Глава 1
Мужчина средних лет, спортивного телосложения, по очереди обнял стоящих рядом товарищей и, улыбнувшись, сказал:
– Ну все братва, свобода…
Седой горбун, докуривая сигарету, хрипло спросил:
– Обратно-то когда?
Мужчина внимательно посмотрел в глаза горбуну и уверенно ответил:
– Нет, Бурый, на меня не рассчитывай, я здесь случайный гость, так что я не в теме.
Горбун, затушив окурок о подошву, тяжело вздохнул и тихо произнес:
– Хороший ты парень, Художник, хоть и чернушник. Если на воле что-то понадобится, черкни моим, они помогут.
Мужчина, прищурив глаза, ответил:
– Благодарю. Думаю, не понадобится мне помощь. Недельку отдохну, потом буду искать работу.
Горбун улыбнулся и уверенно сказал:
– Руки у тебя золотые, ты действительно художник от Бога. Жаль, что так скоро отчаливаешь. Работу на воле ты, конечно, себе найдешь, только запомни мои слова: общество всегда пытается уничтожить тех, кто чего-то стоит, так что рви зубами, волком вой, но не дай поработить себя.
Художник быстро отреагировал:
– Свобода, она в голове и в сердце. Иной и в одиночке свободен, как птица в полете, а другой на воле в роскоши, как в кандалах. Так что, Бурый, не в огорчение тебе будет сказано, работа – это естественный и постоянный способ безбедного существования, а воровство – это альтернативный и очень короткий способ того же безбедного существования.
Горбун смял сигаретный фильтр и недовольно проговорил:
– Я тебе так скажу. Будь я правителем, сажал бы не тех, кто из магазина еду крадет, а тех, кто вынуждает людей этим заниматься. Посему ты свою философию оставь для молодняка, меня учить поздно, я сам кого хочешь научу.
Художник громко спросил:
– Чему научишь? Как из магазина булки красть? Или как оставаться свободным человеком?
Горбун усмехнулся и спокойно ответил:
– В нашем обществе это одно и то же.
Художник, жестикулируя, начал говорить:
– Не одно и то же, нет! И поверь мне, я через пару лет стану состоятельным человеком, не воруя и не обманывая людей, а благодаря собственному трудолюбию!
Горбун кивнул и тихо сказал:
– Я к тому времени откинусь, вот и поглядим на твое состояние.
Стоявшие все это время в стороне несколько парней загоготали, а один крикнул писклявым голосом:
– Художник, ты слишком-то не богатей! А то мы откинемся, ограбим тебя, и опять нас закроют не за что.
Художник рассмеялся, махнул рукой и, сцепив ладони над головой, громко ответил:
– Лады, братки, бывайте. Даст Бог – свидимся на воле.
Раздался скрежет. Охранник отпер тяжелую железную дверь и сказал:
– Художник, не много ли барахла с собой взял?
Бывший заключенный спокойно повернулся и, снимая рюкзак, ответил:
– Да ты что, сержант, здесь же только игрушки для сына.
Сержант, подталкивая его в спину, весело проговорил:
– Да шучу я, все в порядке. На проходной можешь вещи не показывать, я договорился. Что-то не видно, чтобы тебя кто-то встречал, ты ж вроде человек уважаемый, сам Бурый тебя провожал.
Художник, пожимая плечами, пояснил:
– Я никому об освобождении не сообщал, хочу сюрприз жене сделать.
Сержант с недоверием посмотрел на Художника и с уверенностью в голосе сказал:
– Зря, обычно такие сюрпризы добром не кончаются.
Художник снова пожал плечами.
– Я все понимаю, но иначе не могу. Тем более что мне тут не далеко совсем, пару дней на поезде – и столица.
Сержант кивнул.
– Ну, счастливо тебе. Надеюсь, больше не свидимся.
Высокая железная дверь открылась, Художник сделал несколько шагов, закрыл глаза и, вдохнув полной грудью, тихо прошептал:
– Здравствуй, свободное общество. Вот и вернулся к тебе твой блудный сын.
Сержант закрыл дверь и через небольшое окошечко проводил взглядом удаляющегося от тюрьмы недавнего заключенного. К нему подошел полковник и, поправив портупею, задумчиво произнес:
– Ну что, откомандировал Художника?
