000
ОтложитьЧитал
Глава 11
Однако еще до подхода штурмовиков истребители с борта «Алуэтта» успели войти в соприкосновение с передовыми кораблями артиллерийской поддержки флота.
Все пространство заполнили трассеры зенитных пушек, которые, казалось, простреливали каждый дюйм. Вместе с тем авиация мятежного крейсера не открывала огонь из пушек – против брони артиллерийских кораблей это было бессмысленно, а запускала волну за волной ракеты, которые неслись к целям под градом зенитного огня и напряженной работы бортовых РЭБ.
Вспышки, дистанционная детонация, разлет осколков – все смешалось в объемном клубке огня, и когда группа истребителей пошла на разворот, чтобы выполнить очередной заход на цели, два корабля артиллерийской поддержки уже горели.
У одного еще оставался шанс на то, что пожарные команды сумеют потушить его и борт будет выведен из боя, но второй уже начал разрушаться – от него отваливались большие куски корпуса, артиллерийские башни, и наконец полыхнул взрывом арсенал.
Как раз в этот момент подошла двадцатка тяжелых штурмовиков «сабинвар».
Они не могли соперничать с «хоккерами» в маневренности и скорости, однако их вооружение и защита были значительно мощнее.
Да, против полусотни истребителей они едва ли выстояли бы, но в союзе с кораблями артподдержки их шансы на выполнение задачи значительно возрастали.
Подключаясь к системе наведения группы артподдержки, штурмовики видели намного больше, чем их противники, ушедшие далеко от покровительственных полей «Алуэтта», ведь командование крейсера не ставило целью поддерживать свою авиацию – «хоккеры» были пущены как камикадзе.
От них требовалось максимально задержать противника, в то время как «Алуэтт» уходил все дальше, включив на сверхлимитные режимы оставшиеся двигатели.
Истребители сделали второй заход и нарвались на убийственный огонь крупнокалиберных пушек штурмовиков «сабинвар», поддерживаемых зенитными арт-автоматами кораблей артиллерийской поддержки.
Попадая под перекрестный огонь, «хоккеры» стали гореть и рассыпаться один за другим. Они все еще расстреливали остававшиеся боеприпасы по целям, но их ракеты не везде достигали цели, перехваченные контрракетами с бортов кораблей флота.
Бой с истребителями «Алуэтта» продолжался недолго, однако за это время сам крейсер успел отмахать немало. И когда группа генерала Рендлау снова сумела развить ход, вражеский крейсер находился от нее на приличном расстоянии.
Десантные суда, которые были выделены для штурма крейсера «Алуэтт», вернулись на свои базовые корабли, поскольку крейсер все еще держался далеко и развивал приличную скорость, но было понятно, что долго держать этот режим он не сможет.
Между тем на «Алуэтте» все шло своим чередом. Артиллеристы тестировали исполнительные механизмы орудий, патронщики готовили активную фольгу всех наименований, которая шла в ход, когда предстояло в быстром темпе формировать новые сердечники.
Командир «Алуэтта» находился на мостике уже вторые сутки, но не слишком устал – время от времени его заменяли многочисленные помощники. Однако теперь больше, чем выживаемость корабля, его беспокоило – смогут ли они увести от ударной группы того важного гражданина, о котором, как оказалось, имперцы все же узнали.
Это был не просто рейд, это было наведение мостов «Грумвирта» с «Дунвиртом», еще одним фронтом сопротивления против Империи.
Он был не так силен, как «Грумвирт», но находился в более уязвимом для Империи месте – ее подбрюшье. Да, он не имел многомиллионной армии, а лишь несколько сотен тысяч солдат-повстанцев, но у него были огромные перспективы, и в «Грумвирте» понимали, что могут значить для них в перспективе союз и совместные действия против большой Империи.
Потому на переговоры и первое знакомство с ними был отправлен один из вождей – один из вдохновителей борьбы с Империей, некто Роллакс, когда-то обычный сельский судья.
Открыто излагая свои взгляды, он постепенно набирал популярность и, в конце концов, получил широкую известность, присоединившись впоследствии к боевикам-экстремистам.
Переговоры получились результативными. Новые союзники были сравнительно «молоды», у них не было тех возможностей, как у «Грумвирта», однако был идеологический принцип, по которому они расходились.
«Дунвирт» ставил целью уход от Империи и организацию отдельного государства. Его представляли «карлики Монга», которые, впрочем, не казались такими уж маленькими.
