Это книга является художественным вымыслом. Все события, описанные в ней, вымышлены и не имеют отношения к реальности. Все действующие лица являются плодом воображения. Любые совпадения с реальными компаниями, людьми и странами случайны. Все аналогии случайны.
Глава 1.
Есть такие моменты в жизни, когда ты не понимаешь, что происходит. Смотришь вокруг, и по отдельности всё происходящее вполне нормально и понятно. Однако вместе картинка не собирается, вызывая когнитивный диссонанс, отторжение, всё что угодно. Не сходится понимание реального мира и та реальность, которую ты в данный момент познаёшь эмпирически. В случае моей «жизни» эффект ещё сильнее.
Но начну сначала.
Королевство развалилось. Это можно констатировать как факт. Хаарт больше не сидел безвылазно в столице, но и далеко с армией от неё не отходил, потому держал под своим контролем только те земли, до которых мог добраться за неделю максимум.
Алана, моего ручного вампира, пытались убить уже шесть раз. До Фиделя К. Фейту было ещё далеко, конечно, но герцог старался, по полной программе пользуясь отпущенным ему вторым шансом. Перерождение кое-что изменило в вампире. Алан при жизни был хорошим человеком. Без дураков, со скидкой на культуру и личный опыт, Алан никогда не был мразью. Сомнительные альянсы – возможно, грязные методы в политической борьбе – конечно, куда без них, жестокость и жёсткость к врагам – было и такое. При этом у Алана был личный стержень, собственный кодекс чести, чёткий идеал, недосягаемый, но достойный того, чтобы к нему стремится. Алан всегда (у меня нет причин подозревать его в неискренности, если говорит всегда, значит, верит в это) стремился быть хорошим правителем. Не добрым, а именно хорошим, справедливым, как минимум для своих людей. Отец научил и показал когда-то ещё молодому наследнику, как справедливость правителя вознаграждается верностью подданных. Даже сейчас, после тяжёлого поражения, после чудовищных потерь именно среди верных людей, своих, собранных со своих личных земель, Алан не потерял власть. Его пытались свергнуть вассалы, пытались убить соседи, но подданные, те самые, уже не первое поколение жившие под властью династии Фейт, что потеряли множество родных и близких в провальном походе, продолжали верить в своего правителя. И показывали готовность умирать за него, ведь два покушения провалились именно благодаря слугам, отдавшим жизнь ради защиты повелителя.
Поражение и смерть, похоже, заставили Алана новым взглядом посмотреть на прожитую жизнь. Мужчина понял, что ошибался. Не по злому умыслу, а из-за заблуждений, косности, узости мышления. И, пользуясь моим примером, Алан пытался реформировать власть на своих землях, исправить ошибки, попробовать снова, но сделать всё лучше. Для чего постоянно требовал от меня объяснений и пояснений, как работает построенная мной система взаимоотношений. Отлично понимая, что социализм Фейт не потянет, просто не хватит уровня развития и ресурсов (было бы у него время – справился, но времени у герцога ещё меньше, чем ресурсов), я насколько мог, давал ему базовое понимание капитализма.
Это в веке двадцать первом капитал израсходовал позитивный импульс, медленно, но верно сжигая всё и всех ради получения прибыли. Здесь и сейчас, на фоне феодальной монархии, строй, при котором человека более не оценивали только и исключительно по происхождению, был передовым и прогрессивным. И буржуазная революция, справься с ней Фейт, позволит герцогу не только удержать власть, но и заручиться поддержкой населения. Феодалы, дворяне, как бы они ни кичились – незначительное меньшинство, причём сильно ужавшееся из-за потрясений последних лет. Власть аристократов держится на простом факте: большинство (крестьяне) вынуждены оставаться пассивным стадом, не из собственного желания, а ради выживания. Натуральное хозяйство, это я могу себе позволить довольно крупный город на крохотном клочке земли при соотношении горожан к крестьянам тысяча к одному. То есть один крестьянин (и скелеты) кормят тысячу горожан. Вокруг всё с точностью до наоборот, одну феодальную семью (не титулованного даже графа/барона, а просто рыцаря) кормит три – пять деревень. Перестань крестьяне работать (влача жалкое существование) начнётся голод, и система рухнет. Пусть не сразу, но, учитывая общий творящийся хаос, достаточно быстро. Крестьяне имеют крайне низкую производительность, для её повышения требуется производство, а значит – города, хотя бы один. Не просто город, а город, где кто-нибудь будет производить орудия труда по доступным для крестьян ценам.
