Глава 1
– Три…
Из рук выпал медяк и тихо покатился по деревянному полу. Я же стояла и не могла нормально вздохнуть, но вскоре встрепенулась и прошептала себе под нос:
– Не может быть.
За окном послышалось конское ржание, а вслед за ним и возмущенный голос какой-то женщины. Раннее прохладное утро вмиг показалось душным, в горле появился тугой ком. Я не могла сдвинуться с места, пораженная открывшейся мне информацией.
– Эйви Морисон, вы дома? – раздался стук в дверь, заставив вздрогнуть.
Этот звук словно побудил меня к действию. Я присела, быстро отыскала монету, мысленно уговаривая себя не паниковать – переживания и нервозность лишние в данный момент. Скрипучие ступеньки на второй этаж, тяжелая дверь, родная комната, наполненная множеством тканей для пошива заказов, – мне предстояло распрощаться со всем этим без малейших раздумий прямо сейчас. Я закинула на скорую руку несколько вещей в сумку, откидывая пряжу в сторону и не заботясь об устроенном беспорядке, и уже через три минуты выбралась на улицу через черный ход.
Жизнь в деревушке неподалеку от Тервиля только зарождалась. Женщины несли продукты на рынок, мужчины подметали возле своих лавок, открывали ставни, выкладывали товар. На мощеных улочках раздавался цокот копыт, неподалеку галдели дети, приставая к очередному прохожему. Утренняя свежесть ударила в нос вперемешку с запахом сена из ближайшей конюшни и свежеиспеченных булочек из пекарни напротив. Я глубоко вдохнула и не сдержала улыбку, но вскоре вспомнила о своей цели и быстро побежала к северному выходу, что граничил с лесом.
Звук собственных шагов разлетался по округе и заглушал остальные, словно ничего громче него не было. Вскоре я перешла на ходьбу, боясь привлечь к себе лишнее внимание. Приходилось улыбаться знакомым, здороваться и приветливо махать рукой.
Я могла спрятаться в одном из переулков и переждать угрозу, слиться с местностью, притвориться другим человеком. К тому же погони в поле зрения не появилось. Но я знала, что меня заметят, если задержусь в деревне больше чем на десять минут. Поэтому ни в коем случае нельзя было останавливаться. Только вперед, только к своей цели.
Сзади послышался женский вскрик. Я обернулась, не переставая при этом идти, но вдруг наткнулась на девочку лет четырех. Из-за нашего столкновения она упала на попу, и, казалось, не пройдет минуты, как заплачет.
– Т-ш-ш, – присела я на корточки, прикладывая палец к своим губам.
Стоило бы поднять ее, отряхнуть пыль, но что-то подсказывало: не надо. Ребенок может испугаться еще больше, если к ней прикоснется чужой человек. Ее нижняя губа задергалась, предвещая последующий звонкий плач.
– А кто у нас большая девочка? Разве не ты?
Я подбросила в воздух медяк, затем поймала и поиграла им в руке, отвлекая внимание ребенка. Ее обида и горечь от падения мгновенно были позабыты, и девочка начала пристально следить за монетой.
Топот копыт стал отчетливее. Он напомнил о необходимости бежать. Я поднялась на ноги и хотела уйти, но не смогла бросить ребенка возле дороги. Поэтому пришлось помочь ей встать и, чтобы девчушка не расстроилась, отдать медяк.
Благо, в сумке лежал целый мешочек, припасенный на крайний случай. Я прикоснулась на прощание к носику-пуговке девочки и снова пустилась в бега. Наверное, стоило отложить поиск нового медяка на потом. Но разве я могла не вернуть себе в руку монету, которая придавала нужное спокойствие? Однако как бы я ни рыскала в сумке, кожаного мешка так и не нашлось.
Мои шаги начали замедляться. В какой-то момент я и вовсе остановилась, обреченно посмотрела вперед, где уже виднелся выход, и обернулась назад. Конница передвигалась медленно из-за двух стражников, которые приставали чуть ли не к каждому прохожему, явно расспрашивая обо мне. Их оказалось больше, намного больше, чем обычно.
Я сжала кулаки и завернула в ближайший переулок, собираясь добраться до нужной точки обходными путями. Ведь выходившая в сторону леса женщина определенно могла привлечь к себе внимание.