Сержант быстро повернулся, выпрямился и с готовностью ответил:
– Так точно, товарищ полковник.
Начальник уставился в окошечко и сказал:
– Интересный персонаж этот Художник. Отсидел всего ничего, а столько шума наделал.
Сержант кивнул и проговорил:
– Так точно, очень интересная личность.
Полковник повернулся к сержанту, усмехнулся и с уверенностью в голосе сказал:
– Правильно заметил, личность! В его руках такие шедевры рождались, что даже для меня это было удивительно. За три дня бильярдный стол вырезал так, что никто и поверить не мог, что это работа отечественного мастера. А какие шкафы делал – музеи бы позавидовали! Когда Бурый ему свою мать описал, Художник ее на холсте так нарисовал, что горбун, увидав портрет, сам попросился в одиночку, чтобы выплакаться.
Сержант, улыбнувшись, спросил:
– Вроде говорят, его по ошибке закрыли?
Полковник, не отводя взгляда от окошечка, усмехнулся и ответил:
– В нашей стране, никого просто так не закрывают, иначе где бы мы сейчас с тобой были. А сел он, действительно, по глупости. Имел фирму, работал в строительстве, взял подряд, заказчики кинули его, вот и стал он козлом отпущения.
Сержант тяжело вздохнул.
– Да… Жаль мужика.
Полковник опять усмехнулся и продолжил:
– Знаешь, есть такая давняя, но поучительная история. Русский генерал Скобелев после многолетних попыток овладел крепостью Геок-Тепе. Плененный хан долго скорбел о пяти погибших. Генерал в недоумении задал вопрос: «Отчего же ты скорбишь только о пяти погибших? Ведь мы убили более десяти тысяч твоих собратьев?» На что хан, не задумываясь, ответил: «Те десять тысяч, вместо убитых, наши женщины смогут нарожать очень быстро, а те, о которых скорблю я, рождаются раз в тысячу лет».
Сержант пожал плечами и спросил:
– А это вы к чему, товарищ полковник?
Начальник посмотрел на своего подчиненного и ответил:
– Да все к тому же. Такие, как этот Художник, рождаются нечасто. – Он тяжело вздохнул и многозначительно продолжил: – Нет, не уголовников должно опасаться общество, и даже не нас с тобой, общество должно бояться таких, как этот Художник.
Сержант, широко раскрыв глаза, спросил:
– Но почему?
Полковник слегка похлопал его по плечу и повторил два раза:
– Подрастешь, поймешь… Подрастешь, поймешь.
На следующий день бывший заключенный ехал в плацкартном вагоне. На одной из остановок в поезд вошла женщина с мальчиком лет шести. Она, улыбнувшись, села напротив Художника, устроила рядом с собой сына, поставила у ног сумку и громко спросила:
– Женя, ты кушать хочешь?
Ребенок, насупившись, ответил:
– Я пить хочу!
Мать, порывшись в сумке, сказала:
– Женечка, я воду забыла купить.
Художник достал из рюкзака закрытую бутылку воды и, улыбнувшись, передал ее женщине со словами:
– Возьмите, я купил про запас две бутылки.
Женщина, широко раскрыв глаза, спросила:
– Ой, спасибо большое, сколько я вам должна?
Художник снова улыбнулся и ответил:
– Денег не надо, у меня у самого сын такого же возраста.
Он достал из рюкзака деревянного гнома и протянул его мальчику.
– Держи, тезка, подарок.
Мать открыла бутылку, напоила ребенка, сама сделала большой глоток воды и проговорила:
– Видишь, Женя, какой замечательный дядя нам в попутчики достался. – Она взяла у сына гнома и внимательно рассмотрела игрушку. – Красота какая, а где сделано, не написано.
Художник пояснил:
– Отечественного производства вещь, из разных отходов.
Женщина продолжила:
– Научились делать, а то один Китай кругом. Я на рынке торгую, вы черкните адресок производителя, может, свяжусь с ними.
Художник усмехнулся.
– Делают такие вещи в местах не столь отдаленных. Я сам вчера только освободился, вот у меня этого добра за два года и набралось.
Женщина помолчала. Затем уставилась на мужчину и громко спросила:
– Так ты уголовник, что ли? А по виду и не скажешь… Так, Женя, верни дяде его подарочек, и пойдем отсюда.
