000
ОтложитьЧитал
За всё это время ни один из соседей не вышел из квартиры и не помог, хотя некоторые из них были дома. Никто не помог и стены с потолком отмывать. Зато шёпотом всю неделю спрашивали о подробностях происшествия.
В травмпункте спросили у врача, что необходимо делать в случае ножевого ранения, есть ли какие-нибудь особенности в отличие от бытовой травмы. Ответил, необходимо сообщение в полицию. Здесь я немного растерялась – мне было главным, чтобы спасли человека. Но после оказания помощи и подтверждения, что будет жить, на животе рана незначительная, а рука пусть не скоро, но заживёт, Маша пришла в себя, успокоилась и стала настаивать на обязательном вызове полиции и как можно скорее.
Уже через сутки её мужа поймали и депортировали как гражданина другой страны (их семья приехала на заработки из Узбекистана). Маше пришлось делать две операции – на руке были перерезаны связки. Повезло, что на левой. Сначала не понимали, почему так сильно изранена именно рука. «Это я защищалась, – объяснила Маша. – Он метил в глаз, левой закрывала лицо, а правой – живот». Бррр… Сказала ещё, что всё произошло из-за ревности, и не в первый раз. Просто раньше не доходило до поножовщины. Много лет она не могла ездить на свою родину – боялась бывшего мужа. При каждой встрече мы вспоминали о произошедшем, и всякий раз Маша радовалась: «Я счастливая! Если бы вас не было дома, умерла бы! Я и в подъезд побежала только из-за того, что вы были дома – машина во дворе стояла. Знала, что всегда поможете…» Точно – счастливая! Если бы у меня не заболела голова, и у супруга не было выходного, ещё неизвестно, чем всё закончилось. Много лет Маша угощала нас вкусным пловом и дарила диванные подушки с ярким цветочным орнаментом…
Прошло несколько лет. Один раз я зашла в свой подъезд вместе с Майей, новой помощницей по уборке квартиры. Она недавно приехала из Ташкента, много рассказывала, что за год жизни в нашем городе по причине загруженности на работе ещё ни разу не успела побывать на море. Ей очень нравился наш город, свежий воздух и сильные ветра. У неё на родине очень жарко и душно, и из-за этого ей там тяжело дышать.
Этаж у меня высокий, лифт не работал, пришлось идти пешком. Внезапно бежавшая по лестнице сверху девушка с силой толкнула меня, больно ударив в плечо. Я была в стороне от её маршрута и никому не мешала проходу, а тем более пробегу. Майя в это время приостановилась – отдышаться – в глубоком дверном проеме, поэтому нападавшей сначала не было её видно. Девушка стала наносить мне один за другим удары. Чудом удержавшись на ногах, одной рукой я прикрыла лицо, вторую выставила вперёд, в ней по счастливой случайности держала связку ключей. Это укрепило мою защиту. Майя не растерялась и встала со мной бок о бок. Грозно сверкая огромными чёрными глазами, обрамлёнными густыми, пушистыми ресницами, твёрдо сжимала кулаки. Руки у неё были тонкие, с изящными запястьями и длинными пальцами. Обращаясь к нападавшей, металлическим голосом повторяла одно и то же: «Успокойся! Иди своей дорогой! Уходи!» И теснила её к перилам. Та не ожидала, что нас двое и окажем сопротивление. Сверкнув безумными глазами, отступила и быстро побежала к выходу вниз. Что ей надо было, я не знаю, можно только догадываться. Руки и плечи мои ещё долго болели – от ран и синяков.
Как и в случае с Машей, ни один человек не вышел из своей квартиры. Наверное, снова были заняты делами. Если бы я была одна, неизвестно, чем всё закончилось. Уже дома я долго разговаривала со спасительницей, благодарила, расплатившись большей суммой, чем договаривались… Майя поделилась со мной, как по приезду, снимая в квартире угол, сначала жила в кладовке. Спала на детском матрасике, свернувшись клубочком, так как из-за маленьких размеров ничего больше не вмещалось. Дочь её выросла, жила отдельно; с мужем, который поднимал на неё руку, давно развелась и больше категорически не хотела замуж. Во Владивосток приехала из-за климата: у неё астма, а здесь, возле моря, ей легко дышалось. По образованию и опыту работы Майя оказалась учителем младших классов, но, как она объяснила, жизнь ей дала ещё одно испытание.
Вот так, сначала я когда-то помогла, затем мне. Не люблю фразу про бумеранг – слишком заезжена, но по-другому в моей ситуации не скажешь.