На пути почти никто не попадался. В такое время многие уже отправились на работу, а некоторые еще спали. Я снова перешла на бег, поворачивая то в одном месте, то в другом. Сердце бешено колотилось от страха, а в ушах стоял звук собственного тяжелого дыхания. Оставалось всего два пролета, как вдруг меня кто-то схватил за руку.
– Эйви, куда-то спешишь? – елейным голосом проговорил Сидуар.
– Опять ты. Пусти, мне же больно, – попыталась я вырваться из его цепкой хватки, однако мужчина даже не подумал выполнить просьбу.
– Побудь со мной, не убегай. Неужели не можешь уделить хоть немного времени старому другу?
Его взгляд побежал по моему черному платью, задержался на декольте и медленно поднялся к лицу. Я обычно не ходила в таком наряде, но сегодня подгоняла под себя один из заказов, от которого отказались, сославшись на цвет, и не успела переодеться. Сидуару явно понравилось увиденное, так как в его глазах появился огонек, а на губах начала блуждать едва заметная улыбка.
– Не могу, прости. Как-нибудь позже, – однако и на этот раз я не смогла вырваться.
– Эйви, может, хватит от меня убегать?
Я все-таки выпрямилась и посмотрела на него. Последнее время его широкий нос, тяжелая челюсть и карие глаза дико раздражали. Притом это только мелочи, которые бесили меньше всего. Он каждым своим словом пытался напомнить о моем Рэмми, задевая тем самым с трудом затянувшуюся рану.
– Сидуар, ты ведь все прекрасно понимаешь. На твои предложения я и дальше буду отвечать отказом. А сейчас у меня срочные дела, так что, будь добр, отпусти мою руку и не стой на пути.
– До меня дошли слухи, что стражники пришли за очередной ведьмой. Не странно ли, что как раз в этот момент ты куда-то вдруг спешишь?
– Мы с тобой знакомы чуть ли не восемь лет. Откуда эти мысли пришли тебе в голову?
Приближающийся цокот копыт холодной дрожью отдавал по всему телу. Я слышала голоса с главной улицы, выкрики мужчин, их вопросы и отчетливо понимала: время упущено. Даже зная свое ближайшее будущее, я не смогла его изменить. Как не вышло и тогда, три года назад.
– Я за тобой следил, Эйви. Пристально. Видел каждый шаг и слышал каждое слово. Ты не удивляешься, почти всегда предугадываешь, что произойдет. Даже обо мне откуда-то узнала то, что я никому не рассказывал.
Только сжав руку в кулак и не обнаружив в ней медяка, я поняла весь ужас собственного положения. Не надо было отдавать монету, ведь других в сумке найти не удалось, а без нее мне не справиться. Она придала бы уверенности и сил, помогла бы найти нужный ответ, не позволила бы страху взять верх над ясностью ума.
– Ты путаешь проницательность с чем-то нереальным. Сидуар, прошу, отпусти, пока не поздно, – мягко проговорила я, сделала шаг к нему и положила руку на грудь.
– Правильный ход, Эйви, – накрыл он своей ладонью мою и быстро заговорил, понизив голос чуть ли не до шепота: – Я ведь уверен, что ты ведьма. Иначе не пыталась бы сейчас убежать. Но ты не открыла им дверь, ведь так? Не узнавала причину, по которой стражники явились за тобой? Если бы они видели тебя в лицо, то сейчас не искали бы вслепую какую-то Эйви Морисон.
– Это ты? Ты отправил их туда? – озвучила я свою догадку, начиная отступать. – Да что с тобой не так? Почему не оставишь меня в покое?
– Со мной все нормально. Ты восемь лет назад выбрала Рэмми, потом три года ссылалась на его смерть. Твои отговорки исчерпали себя, – Сидуар потянулся, чтобы обнять меня за талию и прижать к себе, как пытался это сделать уже не единожды, однако я выучила все его движения и поэтому с легкостью вывернулась, снова попытавшись в это время вырваться из железной хватки, до сих пор удерживающей мой локоть.
– И поэтому ты решил, что надо сообщить обо мне стражникам, оклеветать, чтобы у меня не осталось выхода, кроме как принять эти жалкие ухаживания?
Я старалась вести себя с ним приветливо, только иногда срывалась и высказывала, что, даже не повстречав Рэмми, я все равно не выбрала бы его восемь лет назад. Этот человек был пустословом, который только и умел, что трепать языком, чем не раз подставлял моего мужа. Его попытки ухаживать давно казались отвратными, вызывая лишь тошноту.
