Там мы стали другими

"Когда-то нас привычно называли уличными индейцами. Мол, пообтесались в городе, ряженые, беженцы без культуры и корней. Но мы – поступки наших предков. Их способ выживания. Мы – воспоминания о том, чего мы не видели своими глазами, но эти воспоминания живут в нас, мы их чувствуем, и именно они заставляют нас петь, танцевать и молиться так, как мы это делаем сегодня".Кто регулярно читает мои отзывы и рецензии на книги, тот, наверное, уже знает, как я не люблю в последнее время мрачные тяжелые книги, произведения, от которых веет безысходностью. Почему же в таком случае мой выбор в итоге пал на книгу Томми Ориндж – Там мы стали другими ? Все просто: любопытство пересилило. Аннотация, вынесенная на обложку, недвусмысленно обещала развенчать в сознании читателей «романтизированный образ индейцев». Подобного образа представителей индейского народа у меня, к слову, и не было. В моем случае вообще не было никакого более-менее четкого образа современных индейцев, живущих в городах. Чистый лист, а пробелы всегда так интересно заполнять)Сразу скажу, что книга непростая. Ярлычок-ценз «16+» здесь далеко не случаен; более того, людям более старшего возраста, но крайне впечатлительным я бы также не рекомендовала ее к прочтению: за жестокими и кровавыми подробностями можно не понять, не оценить всей ее прелести и глубины. «Мы творили искусство, рожали детей и создавали для наших людей возможность перемещаться между резервацией и городом. Мы не переезжали в города умирать. Тротуары и улицы, асфальт и бетон впитывали нашу тяжелую поступь. Стекло, металл, резина и провода, скорость, вечно спешащие массы людей – город принял нас. Тогда мы еще не были городскими индейцами. Мы остались, потому что для нас город созвучен войне, а с войны не дезертируют, ее можно лишь сдерживать, а это легче сделать, когда видишь и слышишь ее рядом. В тишине резерваций, городков на обочинах шоссе, сельских общин еще более отчетливо звучит пылающий в огне мозг».Философски глубокое и очень красивое по звучанию повествование, которое чуть-чуть приоткрывает нам завесу тайны. Порадовало в данном и случае и то, что автор сам является представителем «коренных американцев» и явно знает, о чем пишет. Это не досужие вымыслы и попытки выжать слезу у наивных и доверчивых читателей, это беспристрастный рассказ, это горькая правда жизни. Впечатление. правда, складывается весьма тягостное от нарисованной им картинки. Индейцам ведь столько пришлось пережить в своей истории, столько угнетения и притеснений. Казалось бы, должна же когда-то все-таки восторжествовать справедливость. Но нет, справедливости в этот мир опять не завезли, кончилась где-то на полпути, потому что в этой книге собрано как на подбор все, чего есть отрицательного и ужасающего в действительности. Наркотики, алкоголь, прочие зависимости, насилие, жестокое обращение и оставление детей, суициды, разбои, стрельба. Потомкам тех индейцев живется – увы! – ничуть не лучше, чем их предкам. И чья в том вина – если бы знать…"Нас описывают все кому не лень, на нас по-прежнему льют ушатами клеветы, хотя в Интернете ничего не стоит найти факты из нашей истории и узнать о нынешнем состоянии индейского народа. К нам приклеился скорбный образ поверженного индейца; в нашем сознании засели головы, катящиеся по ступеням храма; нас спасает Кевин Костнер, расстреливает из револьвера Джон Уэйн; а итальянец, прозванный Железноглазым Коди, изображает нас в кино. Мы предстаем озабоченным охраной природы, плачущим индейцем в рекламе, или Безумным Вождем, чей голос рассказчика звучит в романе «Пролетая над гнездом кукушки» и кто пробивает умывальником стену. Наши лица нарисованы на логотипах и талисманах. Изображения индейцев можно найти в любом учебнике. Индейцев сначала вышвырнули вон, а затем уменьшили до пернатого изображения".4/5, хотелось прочитать правдивую историю – я ее получила, из первых уст, от автора-индейца; желала увидеть – хотя бы в финале – что-нибудь светлое, обнадеживающее. А вот финал получился чуть смазанным. Не дождалась я морали и выводов. Их, видимо, придется делать самим…

