©Оришев А.Б., 2011
©ООО «Издательский дом «Вече», 2011
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Предисловие
Иран – южный сосед России – является одним из древнейших очагов мировой цивилизации. Персидская империя при Дарии I простиралась от берегов Греции до реки Инд. Иран – цитадель Западной Азии, удобный плацдарм для проникновения в Ирак, Афганистан, Пакистан и Турцию. Иран обладает крупнейшими запасами нефти и природного газа. Он был и остается притягательной целью для завоевателей, грезящих о мировом господстве.
Иран – центр загадочного направления в исламе – шиизма. В 1979 г. в Иране произошла революция, положившая начало исламскому буму во всем мире. С каждым годом растет влияние Ирана в мировой политике. Его население – 66 млн человек, каждый четвертый моложе 15 лет! Неслучайно иранские лидеры бросили смелый вызов США – супердержаве XXI в.
Отношения с Ираном, всегда значимые для обеспечения безопасности России, прошли сложный путь развития: годы добрососедства сменялись войнами и конфронтацией. На эту тему написаны десятки монографий, научных статей, публицистических работ и художественных произведений. Казалось бы, изучено все. И, тем не менее, в истории отношений двух великих государств до сих пор есть белые пятна. Практически ничего не известно о событиях августа 1941 г., когда на территорию Ирана вступили советские войска.
Случилось это в драматические дни Великой Отечественной войны, когда немцы бомбили советские города, захватили самые плодородные и развитые территории, массу боевой техники, а наши потери убитыми, ранеными и попавшими в плен достигли астрономических чисел. К августу 1941 г. противник добился крупных оперативно-стратегических результатов, продвинувшись в глубь советской территории на 500–600 километров. Война развивалась по самому худшему для страны сценарию. Западный фронт под командованием Д. Павлова был полностью разгромлен. Из 44-х его дивизий 24 погибли полностью, остальные потеряли до половины личного состава. Имело место не столько война, сколько капитуляция советских войск. И в этой критической ситуации, когда над народами СССР нависла угроза гитлеровского порабощения, Красная Армия отметилась блицкригом, пройдя триумфальным маршем по иранской территории.
После «Ледокола» В. Резуна, более известного под псевдонимом «Суворов», все внимание историков свелось к тому, насколько Красная Армия была готова вести войну на чужой территории. Знали ли ее командиры тактику современного боя? Насколько был высок боевой дух красноармейцев? Как встречало местное население «освободителей»? Изучение иранской операции поможет дать ответ на эти и другие вопросы.
Иранская операция была сама по себе уникальным событием. Во-первых, это была первая совместная военная акция Англии и СССР – союзников по антигитлеровской коалиции. Во-вторых, предпринятые в отношении Ирана меры вытекали из советской военной доктрины – бить противника на его территории.
Можно удивляться тому, что иранская операция так и осталась вне пределов интересов историков. Но тому есть причины. Если отечественные ученые и касались этой темы, то все свои энергичные усилия направляли на то, чтобы оправдать ввод войск, указывая на военную и политическую целесообразность этого решения. С.Л. Агаев, А.С. Ерусалимский, М.С. Иванов, П.В. Милов, М.В. Попов и другие указывали на факт присутствия в стране многочисленной немецкой агентуры, которая угрожала интересам как СССР, так и Ирана. Что касается иранцев, то национальная гордость не позволяла подробно описывать столь печальные для них события. И это вполне понятно.
Не уделяли должного внимания этой проблеме и англичане. В годы холодной войны тема советско-британского сотрудничества была непопулярной на туманном Альбионе.
Случилось так, что в СССР началась перестройка, и историкам было позволено доводить до читателей самые сокровенные мысли. Ушла в прошлое политическая цензура, сняты ограничения и запреты на изучение отдельных тем. Появилась возможность работы с ранее засекреченными архивными документами. И свет забрезжил в конце туннеля. У российских ученых появилось желание и возможности писать об иранской операции.
