000
ОтложитьЧитал
Таруко (Анна Янг)
Меня разбудил противный скрежет оконного вентилятора. Лопасти провернулись еще два раза, вентилятор скрипнул, чихнул и сдох. Черт с ним, все равно толку не было.
Вздохнув, я уставилась в потрескавшийся потолок с великолепным узором из пыли, перегоревшего топлива шаттлов и другой космической трухи, о которой лучше не думать. Как же тут грязно! Хотя чего еще ожидать от перевалочной луны на орбите одной из самых популярных туристических планет?
Я скинула с себя промокшее от пота одеяло и поплелась в душ, смывать налипшую космическую пыль жесткой водой с металлическим вкусом.
Радовало одно: сегодня я, наконец-то, вернусь на Йорро, а там до дома – рукой подать.
Собралась быстро – задерживаться в грязном мотеле не хотелось ни мгновения. Перед кривым зеркалом провела по коротким жестким волосам: и как только поддалась на уговоры покраситься в фиолетовый? Взяла походную сумку и покинула клоповник.
Жар палящей звезды на улице был нестерпимым. На Таруко атмосфера плотнее и жара меньше, а на перевалочном спутнике никто не заботится о радиации. Огромные грузовые и скромные пассажирские шаттлы носились над головой, разогревая воздух сильнее. Они сигналили друг другу, снижая и набирая скорость и высоту, подрезая друг друга. Хаотичное движение вызывало головную боль.
Синий пассажирский шаттл резко снизил высоту, вызывая гул клаксонов, сигналок и ругань пилотов. Передо мной остановилась развалюха времен основателей, похожая на синий ржавый батон с окнами. Надежда охладиться под кондиционером безрадостно погибла, вызывая новый приступ головной боли. О, сингулярность Хокинга, за что мне это?!
Смердящий топливом, тарахтящий шаттл подпрыгивал на каждой воздушной кочке и дребезжал так, словно вот-вот развалится. Я вцепилась в твердую пластиковую ручку на двери. На войне и не так трясло, но позорно погибнуть в такой дыре, когда за спиной третья межгалактическая… А пилоту, казалось, было все равно. Он не обращал внимания ни на воздушные кочки, ни на сигналы других шаттлов, ни на меня. Всю дорогу до телепорт-станции подпевал шипящим динамикам и курил. Дым сигарет не скрыл вони топлива, он сделал его резче, так что во рту появился вкус горелой резины.
Сервис на перевалочных пунктах всегда был ужасным, но после войны стал еще хуже. Заломив цену за поездку в два раза больше оговоренной, водитель вонючего корыта долго причитал и объяснялся, выискивая причины стрясти с меня денег. Только когда я выгребла из кошелька все, что было, буквально швырнув мелочь в его рожу, он соизволил снять с дверей блокировку и выпустить меня. Урод!
Телепорт-станция встретила относительной чистотой и прохладой с запахом кондиционера и лимонного освежителя. Цивилизация, н-да. Путешественников почти не было, мало какой турист захочет провести хотя бы день в этой пыли, грязи и бесконечной бомбардировке космическими отходами. После войны все поставки телепортируют сначала на перевалочный спутник, а уже потом на склады Таруко. Так что в холле для телепортов «малых витальных объектов» посетителей было немного, и всего один рабочий порт. С улицы доносилось лязганье и грохот грузового отдела, явно более проходного. Н-да.
Равнодушный экран с расписанием мигал одинаковыми строчками о том, что порт на Йорро откроют только через час. Да что за невезение, к Эйнштейновой матери?! Я отошла к низким диванам из серого пластика и уселась, бросив рядом сумку. Низкий столик напротив был завален брошюрами и журналами. Я даже наклонилась, присматриваясь: бумага! Журналы и книги на бумаге я видела только на Ваксе, в бедном районе. Мой отряд попал в засаду на севере планеты, и тогда мы узнали, что бумага горит очень хорошо.