Что вы знаете про коренных индейцев? Гонения? Историческая жестокость? А что если собрать 12 разных индейцев из различных племен и рассказать их историю. Живую, настоящую. Без прикрас. Мощное зарождение идеи, не правда ли? А вот в итоге получилось скучная намешенная книга.Что внутри?Сюжетная линия крутится вокруг ежегодного собрания индейцев пау-вау. Мероприятие призвано создать точку объединения общей культуры, истории, налаживания контактов и укрепления межплеменных связей. Есть 12 персонажей, которые проявляются в книге с разными мотивами для посещения пау-вау. Есть один прекрасный человек, задумавший записать на видео настоящий Голос жителей, записать их исповедь, записать их историю.Почему ничего не получилось?Завязка истории цепляет, не правда ли? Так и хочется погрузиться в новую историю, неизвестный мир, почитать книгу про этническую группу о которой ничего не знаешь. На страницах постепенно выстраиваются разрозненные идеи и описания жизни 12 героев. Картинка в единое целое не выстраивается. Просто куски разных имен, ситуаций, упоминания пау-вау. Потом правда сюжет принимает телевизионную мелодраму, когда выясняется, что люди неожиданно являются безбрачными детьми, братьями, коллегами… Автор так намешал, что читатель совершенно не чувствует катарсис. Нет симпатии к героям, нет эмпатии к их чувствам и переживаниям. Даже интересные колоритные имена не цепляют… Единственной связующей нитью остается индейский сбор.Я разочарована книгой, мне не понравился скудный однобокий язык, сюжетная линия близка к самому лучшему лекарству от бессонницы. Книгу советовать не буду никому. Более того, на сайте рецензий не много, но часть из них так вдохновенно писали о прочитанном, что я первое время прикладывала усилия, чтобы увидеть, почувствовать и проникнуться. Увы и ах. Первая книга в номинации «Главное разочарование года».

У меня есть кое-что интересное. Но, перед тем как я выложу на стол свои карты, давайте поговорим о вероятности. Что такое вероятность? Это степень наступления какого-то события. Если основания для наступления такого события высокие, то вероятность высокая. Если нет – то вы правильно поняли, низкая. Если предпосылки к наступлению события вообще отсутствуют – то учёные патетически заламывают руки и кричат: «Это невероятно!». Но есть нюансы. Давайте возьмём самый просто пример – игральную кость. С ней все очень просто – вероятность выпадения любого числа на ней – 1 к 6. Или другой понятный и очевидный пример – монетку. Там, как несложно посчитать, вероятность выпадения орла или решки – 1 к 2. Кто это кашляет? Какой математик? Я не звал никого, зачем он пришел и кашляет? Но все правильно, да, существует вероятность, что монета встанет на ребро. Получается, что же, вероятность 1 к 3? Конечно, нет. Тут статистические штучки. Вероятность того, что монета встанет на ребро (я изучил ряд источников) – 1 к 6000. К слову, не так уж и редко. Получается, немножко теоремы Байеса, доски Гальтона и красного ткемали – и вероятность выпадения орла/решки становится неприятно дробной. Знаете, когда там после двойки идёт запятая, потом нули, а потом ещё мульон цифр. В общем, вам это не нужно. Либо орёл, либо решка. Кто вообще на пол монеты бросает, вы что Супербоул начинаете что ли, кидайте на ладонь!