Наметилась характерная тенденция: пересмотреть оценки событий августа 1941 г. И пересмотреть кардинально. Приведем лишь несколько примеров. Профессор Саратовского госуниверситета Ю.Г. Голуб выдвинул версию, что «советские войска могли оказаться в Иране и в продолжение предвоенной политики расширения советских границ, “восстановления” утраченных имперских рубежей». Этот тезис развил в своих трудах его коллега Д.М. Любин. Привлечь внимание общественности к операции также попытался профессор А.А. Штырбул, предложивший периодизацию пребывания Красной Армии в Иране. Увидели свет публикации О.К. Березина, Дж. Гасанлы, А.В. Котлобовского, А.В. Окорокова и других уважаемых авторов.
И все же ряд вопросов остался без ответа. Что было причиной ввода на иранскую территорию войск союзников, а что послужило поводом? Как готовилась операция? Насколько глубоко проникла германская агентура в Иран, представляла ли она реальную опасность для интересов СССР? Кто был инициатором вторжения? Действительно ли иранская армия не оказала никакого сопротивления войскам Англии и СССР? Какую позицию в этих событиях занял правитель Ирана Реза-шах Пехлеви? Какова судьба иранских пленных? Куда было направлено трофейное имущество, захваченное красноармейцами в ходе наступления? Эти и другие вопросы вызывают не только научный, но и политический интерес. С учетом новой обстановки вокруг Ирана ответить на них было бы очень полезно.
В представленной на суд читателя книге сделана скромная попытка ответить на некоторые из этих вопросов. В ряде случаев автор предлагает свою версию событий недавнего прошлого. Он вступает в дискуссию со своими коллегами – признанными знатоками Востока, в некоторых местах дает комментарий уже хорошо известным фактам. При этом он далек от мысли, что представил полную картину иранской операции.
Все, что написано в этой книге, было на самом деле. В ней, наряду с победами, показаны просчеты и недостатки советского военного командования. Но этот материал – не компрометация нашего прошлого, а показ правды истории. Мы не можем больше жить в мире мифов и легенд – позитивных и негативных. Только правдивые знания о войне, о самом страшном ее периоде – 1941 г., могут воспитать патриотами молодое поколение, не знающее ужасов фашизма. Поэтому в книге сохранены все подлинные имена и псевдонимы. Диалоги, донесения, справки и доклады излагаются в полном соответствии с архивными материалами.
– Если бы немцы захватили Иран, а иранская операция закончилась бы крахом для Красной Армии, война была бы проиграна? – спросит придирчивый читатель.
Конечно же нет. Но победа в Иране, безусловно, приблизила часть общей победы. Вот почему автор предпринял это увлекательное путешествие в Иран 1930-х – начала 1940-х гг. Многолетнее изучение документальных материалов, встречи с участниками событий, анализ всего прочитанного и услышанного. В результате и появилась эта книга.
Автор верит в то, что пройдут годы, поменяются идеологические установки, откроются секретные архивы, и будущие поколения историков еще не раз перевернут наше сознание. Но одно останется неизменным – подвиг красноармейцев, отдавших в 1941 г. свои жизни в борьбе с германским фашизмом.
Часть I. Москва, Лондон и Берлин: истоки противостояния в Иране
Глава 1. Иран Реза-шаха Пехлеви
У нас нет и не может быть таких целей войны как захват чужих территорий, покорение других народов, все равно идет ли речь о народах и территориях Европы, или о народах и территориях Азии, в том числе и Ирана.
И.В. Сталин
Служить всеми силами отечеству – в этом я вижу свою задачу, не знаю только, оценят ли это потомки.
Реза-шах Пехлеви
Конец ХХ в. Иран встретил с глубокой верой в ценности исламского правления, с надеждой на дальнейшее процветание и экономический подъем. И мало кто сейчас вспоминает о том, что еще в начале прошлого столетия все здесь выглядело иначе. Иран был страной удручающей бедности, представляя собой типичное полуколониальное государство, в некоторых отношениях даже более отсталое, чем Османская империя. Экономика его находилась в упадке: практически не было фабрик и удобных путей сообщения, электричество имелось только в крупных городах. Большинство иранцев были неграмотны, нищета и слабое развитие медицинской помощи способствовали высокой смертности.