На глаза попала знакомая картинка. Разворошив горку брошюр, я вытащила тонкий журнал из матовой бумаги, на первой странице красовалась до тошноты мерзкая фотография. Яйцеобразный двухместный шаттл тарукчанина висел в воздухе, в полуметре от белого песка, который покрывал почти всю поверхность Таруко. Сам хозяин гордо стоял рядом, лицо скрывалось маской скафандра, защищающего от вездесущего песка. Вдалеке, на горизонте, виднелись знаменитые Рыжие скалы, в которых не было ничего примечательного, если ты не геолог. Над горизонтом – пыльно-синее небо, сквозь атмосферу уже показались луны, на одной из которых я сейчас сидела. И птицы!
Я отбросила журнал, и лишь военная привычка не дала заржать в голос. Какие, в сопло ракетам Илона, птицы на Таруко?! Да они там вымерли еще до второй межгалактической! Экосистема поддерживается искусственно, да что там, на Таруко вообще ничего живого нет, кроме туристов и самих тарукчан! Идиоты!
Фотография навеяла воспоминания. Пару недель назад нас с Юдиной встретили возле телепорт-станции небольшого городка у моря. Такой же белый яйцеобразный шаттл, только немного ниже, более вместительный и с трапом до песка. И тарукчанин тоже стоял рядом с шаттлом, только в его руках были цветы для Юдины. Он снял маску и мило улыбнулся, сверкнув большими лазурными глазами и взмахнув синей челкой.
– Ой, Кима! Ты даже не представляешь! – распалялась Юдина, пока мы ждали шаттл. – Они тут такие обходительные, такие добрые, внимательные, вежливые. Особенно ко всем, кто живет дальше Йорро.
Я внимательно слушала, понимая: ей надо высказаться, и лучше до приезда хоста. Мне было все равно, о чем она говорит, я приехала отдыхать.
– Они такие красивые! Ты заметила парней в телепорт-станции? Один из них та-а-ак смотрел на тебя! – она многозначительно повела красными бровями.
Я лишь пожала плечами. Не заметила ничего. Я приехала отдыхать.
– Знаешь, говорят, если понравиться хосту, он из доброго хозяина превращается в раба. Он делает из тебя королеву, носит на руках! И еще, – она наклонилась к моему уху и прошептала: – В постели они боги!
И тут я еле сдержалась, чтобы не заржать в голос. Эти сказки рассказывают про каждую гуманоидную расу во вселенной, сохранившую после войны остатки цивилизованности. Особенно много – про тех, у кого сложная демографическая ситуация. Но оставалась надежда, что хост оправдает ожидания хотя бы в плане сервиса.
Молодой тарукчанин, встретивший нас, выглядел, словно модель для рекламы туристических просторов на Таруко: плечистый, высокий, необыкновенно притягательный. Казалось, он был создан для того, чтобы воплотить фантазии Юдины в реальность.
Он отвез нас сквозь пыль пустыни к своему роскошному чистому дому. Каждая из нас получила личную комнату с персональной ванной. Душ радовал чистой и прозрачной, без запаха, водой – такая роскошь редко встречалась в послевоенной галактике. В комнате пахло цветами, настоящими, а не химией освежителя. Они стояли в вазах по всему дому. Я даже потрогала один: тонкий лепесток, нежный, бархатистый, немного влажный – так похож на те, что мы клали на могилы погибших товарищей…
Цветы на Таруко тоже не растут, их доставляют с Ваксы, и наш хост их закупил с запасом. Хоста звали Ганбо, и он стал для нас одновременно хозяином дома-отеля и слугой, исполняющим каждый каприз. Особенно – капризы Юдины. Она была счастлива: ведь именно за этим и ехала. А я? Я приехала отдыхать. Но с каждым днем теплый взгляд лазурных глаз казался все интереснее, и почему-то росло желание видеть ту же теплоту и восхищение, что он дарил подруге. Но я гнала эти мысли, не желая мешать той, кому это явно было важнее.
Каждый день нас ждала вкусная домашняя еда, свежие полотенца и поездки к морю. Под теплой звездой Таруко гладкая кожа подруги приобрела золотисто-медовый оттенок, а моя потемнела, делая заметными ряды шрамов – боевых трофеев с третьей межгалактической.