Она схватила левой рукой сумку, правой – ладошку ребенка и направилась в конец вагона.
Художник с обидой в голосе сказал ей вслед:
– Да что вы, в самом деле, я же от чистого сердца.
Ровно через сутки Художник, окрыленный свободой, вошел в родной подъезд. Он поднялся на второй этаж и, предвкушая долгожданную и радостную встречу, на несколько секунд задержал дыхание. Затем позвонил в дверь.
Ему открыла взъерошенная женщина и застыла на пороге.
Художник, улыбнувшись, произнес:
– Здравствуй, Надежда.
Та, приоткрыв рот, ответила:
– Здравствуй, Женя.
Художник сделал шаг вперед и попытался обнять жену, но она выставила перед грудью ладони и несмело сказала:
– Женя, пока тебя не было, многое изменилось.
Из-за ее спины показался тощий мужчина в трусах и майке, на его носу криво сидели очки. Художник опустил голову, грустно усмехнулся и тихо произнес:
– Ах вот оно что. Как же ты так? Я вроде развода тебе не давал.
Тощий мужик поинтересовался:
– Надежда, кто это такой?
Женщина, отодвигаясь от двери, уверенно ответила:
– Муж мой. Бывший.
Художник, проходя в квартиру, огляделся, снял куртку и, не обращая внимание на мужика, спокойно спросил:
– А Сашка где?
Надежда ответила:
– Спит Сашка.
Мужик в очках, протягивая руку Художнику, произнес:
– Разрешите представиться, я Игорь, новый муж вашей бывшей жены.
Художник строго посмотрел на него и сказал:
– Вот ты сейчас уйди. Не доводи до греха. И штаны надень, Ромео.
Мужик отскочил от Художника, а Надежда громко крикнула:
– А ты не угрожай, морда каторжанская! Я тебя годами ждать не подряжалась, явился как солнце ясное и думает, ему тут поклоны будут отбивать. И если хочешь знать, ты здесь уже год как не прописан.
Художник поморщился, сглотнул и спокойно спросил:
– Машина моя где?
Надежда, всплеснув руками, ответила:
– Нету машины, продала я ее, мне ребенка нужно было кормить!
– А где мои холсты, картины, мольберт?
– Мольберт твой в подвале, а картины я тоже продала, нашелся покупатель, все оптом и взял.
Художник, сжав зубы, прошел в спальню.
– Какое ты имела право продавать мои картины?
Надежда махнула на него рукой.
– Да кому они нужны, твои картины? Каждый кто их видел, думал, что это на принтере отпечатанные фотографии.
Вдруг из комнаты выглянул ребенок лет пяти. Мальчик подбежал к Надежде и спросил:
– Мама, у нас гости? А кто этот дядя?
Художник вздохнул, нагнулся и протянул руки к ребенку.
– Сашенька, сынок, иди к папе.
Мальчик удивленно посмотрел на Надежду и спросил:
– Мама, кто это?
Женщина посмотрела на Художника, а потом на сына.
– Сашенька, твой настоящий папа – это он, а дядя Игорь – твой отчим.
Ребенок несмело подошел к Художнику, тот взял его на руки и громко сказал:
– Саша, ты что, меня совсем забыл? Я твой отец! А помнишь, как мы катались с тобой на каруселях?
Мальчик удивленно посмотрел на отца.
– Нет, не помню. Это, наверно, было очень давно.
Художник покачал головой и с грустью подтвердил:
– Да, давно, в прошлой счастливой жизни. – Он усадил ребенка в кресло. – Посмотри, Саша, что тебе папа привез.
Он открыл рюкзак и высыпал на пол целую кучу деревянных поделок. Мальчик слез с кресла и, широко раскрыв глаза, начал разглядывать фигурки. Из комнаты показался мужик в штанах. Он уселся на пол около игрушек и, взяв одну из них в руку, неуверенно спросил:
– Это вы их на станке с ЧПУ вырезали?
Художник с отвращением повторил два раза:
– С ЧПУ… С ЧПУ.
Очкарик продолжил:
– Удивительно, но они все разные. Откуда в тюрьме столько матриц для станков с ЧПУ?
Художник крепко обнял сына и сказал ему на ухо:
– Подожди немного, сынок, я обязательно вернусь за тобой. – Он посмотрел на Надежду, которая стояла, облокотившись о дверной косяк. – Дай ключи от подвала, я заберу мольберт.