Нигде нельзя было встретить столько уличных попрошаек, как в Иране. Милостыню здесь просили все, не гнушались этим и состоятельные люди, довольно искусно переодевавшиеся в нищих. Трудно было отличить бедного перса от богатого по его одежде, вкусам, понятиям и желаниям, если он держался строгих правил мусульманского быта. И все же бедных здесь было много больше, чем богатых, и больных больше, чем здоровых. Серьезным бедствием для Ирана являлось курение опиума – в стране насчитывалось до миллиона наркоманов.
Каждый четвертый житель этой древней страны занимался кочевым скотоводством. Воинствующие, сепаратистски настроенные вожди бахтиаров, кашкайцев, луров, шахсеванов и других племен не признавали над собой власти правительства, а Ахмед-шах, последний монарх из тюркской династии Каджаров, не чувствовал себя хозяином в собственной стране. На севере ощущалось российское влияние, на юге доминирующие позиции занимали англичане, которым принадлежала иранская нефть – главное достояние и национальное богатство Ирана. Созданная в 1909 г., Англо-персидская нефтяная компания (АПНК)[1] имела право экстерриториальности и в виде концессионных платежей отчисляла иранскому правительству мизерные суммы от своих доходов[2]. После того как британское правительство выкупило контрольный пакет ее акций, перед компанией открылись новые перспективы расширения промышленной и коммерческой деятельности.
В те годы англичан в Иране считали какими-то сверхъестественными существами, контролирующими и управляющими всей страной. От желания или нежелания Лондона нередко зависел состав правительственного кабинета в Тегеране. Действовали при этом британцы через свою дипломатическую миссию, а порой не гнушались введением на территорию Ирана вооруженных сил. Каждый иранский политик, независимо от политической окраски, нападая на своих врагов и противников, утверждал, что они британские агенты. Засухи, неурожаи, нашествия саранчи приписывались коварным замыслам злобных англичан. Ненависть – самое распространенное чувство, которое питали в Иране к Англии и англичанам.
Беспринципность, отсутствие убеждений, алчность отличали правящие круги Ирана. Произвол отдельных лиц, действующих в духе сатрапов, интриги ничтожных проходимцев, свивших себе гнезда вокруг шахской семьи. Взяточничество и коррупция были стилем жизни местных чиновников. Есть сведения, что даже Ахмед-шах был подкуплен англичанами, получая из Лондона щедрые субсидии.
Депрессия и безнадежность царили в иранском обществе. Ели в Иране и были здоровые силы, то это прежде всего средний класс, патриотически настроенные военные и отдельные представители интеллигенции.
В 1920-е гг. ситуация постепенно стала меняться. В феврале 1921 г. в Иране произошел государственный переворот, и к власти пришло национально ориентированное правительство. Главную роль в нем играл глава персидских кавалерийских частей Реза-хан. Получив должность военного министра, он нанес поражения ханам-сепаратистам, воссоздав тем самым централизованное государство[3]. Племенные вожди, не признававшие ранее власть Тегерана, стали послушными как овечки.
В декабре 1925 г., отправив путешествовать по Европе Ахмед-шаха, Реза-хан ловко использовал его отсутствие и путем заигрывания с различными политическими группировками захватил трон. Последовавшая вслед за этим коронация Реза-шаха ознаменовала начало правления в Иране династии Пехлеви. Эта созвучная с одной из древнейших династий фамилия, избранная шахом, должна была подчеркнуть самые серьезные амбиции нового властителя страны.
Став шахом, Реза-шах приступил к широкой модернизации иранского общества. Замыслив ряд важных реформ, новый правитель Ирана начал проводить политику государственного капитализма: были введены автономный таможенный тариф, установлены высокие пошлины на ввозимые из-за рубежа товары, создан Национальный банк, а частным вкладчикам были предоставлены различные налоговые льготы.
Выполняя указания Реза-шаха, иранское правительство начало реализовывать планы промышленного развития, в первую очередь создания на базе местного сырья импортозамещающих отраслей экономики. Государство активно включилось в экономическую жизнь страны: полным ходом шел процесс модернизации пищевой, обувной, ковровой отраслей. Начали строиться текстильные фабрики, сахарные, цементные, хлопкоочистительные заводы, электростанции. Осуществлялось строительство железных дорог и шоссе, проводились ирригационные работы, принимались меры по расширению посевов хлопка. Огромные деньги были вложены на обустройство Тегерана – столицы государства.