– Можешь называть их как хочешь. Решай: или соглашаешься быть со мной, или сейчас же отправляешься к ним.
Как раз в это время из-за угла донеслось мое имя. Мужчины озвучивали его во всеуслышание и, казалось, спрашивали у каждого прохожего.
– У тебя есть медяк?
Давний знакомый выгнул брови, не увидев смысла в моем вопросе.
– Всего один медяк. Дай мне его.
– Значит, выбрала, – разозлился Сидуар и потащил меня к главной улице.
А я в это время потянулась к его кожаному мешку на поясе, собираясь взять столь необходимую мне вещь. Он быстро шагал вперед, со злостью раз за разом подтягивая меня к себе. Я же делала вид, что не боюсь, что в этот момент не пытаюсь украсть всего одну монету.
– Эй, вы не ее ищете? – прогромыхал Сидуар, привлекая внимание стражников.
Я как раз ухватилась за шнурок на мешочке, и своим толчком в спину мужчина помог мне его развязать. Монеты со звоном посыпались на мощеную дорогу. Золотые, серебряники и… Я кинулась к ближайшему медяку, однако в это время меня схватили за пояс и поволокли назад.
– Народ, тут золотые раздают, – закричала я, не сопротивляясь стражникам.
Не прошло и полминуты, как к этому месту налетела детвора, не желающая упускать возможность поживиться лишней монеткой. Меня удерживали крепкие руки, небрежно связывали запястья, а я с улыбкой смотрела на растерянного Сидуара, гоняющего мальчишек и пытающегося уберечь свои накопления. Жаль, что внезапно на голове появился мешок и все представление скрылось за плотной тканью. Это была моя маленькая победа перед полнейшим поражением, о котором не хотелось даже задумываться.
Глава 2
Улыбка быстро исчезла, стоило мне удариться спиной о деревянный пол телеги. Пусть я ничего не видела, но подозревала, что для меня не расщедрились на металлическую клетку. Они решили обойтись малым: всего лишь мешком на голове и связанными руками. А чего еще можно было ожидать от стражников, не умеющих думать головой? Интересно, что бы они предприняли против ведьмы, умеющей призывать магию одним шепотом, которой не нужно было даже видеть свою цель, чтобы поразить ее? Люди словно позабыли о настоящем могуществе таких женщин.
Гул толпы затихал, сменялся лишь мерным цоканьем копыт. Я не представляла, сколько мужчин сопровождало меня, но по голосам примерно определила, что не меньше пяти. Дорога не радовала, постоянно попадались рытвины и кочки. Они не раз становились причиной множества поломок, из-за которых в нашу деревню приезжали путники, чтобы отремонтировать свой транспорт, не имея возможности нормально добраться до Тервиля.
Я до последнего надеялась, что смогу выпутаться, развязать веревки на запястьях, отыскать в своей сумке так необходимый мешочек с медяками, однако тот, видимо, остался дома на столике возле кровати. Да и мои вещи, похоже, забрали, поскольку я не ощущала их рядом.
Можно было начинать отсчет времени. Час до города, потом ночь в тюрьме в ожидании приговора. Дела ведьм никогда не рассматривали. Есть малейшее подозрение – ты виновна. И даже считывание памяти не помогало, там обязательно находилось хоть малейшее, но доказательство. Мы не раз сталкивались со случаями, когда ни в чем не повинная женщина шла на виселицу только потому, что ее оклеветала завистливая соседка. Время ведьм прошло, но их до сих пор боялись. Боялись, но не помнили того могущества, забыли, на что они на самом деле способны.
Забыли…
Колеса периодически скрипели, раздражая и без того оголившиеся нервы, вдобавок еще и в спину уперлось что-то твердое, скорее всего, камень. Я перестала пытаться развязать веревку на руках – это оказалось невозможным. Из-за мешка было трудно дышать, а свет через плотную ткань и вовсе не проникал. Целый час мне пришлось провести в темноте, в неудобной позе, настраивая себя на лучшее, уговаривая не поддаваться панике. Выход ведь есть всегда. И нужно его найти до того, как смерть закроет все двери, именно из ее когтистых лап не выбраться. А пока за мной не пришла костлявая, отчаиваться рано.
Пение птиц спустя некоторое время заглушил гул людских голосов, означающий, что мы прибыли на место. Раздался стук копыт по дереву – это явно был подвесной мост – затем по мелкому булыжнику, от которого телега тряслась с удвоенной силой.