Никакие деньги не заменят помощь, когда спасаешь жизнь человека. И никакие деньги не измерят цену спасения жизни. Одно дело – ты врач или солдат. Другое, когда кризисная ситуация происходит в мирной жизни, и ты не готов. В первую очередь морально: кровь потом долго стоит перед глазами, а специфический запах боли и страха чувствуешь ещё много лет. Но ничто не сравнится с той эйфорией, когда из операционной выходит врач и говорит: «Несмотря на большую потерю крови, жить будет»…
Про материальное.
Когда я была совсем юной, много мечтала о материальном. В тот период полки магазинов были пустыми, а денег в кармане – весьма ограниченное количество. Разнообразные желания при этом вполне соответствовали духу времени моей молодости – девяностых годов. Иногда надо было просто выжить, порой перебарщивали с неуёмной жаждой жить припеваючи и выглядеть лучше всех. Невзгоды проходили, и, становясь старше и мудрей, всегда вспоминали о них с юмором и без сожаления.
Однажды сломался холодильник, и пришлось весь мой скромный продуктовый набор вывешивать в сетке-авоське за окно. Повезло, что зима была без оттепелей. В те лютые морозы пределом мечтаний стала покупка нового холодильника – любого размера, цвета и формы… Лишь бы, готовясь к завтраку или ужину, больше не открывать двойные деревянные рамы за железные шпингалеты, к которым от холода прилипали пальцы, и не запускать в комнату из обледенелого окна обжигающий морозный ветер. И ещё, чтобы хватило денег на долгожданную покупку. Вскоре удалось купить подержанный, зато рабочий холодильник – ростом он был примерно по пояс. Теперь у меня их несколько – высоких и вместительных. Храним в них свои многочисленные припасы…
После поступления в институт место в общежитии мне не дали, объяснив следующим образом: так как я с Камчатки, где у всех большие зарплаты, пусть мои родители ищут мне квартиру. В то время снять жильё было почти невозможно: квартир сдавалось мало и в большинстве случаев через знакомых. Я попала в бедственную ситуацию: с самого утра думала, где и у кого мне сегодня переночевать, особо не обременяя людей. Мечтала просто о своей кровати. Не о комнате и не квартире с холодильником. При этом с собой в небольшой сумке умещались все необходимые вещи. Остальные хранила на вокзале в камере хранения. Каждый день ходила в одной и той же одежде: в серой плиссированной юбке и зелёной с белыми лилиями блузе. По необходимости вечером стирала, утром надевала, иногда сырое, если не успело высохнуть. Вскоре удалось договориться со знакомыми старшекурсницами, уехавшими в колхоз «на картошку», пожить некоторое время в их комнате общежития. В первую же ночь поняла, что у меня есть нежелательные соседи – клопы. На всех железных панцирных кроватях были откручены ножки. Положив одну из сеток на середину комнаты, нарисовала вокруг своего ложа непрерывные волнистые линии. Проделала это специальными мелками – отравой для насекомых. Помогло: клопы подползали к волшебной границе и останавливались перед ней…
Через некоторое время произошло чудо: я сняла комнату. На так называемой «пирожковой» площади, рядом с железнодорожным вокзалом, всегда роился народ в поисках жилья, человек пятьдесят, не меньше. В большом напряжении все ожидали очередных объявлений. Изредка подходил новенький, люди затихали, настораживались, затем, когда понимали, что это – владелец квартиры или комнаты, кидались к нему, плотно окружая со всех сторон. Как мне тогда казалось – брали в плен. При этом каждый предлагал себя в качестве самого выгодного и распрекрасного квартиранта. Проведя несколько дней в нервной обстановке и полуголодном состоянии, наконец повезло: возле меня как из-под земли возникла женщина, предложив внаём комнату. Так как рядом оказалась только одна я, и ей нужна была студентка без вредных привычек, мы быстро договорились. Все деньги сразу отдавать не стала, объяснив, что с собой большую сумму не ношу. Оплатила за одни сутки, а на следующий день пообещала внести оставшиеся деньги за месяц вперёд. На том и порешали. Хозяйка вручила мне ключ и назвала адрес – раньше всё было намного проще. Окрылённая и счастливая, я поехала спать в свою постель. Добравшись уже в сумерках до места, оказалась в большой коммунальной квартире недалеко от центра города. Туалет, сидячая ванна, двери и полы были чёрно-рыжими от жира и многолетней грязи. Опыт жить в коммуналках у меня отсутствовал. «Ладно, – думала я, – может, сама комната будет поприличнее». Она оказалась крохотной, около восьми квадратных метров: железная кровать, небольшой стол, а всё оставшееся мизерное пространство было завалено чемоданами и вещами до самого потолка. Стоял запах сырости. «Пусть, – продолжала я себя успокаивать, – главное, есть свой угол».