Важным элементом модернизации иранского общества стали реформы в области образования и культуры: были учреждены светские школы, принят закон об обязательном начальном образовании, открыты средние учебные заведения и вузы[4]. В 1934 г. был основан Тегеранский университет – в настоящее время крупнейший вуз и научно-исследовательский центр Ирана.
Примечательный факт – женщины стали допускаться в высшие учебные заведения и на государственную службу. В обязательном порядке им было предписано снять чадру – лёгкое женское покрывало, ранее покрывавшее фигуры местных женщин с головы до ног. Этот смелый шаг взбудоражил общество и вызвал бурные протесты религиозных деятелей.
Программы промышленного развития также включали в себя реорганизацию армии и снабжение ее современным оружием[5]. Для дряхлой, слабой Персии, не вышедшей из феодально-крепостного быта, эта программа носила самый передовой характер и, казалось, могла сплотить лучшие силы страны.
Иранский шах проявлял завидную активность и во внешней политике. Поставив вопрос о ликвидации некоторых привилегий для англичан в Иране, он стал решительно настаивать на пересмотре условий договора с АИНК. И отчасти добился своего. До 16 % чистого дохода увеличились денежные отчисления в пользу иранского правительства. Эта плата распространялась и на доходы дочерних предприятий компании.
Были приняты и другие меры. Из иранской казачьей дивизии были удалены английские военные инструктора, ликвидирован корпус «южноперсидских стрелков», долгие годы служивший инструментом британской политики. Великобритания, хотя и играла по-прежнему роль «первой скрипки» в Иране, была вынуждена отступить.
Здесь будет уместно вспомнить о том, что до сих пор не ясна роль англичан в событиях, предшествующих приходу к власти Реза-шаха. Развернувшаяся в конце 1960-х гг. среди советских ученых на этот счет дискуссия так и не дала ясного ответа на этот животрепещущий вопрос. Ясно одно: если Реза-шах и воспользовался помощью британцев, то «отблагодарить» их он не очень-то стремился.
Серьезное внимание Реза-шах уделял отношениям со своим великим северным соседом. Он хорошо знал Россию: в годы службы в кавалерии был знаком с русскими офицерами и даже немного говорил по-русски. Создание регулярной армии в Иране во многом происходило под влиянием русской военной школы. Реза-шах был реалистом – как любой восточной правитель он уважал силу, а Российская империя, а затем и Советская Россия, не говоря уже о СССР, были ее олицетворением.
Не секрет, что он недолюбливал большевиков и как убежденный персидский националист не испытывал симпатии к грузину Сталину. Как-никак, а Персия традиционно была могущественней Грузии, и, как хорошо известно, только вмешательство России спасло Грузию от ее порабощения южным соседом. Реза-шах не испытывал иллюзий в отношении миролюбивых заявлений Москвы, считая, что советское руководство лишь на время отказалось от лозунгов мировой революции. Не забыл он и уроков Энзелийской операции, когда по приказу Л. Троцкого (Бронштейна) советские корабли высадили десант восточнее порта Энзели[6]. Осторожность и прагматизм были первыми советниками нового правителя Ирана.
В первые годы правления Реза-шаха Пехлеви иранское правительство поддерживало добрососедские отношения с Советским Союзом, который неизменно оказывал поддержку Ирану во всех мероприятиях, направленных к укреплению независимости иранского государства, к его экономическому и культурному развитию.
В политике Советской России восточное направление традиционно занимало особое место. Вытеснить оттуда англичан, использовать антибританские настроения народов Востока, превратив их в авангард мировой революции, было одной из задач ленинской, а затем и сталинской внешней политики.
Ради достижения этих целей большевистское правительство пыталось как можно быстрее продемонстрировать разрыв с политикой царской России и тем самым завоевать расположение и дружбу иранцев. Именно такими помыслами было продиктовано подписание большевиками 21 февраля 1921 г. советско-иранского договора. Он стал первым равноправным договором, заключенным Ираном с великой державой после столетнего господства английского империализма. По свой сути договор придал новое содержание российско-иранским связям, определил намерение обеих государств строить их на основе дружбы, доверия и сотрудничества.
