Посвящается тому, кто ошибается.
То есть всем:)
Пролог
Элиза
– Келли, поздравь меня, я стала девушкой лёгкого поведения, – хнычу в лицо зевающей подруги, изображённое на экране, и нервно жму кнопку с цифрой «один» в лифте навороченного небоскрёба.
– А оно было у тебя тяжёлым? – не понимает она моего завуалированного определения с дословным переводом на английский.
Мне никогда не составляло труда выразиться крепким словцом, но здесь… Среди фешенебельности и утренней тишины это будет звучать особенно вызывающе, неуместно и неправильно. Чувствую себя клубком стыда, катящимся по наклонной. Как я могла? Как?!
– Ты не понимаешь. Я имею в виду слово, которое на «шлю» начинается и на «ха» заканчивается.
– С чего это? Он тебе заплатил? – Пялюсь в телефон, переваривая смысл вопроса, и начинаю кукситься пуще прежнего: – Нет. Выходит, я хуже? Келли, я бесплатная давалка?
– Так, выдохни. Не бесплатная. Ты забыла? У нас осталась его кредитка.
– Ну спасибо, успокоила, – закатываю глаза, расчёсывая пальцами всклокоченную шевелюру.
Перед мысленным взором снова всплывает чёрная карта American Express, вручённая моей подруге в качестве залога за меня. Каких-то восемь часов назад, будучи на пьяном кураже, это казалось забавным. А теперь произошедшее видится катастрофой. Кто соглашается на секс с первым мужчиной, предложившим это сделать? Только легкомысленные особы. А я не такая! Нет. Я серьёзная и ответственная. Здравомыслящая. Просто, как выяснилось, вхожу в категорию людей, кому противопоказан алкоголь. Чтобы ещё хоть раз…
– Не вздумай с неё что-либо тратить! Поняла? – предупреждаю ожидающую подругу.
Не хватало судебных разбирательств из-за обвинения в краже. Вдруг этот Блэйк какой-нибудь проходимец, который потом шантажом зарабатывает состояние? Я и без того прихватила его рубашку, чтобы не щеголять ранним сентябрьским утром в сверкающем вечернем топе (видно, я так торопилась распрощаться с честью, что забыла жакет в баре). Но хищение одежды хотя бы не тянет на статью…
Келли брякает чем-то на фоне. Наверное, собралась варить кофе перед сегодняшней сменой. Её пузатые «пациенты» ждать не любят.
– О-о-о… – тянет подружка, пританцовывая бровями. – Он сдержал своё обещание?
Обещание?
Напрягаю извилины, силясь вспомнить, о чём речь, и память услужливо подбрасывает эпизод, где брюнетистый кобель обещает, что я вернусь домой в целости и удовлетворённости. А если нет, то мы можем опустошить его кредитку.
Да я ни при каких условиях не воспользовалась бы чужими деньгами, даже если бы вернулась неудовлетворённой! Какой падшей я бы себя выставила? Моё вчерашнее навсёсогласие было продиктовано одним: парень мне безумно понравился, а алкоголь до того усилил степень его притягательности, что сделал всё сам.
Нужны дополнительные доводы в пользу трезвого образа жизни? Мне нет. Сегодня Блэйк, а завтра – какой-нибудь отморозок из подворотни, который также покажется симпатягой. И наутро «карета превратится в тыкву» …
Неудачное сравнение. Блэйк действительно красавчик, что с алкоголем, что без. Немного поразглядывала его перед тем, как уйти. Выходит, в нашем случае в тыкву превратилась я.
– Эй? – Келли звучно напоминает о своём существовании.
Несмотря на то, что в кабине я совершенно одна, озираюсь по сторонам, словно преступница. Вряд ли хотя бы один богатей, проживающий в этом домище, спешит в шесть утра на работу, или сбегает от позора, как я. У них наверняка личные водители и работа, не требующая графика.
Впереди целых двадцать этажей спуска, поэтому отвечаю, прислонившись спиной к стене:
– Если верить кадрам, мелькающим в памяти, я кончила не меньше пяти раз.