Я не сопротивлялась, когда меня подняли, повели куда-то под руки. Жар солнца сменился влажным холодом. Там были ступеньки, длинный коридор, лязг цепей, дикий крик человека, пронзивший сердце ледяной стрелой страха. Я нервно сглотнула, но не сбавила темп, шла за кем-то, не упираясь и не пытаясь вырваться.
– Эту на ночь, – раздался рядом грубый голос.
– За что ее?
– Донос на ведьму.
Стражник толкнул меня вперед. Я сделала пару быстрых шагов, но устояла на ногах, не упала на колени и тем более на распласталась на полу на радость присутствующим.
– Мешок снимать? Или лучше ее в камеру для особо опасных?
– Снимай.
Через пару минут я увидела свою сырую камеру, отдающую в нос гнилой соломой. Стены здесь частично были покрыты мхом. Также мне удалось рассмотреть одного крупного мужлана в бордовом наряде стражника и щуплого надзирателя, быстро закрывающего замок на ключ. Они не задержались, не захотели побеседовать с пленницей, даже не удостоили взглядом – быстро ушли, разговаривая на понятные только им темы.
Я же тяжело вздохнула и посмотрела на свет, что тянулся из узкого окошка чуть ли не под самым потолком. Сейчас был примерно полдень нового дня, так неожиданно обернувшегося для меня трагедией.
Садиться на пол не хотелось, прикасаться к стенам – тоже. Я то мерила шагами камеру, то пыталась хоть немного согреться под солнечными лучами. Но больше всего времени было потрачено на поиск… Поиск так нужного медяка или хотя бы тонкой булавки в платье, в волосах, в стенах, в окошке. Я за целый день даже изучила массивные петли решетки, взвешивая свои шансы на побег.
Пронзительные крики внушали дикий ужас, вырисовывая в воображении предстоящую участь. Лязг цепей бил по ушам. Но надежда оставалась в сердце, она придавала сил, чтобы не сдаться, не опускать руки даже сейчас, в полностью безвыходной ситуации.
– Медяк раз, медяк два, медяк три… Медяк раз, медяк два, ты усни… – напевала я свою любимую песню, покачиваясь из стороны в сторону уже ночью, сидя на полу, ощущая, как идущий от камня холод проникает под кожу и замораживает тело.
Под утро мысли перестали приходить в голову – там осталась пустота. Мне надоело так долго копаться в самой себе, в прошлом. Одни воспоминания грели душу, другие – вызывали слезы. Я прожила слишком мало и пережила очень многое. Однако умирать не было никакого желания. Не сейчас… Еще рано.
– Поднимайся, – приказал подошедший стражник.
Ему открыли клетку. На меня снова надели мешок. Грубая рука сильно сжала предплечье, а ее владелец быстро потащил меня вперед.
Когда с меня сняли «головной убор», я первым делом сощурилась от яркого света. Полностью белое помещение почти наполовину было пустым. По центру одиноко стоял стул, дожидаясь своего часа. Напротив него сидело несколько мужчин, кто в бордовых, кто в черных, а кто и в фиолетовых одеяниях. Они даже не взглянули в мою сторону – продолжили переговариваться, словно сейчас не происходило ничего из ряда вон выходящего.
Городовой, его правая рука, писчий, судья, палач и даже один из представителей миамистров. Казалось, я почтенная особа, ради которой собралось столько мужчин.
С каждым шагом стражника, ведущего меня к стулу, ускользала последняя надежда на спасение. Внутри поселилось желание начать сопротивляться, и я даже отыскала глазами парочку выходов, однако вовремя себя осадила. Тщетно и безрезультатно! Пытаться стоит, когда есть возможность, а здесь она явно отсутствовала. И виной тому была никак не стража, а маг, обычно приводивший приговор к исполнению. Именно он представлял опасность.
Ничего не оставалось, кроме как сесть на стул, позволить привязать себя к нему, рассмотреть огромные ладони стражника, его выпяченную челюсть и маленькие глазки, что впились в кожаные ремешки, которые он тем временем застегивал.
– Надежно, – кивнула я ему, доказывая правдивость своих слов несколькими подергиваниями руками.
Первый этап казни… Голые стены не внушали доверия. А мужчины за спиной – тем более. Раздался скрежет – и на месте белой поверхности появилась подрагивающая серая дымка, что сперва клубилась, а затем начала быстро расступаться.
– Эйви Морисон, за причастность к клану ведьм вы пройдете процедуру очищения.