Следуя букве и духу советско-персидского договора 1921 г., советское правительство отказалось от царских займов, различных сооружений и концессий. Иран получил ценности на сумму свыше 100 млн руб. золотом – огромные по тем временам деньги. Передача этих ценностей Ирану, а также добровольный отказ советского правительства от всех прав и привилегий, полученных от Ирана правительством императорской России, создали исключительно благоприятные возможности для укрепления его самостоятельности. Казалось, навсегда в прошлое ушли те времена, когда, реализуя режим капитуляций, российские дипломаты брали под свое прямое покровительство иранских подданных, демонстрировавших открытое неповиновение местным властям.
Заключение договора 1921 г. стало существенным положительным шагом в истории внешней политики Ирана. Договор содействовал стабилизации внутриполитического положения в Иране и тем самым появлению условий для возрождения централизованного государства.
Несколько забегая вперед, скажем о том, что в договоре 1921 г. были 5-я и 6-я статьи, которые позволяли Советской России вводить свои войска в Иран в том случае, если «со стороны третьих стран будут иметь попытки путём вооружённого вмешательства осуществлять на территории Персии захватническую политику или превращать территорию Персии в базу для военных выступлений против России». Как видим, советское руководство смотрело далеко вперед, что и позволило впоследствии решить безболезненно проблему ввода войск в Иран.
Но это было потом. А пока советское правительство принимало все меры для развития дальнейшего сотрудничества с Ираном. В 1927 г. между СССР и Ираном был подписан пакт о ненападении; одновременно были заключены соглашения, урегулировавшие ряд важных хозяйственных вопросов (о рыбных промыслах, о порте Пехлеви и др.). Так, в 1927 г. было образовано совместное производственно-коммерческое предприятие «Совиранрыба», внесшее значительный вклад в развитие рыбной отрасли на юге Каспия.
Опираясь на поддержку Советского Союза, иранское правительство в 1928 г. отменило режим капитуляций и всех неравноправных договоров. В этом же году в Иране был принят закон о введении автономного таможенного тарифа. СССР первым из иностранных государств признал это решение иранского правительства. Вслед за СССР отмен режима капитуляций были вынуждены признать и другие государства.
Торговля между Ираном и СССР сохраняла чрезвычайную важность для обеих стран, основные стратегические товары были забронированы монопольными договорами с Советским Союзом. Так, в 1925 г. более 63 % импорта Советского Союза из Азии поступало из Ирана, в том же году на долю Советского Союза приходилось около трети иранской внешней торговли.
В Иране была введена монополия внешней торговли, что в условиях укрепления этатизма в Иране и полного свертывания НЭПа в СССР облегчало развитие экономических связей и формирование их правовой основы. СССР стал первой страной, признавшей монополию внешней торговли Ирана, о чем было заявлено в договоре 1931 г. о поселении, торговле и мореплавании.
В России, а позже в СССР традиционно был велик интерес к иранской культуре. В 1920 г. был создан Отдел Востока Государственного Эрмитажа. Серия организованных им выставок («Сасанидские древности» в 1922 г., «Мусульманские изразцы» в 1923 г., «Средневековые памятники Ирана, Кавказа и Средней Азии» в 1925 г., «Культура и искусство Востока» в 1931 г.) познакомили советскую интеллигенцию с разнообразными образцами культуры Ирана в различные эпохи его истории.
Интерес к иранской литературе выразился в многочисленных переводах на русский язык произведений Саади, Хафеза, Омар Хайяма, Фирдоуси и других классиков иранской поэзии. Лучшие из этих переводов были изданы отдельными книгами и опубликованы в «Антологии иранской поэзии».
Демонстрацией советско-иранской дружбы явились проводившиеся в мае 1934 г. в Москве торжества по случаю 1000-летия со дня рождения Фирдоуси. В связи с юбилеем был издан ряд книг и монографий. В Ленинграде и Москве была открыта выставка «Шах-Намэ и изобразительное искусство Ирана, Кавказа и Средней Азии».
Однако не все было гладко. Тенденция постепенного укрепления отношений в 1920-е гг. в 1930-е гг. стала меняться в сторону усиления конфронтации. На дальнейшее развитие советско-иранских отношений оказали как изменения в характере власти обоих государств, все более и более тяготевших к диктатуре, так и мировой экономический кризис.