Та нехотя сняла ключи с крючка.
– Дам, если подпишешь бумаги о разводе.
Художник кивнул и спокойно произнес:
– Конечно. Где бумаги?
Надежда со своим новым мужем засуетились, и через минуту на столе лежали бумаги. Художник не глядя все подписал, бросил ручку на стол и, взяв ключи у бывшей жены, проговорил:
– Гнилая ты, Надежда, как оказалось. А я ведь тебе ни разу не изменил.
Он уверенно направился в подвал. Там, при тусклом свете, он разгреб ненужный хлам, достал свой мольберт и, нежно стряхивая с него пыль, тихо сказал:
– Ну здравствуй, дружище.
В дверном проеме показалась неприятная физиономия нового мужа Надежды. Художник отвернулся и молча продолжил протирать мольберт. Очкарик несмело произнес:
– Здравствуйте еще раз. Мне жаль, что наше знакомство состоялось в такой неприятной обстановке. Признаться, я очень боялся вашего возвращения из тюрьмы, но сейчас вижу, что вы вполне адекватный человек. Именно поэтому я хочу сделать вам предложение.
Художник усмехнулся и мотнул головой. Очкарик продолжил:
– Понимаете, Евгений, у меня есть небольшая антикварная лавка в центре города. Используя ваш талант, мы с вами могли бы неплохо заработать. Я помог Надежде продать все ваши картины. Собственно, так мы и познакомились.
Художник молча повесил мольберт на плечо. Очкарик зашел внутрь и продолжил:
– Поймите меня правильно. Я профессиональный оценщик старинных вещей, мебели и предметов искусства. С вашим талантом и моими оценочными печатями мы можем заработать на безбедное существование.
Художник откинул потертый палас и опять принялся рыться в старом хламе. Очкарик уверенно сказал:
– Да, кстати, я внимательно изучил ваши картины и как специалист скажу вам одно: на сегодняшний день людей совершенно не интересует пейзажный реализм, сейчас в моде абстракция, фантастические сюжеты, мистика.
Художник тяжело вздохнул и посмотрел на очкарика. Тот со знанием дела продолжил:
– Если вы ищете свои холсты, то их тут нет, я их отнес к себе в магазин.
Художник схватил его за воротник рубашки и сказал:
– Слушай меня внимательно, специалист, не все в этом мире продается и покупается.
Потом вложил ключи в нагрудный карман рубашки нового мужа Надежды и направился к выходу. Тот крикнул вслед:
– Ну кому ты будешь нужен со своей судимостью, постоянную работу тебе все равно никто не даст!
Выйдя из подъезда, Художник огляделся и пошел по улице в сторону станции. Вдруг он услышал знакомый голос:
– Кого я вижу? Дружище, неужели освободился?
Обернувшись, он увидел местного баламута и выпивоху Василия. Тот радостно подбежал к нему и, протягивая руку, спросил:
– Ну что, родной, со свиданьицем. Ты вчистую или на побывку?
Художник, пожимая руку знакомому, спокойно ответил:
– Вчистую.
Василий, заключая его в объятия, театрально произнес:
– Такое дело надо отметить, а то не ровен час, опять закроют.
Художник поплевал через левое плечо и с улыбкой ответил:
– Типун тебе на язык, балабол. А ты так на работу и не устроился?
Василий, почесав кадык, уверенно ответил:
– А зачем? Мать повышенную пенсию получает, я пособие по инвалидности, да и люди помогают, кто чем может. Так и живу…
Через полчаса приятели сидели в местной пивной. Василий, сделав большой глоток из кружки, заговорил:
– Знаю я о твоем горе. Надька-то на суд даже не пришла. А года полтора назад к ней мужики стали в квартиру заглядывать. Сначала военный ходил, потом она этого очкастого нашла, он вроде как коммерцией промышляет. Все машину твою обхаживал, потом продал и другую купил, чтобы ты права свои не предъявлял.
Художник устало посмотрел на Василия и попросил:
– Слушай, Васька, давай о чем-нибудь другом поговорим?
Приятель посмотрел на него трагическим взглядом.
– Заниматься-то чем теперь думаешь?
Художник почесал в затылке.
– Не знаю пока, с моими штампами на нормальную работу меня не возьмут.