Тогда я узнала, насколько на Таруко помешаны на чистой и гладкой коже. Увидев мои шрамы, Ганбо скривился. Я бы могла назвать его удивленным, потому что презрения в его взгляде было существенно меньше, чем у остальных тарукчан. У тех самых тарукчан, чьи спины мы прикрывали, чья гладкая кожа осталась без шрамов, ведь их получили мы! Насмотрелась я за войну и на шрамы, и на разъеденную наноботами кожу, и на раны от прямого попадания бластером. А эти неженки, с презрением глядящие на меня, даже не знают, скольких спасителей их жалких изнеженных спин уже не вернуть!
Но я все равно почувствовала горький укол зависти. И когда мне, ветерану, генералу в отставке, стало так важно видеть восхищение в лазурных глазах обычного мужчины?
А потом до меня дошло, почему Юдина так отчаянно уговаривала меня поехать. Ведь на моем фоне она смотрелась самой настоящей красоткой. Силой воли выкинула из головы и мнение тарукчан, и выражение лазурных глаз. Я приехала отдыхать, черт вас возьми!
Не знаю, что повлияло на Ганбо больше: наличие у меня шрамов, или мое пренебрежительное отношение к мнению окружающих, но внимания он стал уделять мне заметно больше. Он постоянно следил за наполненностью моего бокала, осведомлялся о комфорте, и вообще стал настолько предупредительным и внимательным, что Юдина начала злиться. Нет, она не повышала голоса, но я видела искры недовольства и осуждения в ее глазах. И слышала ее повышенный тон, который сразу включался, если меня не было в поле ее зрения. Я не могла разобрать фраз, но обрывки криков и возгласы порядком раздражали, а доброе отношение и теплота лазурных глаз очень быстро стали казаться неуместными и противными.
Но он словно не замечал ни моего холода, ни злости Юдины, он делал все по-своему. Я догадывалась, что такое отношение ко мне может быть вызвано одной причиной: их разладом с моей подругой. Но становиться его спасительным билетом и наживать себе врага вместо лучшей подруги я не собиралась. И потому одним вечером, после особенно навязчивых ухаживаний Ганбо, я поднялась в комнату Юдины.
– Дин, – я открыла дверь и нашла подружку у туалетного столика с аэротушью в руке. – Куда-то собираешься?
– Ага. Помнишь, мы вчера познакомились с ребятами из клуба? Один из них – мой давний партнер еще по Йорро, и он пригласил меня на выставку, – она лучезарно улыбнулась, взмахнув гривой красных волос.
– А как же Ганбо? – я прикрыла дверь.
– Ганбо, – она помолчала. Потом отложила тушь и подошла ко мне. – Я давно заметила, как он смотрит на тебя, Кима. Он хороший мужчина, и тебе он нравится.
– Но, – я попыталась возразить, но она вдруг обняла меня, заставляя замолчать.
– Никаких но. Он мне просто друг, Кима.
Я не знала, лукавит подруга или говорит правду, но ее не было до поздней ночи. А когда она написала, что не вернется до утра, я поняла, что она уже хорошо себя чувствует и наверняка нашла замену Ганбо.
Смешав в высоком стакане газировку и виски из мини-бара комнаты, я вышла на общий балкон, куда можно было попасть из всех гостевых спален и из холла второго этажа. Лежаки и скамейки перемежались низкими деревянными столиками, на них мигали свечи в скромных стаканчиках, оставляя в воздухе еле уловимый запах воска и жасмина. Легкий теплый ветерок гладил кожу, и тихий шелест волн доносился со стороны моря. Я помню, что подумала тогда: «Жить на Таруко я бы не могла, но вот такой тихий вечер вполне в моем вкусе. Нет ни вездесущего грохота шаттлов, ни шума стреляющих бластеров, ни писка назойливых наноботов. Тишина…»
Приятные мысли тогда прервал скрип половиц. Ганбо зашел на балкон, посмотрел в темноту ночи. Вздохнул. Повернулся к спальне Юдины, потом к моей, и только тогда заметил меня.
– Кима, – он подошел ближе, усаживаясь на противоположное кресло. – Тебе принести чего-нибудь? Может, Йиранского вина?
– Я в порядке, спасибо! – машинально ответила я. Кисло-сладкий вкус газировки скоро прожжет дыру на языке, но это все, что я могу смешать сама из мини-бара в комнате.