Повысится производительность труда – потребуется меньше крестьян для обеспечения продовольственной безопасности – высвобождаются рабочие руки. Рабочие руки текут в город и подключаются к производству, ещё больше увеличивая производительность труда. Профит. Всё это я вывалил Алану, поясняя, что без контроля такие процессы будут проходить с дикими перекосами, когда четыре из трёх деревень не потянут покупку новых орудий труда, сохраняя старые уклады и устои, а три из пяти крестьян, подавшихся в город, не смогут найти работу и сгинут в канавах. Алан внял, сделав правильные выводы. Оставил вокруг себя только самых преданных дворян (и самых адекватных), остальных послав в разных направлениях, кого мягко, а кого и без церемоний. А ставку сделал на будущих буржуа, пока ещё торговцев, потому что только у них были деньги и хоть какое-то понимание отложенной выгоды, когда вложения сегодня могут окупиться прибылью даже не завтра, а через год-два (причём, прибылью, многократно покрывающей вложения). Аристократам в большинстве своём, хоть ты тресни, такие тонкие материи не втемяшить, невместно благородным о деньгах думать. Поэтому нехай там крестьяне подыхают, бабы новых нарожают, а сложившийся уклад вполне хорош, ведь так поколениями предки жили и ничего, всё хорошо было. Фейт, как осознал простые истины, воспылал революционной ненавистью к классовым врагам, тормозящим прогресс и развитие. Любо дорого смотреть.
Я тоже без дела не сидел, начав аккуратную экспансию. Приводил ближайшие земли к подчинению моей воле, аннексировал территории. Большой кусок забрал вообще без проблем, достаточно было выразить желание. Местные властители не могли похвастаться богатством и силой, а во мне видели… Сложно описать. С одной стороны, ничем прямо порочащим и скверным я не прославился. Слухи и домыслы – это слухи и домыслы, но все, кто ко мне приходил, потом спокойно возвращались и рассказывали, что видели. А видели они крепкую власть, сильного хозяина и процветание. И никакой преступности, произвола, самодурства и прочих прелестей, торжество закона и порядка. Репутация в целом исключительно положительная. С другой стороны, я – Лич, это всё равно накладывает отпечаток на восприятие. Да и в мою способность применить силу и прихватить за что-нибудь мягкое и нежное кого угодно все охотно верили.
Поэтому мне покорно сдавались без боя, желая только не потерять дворянское достоинство. А я и не против, дворян на первых шагах построения буржуазного общества в этом самое общество вписать можно без проблем. Сами постепенно вымрут, уступив место правящего класса капиталистам. И вот когда «слабые» земельные наделы мелких дворянчиков были собраны, я, прикидывая по карте, какие лучше земли застолбить за собой для удобства контроля и управления, решил проглотить целое герцогство. Очень уж удобное, с юга граница проходит по реке, есть всего три переправы, в одном месте стоит город, в двух других – крепости. С запада проходимый для одиночек и небольших групп, но очень неудобный для сколько-нибудь значительной армии холмистый хребет. С востока посмотрим, всего скорее и соседей заберём, но это позже.
И вот приехал я со своей «дружиной»: парой, как я внезапно узнал, рыцарей смерти (тех самых, которых я называл джаггернаутами), парой сотен мечников и сотней арбалетчиков (мушкеты пока не готовы), в славный городок Аадгер, столицу герцогства Менгерийского. Герцогиня Аделия Сайтима меня прогонять не стал, пригласила, как гостя. Затем состоялся… ну, пусть будет, ужин в кругу семьи.
Я в качестве гостя. Сама Аделина, нестарая ещё женщина, явно в прошлом весьма красивая, и сейчас вполне приятная, смотрела на меня… С благосклонным любопытством, назовём это так. Никакой брезгливости к обтянутому сухой кожей скелету в доспехе (сделал себе не громоздкий, но представительный латный доспех, чтобы выглядеть внушительно), однако её истинные мысли на лице никак не отражались. За столом ещё трое – два юноши и девушка, дети Ады. Утер, старший, Лили, средняя, и Гарри, младший. По местным меркам подростки, по моим – совсем дети, девять – двенадцать лет, поглядывали на меня задумчиво, большего я также не выделил. Ещё (если не считать слуг) присутствовал мужчина, всё время стоявший за спиной Ады. Явно вояка, но облачён в костюм по здешней моде, настоящий франт, красавец. Взгляд только холодный, цепкий. А вояка, потому что морда в боевых шрамах.
– Муж мой, Арантир, погиб в походе, – как бы между делом сообщила Ада, пока слуга добавлял в её тарелку какой-то салат. – Дорогой Китен желал добыть воинской славы и отправился в ваши земли не столько из согласия с… другими, сколько из желания повоевать. Возможно, сейчас его бренное тело марширует среди ваших солдат.