Василий выставил руки ладонями вверх.
– А зачем тебе работа? Выйди в центр и рисуй портреты, завтра как раз суббота, народу будет тьма.
Художник помотал головой.
– Да неудобно как-то. Меня же многие знают.
Василий допил очередную кружку.
– Ну и хорошо, что знают, значит, заказов больше будет. Переночуешь у меня, а утром вместе пойдем в центр, я буду народ созывать, а ты рисовать. Заработаем денег, вечером опять в кабак.
Ближе к вечеру приятели, шатаясь, вошли в квартиру. Старушка, увидев пьяного Василия, схватилась за голову и запричитала:
– Ты опять напился, сынок? Когда же ты за ум возьмешься? Тебе уже пятый десяток, а ты все дембель никак отгулять не можешь.
Василий ответил:
– Не переживай, мать, я нашел работу. Вот мой новый начальник.
Художник, переступая порог, тихо произнес:
– Здравствуйте, тетя Нина. Не узнали? Я сосед ваш, Евгений.
Старушка, хлопнув в ладоши, проговорила:
– Батюшки, Женя, ты? Так тебя же, вроде, того… посадили…
Художник пожал плечами.
– Я освободился два дня назад. Теперь вот буду новую жизнь устраивать.
Старушка кивнула головой.
– Ну, успехов, Женечка. Я постелю тебе в зале, на диване.
Утром, в восемь часов, Художник умылся, осторожно прошел в спальню и, толкнув в плечо сопящего Василия, тихо сказал:
– Васька, вставай, на работу пора.
Тот приоткрыл глаза и спросил сонным голосом:
– Женя, ты чего это?
Художник шепотом ответил:
– Договорились же вчера, что в центр пойдем. Я рисовать буду, а ты народ зазывать?
Василий замахал руками.
– Так рано еще, народ только после обеда начнет собираться. Ты иди, место пока выбери ходовое, а я к полудню подойду. Да купи бутылку пива, я с утра без него не могу.
– Хорошо, – согласился Художник. – Слушай, Васька, у меня сим-карту на мобильном отключили. У тебя есть ненужная карта?
Василий привстал с кровати и негромко сказал:
– Да, есть, на полке лежит. Можешь забрать себе.
Художник вставил симку в телефон, собрал вещи и покинул квартиру. Через двадцать минут он подошел к центральной площади, разложил мольберт и принялся рисовать.
Люди, проходящие мимо, с интересом вглядывались в холст, на котором, как по волшебству, появлялся рисунок, в точности повторяющий городской пейзаж. Трое молодых людей, девушка и двое парней, с большими сумками, закрыли Художнику панораму. Один из них вышел вперед и недовольно произнес:
– Это наше место.
Художник удивленно посмотрел на молодых людей и спокойно ответил:
– Я могу подвинуться.
Девушка, обращаясь к своим товарищам, звонко сказала:
– Ребят, он нам не конкурент. Пусть рисует, а мы будем петь, так мы сможем привлечь больше народа.
Один из парней, вытаскивая гитару из чехла, возразил:
– Мы вообще-то за это место платим.
Девушка весело парировала:
– Ну вот и прекрасно, поделим нашу арендную плату с этим замечательным пейзажистом. – Она посмотрела на художника. – Надеюсь, вы не против?
Художник пожал плечами.
– Нет, конечно, только я еще ничего не заработал. А платить кому? В городскую администрацию через банк?
Девушка махнула рукой.
– Мы вам все покажем и расскажем. А теперь за работу.
Достав инструменты и выставив колонку, уличные музыканты начали играть, а девушка взяла в руки микрофон и затянула песню.
День и ночь, морганье небесных глаз.
Кто-то наверху пишет свой рассказ.
Суета сует, не поймешь сюжет.
Только автор знает на все ответ.
Неустанно пишет его рука,
Шелестят страницы, бегут года.
Персонаж – подобие своего творца,
Есть начало мысли, но нет конца.
Переплет один, разная судьба,
Сын главу продолжит деда и отца.
И, вступая в роль, под священный гимн,
Новый персонаж прокричит «аминь».
Кто герой – неважно, нищий иль король,
Автор с ним идет сквозь печаль и боль,
Защитит всегда от невзгод и бед,
Впишет смысл пером в непростой сюжет.