Из-за противного голоса сзади я повернулась вполоборота. Однако говоривший не попал в поле зрения, зато мне удалось заметить скучавших мужчин, которым было наплевать на происходящее.
Внезапно невидимая сила насильно развернула мою голову обратно к голым стенам, на которых уже начали вырисовываться картинки. Я ощущала, как из самого нутра что-то тянулось вверх, достигало лба и уже через виски вытекало наружу. Все это сопровождалось огнем, опаляющим внутренние органы. Я задохнулась, из глаз брызнули слезы. Меня начало трясти, однако кожаные ремешки удерживали руки, а голову – что-то другое, незримое и неосязаемое. Крик боли рвался наружу, но я изо всех сил сжимала челюсти и лишь тихо постанывала, собираясь держаться до последнего.
Дымка поблекла, превратилась в череду неясных картинок, которые с каждым мгновением становились отчетливее. Я боролась с пожаром в груди, с неприятными ощущениями, сжимала подлокотники, впивалась в дерево ногтями. В какой-то момент перед глазами появилась знакомая комната, моя няня.
Я встрепенулась, понимая, что сейчас произойдет, и попыталась вспомнить что-то конкретное, что-то поистине сильное, не позволяя мужчинам сзади увидеть ничего лишнего. Они хотели найти доказательство моей причастности к клану ведьм, но могли обнаружить совершенно иное, что никому и никогда не стоило знать.
– Ох, – сорвался с моих губ то ли вздох, то ли стон.
На стене отразился момент, так долго приходивший во снах, тревоживший мое сознание день ото дня три года подряд. Детали уже позабылись, краски померкли, а боль поутихла. Но сейчас, при виде толпы людей, сквозь которую я пробиралась, неприятные ощущения от процедуры очищения отошли на задний план.
Все оказалось как наяву. В нос ударил запах дыма, в ушах уже звучали крики людей. Женщины, мужчины, дети… Они бежали мне навстречу, не позволяли добраться до полыхающего здания. Я пробиралась как могла. Люди же толкались, увлекали меня за собой. Вокруг царили полнейший хаос и паника, но мне нельзя было им поддаваться. Я смогла выбежать на площадь перед самим храмом, только когда оранжевые языки пламени окрасились в синий цвет, а через считанные секунды и в зеленый. Взрыв! Последний вздох, противный звон, ощущение полета и… знакомый звук падающих на землю медяков, затмевающий все в округе.
Я подпрыгнула на стуле, боясь увидеть продолжение, однако его и не было. На щеках уже образовались мокрые дорожки, вытереть которые не имелось никакой возможности. В голове появилось легкое щекотание, а тот поток энергии, что выливался наружу, словно начал возвращаться. Только с последней ее каплей мне удалось нормально вздохнуть.
По телу пробежала мелкая дрожь. Такие яркие воспоминания дали о себе знать. От этой зеленой вспышки я уже не раз подскакивала во сне, затем долго унимая подступающие рыдания. Но сейчас их надо было всеми силами подавить, чтобы спорившие позади мужчины не заметили никому не нужной слабости.
– Она присутствовала там. Еще один свидетель, – твердый мужской голос стал отчетливее.
– Дело уже закрыли. Там нечего больше расследовать. Ведьму необходимо казнить немедленно.
– Я не собираюсь обсуждать с вами свои решения. Это дело не будет закрыто, пока не найдутся виновные. Я отправляюсь в Шигард и забираю ее с собой.
– Но…
– Подготовьте все необходимое и сопровождение. Через час я уже должен быть в пути, – сказал тот же властный голос, после чего раздались тяжелые шаги, а у меня появилась возможность двигать головой.
Черный плащ, покрывавший широкие плечи, развевался во время быстрой ходьбы. Я не успела рассмотреть мужчину, как ощутила свободу в области левого запястья.
– Вот видишь, только зря старался, – улыбнулась я тому же стражнику и вскоре обрела возможность потереть свои руки, убирая неприятные ощущения в них.
– Эйви Морисон, – заговорил мужчина с длинным носом и большими впалыми глазами, – ваша казнь откладывается на неопределенный срок. Приговор будет принесен в исполнение при первой же возможности, как только вы сослужите необходимую империи службу.
– А разве должна? – прищурилась я.
– Вас никто не спрашивает. Уведите ее, – обратился он уже к стражнику, который схватил меня за руку и повел за собой.