– Мамма миа! – восхищённый взгляд Келли пугает. Он вовсе не соответствует моему нынешнему настроению. Меня ещё и мутит от похмелья. Хорошо, что вчера я пила всё-таки не водку. Я пробила бы дно, если бы добавила к своему тотальному фиаско амбре пропойцы.
– Идеальнее не скажешь, – буркаю я.
Встав боком, сталкиваюсь со своим отражением вблизи и морщусь от досады. Облизнув подушечку указательного пальца, начинаю рьяно тереть кожу под нижними ресницами, чтобы привести себя в божеский вид и превратиться из опухшей панды обратно в ту милашку, которой я была вчера.
Как Блэйк клюнул на меня? Я бы и сама на себя сейчас не клюнула.
Замечательно, что я проснулась раньше него и спасла нас обоих от неловкого прощания. Прежде всего, себя избавила. Фразой «Выпущу новую карту» накануне он ясно дал понять: наше ночное свидание было первым и последним. Боже, какой ужас. Я же сама осуждала таких девиц!
– Лиззи, выдохни. Скажи главное: вы предохранялись?
– Да, – здесь я отвечаю в полной уверенности, поскольку доказательства предохранения валялись прямо возле кровати.
– Ну и всё. Это ты им воспользовалась, а не он тобой, уяснила?
Киваю, хоть и крайне неуверенно, и прощаюсь с подругой, как только звуковой сигнал оповещает о прибытии на первый этаж. Двери лифта открываются, телепортируя меня в просторнейший холл ослепительной красоты. Здесь всё настолько глянцево-белое, чистое и блестящее, что глаза начинает щипать. Подсветка встроена в потолок, стены и пол. По одну сторону стоят гипсовые скульптуры, вероятно, древнегреческих богов. Узнаю Аполлона по его примечательной части тела.
Ступаю на носочках мимо античных экспонатов, опасаясь привлечь ненужное внимание консьержа стуком шпилек, и молюсь, чтобы расстояние до выхода сокращалось быстрее. Зачем в жилом доме столько бесполезно пустующего пространства? Это же не аэропорт, в конце концов. Вдоль панорамных окон с видом на сквер, коих в Нью-Йорке меньше, чем оазисов в пустыне, расположены несколько мягких диванов и кресел. Есть и журнальные столики с мини-стеллажами, заполненными книгами. Ну, конечно… Пока дойдёшь до двери, можно вполне устать. А тут тебе и диван, и книга. Не удивлюсь, если за углом и бар имеется, и массажное кресло. Для чего квартира, если можно жить прямо в этом лобби?
Накануне я была до того увлечена поцелуями с красавчиком, что не потрудилась посмотреть по сторонам и запомнить, куда меня везут. Я – потенциальная жертва маньяка.
И лишь выйдя на улицу, понимаю, что попусту боялась и стыдилась: с Блэйком мы никогда больше не увидимся. Районом, в котором расположился небоскрёб, оказался Нижний Манхэттен. Определила это по статуе Свободы, отчётливо различимой в конце «туннеля» из рядов таких же высоких зданий. Итог утешительный и печальный одновременно: мы из разных миров, пусть и живём в одном городе, а, значит, и вероятность столкнуться лицом к лицу стремится к нулю.
Не желая находиться здесь ни минуты дольше, не трачу время на вызов такси. Вместо этого нахожу указатель метро и топаю в нужном направлении. Мне необходимо как можно скорее добраться до дома, смыть с себя следы страстной ночи и постараться всё забыть.
Глава 1 Только бизнес и ничего личного
Накануне…
Элиза
– Симонс, миленький, родненький, дай мне шесть недель, пожалуйста! Всего шесть недель! Деньги совсем скоро перечислят, – не в моих правилах клянчить, но та критическая ситуация, в которую я угодила, не оставляет выбора. Приходится унижаться.
– Элизабет, пойми меня правильно…
Вот как. Теперь мы перешли на американский аналог моего имени.
– Твой отец был хорошим другом, и ты мне как дочь, но я вряд ли смогу попросить отсрочку у покупателя, – продолжает распыляться мой арендодатель, а я грызу ноготь мизинца, глядя на своё взвинченное отражение в зеркале. – К тому же, владельцы двух других помещений согласились. Что это изменит?