– Как сегодня тихо! Правда? – вдохновенно проговорил он, откидываясь в кресле.
Я ничего не ответила.
– Вот о такой тишине я мечтал. Особенно на Ваксе, – он вздохнул, вглядываясь в ночь.
– Ты был на Ваксе? – я сжала стакан с газировкой.
Он кивнул. Помолчал. А потом пересел на мой лежак, упираясь бедром в мои колени, бесцеремонно забрал стакан, сжал мои ладони и уткнулся в них лбом. Потом снова поднял на меня глаза и оказался так близко, что можно было рассмотреть зеленые и темно-синие прожилки в радужке.
– Ты спасла мою жизнь! Нас заманили в ловушку, и только отряд Кимы Аркес смог пробиться и освободить нас. Я всегда знал, кому должен быть благодарен, но и представить не мог, что ангел, спасший мою шкуру, появится на пороге моего дома. И окажется настолько прекрасным! – выпалил он.
Его дыхание обжигало, глаза были так близко, что я сдалась. Поцелуй с острым привкусом йиранского вина окрылял и заставлял забыть обо всем. Он длился вечность, и я хотела, чтобы эта вечность не заканчивалась никогда. Его руки скользнули по моим бедрам, и стон вырвался из моей груди. Это отрезвило. Ганбо прервал поцелуй, но лишь для того, чтобы подхватить меня и унести в спальню.
Холодные простыни никогда не казались мне такими горячими. А рассказы о божественных навыках в постели оказались преуменьшением. Уснуть удалось лишь с рассветом, и я вспомнила, как это прекрасно – засыпать в объятьях мужчины.
Рваный тихий говор выдернул меня из сна. Какой толк пререкаться шепотом, если все равно все слышно? И от кого скрываться?
В кровати я была одна. Понимание, с кем ругается подруга, порядком напрягло. Не вполне уверенная в своих действиях, я подошла к двери и тихонько приоткрыла. Очевидно, они стояли на первом этаже, но так близко к лестнице, что разобрать удавалось каждое слово: пусть и говорили они шепотом, только очень громким.
– Юдина, послушай, – тихо говорил Ганбо. – Ты все не так поняла.
– Да что ты?! Я оставила тебя наедине с ней, но сделать такое!
Ганбо молчал.
– Ты слишком далеко зашел, дорогой. Ты должен был утешить несчастную, но не таким же методом! Ты хоть понимаешь, как она теперь будет страдать? Она и так…
Я закрыла дверь. Слушать это больше не было сил. Я несчастная? Я буду страдать? Меня надо было утешать? Зачем?! Да я могу стереть эту планету вместе с их морями и милыми домиками с лица галактики одним залпом своего шаттла! Разве я мечтала о местных постельных богах?! Разве за этим я ехала? За сочувствием? За утешением? Я вообще отдыхать ехала!
О, галстук Нила Деграсса, и чего все помешались на моих шрамах? И Юдина туда же! Обалдела что ли: подкладывать под меня мужчин? И Ганбо хорош, путана домашняя! Пусть я и спасла его жизнь на Ваксе, но не в постели же долг возвращать!
Хотелось крушить, ломать, или бежать – наконец. Но я сдержалась. Пригладила взъерошенные волосы, переоделась, сложила сумку. Юдина долго ругалась, что я не взяла красивых нарядов. Теперь я знаю, почему. И теперь я еще больше рада, что не послушалась ее наставлений.
Я спустилась к завтраку, мило улыбаясь Ганбо. Юдина бодро врала о бурно проведенной ночи. Ганбо притворялся, что восхищен моим утренним видом. Идиллия.
Наскоро позавтракав, я отказалась от прогулки на море и попросила одноместный шаттл. Соврала, что нужно по делам штаба заехать в местный отдел полиции, а сама поехала в бар в надежде, что алкоголь смоет ощущения этого ужасного утра.
Алкоголь не помогал, я даже не пьянела. Вообще, после войны я частенько пыталась напиться, чтобы забыть лица товарищей, не вернувшихся домой, но ни разу не получилось.
– Красавица, почему ты грустишь в такой чудесный день? – ко мне подсел тарукчанин, даже не спросив разрешения. Такие же лазурные глаза из-под такой же синей челки уставились на меня.