Чуть наклоняю голову.
– Навряд ли. Моя армия поднята из мертвецов, что защищали крепость от атак дикарей. Погибших в походе похоронили в братских могилах, – сказал я, чтобы выиграть немного времени на размышления.
И это не было чистаой правдой. Запас мертвецом у меня был и без этого провального похода, но всё же хоронил я погибших не столько в могилах, сколько в удобных местах, где смогу их поднять, появись такая необходимость.
– Пусть так, – кивнула Ада. – Китен был хорошим человеком. Не самым выдающимся, но хорошим. Не буду врать, я его не любила, но уважала, да. Брак наш был насквозь договорным, но он спас мой род. Сейчас я хочу сделать то же самое, Арантир. Обеспечить будущее моей семьи династическим браком.
Я немного затупил.
– Браком со мной?
– С вашим родом, – поправила Ада, улыбнулась. – Хотя меня и забавляет ваша формулировка. Однако нет, сама я если и свяжу себя узами брака, то только с одним человеком.
Ни она сама, ни мужчина за её спиной, ничем не выдали эмоционального напряжения, однако я считал посыл этих слов.
– Я уже женат, Аделина. Но у моей жены есть брат…
– Исключено, – покачала головой герцогиня. – Я говорю о вашем ребёнке, неважно, мальчике или девочке. Ваш первенец станет мужем или женой одному из моих детей.
И вот в моей черепушке затрещали шестерёнки. По отдельности всё сказанное как-то воспринималось, но всё вместе – ни в какую.
– Я совершенно не могу гарантировать, что физически смогу завести детей в обозримом будущем.
В глазах Ады мелькнула магия. Лишь на миг, но…
– Можете. Я озаботилась получить консультацию. На достаточном уровне развития и при некоторых усилиях – вы вполне способны иметь детей. Это лишь вопрос времени, Арантир.
Я выразительно поглядел на её отпрысков.
– Сколько им будет, когда мой первенец достаточно подрастёт? Или вы…
– Нет, – поняла мою мысль Ада, – другие дети, даже обрадуй меня боги таким подарком, уже не будут обладать всеми привилегиями. Но не волнуйтесь, все мы имеем способности к магии…
В подтверждении её слов и у детей проявился магический блеск.
– И не только доживём до взросления ваших детей, но я будем вполне в силах выполнить всё, что необходимо выполнять супругам. Признаюсь, если бы вы не были обручены, Арантир, я бы предпочла убраться подальше с этих земель. Церковь, знаете ли. Но вы – это шанс, и я намерена им воспользоваться.
Вот такие у меня соседи под боком сидели.
Глава 2.
Вернулся в свою крепость я со смутным ощущением, будто где-то под боком живёт самый настоящий скрытый ковен ведьм. Скрываются от церкви, все поголовно – маги, да и детишки очень уж… взрослые реакции демонстрируют. Надо с этими ребятами взаимодействовать предельно осторожно. Не забываем, что среди «богов» есть и самые настоящие злые твари.
Тем не менее о сотрудничестве мы договорились легко. Вопрос помолвки детей отложили до появления у меня хотя бы способности оплодотворить свою жену, а в остальном Менгерийское герцогство перешло под мой контроль. Ада соглашалась со всеми моими экономическими и политическими требованиями, оставив за собой только титул и пост «наместника». Да, наследование земель я не упразднял совсем, но постепенно трансформировал в наследование частной собственности. Поместья передавайте по наследству сколько хотите, но государственные должности – только через меня. Да, наследник Ады (как и наследник всех остальных титулованных дворян на моей территории) был первым претендентом на титул наместника своего куска территории. Но теперь герцогство я мог вообще без всяких заморочек отнять, подыскав управляющего получше.
Естественно, дворянам такой расклад не нравился, но выбора я никому не оставлял, а моя «дружина» охлаждала желание качать права. К тому же не одним кнутом едины, наместники становились первейшими участниками новой экономической политики, имея возможность собирать налог в свою пользу (а уже потом с собранного платить долю малую мне). И это при немаловажном пункте – в развитие земель вкладывался в первую очередь я своими средствами. Наместник мог поучаствовать (и они участвовали), однако гарантией экономического развития выступал я сам. Самым сложным для дворян было сломать устоявшийся шаблон: дворянское достоинство опирается на владении землёй.