Уже знаю, поэтому и пытаюсь найти варианты.
– Пожалуйста, хотя бы попробуй поговорить с ним, – упрашиваю я, больше не уверенная, что даже по прошествии этих недель у меня получится выкупить помещения. Бюрократические затыки никто не отменял.
Но перед смертью не надышишься. Я обязана перепробовать разные возможности.
– Лиз… – заводит он жалостливо, но тут же сдаётся: – Ладно, попробую.
– Спасибо! Большое спасибо, Симонс!
Нажав «отбой», отшвыриваю смартфон устаревшей модели в сторону и валюсь навзничь на кровать, упираясь взглядом в потолок. Я просчиталась по всем фронтам, открывая несколько лет назад собственный бизнес на 7-й улице Брайтон-бич. Последовала за модой, а в итоге села в лужу, поскольку любой тренд имеет свойство вытесняться новым трендом, и я была обязана учесть это гораздо раньше.
В этом районе на самом юге Бруклина я прожила всю жизнь. Родители эмигрировали в США из России в конце девяностых, когда мама была беременна мной. В общем, я американский пирожок с русской начинкой. Соседство со своими земляками не давало забыть ни языка, ни традиций, да и дома мы постоянно говорили по-русски.
Особенно нравился наш мат. Колоритный, живой! И уникальный, не побоюсь этого слова. «Fuck» или «shit» знают все в любой точке глобуса, а вот спроси какого-нибудь австралийца что означает «ебанашка», он не поймёт. Такого и в русско-английском словаре нет, сто процентов. Благодаря телефонному разговору за последнюю минуту вспомнилось порядка пятидесяти отборных матерных слов, но, даже прорычав их в пустоту, легче не стало. Симонс ни в чём не виноват. Договор аренды и так истёк на днях, и я не вправе требовать его продления.
В глазах собираются солёные слёзы-предатели. Больше всего тревожит не сам факт замаячившей потери бизнеса, а то, что он был построен на деньги родителей, погибших в автомобильной аварии три года назад. Я мечтала стать той, кем они гордились бы, а, выходит, пустила наследство по ветру.
Старый приятель отца, Симонс Бушеми, который и предоставил мне помещение под студию восковой эпиляции, шугаринга и SPA-процедур «EPIcenter», сегодня поставил жирную точку этому откосу. Ниже некуда.
Мой салон занимает одно из трёх помещений на первом этаже многоквартирного жилого дома. В ближайшем будущем я планировала выкупить все три для расширения бизнеса. В мечтах это должно было стать местом силы и красоты при доступных ценах. SPA-зона, массаж, фитобочка, ногтевой сервис, парикмахерская и, конечно, эпиляция. Первоклассный лазерный аппарат уже заждался меня в корзине специализированного Интернет-магазина. Шугаринг и ваксинг постепенно вытесняются технологичными методиками, и совсем недавно я прошла переобучение, получила лицензию и консультировалась с банком. Мне готовы предоставить ссуду под невысокий процент.
Проблема в том, что дом покойной бабушки в России продавался несколько дольше, чем ожидалось, а моих сбережений недостаточно. И в тот момент, когда меня обрадовали, что покупатель на унаследованный дом нашёлся, случилось это: в мои планы вероломно вторглась компания «Паблик Билдингс».
Накануне я пыталась втихаря разрулить ситуацию с хозяевами других двух помещений, приплатить им, чтобы они подождали меня, но и тут ждал провал. Они заключили договор аванса, и в случае расторжения им придётся выплатить непосильную неустойку.
Как теперь быть?
Если на время отмести идею с расширением, то, как ни крути, других подходящих площадей в нашем районе нет, я разнюхивала. Можно было бы затянуть пояс потуже, арендовать помещение в другом районе Нью-Йорка и повысить цены на услуги, но наработанные клиенты предпочтут ходить к тому, кто под боком. А под боком останется мой единственный конкурент в Брайтон-бич – салон «Богиня».
Собрать новую клиентуру я не успею. Для выхода на новый рынок нужна агрессивная реклама, да и при идеальном раскладе в ближайшие месяцы ни о каких доходах речи быть не может. Предстоят сплошные вложения. В нашем райончике я каталась как сыр в масле, поскольку здесь сложилась своя диаспора, а кому я сдалась в Большом яблоке? Это как выпустить карася, привыкшего к пресной речушке, в огромный солёный океан.