Ладно, двигаемся дальше. Хочу наложить ещё немного цифр и сущностей, чтобы вы смогли должным образом оценить, что именно (написать капслоком) со мной произошло. Все же знают шутку, что вероятность встретить на улице динозавра равна 1 к 2 (вы либо встретите его, либо нет ха-ха-ха). Так, конечно, не работает. Событие невероятное, потому что… Да кто опять кашляет то? Лепрозорий какой-то. Квантовый физик? Любые превращения частиц возможны, если не противоречат законам сохранения? Чего? Свежего сыра? Давайте сразу эту дверку прикроем. Квантовая физика интересна, но все эти волновые функции, объективный наблюдатель и состояние системы частиц – ну перестаньте. Вы, правда, что ли хотите динозавра завтра встретить? Вам это не нужно вообще!Ладно, что я все про динозавра, давайте переходить к другим маловероятным событиям. Ведь со мной случилось именно оно (написать капслоком и подчеркнуть). Знаете ли вы, что вероятность погибнуть от цунами и собрать за покерным столом флэш-рояль – одинаковые? Такие же одинаковые как отпечатки пальцев двух человек, которые вероятнее вам встретятся в этой реальности, чем человек, ни разу не сидевший за шахматной доской, который сможет обыграть Магнуса Карлсена. Или попробуйте закинуть в стог сена иголку. И сразу же поднимайте свои очи вверх. Вероятность того, что на Землю упадет астероид выше примерно в 10 раз, чем вы сможете найти эту самую иголку (кстати, вероятность погибнуть от астероида, чем падение самого астероида – в сотни раз выше, имейте ввиду). Ну давайте еще немножко затронем экзотику: мартышки садятся и пишут «Гамлета» Шекспира или, например, ветер на свалке собирает новый Боинг (как оказалось, там примерно так все и происходит) – события столь маловероятные, что учёные небрежно ставят набор из 18-20 цифр в степени над десяткой. Мол, ну кто будет считать это даже. Что ж, справедливо. Правда, стоит заметить, что кроме мартышек и Боингов есть ещё одно событие примерно с той же вероятностью, которое всё-таки произошло – это рождение нашей Вселенной. Но это так. Просто красивое замечание о том, что все эти теории работают, пока что-то не случится.Ладно, что ж, теперь мы с вами настроены одинаково, математически-статистически. Теперь слушайте. Считайте, я видел единорога. Значит, купил я давеча порцию книг (небольшую, 5-6 штук). Мне их привезли. Целый винегрет: там был и переизданный Уэльбек, советская научная фантастика, победитель Букера Линч, Фейхтвангер, собственно, Томми Ориндж.ВИУ ВИУ ВИУ ВИУ ПАУ ПАУ ПАУ КРНК КРНККто включил сирену? Что происходит? КОД КРАСНЫЙ! ПОВТОРЯЮ, КОД КРАСНЫЙ.Так, ну давайте это сделаем прямо здесь и сейчас. Это быстро. Вот смотрите, Orange. Видите, да? Это – Орандж. Или, если вы любите самокаты и лавандовый раф, Орэндж. Все. Тут нет других вариантов. Ладно, есть, если вы очень-очень любите свой раф – Оранж. Но это уже оранжевый код (с вами только что сыграли в игру слов). Но как, и кто, и почему вдруг такой: «ой, парни, а знаете как ещё можно?». Это, конечно, так плохо, что даже смешно. Своеобразный переводческий постмодернизм, ещё можно апельсин «лепесином» называть. Тоже же ж понятно. В общем, Ориндж – это спартанский ребенок, которого не скинули вниз. Совершенно омерзительно. Попробую дальше игнорировать этот ориндж. Оринджевый цвет. Лепесиновый сок.Так вот, лежат перед мной 6 книг, все совершенно разные и никак особо друг с другом не связанные. И дальше происходит вот что. Я беру Уэльбека, открываю, нюхаю страницы, пробегаюсь глазами, кручу в руках и кладу обратно. Беру советских фантастов Войскунского и Лукодьянского – делаю тоже самое абсолютно. Затем беру «Песнь пророка» Пола Линча – тот же ритуал. Успеваю зацепить глазами эпиграф к роману; это четверостишие Бертольда Брехта: В темные времена//Тоже будет пение?