё больше. Нужно было разрубить этот гордиев узел одним махом. И я решилась.

Мои звонки по медицинским учреждениям и клиникам вызывали волну недоумения у главврачей, с которыми я заговаривала о своем «товаре». Никто из них не соглашался продолжать разговор на эту тему, услышав о моей безнадёжной ситуации. Каждый считал своим долгом выразить свою жалость по отношению ко мне, но все избегали разговоров про донорство, ссылаясь на то, что их заведение этим не занимается.

Совершенно случайно, уже совсем отчаявшись и опустившись на дно своей депрессии, я получила, наконец, от одного из врачей, телефон человека из столицы, который занимался посредничеством в пересадке органов. Я дозвонилась до этого «почечного маклера», как я назвала его про себя. После нескольких контрольных звонков и проверок с его стороны, после того, как я выслала ему копию моей медицинской карты и предоставила свежие результаты всех моих анализов, я услышала, наконец, не только ценник за свой орган, но и получила инструктаж дальнейших действий.

Ценник составил всего… десять тысяч долларов. На мой вопрос, почему так дёшево, почечный маклер убедил меня, что это самый высокий ценник для моего далеко не юного возраста. Единственная причина, по которой он готов заплатить так «дорого», – тот факт, что у меня самая востребованная для пересадки группа крови.

Моя депрессия только усилилась. Денег за почку мне не хватало на гашение всех моих долгов. Смогу осчастливить лишь один банк с самой большой задолженностью. Но никаких других вариантов решения своей финансовой проблемы я уже не видела. Почечный маклер не давал мне времени на размышления. Для моей почки уже был пациент на примете в одной из частных московских клиник.

Мне предстояло снова сдать анализы, уже в столице, где мне должны были делать операцию. Для этого тоже нужны были деньги, но мне было обещано, что в Москве мне возместят расходы на билеты. Я должна была лететь самолётом, время поджимало, а мне нужно ещё было найти деньги на самолёт. Когда я позвонила почечному маклеру и попросила аванс, он разговаривал со мной очень жёстко. Он прямо сказал мне, что не будет рисковать. Я могу до начала операции разбиться на самолёте, пропить аванс, попасть под машину. Да мало ли что может случиться со мной. Поэтому он всегда оплачивает только по факту, уже после того, как почка успешно имплантирована новому хозяину. А когда я спросила, какие гарантии с его стороны, почечный маклер рассмеялся и ответил, что в Индии и Пакистане он получит товар такого же качества всего за тысячу долларов.

Такого унижения я никогда не испытывала. С глазами, уставшими от слёз, я, словно выпотрошенная полуживая рыба, плелась по набережной. Ни майское солнце, ни музыка с дрейфующего теплохода – ничто не могло отвлечь меня от моих чёрных мыслей о предстоящей операции. Страх лишиться почки померк перед очередным агрессивным наездом Патрик-Банка и шантажом коллекторского агентства. Они, один за другим, будто сговорившись, стали звонить на мобильный сразу после моего разговора с почечным маклером после того, как я вышла прогуляться и последний раз всё обдумать. Хорошо вымуштрованный коллектор, который разговаривал со мной как психопат, пригрозил лишить меня квартиры и занести в чёрный список должников, которым запрещён выезд за границу.

Я шла, вспоминая последние два разговора по телефону. Прокручивала раз за разом все аргументы почечного маклера, угрозы сотрудника службы безопасности банка и коллектора. Меня трясло. Желудок скрутило. Ноги были ватными, я ничего вокруг не видела кроме трещин на асфальте и своих стареньких босоножек. Какая-то девочка подошла ко мне и спросила: «Бабушка, Вам плохо!?». Бабушка! В мои годы!? Сгорая от стыда, я отрицательно помотала головой, и поспешила сбежать от девочки на другую сторону улицы, чудом не попав под машину.

Тротуар был весь заплёван харчками. Я шла, не осознавая своего маршрута. В голове крутилась заезженная пластинка со словами: «мне плохо», «я не хочу жить», «я не знаю, что делать», «мне жалко себя», «жизни нет», «я хочу умереть», «я хочу, чтобы всё это поскорее закончилось», «зачем эта машина успела затормозить?».

В этот момент ты и подошёл ко мне. Прекрасный как ангел, светлый как утренний луч солнца, весёлый как пение пробудившихся весной пташек, и лёгкий как зонтик одуванчика.

Ангел

– Света!

Я продолжала идти, даже не смея предположить, что такой волшебно красивый человек способен обратить на меня внимание, и уж тем более знать меня по имени.

На всякий случай я оглянулась вокруг. Рядом никого похожего на другую Свету не было. Ты смотрел на меня.

– Света! Ты слышишь меня?