Стоит признать: бизнесвумен из меня вышла так себе. Я оказалась недальновидной, поэтому на кого обижаться? На более ушлого и дерзкого, который подсуетился раньше меня? И это при том, что я с отличием закончила местный колледж, получив профессию маркетолога. Может, я непригодна для ведения бизнеса? Может, работать в чьём-то подчинении – это мой потолок?
Надо было идти вкалывать продавцом, точно бы не прогадала. Познакомилась бы с каким-нибудь богатым и красивым покупателем, вышла бы замуж к этому времени, родила двух детишек и летала пару раз в год на острова. Но нет. Я же самодостаточная. Я же Королева Елизавета! Именно так, без буквы «ё» в фамилии. Во времена моего детства в паспортах эти две буквы были равнозначны. Правда, и тут без казуса не обошлось.
В Штатах регистрируют по фамилии отца, не учитывая изменения окончания для женского пола, как это делают в России, и в свидетельстве о рождении меня записали как «Korolev». Королев, твою мать. Практически Коротигр.
Мама была Королевой, и я всегда хотела носить женскую фамилию, а не мужскую. Она убеждала, что я всё равно когда-нибудь её сменю после замужества, и стала называть меня «Королева Елизавета», видимо, стараясь скрасить моё томительное ожидание до свадьбы.
Ох… Сейчас бы мне такие детские проблемы.
Мама и папа слишком любили свою дочь. Слишком. Баловали. Холили и лелеяли действительно, будто королеву. Внушали, что я особенная и неповторимая. А надо было пороть ремнём, как это делали родители моей подружки Нинки этажом выше. Она и то стала элитной проституткой. Элитной!
И, если верить сплетням, летает на острова.
Истерические слёзы всё же выкатываются наружу, не выдержав моих мысленных причитаний.
Сейчас бы водки не помешало. Русской. Сорокоградусной.
Я практически не пью. Пару бокалов полусухого по праздникам – мой лимит, но сию секунду хочется забыться и отключиться от проблем. Как говорят мои соотечественники, один раз – не… Ладно, хватит на сегодня сквернословия.
Посчитав это лучшим решением, тянусь за смартфоном и пишу сообщение подруге Келли Смит, которая обычно за любой кипиш. Не в одиночку же устраивать вливания?
***
Мэтт
М-м-м, ни одна самая ласковая мелодия будильника не будет приятнее утреннего минета. Приоткрыв один глаз, смотрю вниз на возвратно-поступательные движения холма, накрытого одеялом.
Бренда наяривает с такой скоростью, что в ушах стоит гул, как при взлёте на Боинге. Она хороша, ничего не скажешь. Старательная. На работе бы так старалась исполнять свои прямые обязанности. Но у неё, похоже, дислексия. В контракте чёрным по белому указано: «личные отношения среди сотрудников не допускаются». Единственное, там не было пункта про отсос директору компании, но умные люди и без того поняли бы, что подобное условие относится, в первую очередь, ко мне. Я должен быть объективен при распределении гонораров.
У меня собственная инвестиционно-риелторская компания «Паблик Билдингс», сотрудники которой держатся на бонусах и конкурируют между собой, зарабатывая очки для рейтинга. Хватило всего лишь раза, когда мой лучший друг развёлся с женой из-за того, что она занимала лидирующую позицию несколько месяцев подряд. Так они и стали соперниками, забыв, что супруги.
Вот почему не собираюсь порочить свою репутацию интрижками на работе. Чтобы потом сеять среди команды семена раздора?
Нет, нет и нет.
Мы – лидеры на рынке недвижимости благодаря моему кредо, состоящему из трёх «С» (и «секс» сюда не входит): слаженность, сплочённость и сотрудничество. А близкие отношения – отрава для этих трёх китов, которые расплывутся в разные стороны, стоит вильнуть хвостом какой-нибудь хваткой китихе.