Это было лишь самоназвание, а фактически они выглядели похожими на гоберли – такие же крепкие. Однако каждый суперколвер или кто-то похожий на суперколвера казался карликам Монга безусловным врагом, с которым нельзя было вести никаких переговоров. Поэтому им было трудно начать договариваться с судьей Роллаксом, который был тем же суперколвером, только несколько иной формации.
Предчувствуя подобные проблемы, судья Роллакс взял для своего посольства нескольких гоберли, и, кажется, это сработало. К их участию в переговорах карлики Монга отнеслись позитивно, и впоследствии удалось наметить некоторые совместные программы, которые позволили бы им наладить взаимодействие на фронтах борьбы с Империей.
Одним словом, переговоры прошли успешно, и судья Роллакс мог вернуться домой в абсолютном комфорте, осознавая, что выполнил важную миссию, однако ему захотелось отметиться как-то еще, ведь он был не последним лицом в «Грумвирте».
Сельский житель, прежде он не видел ничего страшнее деревенской потасовки с разбитыми носами, а здесь под его временным командованием оказался суперкрейсер, равного которому пока не было даже у имперского флота.
Да, на стапелях главных государственных подрядчиков в Уденге и Мароне уже строились подобные корабли, но пока «Алуэтт» был единственным.
По мнению командира крейсера, судья Роллакс, прежде занимавшийся больше пропагандистской деятельностью и теоретизированием, просто погнался за приключениями.
Глава 12
Все цели давно уже были разведаны спецслужбами «Грумвирта» и нанесены на карты, поэтому судья Роллакс тыкал пальцем на одну из них, и неразлучное соединение – «Алуэтт» плюс «Вердия» атаковали этот объект и, пользуясь своей скоростью и хорошим прикрытием, уносились дальше.
Однако Империя не была бы Империей, если бы не имела эффективного флота и средств контроля за своими огромными пространствами. Поэтому после нескольких акций «Алуэтта» патрулировавшие на территориях ударные группы флота стали перемещаться, выходя на перехват диверсионной вражеской группе, и нечего было удивляться, что вскоре начались стычки.
Теперь судья Роллакс трусливо прятался в своей командирской надстройке, а экипаж боролся за живучесть корабля и оборонялся от атаки кораблей артиллерийской поддержки имперского флота.
«Алуэтт» отвечал частыми залпами с неполной разрядкой, чего вполне хватало небольшим кораблям в отличие от защищенных многослойной броней крейсеров.
Суда палубной авиации крейсера несли большие потери. Имперские штурмовики и корабли артподдержки флота, объединенные в единую оборонительную систему, эффективно перехватывали атаки «хоккеров», и от района боя разлеталось все больше обломков истребителей, пока они не были почти полностью уничтожены. Лишь единицы из них на остатках топлива понеслись вслед своей авиаматке, которую, увы, уже не могли догнать.
Избавившись от этого препятствия, отряд кораблей артподдержки снова начал набирать скорость и нагонять бегущий «Алуэтт».
Снова заработали двадцатидюймовые орудия, и им в ответ ударили пятидесятидюймовые – в половину мощности.
После преследования, длившегося восемь часов, отряд преследователей потерял еще два корабля артподдержки, которые были сожжены прямыми попаданиями снарядов с крейсера «Алуэтт».
За отрядом «охотничьих собак» подтягивалась и вся ударная группа, корректировавшая ход битвы отдельными выстрелами крейсерских орудий.
Теперь, когда «Алуэтт» был связан прерывистым боем с кораблями-загонщиками, с трех крейсеров флотской группы следовали точно выверенные залпы, и снаряды прилетали именно с той скоростью и отдавали именно ту мощь, которая была необходима – чрезмерные разрушения на корабле-беглеце теперь были не нужны.
«Алуэтт» мог идти только средним ходом, и корабли артподдержки, приблизившись на критическую дистанцию, били по целям на выбор, методично заклинивая поворотные механизмы орудийных башен – одну за другой.
Еще через два часа к участию в преследовании были привлечены уцелевшие в бою с истребителями штурмовики «сабинвар». Их было всего восемь, но они приближались на дистанцию кинжального огня и, проносясь вдоль всего борта, расстреливали даже единичные оптические датчики размером с крупный апельсин.
Корабль-гигант ничего не мог поделать, его орудия на таких дистанциях оказывались бессильны, а зенитные автоматы были заблокированы огнем кораблей артподдержки.