Как я раньше не замечала, какие они все похожие! Миг – и радость узнавания озаряет его лицо.
– Генерал Аркес?! Как же я рад, что встретил вас! – он схватил мою ладонь, прикладываясь к ней прохладным лбом. Ощущение дежавю усилилось.
– Генерал, вы спасли мою жизнь. Наш отряд попал в ловушку на Ваксе…
Дальше слушать я не могла. Я выдернула руку и отвернулась. Тарукчанин быстро пришел в себя, залепетал что-то. Басовитый бармен быстро оказался рядом.
– Уйди лучше, не мешай, – проговорил он. Одного взгляда суровых глаз было достаточно, чтобы назойливый ухажер испарился. Но оставил мерзкий душок вранья. Теперь я очень хорошо поняла: вчерашняя история не могла быть правдой. Или могла?
– Не обращайте внимания, генерал. Он попугай, повторяет то, что где-то услышал. Не верьте всему, что тут толкуют, – он протер очередной стакан, поставил на стойку, а рядом с ним еще один. Взял крепкий Ваксийский бурбон и разлил в оба стакана.
– Выпейте, за счет заведения, – буркнул он и осушил свой стакан. – Вы спасли моего друга на Ваксе. Только он вам спасибо уже не сможет сказать.
Я кивнула, осушив стакан. Разочарование ударило в голову вместе с бурбоном. Горечь обиды помогла покинуть бар. А навыки, полученные на третьей межгалактической, позволили переписать код шаттла и долететь до перевалочного спутника. Шаттл на автопилоте сам доберется до Ганбо. А если не доберется – невелика беда. Все равно на Таруко я больше не вернусь!
Я вынырнула из пучины воспоминаний и снова посмотрела на картинку в журнале, а потом накрыла ее брошюрами. Скорее бы забыть это мерзкое подобие отдыха!
Очень скоро мое уединение нарушил улыбчивый мужчина. Гуманоид, с розовыми, как рассвет, волосами и желтыми глазами, в клетчатом твидовом пиджаке и узких белых брюках – явно не тарукчанин. Он молча улыбнулся и принялся рассматривать журналы. Я не мешала ему, ведь сама занималась тем же несколько минут назад.
– О, это же Таруко! – воскликнул он, заставляя меня подпрыгнуть от неожиданности. – Простите, я напугал вас?
Я покачала головой и отвернулась.
– Я всю жизнь хотел там побывать. А вы были на Таруко?
– Нет, – холодно отрезала я, не желая продолжать разговор.
– О, в таком случае, вам следует туда полететь! Их звезда расположена очень удачно, у всех появляется ровный, золотистый загар! А уровень сервиса просто божественный! – проговорил он, смакуя каждое слово.
Я почувствовала тошноту. И правда, божественный сервис – это то, что нужно каждой женщине. Особенно одинокой, правда? Особенно с доставкой в постель!
– Спасибо, мне неинтересно, – отрезала я, поднялась и взяла сумку. Лучше пройду до расписания телепорта и проверю, сколько еще ждать открытия врат на Йорро, чем слушать этот назойливый бред.
– О, простите, если… – я уже не слышала, что он говорил. Хотелось одного: скорее попасть домой!
Я подошла к расписанию: телепорт на Йорро следующий! Обрадовалась и хотела уже идти к столу контроля туристов, как твидовый пиджак преградил мне путь.
– Прошу простить мне любопытство, а вы уверены, что не были на Таруко? – он заискивающе улыбнулся. – У вас такой ровный и красивый загар, что…
Я почувствовала, как холодок пробежал по спине, и сжала ручку сумки, как сжимала рукоять бластера на Ваксе, так сильно, что кожаные швы врезались в кожу. Он явно пытался меня задержать. И это не к добру.
– Нет, не была! – рявкнула я, протискиваясь мимо.
Через миг объявили телепорт на Йорро, и я поспешила к контролю. Отдала документы на проверку, краем глаза следя за странным парнем в твидовом пиджаке. Он напрягал меня все больше. Достал из внутреннего кармана пиджака наладонник и позвонил кому-то, поглядывая на меня. Сбежать бы сейчас, да некуда! Еще и документы забрали!