Дребезжание смартфона вынуждает отвлечься и от мыслей, и от ощущений ниже пояса. На заставке красуется рожа упомянутого друга Блэйка, по совместительству моего лучшего агента по недвижимости. Раз звонит в такую рань, дело срочное. Выпрямляюсь на кровати, отчего член выскакивает из тугого заточения с громким «чпок», как пробка из винной бутылки. Показав непонимающей Бренде на телефон в своей руке, встаю на ноги, и направляюсь в душ, не дав ей закончить. Да и я потерял интерес. Физика без химии – не более чем приятная физкультура. Подумаешь, прервал её на разминке.
– Слушаю, – принимаю вызов, регулируя воду в душе, и, включив громкую связь, откладываю телефон на полку с зубной щёткой.
– Привет, Мэтт! – ликующий голос друга вынуждает поморщиться. – Хочешь новость?
– Можно подумать, у меня есть выбор.
– Я зарезервировал помещение для Алекса Нила. Вернее, целых три помещения, из которых он может сделать одно под свой ресторан. Всё срослось: площадь, высочайшая доходность при минимальных вложениях, сроки. Идеально! Есть, правда, крохотный нюанс. Один из владельцев попросил дать ему полтора месяца на поиск альтернативы для выселения. Я обговорил это с Алексом, и он согласился. Я скоро избавлюсь от него, Мэтт! Избавлюсь! – эту тираду Блэйк подытоживает триумфальным возгласом, вызывая у меня усмешку.
Избавляться от сложных клиентов (в смысле, не пришлёпнуть, а выйти на сделку) – особый кайф.
– Отлично. Первое место в следующем месяце твоё, дурень, – поздравляю его, уже вставая под бодрящие струи душа.
– Предлагаю отметить. Тряхнём стариной, как в былые студенческие времена?
– Студенческие времена были всего пять лет назад. И ты «тряс своим стариной» в прошлые выходные, – не могу не подковырнуть друга со школьной скамьи.
– Блядь, не делай мне мозг. Вечером идём в стрип-бар, и это не обсуждается.
– Идём-идём, – ржу я, напрочь позабыв о том, что после душа придётся мягко уволить Бренду и к понедельнику успеть найти нового ассистента.
Ответственного ассистента. А ещё желательнее, карьеристку до мозга костей, думающую о работе, успешных сделках и ни о чём больше.
Пока не успел передумать насчёт минетчицы в спальне, прошу голосовую помощницу Siri набрать моего HR-специалиста Аманду. Она должна срочно разместить объявление и прошерстить все резюме, что у нас есть.
Глава 2 Стрип-бар
Элиза
– Келли, когда ты предлагала сходить на стрип-шоу, забыла упомянуть, что оно будет женским, – недовольно фырчу я, отправляя в рот маринованный огурчик.
За его божественным хрустом не слышу, отвечает ли подруга. Райское наслаждение… В принципе, ради одной этой закуски я готова простить ей оплошность. Не так много мест в Нью-Йорке, где можно полакомиться подобными деликатесами. То, что продают в местных супермаркетах, не сравнить со вкусом из детства. В основном, здесь огурцы, нарезанные слайсами для бургеров, или огуречные острые салаты, а если повезёт, и найдёшь что-то схожее с виду, по качеству будет уступать тому, что люблю я.
Маленькая Лиза с нетерпением ждала посылки от бабушки, оставшейся жить в России. Грибочки, огурцы, банки с малиновым и абрикосовым вареньем и обязательно новая пара вязаных шерстяных носков, над которыми ржала та самая будущая проститутка Нина.
Но мне было всё равно. Я ни разу не была на родине родителей и вряд ли в тот момент ностальгировала по маринадам, как они, но считала, что особенная, ведь Нинке никто и ничего не присылал с другого континента. Она завидовала, однозначно.
И сейчас вкус уксусно-сладкого корнишона во рту словно отматывает время назад. Туда, где всё было легко и просто. Где мама и пама были рядом. И если мне зададут вопрос, чем пахнет детство, я, не раздумывая, отвечу: маринованными огурцами и носками! Шерст-т-яными.
Ой, я это произнесла или даже в мыслях заикаюсь?
– Лиззи, Солнышко, может, тебе хватит? – озабоченное лицо Келли придвигается ближе.