После некоторых раздумий сабкапитан Арден отдал приказ снова выпускать десантные транспорты со штурмовыми группами. И вскоре, отделившись от кораблей-носителей, три невооруженных десантных транспорта понеслись навстречу неизвестности.
Преодолев дальнюю дистанцию действительного огня пушек «Алуэтта», транспорт добрался до следующего рубежа, а далее уже никто не мог помешать им – контроль над боевой ситуацией был полностью на стороне кораблей флота.
Несмотря на отсутствие перспектив к спасению, расстреливаемый «Алуэтт» продолжал упрямо идти максимально возможным ходом.
Однако десантные суда без проблем присоединились к выбранным ими самым удобным точкам контакта.
Разумеется, никто не ожидал, что высадка пройдет без ожесточенного противодействия, поэтому выбор командиров десанта пал на точки, расположенные вдалеке от штатных стыковочных узлов.
Десанту предстояло срезать броню и вскрыть стенки, и для этого у десантных судов имелся набор специальных устройств и приспособлений: скрейперы, горелки, сверла и ленточные детонаторы, которые, прокручиваясь по ленте, микровзрывами перебивали силовые струны арматурной брони и позволяли, таким образом, преодолеть защиту практически любой прочности.
Глава 13
На корабле царила паника. Несмотря на то что пожарные и контрштурмовые подразделения были расставлены по местам, никто не знал, с какой стороны пристанут штурмовики, поскольку, помимо собственного при-стыкования к бортам, десантные суда выпускали десятки ботов-имитаторов шума, которые крепились к стенкам и начинали издавать характерный для вскрытия шум.
В другом случае могли бы помочь датчики с поверхности корпуса и надстроек, которые умели различать настоящие и мнимые угрозы, однако почти все они были уничтожены, и экипаж ориентировался на звуки, а звуки теперь раздавались со всех сторон.
И поэтому контрштурмовые группы перебегали с места на место, а отряды, сформированные из оставшихся без дела членов команды, только добавляли суеты и беспорядка.
Вскоре три команды по пятьдесят бойцов прорвались на борт «Алуэтта», имея подробнейшие планы расположения палуб и служб.
Какое-то время они двигались без всяких препятствий, пока им не начали попадаться отряды ополчения, состоящего из членов команды – от инженеров до двигателистов с механических палуб.
Эти отряды рассеивались и уничтожались достаточно быстро, и штурмовые подразделения двигались дальше. Их целью была командная палуба, также называемая – «гражданской». Именно там должны были находиться главные персоналии.
Командиры штурмовых групп не знали, как выглядит важный мятежник. Им был известны лишь его статус и имя.
И ополчение корабля, активно обороняясь, невольно выдавало самое верное расположение главных персон на крейсере.
По мере приближения к верхним палубам оказывать сопротивление штурмовикам стали наиболее подготовленные бойцы из контрштурмовых отрядов.
Сначала это были заградительные группы по четыре-пять бойцов, хорошо вооруженных и оснащенных. Потом стали появляться группы из шести-восьми бойцов, вооруженные автоматическими гранатометами.
Никто уже не думал о том, чтобы сохранить в целости магистрали корабля, и все стреляли из того, что имелось.
Свистели осколки, из труб вырывался пар и струи водозаменителя. Отделочные плиты разносило взрывами в мелкий серпантин, однако подготовка штурмовых подразделений была значительно выше. Они проводили годы в ежедневных тренировках на макетах сотен видов гражданских судов и кораблей. Они действовали по отработанным схемам стандартных ситуаций, защитники корабля не могли им противопоставить ничего нового.
Стандартно преодолевались засады, стандартно вскрывались двери, стандартно добывалась разведывательная информация от пущенных в проходы мини-роботов-разведчиков.
Защитники корабля защищались мужественно, однако несли потери и пятились. А между тем три крейсера флотской группы уже приблизились к беглецу на дистанцию кинжального огня, однако на «Алуэтте» до этого уже никому не было дела.
Спустя неполный час штурмовые группы прорвались на верхние палубы, а находившийся в роскошной каюте судья Роллакс пребывал в состоянии абсолютного шока.
Еще несколько часов назад он ощущал себя великим мстителем. Он отдавал командиру приказ, и «Алуэтт» своими пушками подавлял любое сопротивление и разносил далекие цели на выбор. Затем включалась станция «Верея», и «Алуэтт» полностью исчезал с экранов имперских радаров.
Какое-то время судья Роллакс наслаждался этой безнаказанностью, пока крейсер не поймал несколько болезненных ударов от стационарного артиллерийского поста. А затем неприятности стали возникать одна за другой, и вот уже враг стучался в дверь судьи Роллакса, и он должен был покончить с собой, чтобы уйти красиво и превратиться в легенду.