Твидовый пиджак проговорил: «Я нашел ее», кивнул и двинулся ко мне. Паника превратилась в истерику. А потом остановилась. Я генерал армии альянса, я прошла третью межгалактическую. Меня не напугать!
– Ваши документы, – робот-контроллер выплюнул мой паспорт. Я схватила документ и бросилась к телепорту.
Краем глаза заметила движение справа: Ганбо, с огромным букетом Ваксийских роз и без Юдины, лазурные глаза бегают, ищут. Он увидел меня. Он сказал что-то, но я не слушала. Я отвернулась и шагнула в телепорт.
Крушение надежд (Анна Янг)
Я провела карандашом по брови, припудрила нос, завязала волосы в пучок. В зеркале отражалась бледная физиономия почти без макияжа, зато с яростным оскалом. Как же все достало! «Клиент предпочитает натуральных шатенок, минимум макияжа, скромность и женственность» – говорилось в анкете. Я тогда думала: «Наконец-то, легкие деньги». Но кто же знал, что придется жить на этом сером и унылом корабле целый месяц?! Еще и с клиентом по прозвищу «Палач».
Я встала и прошлась по каюте с серой холодной обшивкой стен и пола, с серой односпальной жесткой кроватью. Взглянула в маленький иллюминатор без занавесок: мы приближались к сине-голубому шару неизвестной планеты. Спутник-разведчик, больше похожий на огромный шприц, висел недалеко от нашего корабля и сканировал сине-голубого гиганта. Вот бы уже сойти где-то! Деньги деньгами, но их все равно не хватит на погашение кредита, даже если я год проживу в этом сгустке скуки и серости. Нет, решено, если планета обитаема – сбегу, и черт с ним!
Наручные часы тихонько пикнули. Уже десять! Я вздохнула и пошла одеваться.
Малиновую форму, которую мне выдали, обычно носят рядовые на корабле Маршала Элиаса Миттейру. Как выяснилось, наряд компаньонки здесь против правил: настолько открытый, соблазняющий, будоражащий кровь вид отвлекает команду. Пришлось выбирать: подчинение правилам или деньги. И так ясно, что я выбрала.
Я прошла по длинному темно-серому коридору, свернула к грузовому лифту. Три отсека вверх – и попаду на капитанский мостик. Как же не хочется, но надо…
– Сайя! – звонкий голос главной помощницы Маршала взорвал сознание, стоило шагнуть из лифта. Ко мне подбежала злобная стерва, упакованная в серо-зеленую форму, предпочитающая появляться на люди с прилизанными мышино-пегими волосами и вечно недовольным лицом. – Ты хоть представляешь, сколько времени?
– Да, – спокойно ответила я, медленно шагая к мостику.
– Он ждет тебя уже полчаса! – не унималась она.
– Знаю, – я все так же спокойно шла, не глядя на истеричку.
– Он не на мостике!
Я остановилась. Медленно повернулась. Стерва покраснела от ярости, того и гляди пар из ушей пойдет. Может, ей таблеточек каких попить? Чего так нервничать-то? Я выгнула бровь и выжидающе посмотрела на нее.
– Следуй за мной! – рявкнула она и размашистым шагом направилась к смотровым каютам.
Я вздохнула и поплелась следом. За ней все равно не успеть, да и спешить некуда.
– Быстрее! – взвыла стерва. Я закатила глаза.
Маршал ждал нас в главной смотровой каюте. Большой настенный иллюминатор демонстрировал почти тот же ракурс, который я видела из маленького иллюминатора своей комнаты. Та же сине-голубая планета, тот же спутник-шприц. Маршал склонился над контрольным постаментом и тихо переговаривался с кем-то по рации. Я видела лишь его широкую спину в темно-зеленом защитном скафандре, но этого хватило, чтобы мое настроение снова испортилось.
– Госпожа Регит здесь, Маршал, – пролепетала стерва.
– Спасибо, капитан Хенпей, – хриплый низкий голос заполнил каюту. Стало неуютно. – Вы свободны.