Солнышко… Она меня так называет с первого дня нашего знакомства. Что-то свечу я всё меньше и реже. Нужно исправляться.
– У тебя кривой рот, – хохочу я, попадая указательным пальцем мимо её губ.
– Сама ты кривая, – дуется она. – Между прочим, на тебя уже минут пятнадцать пялится вон тот мачо. Только не смотри в ту сто…
– Где? – Принимаюсь некультурно вертеть головой по сторонам в поисках того самого мачо, не дослушав подружку.
Парни и мужчины, скучковавшиеся возле постамента, где делает воздушный шпагат стриптизёрша, точно мимо. Идём дальше. Смазливый блондин, седеющий пиволюб, худощавый студент, отдавший на шоу чаевые, заработанные на заправке, перекаченный тренер или фитнес-блогер, клон Деймона Сальваторе, семейная пара… Стоп-стоп-стоп. Отматываю расплывчатое пространство на две персоны назад и встречаюсь с насмешливыми глазами неразличимого цвета. В тёмном помещении, исполосованном цветными лучами от прожекторов, сложно цвет волос определить, не то что глаз, но почему-то кажется, что они у него голубые. Все похотливые кобели, с которыми доводилось встречаться, были голубоглазыми. Значит, и этот такой же. Но этот кобель какой-то особенный. Породистый.
Сверкаю улыбкой в ответ, на что он поднимает вверх высокий бокал и, развязно ухмыльнувшись, закидывает одну руку на спинку дивана. Взгляд не отводит, продолжая телепатическим способом стаскивать мою одежду. Оставшись обнажённой по пояс, вдруг ощущаю, как грудь обдувает фантомный воздух, отчего встают соски. Опускаю голову вниз, на всякий случай проверяя, не умудрилась ли я и впрямь скинуть с себя топ, но нет. Он на месте. Зато соски топорщатся так, что вот-вот прорвут его тонкую ткань.
Ну ничего себе! Он действительно раздел меня взглядом! Интересно, какие у него ещё есть способности?
– Хочу его, – сообщаю Келли, вернув всё внимание ей. – Если подойду к нему первая, это будет слишком?
– Эй-эй, притормози, Лиззи. Ты его даже не знаешь!
– С каких пор это стало обязательным критерием для секса? Может, я просто хочу получить удовольствие без вот этих… – указательным пальцем создаю невидимый смерч в воздухе, вспоминая идиомы английского языка, пока моя собеседница странно дёргает бровями, – выносов мозга. А этот красавчик точно со мной солидарен. У него на лбу написано: «Поехали ко мне».
– Поехали ко мне? – над самым ухом раздаётся мурашковзрывательный баритон, отчего я чуть не подпрыгиваю на месте.
Подбородок слегка отвисает, когда я вижу мужчину вблизи. Это он! Тот самый породистый кобель.
– Я, эм, я… – начинаю оправдательную речь, смущённо откладывая недоеденный огурец, на который парень кидает заинтересованный взгляд.
Вся моя смелость испарилась так же быстро, как появилась.
Матерь Божья, его лепили лучшие скульпторы, рисовали самые талантливые художники и одевали самые дорогие стилисты. Белоснежная рубашка с небрежно расстёгнутым воротником и закатанными рукавами придаёт ему мятежный вид. Спортивные часы на запястье контрастируют с прикидом, кричащим о том, что он притащился сюда сразу после работы в офисе или деловых переговоров. А сегодня, на минуточку, суббота. Он похож скорее на большого босса, чем на белого воротничка, находящегося в подчинении у большого босса. Стало быть, трудоголик. Навскидку красавчик мой ровесник или чуть старше. «Совершеннолетний», – делаю важную пометку.
Ёшки-матрёшки, мой анализ длился секунд десять, а мозг успел прогнать практически всю его жизнь от рождения до этого момента. Жаль, язык шевелится с противоположной скоростью.
– Это не то, что ты… вы… – Чёрт, зачем я пила? Позорище. Хорошо, что в английском и «ты», и «вы» произносятся одинаково, и мои запинки выглядят не так убого.
Перевожу беспомощный взгляд на Келли. Предательница сияет и улыбкой, и глазами, застывшими на моём «кобеле», как на божестве, сошедшем с небес.