//Да, будет и пение//О темных временах. Думаю, ну понятно, будет что-то мрачное со слегка вяжущими нотками постмодернизма (Букер же). Параллельно с этим кручу-верчу непонятно зачем купленную «Там мы стали другими» Томми Оранджа, открываю и… На меня смотрит слегка иначе переведенное четверостишие Бертольта Брехта. То же самое. Я ошарашенно смотрю в окно, а там идёт дружелюбный динозавр и виляет хвостом.Ладно, динозавра, конечно, не было. Но просто представьте себе. В этом бренном мире 17 000 000 уникальных книг, и я умудрился купить две, переведенные на русский язык, у которых одинаковый эпиграф. Возможно, вы ждали чего-то более «единорогового», но если перевести этот случай в разряд математики и статистики, то вы сильно удивитесь. Вероятнее увидеть, как на Землю падает астероид, чем случайно купить две книги с одинаковым эпиграфом (серьезно). Причем, ладно бы там был Шекспир или Гете. Но тут Брехт, не самый популярный автор. И вот нате вам. Знаете, какой у меня был первый вопрос, после того как я проверил не научился ли я леветировать и ходить сквозь стены? А сами Линч и Орандж вообще в курсе всей этой оказии? Думаю, может написать. Сел писать. Опять получилась рецензия. Но ещё раз – одинаковый эпиграф в совершенно двух случайных книгах. Монета встала на ребро динозавра, пишущего «Гамлета». Фантастика, невероятная фантастика.Ладно, если вам интересно, откуда вообще появился Орандж, то это тоже забавная история. Некогда ранее я писал рецензию на «Дорогу» Кормака Маккарти, и, как обычно, писал о чем угодно, но не о рецензируемой книге. В частности, там был такой абзац (что-то про премии):Вон, в том году (2007) вполне мог и Ричард Пауэрс забрать Пулитцеровскую премию. Но дали Маккарти. Но, так как все циклично, Паурсу вручили эту же премию 12 лет спустя (у меня тоже 12 лет ушло, Дик, чтобы Маккарти прочитать), за ту самую книжку про деревья. И тоже, ну куда за нее то Пулитцера давать. Если моя теория верна, то году в 2029 Пулитцеровскую премию дадут Томми Оранжу. Вы его пока не знаете, но начинайте интересоваться. Он в 2029 году премию завоюет.Ой. Ладно, хорошо, мне тоже показалось изначально Орандж каким-то неестественным (а Оранж – естественным), как видите. Ну и да, я люблю лавандовый раф. Так что, да, меа кульпа гилти плежар алегер ком алегер. Но я о другом – видите, я сам, совершенно случайно, нанес на свою литературную карту Томми и его роман. Я даже не знал тогда названия этого романа! А потом ещё этот Брехт. Даже не знаю. Где-то что-то во Вселенной точно схлопнулось. А знаете, что ещё схлопнулось? Индейцы. Ладно, плохая шутка, так некрасиво говорить. Они в современном мире уже и не индейцы даже, а native americans. По мне – «индейцы» звучат в тысячу раз круче. И ничего тут оскорбительного нет. Он был индейцем, кровожадным шайенном! Видите, строку из песни русской рок-музыки 90-х сочинил случайно. Но ладно, давайте посмотрим, что там у индейцев всё-таки. Томми Орандж нам написал об этом книгу «Там мы стали другими», в которой…ВИУ ВИУ ВИУ ВИУ ПАУ ПАУ ПАУ КРНК КРНКБоже милостивый, да что опять то?! Название? А что с ним? Окей, название книги автора Tommy Orange звучит как There There. Я не знаю как вы, но если вы любите группу Radiohead, как это достаточно долго делаю я, то коннотация у вас возникнет сразу. Да что коннотация, сам автор пишет почти в самом начале: Дин на­де­ва­ет на­уш­ни­ки, вклю­ча­ет му­зы­ку на те­ле­фоне, про­пус­ка­ет несколь­ко ком­по­зи­ций и оста­нав­ли­ва­ет­ся на «Там, там» груп­пы Radiohead. Обращаем наше внимание, на то, как переводчик перевел название песни. Там, там. Так-так-так. Но подождите, это не все. Через 16 майбук-страничек (я правда читал в Строках) ещё одна цитата, Гертруда Стайн (которая