Ты шёл рядом, трогал меня за локоть, заглядывал в глаза. Теперь уже невозможно было ошибиться и предположить, что ты с кем-то меня спутал. Я посмотрела в твои глаза и задохнулась, как будто провалившись в люк самолёта при прыжке с парашютом. В реальности я пережила подобное немного позже, благодаря тебе. Но именно в тот, первый миг нашей встречи, я ощутила провал в бесконечность. Твои глаза были не реальные. Они были очень любящие и тёплые. Так только папа на меня смотрел, когда я была маленькой девочкой.

– Что Вам нужно?

– Света, ты можешь говорить со мной на «ты». Я пришёл помочь тебе.

– Как ты можешь помочь мне?

– Я могу выполнить любое твоё желание.

– Кто ты?

– Я твой ангел-хранитель. По совместительству – Исполнитель твоих желаний. Можешь проверить. Что ты хочешь сейчас?

Что я могла хотеть сейчас, со своим старым мобильником в потрёпанной сумке, дырявыми карманами и съеденными набойками на босоножках? Я хотела, чтобы от меня отстал этот сумасшедший с любящими глазами, называющий себя ангелом.

– Как хочешь, – сказал ты. И исчез.

Я оглянулась вокруг. Тебя нигде не было. И спрятаться было негде. Тонкие берёзки, да куст сирени. Пустые скамейки, да каменный парапет. «Пригрезилось, – подумала я тогда, – бред воспалённого мозга».

Ночь я почти не спала. К тёмным мыслям о долгах и предстоящей операции добавились воспоминания о встрече с сумасшедшим красавцем. Утром я отправилась в авиакассы покупать билеты до Москвы и обратно. Для этого мне пришлось занять денег у мамы. У мамы, которая только что получила пенсию, и даже предположить не могла, для чего её дочери нужны эти шесть тысяч. Точнее, могла. Я соврала ей, что меня вызвали на собеседование в Москву на крутую вакансию, и что эти деньги мне возместят.

Мне захотелось, чтобы что-нибудь произошло, и я не смогла бы купить билеты на самолёт. Оттянуть эту страшную поездку! Настолько, насколько это возможно.

В офисе продаж работали всего четыре кассы. Вернее, ни одна из касс не работала. В компьютерной сети произошел сбой. Всех, у кого не было срочности, по громкой связи попросили записаться в очередь до устранения неполадок, или подойти позже, чтобы не создавать возле касс очаги напряжённости.

Была ли моя вынужденная поездка срочной? Хочу ли я так быстро расстаться со своей почкой, которая верой и правдой служит мне уже тридцать восемь лет?

– Света, что ты хочешь?

Я вздрогнула от твоего вопроса и твоего присутствия. Я стояла посреди зала ожидания, а ты снова был рядом, держал меня за руку и спрашивал:

– Света, что ты хочешь сейчас?

– Я хочу есть, – внезапно вырвалось у меня.

Я на самом деле ощутила зверский голод.

– Ну так пошли отсюда!

Ангелы мясного не едят

Как во сне помню наше перемещение из здания вокзала в самый дорогой ресторан Красносибирска. Мы шли пешком, и рядом с тобой я не чувствовала усталости. По дороге мы почти не разговаривали. Я думала о почечном маклере, о так и не купленных билетах в Москву. Страх сжимал все мои внутренности. А ты время от времени обращал моё внимание на какие-то приятные мелочи: «Смотри, Свет, какое небо лазурное», «Троллейбус похож на шмеля, ты не находишь?», «Тротуарная плитка словно пропиталась вишнёвым соком».

Ты шёл, обнимая меня за плечи, как ходят влюблённые в первый месяц знакомства. На нас обращали внимание все, кто шёл нам навстречу. А те, кто нас обгонял, оборачивались и смотрели на меня с завистью. Рядом со мной был неземной красоты мужчина, он обнимал меня, и улыбался мне, и смотрел мне в глаза, словно я была таким же совершенством, как и он.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– А ты как думаешь? Какое имя мне подходит? – засмеялся ты.

– Иосиф. Или Мойша.

– Потому что я по-еврейски ответил вопросом на твой вопрос?

– Ага.

– Ну пусть я буду Мойшей.

В ресторане «Готика», куда ты меня привёл, посетителей почти не было. И официанты были столь расторопны и услужливы, что я испытала неудобство от непривычного отношения к себе. Последний раз я ужинала в ресторане на свадьбе у моих друзей почти год назад. А в этот раз я выглядела как безработная с биржи труда. В старых джинсах, растянутой футболке, в стоптанных босоножках.

Ты что-то шепнул официанту, и тот стал смотреть на меня с уважением, а обращался со мной почтительно.

– Что ты хочешь? «Выбирай», – с этими словами ты протянул мне меню, и с любовью глядел, как я изучаю длинный список блюд с фотографиями и описанием рецептур.