На выручку приходит он сам:
– Разумеется, не то. Поехали? До утра осталось мало времени.
– Ты серьёзно? Я не… такая, – нервно сглатываю, начиная злиться. Да, я минуту назад хотела с ним трахнуться. Но мне известно, что я не такая, как Нинка, а ему – нет. За кого он меня принял?
– Вот и расскажешь, какая ты, – веселится он, но хотя бы не насмехается.
Ясные глаза (действительно, голубые) продолжают раздевать меня так же, как и несколько минут назад на расстоянии.
– Откуда мне знать, что ты не маньяк? – Фух, смелость снова начала проклёвываться сквозь дебри пьяного бреда.
Мужчина соблазнительно улыбается и лезет в карман стильных брюк графитового цвета, безупречно сидящих на его бёдрах. Достав оттуда карточку, вкладывает её в мою ладонь. Передо мной оказался клад: титановая карта American Express Centurion с выгравированным именем Блэйк Фишер. Одно годовое обслуживание такой карты стоит как мой несколькомесячный доход.
– И что? Здесь не написано, что ты не маньяк, – сообщаю ему с наигранной долей скептицизма.
– Ты забавная, – смеётся Блэйк, а потом, положив ладонь за моей спиной, склоняется и предлагает самоуверенным тоном: – Пусть твоя подруга заберёт эту карту себе. Если завтра не вернёшься домой в целости и удовлетворённости, можешь потратить с неё всё до единого цента.
Опалив дыханием ухо, он снова выпрямляется и, вложив руки в карманы, выжидательно взирает с высоты своего роста.
Парень в самом деле произнёс «в удовлетворённости»? Либо на этой карте минус, либо она заблокирована, либо он сумасшедший. Такие кредитки не выдают кому попало, мне ли не знать. Он готов потерять состояние ради ночи со мной? Или он настолько уверен, что удовлетворит? А вдруг я обчищу его независимо от этого фактора?
– Ты меня покупаешь? – Взираю на него снизу вверх, выражая недовольство (по крайней мере, хочется верить, что на моём окосевшем лице преобладает данное выражение).
Горжусь собой. Даже в пьяном состоянии мне удаётся соображать. Если он принял меня за представительницу древнейшей профессии, пусть идёт лесом.
– Нет, – заявляет он. – Показываю, чем готов рискнуть. Считай, что это что-то вроде залога.
– Я бы не доверяла ей крупные суммы, – прищуриваюсь, втыкая палец в плечо подруги. – Она потратит всё ещё до моего возвращения.
– Э-э-й! – Келли недовольно шлёпает меня по руке, надув губы. – Делать мне больше нечего! Бен приедет через полчаса. И не забывай, чем мы этой ночью будем заниматься вместо сна.
Мне не послышалось? Я думала, подруга шутила, когда, загибая пальцы, перечисляла варианты решения моей проблемы с бизнесом. Безумные варианты. Отчасти незаконные. Но они очень понравились, если быть откровенной. В качестве сказки на ночь, которая не воплотится в жизнь.
– Заодно ваша дружба пройдёт проверку. – Этот Блэйк за словом в карман не лезет. На всё находит ответ.
– А как ты заберёшь карту обратно? – задаю резонный вопрос.
Вдруг он рассчитывает на продолжение? Не то чтобы я этого опасалась… Но пусть имеет в виду, что я не из тех, кто мечтает охомутать первого подкатившего принца!
– Выпущу новую, – подмигнув, он приглашает протянутой ладонью: – Идём?
Изучаю её несколько секунд. Какого чёрта я включаю сейчас недотрогу, если сама пару минут назад хотела заняться с ним сексом? У меня не было постоянного парня целых два года, на непостоянных никогда не разменивалась, так почему бы не сделать это теперь? Парням разрешены перепихи, а девушкам нет? И, по идее, это я должна оставлять залог за этого сексуального плейбоя, разбрасывающегося деньгами, а не он. Клянусь недоеденным корнишоном, восемьдесят процентов посетительниц этого заведения побежали бы вслед за ним, раздеваясь на ходу без всяких залогов. А остальные двадцать – с занятыми сердцами, поэтому не у дел.