Но как же трудно было сделать это – судья не предполагал, что когда-то он окажется перед столь тяжелым выбором.
О войне и непримиримой борьбе он знал по сводкам, а здесь – вот она, и прямо сейчас он должен был столкнуться со штурмовиками имперского флота.
На полированном столе лежал мощный китган – самой последней модели и в нем – почти сотня зарядов.
С этим можно было какое-то время противостоять врагам, к тому же он проходил стрелковые курсы и даже показывал неплохие результаты.
Но одно дело стрелять, лежа на мягком матрасе, и совсем другое – действовать в экстремальной ситуации.
Судья Роллакс судорожно сглотнул и зажмурился, но когда открыл глаза, ничего не изменилось – это был не сон. Шум боя приближался, были слышны не только выстрелы, но уже крики и топот.
Вдруг дверь распахнулась, и он снова зажмурился, но это оказался командир корабля Лифтон.
Он был в броне, правда, без шлема. Левый наплечник его оказался разворочен, и по защитным накладкам текла кровь. В правой командир держал пистолет.
– Ваша честь, вы должны принять единственно верное решение. Они прибыли сюда из-за вас!
– Что… Что вы хотите сказать, командир Лифтон?
– Ваша честь, вы должны уйти красиво и остаться в памяти патриотов героем, – произнес капитан, глядя судье в переносицу и отведя взгляд, положил перед ним пистолет.
В этот момент в коридоре снова раздались вопли, загрохотали очереди, ударил китган и что-то где-то обрушилось.
Глядя на мигавший огонек, означавший, что оружие уже на взводе, судья взял пистолет, поднес к голове и зажмурился еще раз, однако чувствовал, что сил нажать на спусковой крючок у него нет.
– Ваша честь! Они уже рядом!.. – крикнул Лифтон. Он был готов и сам уничтожить судью, но сделать это ему не позволяло воспитание, в конце концов, это был тот самый Роллакс, о котором с придыханием и восхищением говорили все, когда командир Лифтон был еще ребенком.
Вдруг дверь вышибли сильным ударом, оба резко повернулись, и командир попытался схватить со стола китган, однако разряд из другого китгана отшвырнул его к дальней стене, и в каюту стали забегать штурмовики в черной броне.
Судья Роллакс выпустил пистолет и поднял руки. Он предпочел сдаться.
Какое-то время он стоял с поднятыми руками и даже не дышал, а вокруг сновали имперские солдаты.
Он ожидал окрика, возможно, удара или еще чего-то подобного, однако вместо этого к нему приблизился офицер и, сняв шлем, сказал:
– Ваша честь, вы можете опустить руки.
Роллакс исполнил это как приказ.
– Мы должны проводить вас на наш корабль.
– Да, конечно, – начал приходить в себя Роллакс.
– Может, вы хотите что-то взять с собой? Какие-то вещи или документы?
– О да, мои документы, они вон там, в сейфе…
– Не беспокойтесь, мы все доставим вслед за вами, – пообещал офицер.
Глава 14
Меньше чем через час судья оказался в комфортной каюте, почти такой же, какой располагал на борту «Алуэтта». Он уже не проявлял беспокойства, поскольку ему своевременно был сделан успокаивающий укол.
Фактически этот важный пленник принадлежал контрразведке, поэтому его, дополнительно накачанного всяческими поддерживающими препаратами, отправили на одну из главных планет, где были сосредоточены главные офисы всех министерств.
Поскольку последние два периода взаимоотношения контрразведки и внешней разведки находились на уровне точки замерзания и даже имели место прямые столкновения в периферийных провинциях, руководство контрразведки решило привлечь к допросам пленника столь высокого ранга их представителя.
На этих допросах судья Роллакс особенно не запирался. Сообразив, что ему не грозят в ближайшее время никакие страшные кары, он решил, что чем больше расскажет, тем лучше к нему будут относиться власти Империи и тем мягче окажется возможное наказание.
Он рассказывал без утайки, выкладывая все, что ему было известно, про организационную структуру, методы пропагандистской работы, про других высокопоставленных лиц «Грумвирта» и основных поставщиков контрабандного вооружения и оборудования для армии мятежников.
Он говорил без остановок, торопясь и тараторя, боясь, что его вдруг прервут и он не сможет рассказать всего и тем самым облегчить свою участь.