сказала следующее про город Окленд): Там нет никакого там. Тут лучше увидеть эту фразу в оригинале, чтобы лучше передался смысл: there is no there there. Смысл в этой фразе между «тут не на что смотреть» и «тут нечего ловить». Не самая сложная переводческая работа, да и хоть кто бы попытался. Вместо этого мы видим в названии отвратительное, оринджевое «Там мы стали другими». Да нет, никем никто и нигде не стал. Это книга про потерю идентичности, а не про поиск себя и нахождение где-то. Ужасное название. Боитесь назвать «Там, там» (могу понять), ок, но зачем называть книгу с противоположным смыслом, чем то, что в ней происходит. Слов нет. Включите сирену обратно!Так, ладно. Тяжело, конечно, кому-то далась работа над этой книгой. Или, наоборот, слишком легко. Вернёмся к индейцам. Собственно, Томми Орандж показывает нам, кхе-кхе, простите, белым, все тяготы бытия этих самых нэйтив эмерикэнс. Сразу есть пара моментов. Во-первых, с точки зрения репрезентации героев и последующего их собирания в единый, цельный сюжет есть проблемки. И у читателя (много поверхностных персонажей, только парочка интересных, остальные – не пришей кобыле глаз), и у самих индейцев (кто-то понял криминальную финальную разборку? Кто кого и, главное, за что?). Причем с последним вообще все очень грустно – у книги есть понятный катарсис (индейское празднество пау-вау), где все сюжетные тропы соединяются воедино. Вот только нюанс – там вообще непонятно что происходит. Какие-то хорошие ребята, которым ты пытался симпатизировать, просто исчезают со страниц в мгновение ока. Очень сумбурно и непонятно зачем это нужно. Насилие, насилие, много насилия. Это часто вообще проблема «лоскутных» произведений, где в конце условные 12 человек должны найти себе место в одном месте (простите за тавтологию). Вот и тут, Оранджу откровенно не хватает мастерства все это сделать изящно и красиво. И получается жестокая кутерьма.И второй момент, смысл произведения. Вдумайтесь. По сути «Там, там» – это не пример духоподъемной истории борьбы или мучительной рефлексии самоопределения. По ощущениям, Орандж целился во вторую лакуну, но вот парадокс. По прочтению книги (я только что написал выше, что к мотивации персонажей есть вопросики) возникает стойкая мысль – ребят, ну так вы сами во всем виноваты, нет? Кто-то пьет, кто-то рожает бесконтрольно, кто-то вообще пытается жить вооруженным грабежом. На этом фоне тот парень, который снимал документальное кино – просто душка, но он – просто капля в море. И в итоге, автору хочется сказать, слушай, дружище, я в курсе, у ваших предков была сложная история, но сейчас то в чем проблемы? Вы живёте в штате, чья самостоятельная экономика входит в топ-5 мира, если бы она была страной. Все понимаю, самоопределение и проблемы с самоидентификацией, но камон, адаптируйтесь и живите. Рефлексируйте в добром ключе. Герои Оранджа не согласны. В конце книги все достаточно плохо. А почему – ну вот просто так. Мне кажется кнопка ДРАМА немного ещё залипла у автора, но это ладно. Лепесиновый сок.Что ж. По итогу, книга, конечно, слабовата, но из-за этой истории с четверостишием Брехта, конечно, останется со мной навсегда. Я подумывал все это понаписать в рецензии на Линча, но там будет совершенно другой коленкор – наконец-то у нас Букеровский чемпион без постмодернизма! Да, я тоже удивился. Но это, конечно, другая история. Пока же – перед тем как читайте хорошие книги, хочу ещё раз заметить:Индейцы, насилие не выход. Будьте дружелюбны. С трудом вас понимаю, но что было, то было, прошлого не вернуть, нужно жить настоящим. Тем более в Калифорнии.И ещё, в пустоту: Орандж! Там, там! Орандж! Там, там!И вот теперь – читайте хорошие книги.Ваш лавандовый кофе (спасибо)