Стерва Хенпей этого явно не ожидала, но проглотила и вышла, не забыв бросить на меня уничижительный взгляд. Ой, и не такое видели! Как будто мне, с моим-то стажем компаньонки, страшен взгляд какой-то серой мыши? Иногда в работе мы сталкиваемся с женами или любовницами клиентов, а от них намного больше хлопот, чем от одной блеклой дамочки, безответно влюбленной в своего начальника. Почему влюбленной? Если бы ее ревность была огнем, она давно сожгла бы корабль, а может и всю галактику. Почему безответно? Потому что я торчу здесь уже месяц, и я – единственная женщина, с которой Маршал готов проводить весь день.
– Сайя, – как всегда, немногословно, но мягко поприветствовал он, когда я подошла к контрольному постаменту. Пирамида с экранами мигала и переливалась, показывая сменяющие друг друга данные спутника.
– Элиас, – я нежно улыбнулась. Несмотря на ураган злости и отвращения, бушующий в душе, я всегда сдерживала эмоции. В конце концов, Маршал еще не самый плохой из моих клиентов. Он просто ужасный человек, уничтоживший намного больше живых существ, чем все враги галактики. Устраивал резню, прикрываясь чувством долга, приказом, но чаще по собственному желанию. Он весь квадратный, неотесанный, грубый и суровый. Но хотя бы похож на мужчину, и от него всегда приятно пахнет чистотой, мятой, специями и чем-то отдаленно-знакомым и неопределенно-приятным.
– Дай мне минутку, – буркнул он, а потом придвинул к губам микрофон гарнитуры. – Все готово? Нет, другая широта. Еще, да. Отлично. Запускайте сканер.
«Минутку… Да хоть сто минуток! А лучше не отвлекайся и не обращай на меня внимания совсем», – думала я и, пока он не видел, рассматривала его. Щеки и подбородок заросли серой щетиной, отчего каждый изгиб делался жестче и четче. Брови, сведенные на переносице, напоминали о властном и суровом характере, он вел себя мило и мягко только со мной. Но я знала, что это лишь маска. Я знала его истинную природу: волевого и беспощадного, жесткого человека. Он привык следовать протоколу и правилам, никогда от них не отступал. А за предательство в военные годы, говорят, не щадил никого. Именно за это в некоторых кругах его называли Палачом. И я знала: стоит мне оступиться, перейти черту созданных им правил, и мне не жить.
Что-то сверкнуло за прочным пластиком иллюминатора. Спутник-шприц развернулся на несколько градусов, отразив лопастями свет звезды. Сфокусировался, наконец. Я взглянула на пирамидку контрольного экрана: на светящихся панелях отчетливо проступали контуры тропического острова в форме большого зеленого сердца.
– Сайя, посмотри внимательно, – мягко сказал он. – Что ты видишь?
Я всмотрелась в контрольный экран: темно-синяя поверхность шевелилась и шла рябью. Должно быть, это жидкая вода той планеты, рядом с который мы зависали последние сутки. Посреди водного пространства я разглядела зеленое сердце.
Это оно!
Я ахнула и прильнула к экрану. А потом взглянула на Маршала. Он победно улыбался.
– Вот видишь, я держу обещания, – гордо проговорил он.
– Ты запомнил! – прошептала я, стараясь скрыть азарт и изобразить благодарность.
– Конечно. Чего не сделаешь для милой леди, – он взял мою ладонь и легко поцеловал.
Я изобразила смущение.
– Иди собираться, вылетаем через час.
Я сыграла благодарность вселенского масштаба и радостно побежала одеваться.
Но как только за спиной закрылась дверь моей каюты, сбросила маску радости и побежала к чемодану. Да, мне следует переодеться в купальный костюм, ведь Маршал не должен ничего заподозрить. Но я возьму еще кое-что.
Порывшись в чемодане, я нажала на кнопку секретного отсека, достала небольшой пузырек с ампулами безвкусного снотворного. Каждая компаньонка всегда берет такой к клиенту – невозможно заранее предугадать характер заказчика. И, если он окажется агрессивным – это часто единственное спасение.
Так, если подумать, одной ампулы хватает на гуманоида средних размеров, но Маршал не прост. Он большой, сильный и здоровый мужчина, более того, наверняка его организм приспособлен к большинству ядов и седативных препаратов. Значит, возьму две.