До встречи с тобой такой поток любви по отношению к себе я испытывала и ощущала разве что от своих детей, когда они ещё были маленькими. Наверное, с моим первым и единственным мужем было пережито несколько подобных минут ещё во время нашей дружбы, до свадьбы. С последним моим сожителем, и с другими ухажёрами из прошлой жизни ничего даже близко похожего никогда не было.

– Я не могу называть тебя Мойшей, – через силу улыбнулась я, – можно Иосифом?

– Как хочешь. А какое имя ты себе хотела бы, будь мужчиной?

Хорошенький вопрос ты задал мне в тот день! Я даже своё имя не могу переварить. Света. Света-конфета. А тут такая задачка. Я не знала, что отвечать на странный вопрос. Тупо молчала.

– Ладно, забудь вопрос, – снова засмеялся ты в ответ на мои сомнения.

– Иосифом тоже не могу тебя звать. И на «ты» мне трудно к Вам обращаться.

– Света, я тебе уже говорил, что я – твой ангел-хранитель. Пришёл спасать тебя и твою почку. Пришёл исполнять твои желания. Начнём с малого – выбирай, блюдо. И переходи на «ты».

– Звучит как-то киношно и нереально. Без имени не могу. У ангелов тоже есть имена, как и у людей.

– Хорошо, раз ты – Светлана¹, то я – Светозар².

Я очень стеснялась в тот день выбирать то, что хотела попробовать! Хотела лобстеров³, Фуа-гра⁴, улиток в чесночном соусе, фрукты, и самое дорогое вино.

– Выбрала?

– Да. Омлет, греческий салат и апельсиновый сок.

Когда к нам подошел официант, ты заказал лобстеров, Фуа-гра, улиток в чесночном соусе, фрукты, и самое дорогое вино, хотя при этом заметил, что цена вина конкретно в этом ресторане не говорит об его качестве и вкусе. Несмотря на свою ангельскую сущность, ты тоже выбрал себе несколько блюд, что-то из овощей и фруктов. Ангелы мясного не едят.

Ангел озорничает

Звонок почечному маклеру

После еды я пошла в туалет, и за это время ты уже успел пообщаться с официантом. Мне было безумно интересно увидеть счёт с цифрой и валюту, которой ты расплатился. По моим подсчётам, наш обед обошёлся тебе не меньше, чем стоимость билетов до Москвы и обратно.

Ты вышел из «Готики» довольный, светящийся и счастливый. Услужливый метрдотель поклонился тебе на прощание и пригласил прийти еще раз. Ты взял меня за руку и повёл на набережную. Там нашёл беседку. Так и сказал мне:

– Света, где же нам беседовать, как не в беседке. Присядем.

– Во сколько тебе обошелся наш обед? – спросила я.

– Девять тысяч девятьсот девяносто рублей. Мила, о чём кроме денег ты способна думать и говорить?

– Ни о чём. Сейчас я способна говорить и думать только об этом.

– Ты этого хочешь?

– Нет!

– Тогда говори и думай о другом.

– О чём? О чём бы я ни думала, – всё сводится к деньгам! Начинаю думать о сыновьях – в голову лезут мысли о предстоящих расходах на их обучение в университете, о том, что дома – пустой холодильник, и нужно что-то купить из еды, чтобы накормить детей вечером.

– Думай не о том, как у тебя всё плохо, а о том, что тебе нужно сделать, чтобы всё стало хорошо.

Сквозь вату моих чувства вины и стыда начал пробиваться свет осознания. Действительно, с какого-то момента своей жизни я потеряла контроль над тем, что думаю. Восемьдесят процентов всех моих мыслей были о том, что у меня всё плохо, и как становится хуже и хуже. Хотя, стоп! Я ищу решения, думаю о том, где найти выход. Я так и сказала об этом тебе:

– Я ищу решения, думаю о том, что нужно сделать, чтобы выбраться из долгов.

– Да? Разве то, что ты в итоге придумываешь, делает твою ситуацию лучше? Ты включи элементарную логику. Кому ты сделаешь лучше, когда лишишься почки? Себе? Сыновьям? По-твоему, лишиться здоровья – это и есть «лучше»? Или у тебя есть гарантии того, что после операции по удалению своей почки ты останешься жива?

Да, с этой точки зрения я свою идею с продажей почки не рассматривала. А ты продолжил:

– Света, почему ты так дёшево оценила свою почку?

– Это не я её оценила, а Семён – «почечный маклер».

– Почка-то твоя! Только ты можешь знать её истинную цену? Дай мне свой телефон!

С этими словами ты взял из моих рук мобильник, нашёл в адресной книге имя Семён, и набрал его номер. Я потеряла дар речи, слушая твой разговор с ним.