В будущем налоговый орган, естественно, будет выведен из-под местного самоуправления. Принцип разделения властей, налоговые и судебные органы должны иметь параллельную иерархию, независимую от местного самоуправления, подчинённую мне, как верховному правителю. Однако для создания таких органов мне потребуются юристы в представительных количествах, которых пока нет.
В Предельном я с обеих ног влетел прямо в праздничные мероприятия. Санни постарался. Как-то так получилось, что я своей реформаторской деятельностью поломал людям все досуговые мероприятия. Раньше же как было, большая часть праздников была напрямую взаимосвязана с сельским хозяйством, праздники не с датой в календаре ассоциировались, а с некими периодами работы крестьян, окончания одной деятельности и начала другой. А здесь я, взял и всех крестьяне от земли-то оторвал. Даже циклы работы сбил напрочь, у меня ведь химик под рукой, даже парочка, и есть удобрения. А удобрения позволяют в известной степени влиять на ход жизни растений. Окультуривание, опять же, начали, но это дело десятков лет точно. Первую полноценную теплицу нормального масштаба ещё построили. Столько стекла угрохали, чуть ли не золотая по местным меркам.
В общем, чтобы люди не скучали, моя академия искусств выдумала проводить различные гуляния, экспериментируя с содержанием и формой праздника, а там уж что людям по вкусу придётся. Принцип «культура для масс» у нас блюли строго.
– Я же не заставляю тебя речь торжественную читать! Просто ручкой им помаши! – уговаривал меня гном.
– Зачем? – прямо спросил я.
– В смысле? – не понял вопроса Санни.
– Зачем моя не совсем мёртвая физиономия на празднике? Зачем меня видеть населению города?
Гном, наряженный в торжественный костюм, крякнул.
– Так ты же благодетель! Не забывай, мой мёртвый друг, народ тебя очень любит и ценит!
– Да ладно?
Санни пожал плечами, сохраняя вид воодушевлённый и уверенный.
– Ну, в губы целовать, пожалуй, не станут, но Арантир! При тебе нет голода, нет бандитов и есть работа. Хочешь, верь, хочешь, нет, этого уже достаточно для вполне уверенной народной любви.
Хмыкаю:
– А что? Прям никто не шепчется, что это жду подходящего момента, чтобы всех в нежить обратить?
Гном немного потерял воодушевления, да и уверенности поубавилось.
– Есть и такие, не отрицаю. Хотя должен заметить – получают они по морде регулярно за подобное.
– Ладно… – позволил я себя уговорить.
Хитрый гном хотел меня вовлечь в представления, но я не поддался, лишь раз появившись на публике, сказал несколько красивых слов и удалился работать дальше.
Пришлось на время отложить вопрос пороха. То есть сам порох у меня теперь был, Илия и мой алхимик неплохо справлялись, но это только половина дела. Я думал, с самими мушкетами разберусь легко, после всего того, что уже здесь реализовал.
Гладко было на бумаге, ага. Иногда случается так, что ты вот вроде умный, а потом, как сделаешь какую-нибудь глупость, и ещё долго не замечаешь, какого косяка спорол. Это я и сделал. Сделали мы цилиндр – заготовку для ствола, закрепили жёстко и начали сверлить. Получалось так себе. Поставили вертикально, всё равно ерунда получается. Неделю мучились, а потом я увидел, как один из инженеров моих деталь вытачивает. На нашем столярном станке. Хотелось биться головой об стену, честное слово.
До моего отъезда по собиранию соседских земель успели в черне отработать технологию, сейчас у меня была первая партия стволов. Инженеры без меня даже придумали и собрали испытательный стенд, чтобы проверить в работе. Проверять, правда, пока нечего, надо хотя бы самый примитивный замок и пулю, для начала в форме шарика.
На неделю я из жизни в некоторой степени выпал, полностью поглощённый оружием. Стволов сделали несколько партий, коротких, всего по полметра, каждый раз по несколько изменённой технологии, проверяя, какой металл и способ изготовления оптимален. Когда собрали простейших кремнёвый замок и провели первые испытания, сразу отбраковали стволы высокой закалки. Хрупкие. Впрочем, ожидаемо, на перекалённый металл ставки и не делали, скорее определяли порог, за которым ствол приходит в негодность.
Тестовая партия была, скажем так, пистолетная. Калибр небольшой, «всего» десять миллиметров, да и ствол коротковат. Первые выстрелы очень воодушевили инженеров, но я их пыл охладил. Поставил наш стандартный пехотный доспех и выстрелил в нагрудную пластину. Не пробило, калёная пуля разлетелась осколками, оставив вмятину. Свинцовая пуля тоже не пробила, смявшись в лепёшку, но вмятина была больше и глубже. В любом случае это был тестовый образец, прикинула навеску пороха, удостоверились в пригодности металла.