На всякий случай надо бы раздобыть где-то бластер, вдруг возле объекта будет охрана. Объект…
Я опустилась на холодный стальной пол возле чемодана. Неужели, свершилось? По проверенным слухам, на этом острове-сердце находятся останки корабля одной из первых земных миссий. Экспедиция в новый мир не оправдала ожидания первых людей, и корабль упал в море этой планеты. Команда погибла, а корабль в итоге вынесло на берег. По легенде, оборудование в нем прекрасно сохранилось сквозь века, хотя кто его знает, никто же еще не нашел. Но если это так, любая деталь стоит огромных денег! Если получится достать хотя бы крошечную часть этого корабля, я смогу оплатить кредит! Я смогу… Главное – вернуться с сокровищами и шаттлом до того, как Маршал очнется.
Часы запикали, и я засуетилась. А через десять минут уже была в гараже, еще через пять Маршал открыл передо мной дверь шаттла. Показалось или я почувствовала аромат клубники?
– Мы летим вдвоем? – уточнила я, наблюдая, как он с отпечатка пальца заводит шаттл. Его большие ладони сжали и потянули на себя штурвал, шаттл взмыл в воздух.
– Хочешь позвать с нами капитана Хенпей или кого-то еще из команды? – усмехнулся он, вылетая в открытый шлюз и направляя шаттл на голубой шар.
– Нет, спасибо, – буркнула я. От одной мысли о стерве Хенпей во рту становилось кисло. Зато перед глазами открывался волшебный вид. Планета приближалась, впереди нас ждал ковер пушистых облаков, в прорезях которого мелькали отражения местного солнца.
– Нравится? – глухо спросил Маршал.
– Невероятная красота! – прошептала я, не отрываясь от лобового иллюминатора.
Мы вошли в атмосферу, мягко, ровно. Не зря Маршала считают одним из лучших пилотов галактического флота. Он пустил шаттл на автопилот и откинулся в кресле, наблюдая за мной. Вот не люблю я когда так пялятся, словно прицениваются к товару. С давних дней не люблю.
– Чего? – кажется, я не смогла скрыть недовольства.
Он улыбнулся.
– Чего?! – с вызовом повторила я.
– Почему так реагируешь каждый раз, когда я на тебя смотрю? – он посмеялся, потянулся к бардачку над иллюминатором и достал оттуда коробку размером с ладонь. Бархатную. Ой, как неловко. Компаньонкам редко преподносят дорогие подарки, обычно дешевки. Это считается правилом хорошего тона, особенно если подарок на прощание. Значит ли это?.. Да, скорее всего, эта поездка – наше последнее свидание. Как же хорошо, что он выбрал именно этот остров для прощания!
Внимательно наблюдая за моим лицом, он открыл коробочку. На мягкой черной подушке покоился браслет в виде металлической цепочки, в некоторые звенья были впаяны маленькие блестящие камни, переливающиеся всеми оттенками радуги. Да в этой коробке целое состояние! Ой, не просто так ходят слухи, что Маршал Миттейру до ужаса богат!
Я закусила губу. Он усмехнулся.
– Элиас, – проговорила я.
– Даже не думай отказываться, – скомандовал Маршал, а потом достал браслет и защелкнул на моем запястье. Холодный металл приятно утяжелял руку. Конечно, кредит им не погасишь, но щедрость подкупает. Я присмотрелась к камням: блестят, переливаются – можно глядеть бесконечно.
– Шампанское? – пока я рассматривала блестящие камушки, Маршал достал бокалы и разлил игристое сладкое вино. Судя по золотому оттенку – старое, жутко дорогое. Должно быть, вкус насыщенный. Я приняла из его рук бокал и сжала в руке ампулы со снотворным. Придется пока дать одну. Главное – чтобы не уснул в полете.
– Кажется, где-то здесь есть еще клубника, – проворковала я.
Он нахмурился.
Мое сердце пропустило удар.
– От тебя ничего не утаишь, – улыбнулся он и потянулся назад, поставив бокал на приборную панель. Я поставила свой рядом. Кажется, он ничего не заметил. Но мои ладони вспотели.