Но по неведомой причине он выбрал меня, а не любую другую из тех восьмидесяти процентов.
В конце концов, что я потеряю, если поеду с ним? В самом-самом-самом худшем случае – свою неудачную жизнь, но на её закате я буду видеть красивое мужественное лицо с чуть заострёнными скулами, намекающими на жёсткий характер их обладателя.
Мысленно похлопав себя по плечу на удачу, встаю на слабеющих ногах и с трепетом принимаю протянутую крепкую ладонь.
***
Мэтт
Чуть ранее
Половина огурца скрывается в ротике этой яркой брюнетки, и меня начинает крыть по-страшному. Мысленно нагнув её прямо в туалете бара, делаю глоток безалкогольного пива, чтобы затушить разгорающийся пожар похоти. Смуглянка бурно жестикулирует, о чём-то рассказывая своей подружке, часто поглядывающей на экран смартфона. Наверняка хочет уйти, а заодно утащить с собой и её.
Мы с Блэйком и двумя приятелями с курса зависаем здесь почти три часа, и я заскучал. Но скуку развеяло, словно порывистым ветром, стоило заприметить копию Эсмеральды из Нотр-Дам де Пари. С месяц назад маман затащила меня на этот мюзикл, и, чтобы не уснуть, я битые два часа залипал на горячей героине, целью которой было сохранить девственность ради встречи с родителями. Она её сохранила, мать нашла, но закончила жизнь на виселице. Остаётся догадываться, о чём размышляла моя сентиментальная спутница, пустив в конце слезу, но я думал только о том, что, будь я героем этого мюзикла, Эсми осталась бы жива. Правда, не достигнув цели из-за потери своего цветочка.
Мой современный взгляд на обыденные вещи позволяет не охотиться за девственной плевой, как за Святым Граалем. Какой смысл беречь помеху? С опытными девчонками круче. С ними суеты меньше.
Так и не поняв, чем конкретно черноволосая кукла зацепила меня из толпы, я решил не углубляться в раздумья, а порассматривать издали.
Сканирую насквозь топ, открывающий вид на глубокую ложбинку, и задумываюсь, какого цвета и какой формы её соски. Судя по опыту, цвета молочного шоколада. Если она натуральная брюнетка, конечно.
Девчонка приступает к смакованию огурца, заставляя вконец остолбенеть. Твою мать… Желание вставить ей в ладонь член вместо мелкого овоща стало стремительно набирать обороты, а, когда её глаза останавливаются на мне, решаю покончить со своими додумками и пригласить к себе домой. Там есть целая коробка презервативов, а у меня нет времени кого-либо окучивать. Предпочитаю наносить удар на поражение с первого раза.
Если бы отказала, не велика потеря.
Но она согласилась, чему я чертовски рад.
***
– Иди сюда. – Разместившись рядом на заднем сиденье такси бизнес-класса, без промедления жму кнопку опускания перегородки, изолирующую нас от водителя, и тяну на себя незнакомку, ни с того ни с сего включившую скромняшку с трепещущими ресницами.
Или умело притворяется, или действительно не так часто прыгает в машины к первым встречным.
Она усаживается на меня боком, оттягивая вниз задравшуюся юбчонку, из-под которой только что мелькнули кружевные края чёрных чулок. Никаких мешающих колготок, класс. Откидываю копну длиннющих волос за спину и провожу по ним ладонью, кайфуя от мягкости.
– У тебя красивые волосы.
Эсмеральда улыбается, неотрывно глядя в мои глаза, и, кажется, расслабляется.
– Ты вся красивая. Везде, – добавляю, гладя её коленку, хотя звучу наверняка как недоумок-пикапер. Везде я её ещё не видел.
– Хочу, чтобы ты знал, – произносит она на выдохе, стоит моим пальцам добраться до оголённой кожи бёдер. Бархатная. Чёрт, будет слишком гнусно, если я отымею красотку здесь? – Я не занимаюсь сексом с незнакомцами.
– Без проблем. Я – М… Блэйк. Думал, ты запомнила, – представляюсь именем друга, едва не забывшись, и провожу пальцами под кружевом.