За исключением компании «Совиранрыба» прекратили свою деятельность все совместные советско-иранские предприятия. В реализации торгового договора 1935 г., заключенного сроком на три года, участвовали только государственные организации.
Москва рассматривала строительство Трансиранской железной дороги и запрещение Реза-шахом деятельности коммунистической партии как враждебные акты. Иранские коммунисты понесли тяжелые потери: партийные и профсоюзные организации были разгромлены, активисты брошены в тюрьмы. В течение 1929 и 1930 гг. в тюрьмы было брошено около 200 коммунистов. Многие были сосланы: жители северных районов – на нестерпимо жаркий юг в район Бушира, южане – в тюркоязычный Азербайджан. 38 человек были заключены в тюрьму Каср[7]. Подражая Сталину, Реза-шах организовал политический «процесс 53-х», посадив на скамью подсудимых местных интеллигентов, увлекавшихся марксистскими идеями.
Наиболее уязвимым местом в советско-иранских взаимоотношениях оставался вопрос о границе. На отдельных ее участках пограничные власти не имели детальных карт, большое количество пограничных знаков было утеряно или разрушено, изменились русла рек. Строгого повсеместного контроля границы не существовало, что приводило к постоянным нарушениям и конфликтам.
Правительство СССР неоднократно обращалось к Ирану с предложением урегулировать ситуацию, взаимно укрепить границу и подписать конвенцию о порядке разрешения пограничных конфликтов по аналогии с соглашением, подписанным с Афганистаном. Однако вопрос так и остался неразрешенным[8]. СССР, в частности, высказывал пожелание закрепить за собой участок земли в округе Фирузе, тяготеющий к Ашхабадской области Туркменской ССР, предлагая взамен обширные участки территории в других местах[9].
Со своей стороны, иранское правительство также постоянно поднимало вопрос о необходимости уладить пограничные разногласия и требовало вернуть Фирузе, считая этот участок иранской территорией. СССР был готов пойти на некоторые территориальные уступки Ирану, но только в районе Мугани. Иранская сторона в первую очередь требовала пересмотра границы в Хорасане. Представители двух стран подготовили проект соглашения о порядке рассмотрения и разрешения пограничных конфликтов. Однако настойчивость иранской стороны вначале пересмотреть границу в районе Атрека и лишь затем рассматривать другие проблемы завела переговоры в тупик. В 1938 г. СССР денонсировал Конвенцию относительно перехода границы между СССР и Персией жителями пограничных областей.
Советские власти, проводящие линию на укрепление режима своих границ и санацию приграничной полосы, со второй половины 1930-х гг. начали высылку в Иран иранских мигрантов, многие из которых стали «отходниками» еще в период царской России. Главным образом они жили в Закавказье и Советском Азербайджане. Наиболее массовые акции были проведены в 1938 г., когда отношения с Ираном стали ухудшаться, и очевидной становилась ориентация иранского правительства на сближение с Германией. В январе 1938 г. вышел указ наркома внутренних дел Н.И. Ежова «Об арестах и выдворении иранских граждан из Азербайджана». В последовавшем за ним Постановлении ЦК ВКП (б) «О принятии советского подданства подданными Ирана» говорилось о немедленном выселении в Иран тех иранцев, которые не перейдут в советское гражданство, либо их аресте. Только в первой группе насильно выселенных из СССР насчитывалось почти 3 тысячи человек[10]. Как обустроить этих несчастных? А может быть, среди них есть агенты Коминтерна? Кому-то помочь с жильем, а кого-то обезвредить. Такие задачи встали перед иранским правительством.
Ухудшение советско-иранских отношений отразилось и в решении Тегерана сократить сеть советских консульств и дипломатов в Иране. В ответ Москва потребовала сократить число иранских консульств на территории СССР.