Казалось, он был рад избавиться от того, что в нем так долго копилось.
Такое стремление радовало следователей и специальных членов комиссии, но присутствовавших в комиссии представителей Министерства Внутренней Политики и администрации правительства несколько удивляла обстановка, при которой осуществлялся допрос.
Все происходило в огромном, похожем на студию помещении.
Повсюду было множество театральных декораций, где-то в конце зала играла музыка, вспыхивали яркие огни.
Иногда мимо кто-то пробегал – то один, то целые группы разодетых в театральные костюмы статистов. Но поскольку представители спецслужб не обращали на все это внимания, приглашенные чиновники только переглядывались и не задавали вопросов, чтобы не выглядеть невеждами.
Иногда с края площадки – из-за занавеса показывался какой-то канзас, тогда один из присутствовавших поднимался и отходил к нему и они что-то негромко обсуждали.
Канзас, который появлялся «на сцене», был руководителем группы так называемых интуитов, занимавшихся не поддающимся объяснению фронтом помех.
И представители спецслужб, и их враги на другой стороне имели соответствующие подразделения специалистов, которые умели кодировать чрезвычайно важных персон, обладавших знаниями гостайны, с тем, чтобы в случае попадания в плен они не могли ничего рассказать.
Разумеется, при высоком уровне технологий и инструментов дознания говорить могли заставить кого угодно и запираться было бесполезно, поэтому и проводилась кодировка, игравшая роль предохранителя. Срабатывал этот предохранитель по сигналу извне, передававшемуся в тонких, малоизученных полях, и дальность действия этого сигнала была не ограниченна.
Защититься от него можно было, лишь выстроив защиту на том же уровне, и именно этим занималась группа интуитов, пытавшаяся закрыть судью Роллакса от интуитов спецслужб «Грумвирта».
Получив сигнал о штурме «Алуэтта», мятежники уже знали, что судья Роллакс либо убит, либо захвачен в плен, а потому приняли решение отдать команду на срабатывание кода.
– Они бьют изо всех сил, сэр, мы едва держимся, – сообщил руководитель группы интуитов.
– Ну, так подключите какие-то резервы, что ли. Резервы у вас имеются?
– Мы подключили уже все резервы, в том числе и курсантов…
– У вас же их вроде много было.
– Понимаете, в чем дело, сэр. Мы держим экран, но он не одинаковой плотности. Противник не вполне сориентирован и бьет почти наугад, это как стрельба снайпера в кого-то, кто прячется за стеной. Рано или поздно он попадет в него. Вопрос только – когда.
– Но сейчас вы обязаны держаться, понимаете? Он говорит важные вещи!
– Сэр, я понимаю, но от нас это не зависит.
– Ладно, держитесь, по крайней мере сделайте все возможное, ну а мы тут будем делать, что успеем.
Интуит убежал к своим, говоривший с ним офицер вернулся за стол.
Он украдкой вздохнул и огляделся. Весь этот театр вокруг, этот балаган был затеян, чтобы отвлечь подсознание допрашиваемого. Сейчас он пребывал в постоянно меняющихся условиях, и это позволяло отвлечь его от самоанализа. Пленник ни в коем случае не должен был задуматься о долге и засомневаться в своем поведении, в этом случае вражеские интуиты обнаружили бы его наверняка и ударили бы точнее.
Допрос продолжался, и спустя какое-то время офицер, курировавший интуитов, успокоился. А вскоре ему стало казаться, что все это ерунда и никто до них не дотянется и не помешает, но тут судья Роллакс вдруг прервал свой сбивчивый рассказ и широко улыбнулся.
– Вы знаете, мне здесь очень нравится. – Он огляделся, как будто впервые увидел эту площадку. – И декорации, и освещение. Знаете, стыдно признаться, но в театре я был только один раз, в далеком детстве. Кажется, это была… Да-да, сказка про деревню колокольчиков.
Члены комиссии переглянулись, а офицер, отвечавший за режим допроса, вздохнул и обреченно кивнул. «Пуля» далекого снайпера-интуита все же нашла брешь в защитном экране, и закладки сработали.
Появился руководитель интуитов, и ответственный за режим допроса снова отошел к нему.
– Сэр, кажется, мы пропустили удар…
– Да, пропустили. Это было заметно.
– Что же теперь делать?
– Теперь ничего, идите отдыхайте. Он наговорил достаточно, не переживайте.
– И куда его теперь такого?
– Это уже не ваше дело. И даже не мое. Это будет решать начальство.