– Семён? С тобой говорит Светозар, ангел-хранитель Светланы Почечуевой. Светлана Георгиевна просит передать, что передумала продавать свою почку по столь низкой цене. Продажная цена её драгоценной почки с этого момента составляет два миллиона долларов плюс, на случай осложнений, страховой полис на такую же сумму. Если ты потерял дар речи, я могу порекомендовать лучшего логопеда столицы.

Я не верила своим ушам. Это был мой последний шанс найти деньги.

– Ты сорвал мою сделку!

– Света, сделка, – это когда обе стороны получают прибыль от совместного дела. В случае с почкой никакой сделки нет. Тебя используют. Семён не сказал тебе всей правды. Обещанные десять тысяч долларов – это то, что получает посредник за твою почку. Конечному донору от этой суммы перепадает всего двадцать – тридцать процентов. В твоём случае это две-три тысячи долларов.

Ты рассказал мне про риск смертности во время операций по пересадке почки. Рассказал, что при нефрэктомии⁵продолжительность жизни уменьшается на десять – пятнадцать лет. После операции нельзя поднимать никакие тяжести, и многие умирают, нарушая запрет. На спине на всю жизнь остаётся шрам длиной двадцать сантиметров. Для донора все риски, связанные с получением денежного вознаграждения очень высоки. Очень часто доноры после проведения операции, остаются вообще без денег, или с небольшой суммой, полученной ими в качестве задатка. Потребовать вознаграждения после операции практически невозможно, потому что все условия, как у нас с Семёном, обсуждаются в устной форме без подписания каких-либо официальных документов. Реальная сумма денег, которую получает донор на руки, никогда не превышает трёх-пяти тысяч долларов. Это практически никак не компенсирует все неудобства и лишения, которые неизбежно возникнут у донора через несколько лет.

– Таким образом, Света, ты собиралась продать пятнадцать лет своей жизни за деньги, которые ты потратила бы за один день, погасив лишь малую часть своего долга. И это ещё не всё. Во всём мире покупка и продажа почек уголовно наказуема. По закону в России донором может стать только генетический родственник больного и только на безвозмездной основе. И это ещё не всё. Необходимо пересадить почку от донора в течение суток после изъятия. При этом обязательно должны совпасть многочисленные антигенные факторы, чтобы избежать отторжения пересаженного органа. Изъятие и пересадка почки проводятся в одной клинике, в один день. Если пациент, которому пересадили твою почку, умирает, ты остаёшься ни с чем. В таких странах, как Конго, Индия, Заир, Нигерия, том же Пакистане можно без проблем найти клиники, предоставляющие подобные услуги. Там даже развиты «фермы доноров», где проживают люди, прошедшие полное медицинское обследование и признанные годными для трансплантации. Овцы на заклание. Вот путь, Света, который ты выбрала.

Слушать тебя дальше было невыносимо. Дно, на которое я падала последний год, могло оказаться гораздо глубже, чем я наивно предполагала. Я набралась мужества посмотреть в твои глаза василькового цвета. Я ожидала увидеть в них презрение, осуждение, насмешку, обвинение, но к удивлению снова ощутила любовь к себе. За что? За что он меня так любит? Я чувствовала это, но совсем не понимала его мотивов. Я до сих пор видела в нём не ангела, а вполне реального и прекрасного мужчину. Ангелов не существует, а все его фокусы с появлением и исчезновением можно объяснить моим неврозом и невнимательностью. Или даже моим расстройством психики на почве стрессов и депрессии. Тогда откуда он узнал про почку? Я стукнула себя по лбу. Конечно, в парке, когда я разговаривала с почечным маклером по мобильному телефону. Тогда чем я могу быть интересна для него? Меня совершенно не за что любить, а взять с меня нечего. Я даже на любовь ответить не могу. И вот он уже начал разрушать мои планы. Значит, у него есть свой план насчёт меня. Какой?

– Светозар, чем я расплачусь с банками?

– Сейчас мы поедем по твоим банкам-кредиторам и заложим там твои органы. В Патрик-банке – твою левую почку, в Глобакс-банке – правую, а в Оксэмбанке и в Прусском штандарте, соответственно, твой головной и спинной мозг. После банков составим план погашения других, мелких, задолженностей. Как тебе эта идея?

Твои шутки были циничны, жестоки, но попадали в точку. Они будоражили меня, заставляли по-новому увидеть ту ситуацию, в которую я попала.

– Я не смогу. Я не понимаю, о чём ты говоришь.

– Света, мы идём в банки, и ты составляешь разговор с их представителями. В каждом из этих банков ты опишешь ситуацию, в которую попала, и спросишь, что тебе делать?

– И что они скажут? Что они смогут мне порекомендовать?

– Не знаю, я ведь твой, а не их ангел-хранитель! Выслушаешь ответы, а потом примешь решение о том, как действовать дальше.