Важным фактором в советско-иранских отношениях была потребность в юридическом закреплении правового режима Каспийского моря. В 1931 г. в Конвенции о поселении, о торговле и мореплавании был зафиксирован правовой режим Каспия как общего моря (вопрос о разграничении вод не поднимался). Однако в последующие годы СССР фактически в одностороннем порядке установил пограничную морскую линию как условную линию, соединяющую противоположные точки сухопутной границы – от Астары до Гасан-кули. За пределы этой линии (423 км) иранские суда практически не допускались, хотя в приказе НКВД от 9 января 1935 г. оговаривалось, «что задержание персидских судов в пределах советской части Каспийского моря в случае совершения каких-либо правонарушений производить только в пределах 12-мильной прибрежной зоны. Не чинить препятствий персидским судам, плавающим и занимающимся, в соответствии с действующими между Персией и СССР договорами, рыболовством в советской зоне Каспийского моря за пределами 10-мильной прибрежной зоны»[11].
Интересный факт, но такое положение не получило юридического отражения ни в подписанном в 1935 г. договоре о мореплавании, ни в договоре 1940 г. о торговле и мореплавании. Договор 1940 г. стал и является до сих пор основополагающим в отношении статуса Каспийского моря и на нем базируется современная позиция иранской стороны по проблеме юридического статуса Каспийского моря. В нем провозглашалось равенство в условиях мореплавания для торговых судов обеих стран по всей акватории моря. Отдельная статья оговаривала, что в Каспийском море могут находиться только советские и иранские суда. Иными словами, фактически определялся замкнутый характер Каспия.
Каспийская проблема вызывала озабоченность руководства Советского Союза по мере все более проявляющейся ориентации Ирана на Германию. В 1937–1938 гг. Москва неоднократно заявляла официальные протесты по поводу присутствия германских советников и военных специалистов в прикаспийских районах Ирана.
Именно Германия стала серьезным конкурентом СССР в Иране. Реза-шах не мог не видеть роста могущества Третьего рейха – другого тоталитарного государства, заинтересованного в проникновении на Ближний и Средний Восток. И ситуация стала меняться. Отношения СССР и Ирана с середины 1930-х гг. становились все более прохладными. К 1939 г. Германия серьезно потеснила СССР на иранском рынке, став крупнейшим торговым партнером Ирана.
Расширение экспорта Ирана в Германию шло главным образом за счет вывоза знаменитых персидских ковров. Некоторые из них стоили целое состояние – за один такой ковер в Иране можно было купить дом, стадо овец или целое селение. Но состоятельным немцам такие изделия были по карману. Заодно с коврами они скупали иранскую шерсть, кишки и опиум. Неуклонно повышался удельный вес Германии в иранском импорте. Этот рост шел в основном за счет ввоза промышленного оборудования.
Промышленными поставками в Иран занимались известные немецкие бренды: «АЭГ», «Бош», «Крупп», «Ленц», «Макс Генест», «Макс Гутенберг», «Менус», «Отто Вольф», «Сименс», «Шарк», «Юнкерс». Самые престижные офисы в центре Тегерана отошли под представительства этих фирм.
Германия вышла на первое место по поставкам Ирану металлических изделий, большинство из которых использовалось при создании предприятий тяжелой индустрии. В 1938 г. между представителями иранского правительства и германским консорциумом «Крупп» было заключено соглашение о строительстве в районе Кереджа двух доменных печей с ежедневным производством 150 т чугуна[12].
Германское оборудование было установлено на стратегически важных объектах Ирана: Ганиабадском медеплавильном комбинате, Аминабадском и Анарекском металлургических комбинатах, Парчинском химическом комбинате, цементных заводах в Тегеране, Мешхеде, Ширазе и Тебризе, тегеранской табачной фабрике. Германские лаки, краски, бумага, медикаменты заполонили иранские прилавки.
Почему же немцы так легко и непринужденно вытеснили конкурентов с иранского рынка? Назовем основные причины.
Прежде всего, это высокое качество германских товаров и оборудования. Бумага, которую немцы поставляли для печати иранских газет, заметно превосходила советские образцы. Лаки и краски из Германии также отличались высоким качеством. Выше качеством были и германские станки, чем аналогичное оборудование из Советского Союза[13]. В этом отношении трудно не согласиться с Мохаммедом Резой, бывшим тогда наследником престола: «То, что мой отец установил с Германией весьма тесные экономические отношения, не должно вызывать удивления, так как качество немецких изделий и высокий уровень подготовки немецких специалистов были хорошо известны, а в торговле с Ираном они предлагали достаточно выгодные условия»[14].