Станет он щитом, станет он мечом,
Путь с небес укажет своим перстом,
От невзгод укроет путника плащом
И в развязке жизни наградит венцом.
Смысл рассказа мудрость хранит в себе,
И услышит автор стих в людской мольбе,
Ниспошлет с небес свой органный гимн
И прошепчет тихо в конце «аминь».
День и ночь, морганье небесных глаз.
Кто-то наверху пишет свой рассказ.
Суета сует, не поймешь сюжет.
Только автор знает на все ответ.
Через несколько часов Художник сидел со своими новыми знакомыми за пластиковым столиком и ел пиццу. Девушка, держа в руке аппетитный кусок, протерла салфеткой рот и сказала:
– Слушай, Художник, а у тебя неплохо получается портреты рисовать. Ты за полдня получил столько, сколько мы за три дня не зарабатываем. Ты только по выходным пишешь? Какая у тебя основная работа?
Художник, пожав плечами, ответил:
– Я третий день как освободился из мест заключения. До этого работал строителем, брал крупные подряды, строил, сдавал, все как обычно.
Молодые люди переглянулись, а гитарист доброжелательно сказал:
– Да вы вроде не похожи на уголовника и рисуете хорошо.
Художник кивнул и продолжил:
– Я сначала в художественной школе учился, потом в художественном училище, архитектурном институте. Все шло по нарастающей, но в какой-то момент жизнь дала трещину.
Девушка спросила:
– А почему бы вам не попробовать себя в качестве тату-мастера?
Художник ответил:
– Татуировки бить у меня хорошо получается, но все же это не мое, я люблю писать маслом, лепить с натуры, резать по дереву.
Скрипач широко улыбнулся и сказал:
– Ого, сколько у вас талантов! В этой жизни вы точно не пропадете.
Вдруг к ним подошли двое полицейских и тоном надзирателей спросили:
– Ну что, граждане фигляры, опять нарушаем общественный порядок?
Девушка быстро встала с места и протянула деньги одному из стражей порядка. Тот пересчитал сумму и указал пальцем на Художника.
– А этот что, платить не будет?
Молодая певица заискивающе произнесла:
– Он первый день сегодня, еще ничего не знает. Мы дали ему часть своей площадки.
Полицейский поправил ремень.
– Кому и что давать, решаю я.
Художник встал и спокойно спросил:
– Начальник, не много ли власти на себя берешь?
Тот внимательно посмотрел на мужчину.
– В самый раз. А ты, я смотрю, разговорчивый слишком. Ну-ка покажи свои документы.
Через час Художник сидел в местном отделении полиции. Майор, сняв фуражку, сел напротив Художника, внимательно посмотрел на него и уверенно начал говорить:
– Ну что же вы, Евгений Богданович Писарев, не успели освободиться из мест заключения и опять нарушаете правила общественного порядка?
Художник потер лоб и ответил:
– Я ничего не нарушал, гражданин майор, я всего лишь рисовал людей.
Майор улыбнулся.
– Ну как же не нарушали? А занятие несогласованной коммерческой деятельностью? А неподчинение властям?
Художник уставился на майора.
– Послушай, рисовать людей не возбраняется.
Тот театрально засмеялся.
– Хочешь рисовать – иди на пустырь и рисуй, а здесь наша территория, и любой, кто занимается коммерческой деятельностью на нашем участке, обязан платить.
Художник скривился.
– Послушай, майор, тебе самому не стыдно? Ты представитель власти, ты должен закон блюсти, а ты вместо того, чтобы следить за правопорядком, занимаешься отъемом средств у граждан, которых должен защищать.
Полицейский встал и начал громко говорить:
– Ну ты, морда каторжанская! Мир поделен на волков и овец, а все остальное – это лирика.
Художник грустно усмехнулся.
– А если я не хочу быть ни тем, ни другим?
Майор с неприязнью посмотрел на него.
– А ты ни тем, ни другим и не являешься. Такие, как ты, – это социальный мусор, от которого мы и пытаемся оградить общество, состоящее из волков и овец.
Художник сглотнул и со злостью посмотрел на полицейского. Тот, сжимая ручку в кулаке, продолжил:
– Что смотришь, как хрен на бритву? Мольберт мы твой конфискуем. А тебе скажу так: еще раз увижу на площади, укатаю по полной программе. Теперь встал и пошел вон.