Разделил людей на две группы. Подумал, и поделил ещё раз, уже на три. Первая группа занялась изготовлением капсюлей. На территории моих «вассалов» нашёлся медный прииск, который я тут же экспроприировал. Медь в деле пригодится, и для корпусов капсюлей в том числе. Но мне нужно ударное воспламеняющееся вещество. С технической точки зрения исполнение простое (выглядит таковым), дело только в химике. Получим капсюли – будут унитарные патроны. А поскольку закавыка только в химике (мой алхимик обещал что-нибудь придумать, но без уверенности), группа эта была самой малочисленной. Ударный боёк сделают уж как-нибудь, даже без моей помощи.
Вторая группа занималась иными методами поджига порохового заряда. Это для тестов мы простой замочек сделали, чтобы работал в сухом помещении, и то осечки случались. Моим стрелкам предстоит воевать в любых погодных условиях, так что замок должен работать и в дождь, и в снег. Задача непростая, но решаемая. Хотя, положив руку на то место, где должно быть сердце, признаю: капсюли намного проще и эффективнее.
Третья группа пошла делать длинные стволы уже для мушкетов. Признаюсь, очень хотелось либо отправить эту группу на создание нарезов в стволе, либо выделить четвёртую. Всё же в моём понимании ручной огнестрел должен быть нарезным, причин тому множество. Однако гладкоствол проще, и вооружённые им скелеты дел тоже натворят. Но упырил мел, сначала стабильно работающий гладкоствол, потом будет развивать тему дальше.
По сходным причинам не стал сначала делать пушки, хотя исторически первым огнестрелом были именно они. Делать бронзовый ядрострел я не хотел категорически. Он устареет в тот же момент, как мне его выплавят. Извращаться с ядром-бомбой не хотелось. Как ни странно – пустая трата времени. Всё равно потом потребуется делать нормальные снаряды, начиная весь процесс сначала. Картечница? В смысле пушка с зарядом картечи или иной дроби. Может быть, но оружие специфическое. С плотным строем солдат противника скелеты с аркебузами справятся ничуть не хуже пушки (особенно дульнозарядной), зато ручное оружие многократно универсальнее. А пытаться сразу собирать казнозарядное нарезное орудие, да ещё с нормальным откатным механизмом – очень много технологических сложностей.
Ни одного замка для поджига мы сделать так и не успели, алхимик получил, если я не ошибаюсь, хлорат калия. Матюгался матюгами, объясняя, насколько сложно эту соль получать. И если потребуются большие объёмы… Во-первых, успокоил, сказав, что надо её не так уж и много. Во-вторых, приказ оптимизировать процесс, чтобы этим могли заниматься хотя бы ученики (а может, и вообще рабочие), глядишь, ему самому не надо будет этим заниматься. Успокоился.
Капсюль мы получили… Как-то подозрительно легко. Никаких сложностей, никаких подводных камней. Медный стаканчик, немного бертолетовой соли, всё. Даже процесс получения быстро оптимизировали, сведя всё до простой установки, с которой справлялся обученный ученик.
Соответственно, вся работа перешла за создание ударно-спускового механизма, то есть ерунда, по сути. Механизм, который будет высекать искру либо прямо внутри ствола (и не разрушаться после поджига пороха от огня и давления газов), либо рядом со стволом. Или механизм, что будет бить ударником по донцу патрона. Ответ очевиден.
Со стволами было несколько сложнее. Да, метровый ствол двадцатого (взял наобум для прототипа) калибра просверлить удалось, но времени этот процесс потребовал безбожно много. Однозначно надо оптимизировать процесс, менять технологию, производить хоть какие-то трубы, чтобы уже внутри вытачивать нужный диаметр, а не сверлить сплошной металл.
Пока делали ствол, успели и несколько унитарных патронов изготовить ручным методом. Пока никакой штамповки, я понятия не имею, чем будем стрелять. Испытали. Шарик показал себя так, как и ожидалось, тяжёлый, летит стабильно, хотя и не слишком далеко. Продолговатая пуля кувыркалась в полёте и улетела в сторону. Что же, я такого ожидал. Остальные механизмы работали штатно. Начали повышать заряд пороха, определяя, в каких рамках можно работать. Добрались до разрыва ствола, чего и добивались, но скорее из баловства. После десяти граммов рост скорости полёта пули почти прекратился, несгоревший порох вылетал из ствола.
Собрать первый мушкет было вопросом пары дней, но я не торопился, впереди ещё много экспериментов по выбору калибра и доработки самой пули.