Выходя из здания полиции, Художник увидел группу музыкантов. Они радостно поспешили к нему навстречу со словами:
– Как хорошо, что вас отпустили так быстро, а то мы думали, вас задержат как минимум на три дня.
Мужчина помотал головой и сказал:
– Эти скоты мольберт мой забрали, а я с ним с четырнадцати лет не расставался.
Девушка проговорила:
– Да вы тоже хороши, зачем стали задираться? Они тут власть, с ними спорить бесполезно.
Художник сплюнул на землю.
– Да какая же это власть? Бандиты в форме.
Девушка тихо воскликнула:
– Ну, знаете! Все платят, иначе никак!
Художник посмотрел на нее в упор.
– Я не собираюсь платить бандитам, пусть даже в форме.
Певица взглянула на своих товарищей.
– Ладно, ребята, отдайте ему рюкзак и деньги. А нам пора идти, у нас еще много работы.
Гитарист выполнил просьбу своей подруги, а Художник, как бы прощаясь, поднял руку и сказал:
– Спасибо вам, что подождали.
Затем резко повернулся и направился в сторону продуктового магазина. Пополнив денежный счет за мобильный, он присел на скамейку, достал из рюкзака записную книжку и начал искать номер телефона друга детства. Перелистывая страницы, мужчина бормотал: «Серега, Серега, где же ты у нас зарылся? А, вот ты где». Отыскав нужную запись, он набрал номер, и на другом конце голос ответил:
– Але, да!
Художник, улыбнувшись, сказал:
– Здорово, Серега! Как поживаешь?
Голос радостно спросил:
– Жека, ты? Где ты сейчас?
Художник, смеясь, ответил:
– Да я тут, в столице. А ты где окопался?
Серега проговорил:
– Я под столицей, дом отдыха охраняю. Садись на электричку и приезжай ко мне, тут недалеко, часа три езды.
К вечеру того же дня Художник сидел за массивным дубовым столом. Сергей поставил на стол блюдо с жареной дичью и громко сказал:
– Я по такому случаю цесарку и тетерева зарубил, отметим встречу по-царски. – Затем разлил по стопкам водку. – Ну, давай, брат, за твое возвращение!
Художник выпил, закусил куском мяса и попросил:
– Серега, трудности у меня сейчас, можно я поживу у тебя с месяц, пока жилье не найду?
Приятель, кивнув, ответил:
– Да живи хоть год, место у меня много, и участковый – кореш мой, с бумагами поможет.
Художник заметно повеселел.
– А ты хорошо устроился. Это у вас что-то вроде гостиницы?
Сергей, закусив выпитое дичью, объяснил:
– Нет, не гостиница. Это бывший пионерский лагерь, а ныне диппредставительство одного олигарха. Он тут гость не частый, приедет раз в месяц с людьми, часа три поговорят в актовом зале, вечером попарятся с девочками и по домам.
Художник улыбнулся.
– Пионерский лагерь перепрофилировали в бордель, значит?
Сергей, поперхнувшись, посмотрел на товарища.
– А ты как думал? Сейчас это повсеместно. С другой стороны, если бы мой хозяин не выкупил здание, то оно превратилось бы в заброшенный хлам, коего по стране столько, что диву даешься.
Художник, кивнув, спросил:
– Может быть, ты и прав, а дичь откуда взял? Охотишься, что ли?
Сергей усмехнулся и ответил:
– Да нет, что ты! У нас по соседству мужик один живет, богатый до неприличия. Так вот, задумал он себе птичник построить, птиц разных диковинных купил с полсотни: перепелов белых, цесарок, тетеревов, фазанов, павлинов, короче, каждой твари по паре. С месяц поиграл в фермера и сдулся. Пришел ко мне неделю назад и говорит, забирай, мол, все даром, и кормов в придачу дал.
Художник улыбнулся.
– Ого, повезло тебе! На этом можно неплохо заработать.
Сергей помотал головой.
– С ними мороки много. Птичник строить нужно, для каждой пары отдельный отсек, кормушки, поилки. Нет, заработать на них почти невозможно. Я их на убой взял, так и жарю понемногу для себя.
Художник широко раскрыл глаза и предложил:
– Давай я построю, мне несложно. Жаль животину на мясо переводить, я и инкубатор сделать могу.
Сергей, разливая очередную порцию водки, сказал:
– Было бы неплохо построить хороший птичник. Материала у меня предостаточно, хозяин не против. Так что дерзай!
Его приятель улыбнулся.
– Вот и договорились. А машина у тебя есть?
Сергей пожал плечами.
– Есть древний ГАЗ-69, только он лет пятьдесят не на ходу.
Художник, прищурившись, спросил:
– А починить не пробовал?
Сергей, усмехнувшись, ответил:
– Кто, я? Ты что, забыл, что у меня руки не из того места растут, за что ни возьмусь, все ломается. Это ты у нас мастер на все руки.
В течение месяца Художник отстроил птичник, сделал инкубатор и починил автомобиль.
Заехав во двор, он отключил двигатель и сказал сидящему рядом товарищу:
– Ну что, машина вроде на ходу, хотя, конечно, поколдовать над ней еще стоит и запчасти сменить кое-какие.
Тот, глядя в окно, ответил:
– Машину-то мы починили, вот только документов на нее у нас нет.
Водитель закусил губу, а потом спросил:
– И что теперь делать?
Сергей ответил:
– На документы деньги нужны. Думаю, тысяч за сорок можно все оформить.
Художник задал следующий вопрос:
– Где же их взять-то?
Сергей развел руками.
– Не знаю! Мне хозяин двадцатку платит, я еле концы с концами свожу.
Его друг задумался, а потом предложил:
– Слушай, может, птиц продадим?
Сергей с раздражением ответил:
– Выставил я объявление в интернете, за месяц ни одного звонка.
Художник махнул рукой и сказал:
– Поеду в столицу, попытаюсь на стройку завербоваться.
Сергей одобрительно покивал.
– Зачем пытаться? Есть масса объявлений, сейчас пороемся в интернете и найдем достойную работу.
На следующее утро Художник стоял на территории строительной площадки, в толпе иностранных рабочих. Важный начальник вышел к ним и громко заговорил:
– Работников много, работы мало, поэтому без обид, платить буду не по таксе. Итак, требуются плиточники. Нужно облицевать тридцать санузлов в многоэтажном доме за три дня. Заплачу пятьдесят тысяч.
Один из рабочих вышел вперед и с характерным акцентом сказал:
– Начальник, это стоит сто пятьдесят тысяч минимум. Мы приехали зарабатывать деньги, а не трудиться даром.
Работодатель поднял руки и спросил:
– А сколько ты хочешь? Миллион? Я сам в смету не вписываюсь – ни по деньгам, ни по времени.
Недовольные рабочие стали расходиться, а Художник подошел к начальнику и тихо сказал:
– Я согласен на все условия, только у меня инструмента с собой нет.
Работодатель внимательно посмотрел на него и спросил:
– Опыт работы есть?
Художник кивнул и ответил:
– Да, я работал и с плиткой, и с мозаикой. Претензий ни у кого не было.
Начальник, погрозив пальцем, сказал:
– Хорошо, сейчас мой помощник выдаст тебе все необходимое, но учти, работать надо качественно и быстро, за каждый день простоя буду списывать десять тысяч.
Художник согласился:
– Договорились.
Через два дня после обхода работодатель подошел к плиточнику и протянул ему руку.
– Будем знакомы, я Валера.
Тот, пожимая руку, ответил:
– Очень приятно, Евгений.
Валера улыбнулся.
– А ты молодец, Женя, все сделал как нужно. Вот деньги, как договаривались.
Художник пересчитал деньги и пробормотал:
– Но здесь только сорок тысяч…
Валера, кивая головой, ответил:
– Ну правильно, я вычел с тебя за инструмент и за ночлег в теплушке.
Художник пожал плечами и тихо сказал:
– Ну ладно.
Работодатель, заметно повеселев, хлопнул его по плечу и воскликнул:
– Хороший ты парень, Женя, чувствую, сработаемся!
На вырученные деньги Художник приобрел нужные документы на машину. Загруженный работой на стройке, он изредка приезжал в дом отдыха, где в оборудованном полуподвале занимался любимым делом – писал на холсте маслом свои картины.
Прошло два месяца. В один из холодных декабрьских дней Валера вбежал в помещение, в котором Художник занимался внутренней отделкой, и громко сказал: