Часть 1. Горный рай
1
В этом году зима пришла раньше обычного. Местных жителей ноябрьскими морозами не удивишь. Необычным было то, что, начиная со второй половины октября, температура воздуха резко упала и повалил снег, который вот уже как три недели плотно лег на улицы уральского города Мохов.
Марина брела по улице, что называется, куда глаза глядят. Несильный мороз приятно щекотал нос и щеки. Домой идти не хотелось. Женщину душили слезы, а в голове назойливо прокручивалась одна и та же картинка, которую она пыталась гнать прочь. Не получалось.
«Стоп, – сказала себе Марина, – так дальше нельзя. Зачем изводить свою нервную систему? Тем более, что уже ничего не вернуть, а нервные клетки не восстанавливаются».
Эти мысли, конечно, настроения ей не прибавили, зато заставили, наконец, поднять низко опущенную голову и осмотреться. Погрузившись в свои горькие думы, она и не заметила, как забрела на Пролетарскую улицу. Прямо на нее смотрела вывеска со смешным названием «Кофе-брейк».
«Зайду-ка я сюда, – подумала она. – Посмотрим, что за брейк такой. В конце концов, отвлеку мозги едой. Пусть желудок поработает».
Марина поднялась по ступенькам, толкнула дверь и заглянула внутрь.
Небольшой уютный зал приятно дохнул на нее теплом. В нос ударил манящий аромат свежемолотого кофе и выпечки. Потекли слюнки. Она поискала глазами свободный столик и прошла к нему. Сняла пальто, шапочку, повесила на вешалку рядом. Затем выдвинула кресло и удобно устроилась в нем. Настроение заметно улучшилось, и в картинке ее жизни прибавилось больше светлых мазков.
А ведь еще два часа назад она катилась в пропасть. Во всяком случае, ей так казалось.
Сегодня, как обычно, с утра Марина заступила на смену в холодный цех ресторана «Кошкин дом», в котором вот уже как полтора года работала поваром. Переодевшись в раздевалке, женщина отправилась на свое рабочее место. Она всегда приходила первая, поэтому очень удивилась, когда увидела свет, пробивающийся из-под двери цеха. Осторожно приоткрыв ее, Марина тихонько подошла к своему столу.
«Странно, никого нет», – только подумала она, как ее заставил вздрогнуть резкий оклик:
– Гурова! Это что такое?! Я тебя спрашиваю!
Перепуганную повариху буравила злыми глазами заведующая производством Татьяна Владимировна. Она стояла подбоченясь и всем своим видом напоминала букву «Ф».
– Чего уставилась, как вкопанная?! – не унималась она. – Отвечай, кто вчера делал заготовки?!
– Я… – пролепетала Марина, впадая в состояние оцепенения.
Мало того, что Татьяна орала своим низким контральто, так еще нависла над Гуровой всей мощью своих ста пятидесяти килограммов и огромным ростом.
– Идем со мной, – тоном, не требующим возражения, приказала начальница, увлекая за собой Марину по направлению к холодильникам.
Открыла дверцу одного из них и извлекла оттуда судки с заготовками на салаты.
– Это что такое?! – загремела она на ухо подчиненной, тыча в нарезанную «пекинку».
Марина посмотрела и побелела. Среди капустной соломки ползали червячки, чувствуя себя здесь вполне комфортно.
– А это что? – не унималась Татьяна. – На сей раз она брезгливо двумя пальцами приподняла полоски яичного блина. – Откуда здесь жидкость?
Затем она орала, что рис сварен не так, что мясной рулет запечен отвратительно.
Гурова ходила за ней по кухне хвостом, виновато кивала головой и чувствовала при этом себя последним дерьмом, не понимая, что случилось.
Наконец, закончив экскурсию, завпроизводством гаркнула, как отрезала (здесь что-то одно: гаркнула или отрезала):
– Ты уволена! – и, не давая Марине вставить слово, заключила: – День отработаешь полностью! И за расчетом!
Гурова взмолилась:
– Как же так, Татьяночка Владимировна? Все же было хорошо. Меня подставили! Давайте разберемся!
Но та и слышать ничего не хотела. Зыркнула на повариху глазами:
– Смотри мне! Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! Уйдешь с волчьим билетом! Нигде не возьмут на работу, – развернулась и гордо унесла себя прочь.
Это потом, спустя часа два, Марина поняла, что случилось. Подружки по секрету нашептали, что Татьяну попросил большой человек взять на работу одного блатника. А поскольку штат переполнен, пришлось кем-то пожертвовать. А кем еще, как не Гуровой? Работает меньше всех, да и возраст. Пятьдесят плюс.
Только Марине от этого знания легче не стало. Надо было жить дальше. Но как?
Квартира съемная, дочка учится. Кому нужны ее проблемы? Слава Богу, ей как беженке из Донбасса, государство дало возможность работать, а ребенку учиться. А дальше сама. Несмотря на годы, из-за которых со скрипом принимали на работу.
Ресторан был третьим местом работы Гуровой в этом городе. И вот снова на улице.
– Женщина, – прервала ее мысли официантка, – заказывать будем?
«Как-то не очень приветливо», – подумала Марина, а вслух сказала:
– Чашечку американо и круассан с шоколадом. Только свежий, пожалуйста.
Девушка надула губки и ответила:
– У нас другого не бывает. Наш шеф-повар строго следит за этим.
«Ну и замечательно», – опять мысленно вступила в диалог с ней Гурова и повеселела.
Обалдеть! До сих пор она в течение нескольких лет видела общепит изнутри, а теперь сидит за столиком, как белый человек, и что-то диктует официантке.
Она не любила эту братию, их наглые рожи, особенно когда они заявляются на кухню, чтобы забрать заказ. То им медленно, то не так блюдо оформлено. И все-то они знают. Только понятия не имеют о такте и уважении к старшим. Да еще стучат руководству, как дятлы!
«Выместить, что ли, на этой фифе всю злость? Помотать ей нервишки? – подумала Гурова, но она тут же отказалась от этой затеи, как только перед ней на столе оказались чашечка ароматного кофе и свежайший, еще горячий, круассан. – Ладно, живи, кукла», – Марина жадно впилась зубами в выпечку.
И куда делись обида, злость? Насладившись, Гурова попросила счет.
Пока ждала, озиралась по сторонам, любовалась интерьером. В этот момент из двери, ведущей на кухню, вышел, судя по всему, шеф-повар кафе. Высокий, красивый, одетый в китель идеальной белизны, он что-то высматривал за барной стойкой.
В голове у Марины щелкнуло: «Ба! Да это же Антоша Курицын!»
Он тоже ее заметил. Их взгляды встретились. Широкая улыбка озарила его лицо. Он явно был рад видеть бывшую коллегу. Антон направился к ней:
– Мариша, дорогая! Я так рад! Как ты? Где ты? Как твоя дочка? – он буквально засыпал женщину вопросами, а потом, даже не выслушав ответы до конца, предложил: – Поехали со мной на сезон работать в горы! С проживанием и питанием! Я сегодня здесь последний день.
Он, конечно, имел в виду один из горнолыжных курортов, коих в Челябинской области великое множество.
Отработать сезон означало иметь работу не меньше полугода и зарплату на порядок выше, чем в городе.
– Я там главный на кухне, – с гордостью говорил Антон Марине. – Ты будешь под моим началом. Не обижу.
– Когда выезжаем? – только и спросила Гурова.
Конечно, она была согласна.
«Вот это удача! Дочка уже большая. Может сама себя обслужить. А в выходные дни будем видеться», – с такими мыслями Марина в приподнятом настроении, почти на крыльях счастья, летела домой собирать дорожную сумку.
На следующий день рано утром она и Антон выехали на автобусе в поселок Мокша, что в тридцати километрах от Мохова.
2
Горнолыжный курорт, куда они направились, расположен у подножия невысокой горы Аша, полностью покрытой снегом. Там, в гостинице под названием «Горный рай», к приёму гостей были подготовлены 20 номеров, ресторан, массажный салон, сауна, русская баня, прокат спортивного инвентаря.
До открытия сезона оставалось несколько дней. Но в отелях курорта уже проживали туристы. Ради них вовсю трудились многочисленные торговые точки и пункты общественного питания.
Когда Марина вышла из автобуса, она замерла, восторженно созерцая вид, открывшийся перед ней.
«Я, наверное, в Швейцарии», – подумала она. Конечно, ни в какой Швейцарии она никогда не была, лишь видела, на картинках красоту тамошних мест.
Ее взору открылся склон горы. К вершине тянулись подъемники с кабинками и без, просто с сидениями. Вдоль лыжной трассы расположились магазинчики причудливой формы с яркой разноцветной черепицей на крышах. Внизу стояли отели, пункты проката, кафе, ларьки. Причем каждое строение имело свои неповторимые привлекательные формы.
Внутри гостиница оказалась не менее вычурной, чем снаружи. Роскошный, но в то же время уютный, холл вмещал в себя мягкие кожаные диванчики, кресла, изящные журнальные столики, а также стойку ресепшн, за которой сидела симпатичная девушка-администратор. Далее шел вход в ресторан, около которого начиналась лестница, ведущая на этажи к номерам.
Кухня и часть комнат для сотрудников располагались в полуподвальном помещении.
Антон представил Марину заведующей хозяйством Наталье Ивановне и, перед тем, как уйти, напомнил, что вечером хозяйка будет всех ждать на собрание.
– Смотри, не опаздывай, – предупредил он. – Мамочка любит дисциплину.
Наталья Ивановна поселила Гурову в своей комнате, находящейся через две двери от пекарни. Из четырех спальных мест три были уже заняты ею и горничными. Осталось одно на втором ярусе двухэтажной кровати.
– Сможешь забраться? – участливо спросила она. – Или лучше отнесем вещи на пятый этаж?
– Останусь здесь, – подумав, ответила Марина. – Как-нибудь наловчусь. Кухня рядом. Мне рано вставать. А с пятого этажа, наверное, будет неудобно бегать, – с этими словами она начала разбирать сумку.
Других соседок в комнате пока не было. Наталья Ивановна ушла по делам, и Гурова прилегла отдохнуть с дороги. Сама не заметила, как уснула на нижнем ярусе, а проснулась от щелчка в лоб. Перед ней стояла женщина и недовольно смотрела на нее.
Не понимая, что случилось, Марина села на кровати:
– Простите, я уснула на вашем месте? – миролюбиво с извинениями спросила она худую, костлявую даму, а про себя подумала: «Прямо смерть с косой. Бррр».
– Ты кто?! – последовал неприязненный вопрос.
– Марина, повар. Вот… Приехала только, – протянула в ответ Гурова.
– А что ты делаешь в нашей спальне? – опять наехала на нее незнакомка.
– Послушайте, – Марина уже начала выходить из себя, – что вы меня допрашиваете? Все вопросы к завхозу! Она меня поселила здесь. Кто вы?
– Даю тебе полчаса, – не отвечая по сути, нагло заявила та, – и чтобы ноги твоей тут не было! Все поняла?
– Минуточку! – Гурова соскочила с постели. – Сама выметайся отсюда! – она перешла на крик.
В это время дверь открылась и заглянула Наталья Ивановна:
– Девочки, что за шум?
Костлявое недоразумение развернулось к ней и завизжало противным голосом:
– Я просила тебя не селить к нам храпящих? Я захожу, а она тут вовсю заливается! Пусть убирается на пятый этаж. Там есть места.
– Таня, – прервала ее завхоз, – если тебе не нравится, сама переселяйся туда. А повар останется здесь, рядом с кухней, – потом повернулась к растерявшейся Марине и примирительно сказала: – Не обращай на нее внимания. Она после черепно-мозговой травмы. Я ее жалею и приглашаю всюду с собой работать горничной.
Но Татьяна, видимо, не собиралась сдаваться. Когда Наталья Ивановна вышла, она подскочила к Марине и прошипела:
– Если ты здесь останешься, я тебя убью, – и выскочила вон.
«Ничего себе, денек начался, – пронеслось в голове у поварихи. – То ли еще будет!»
Хорошее настроение как рукой сняло.
Тем не менее, переодевшись в форму, она отправилась знакомиться со своим рабочим местом и коллегами по кухне.
Помещение пекарни ей сразу понравилось – просторное, состоящее из двух цехов. Оглядываясь вокруг, Марина оценила оборудование.
– Да, по-богатому, – вырвалось у нее от восторга.
Она подошла к тестомесу, провела рукой по его холодной поверхности и вспомнила, как еще совсем недавно ей приходилось замешивать тесто руками. Тяжелый труд. Но Гурова справлялась, а иначе как бы она смогла прокормить себя и дочку, да еще и оплачивать съемную квартиру?
Марина никогда раньше не занималась тяжелым физическим трудом. А зачем? Ей хватило мозгов и способностей, чтобы выдержать конкурс на вступительных экзаменах в университет, получить диплом историка и всю сознательную жизнь посвятить себя преподаванию.
Увы, когда до пенсии было рукой подать, жизнь выплюнула ее с ребенком из родного дома. Идти преподавать историю уже не имело никакого смысла. Все категории, звания и прочее, заработанное там, на Украине, здесь не котировалось. Надо было начинать с нуля, а значит, и с соответствующей зарплаты. Вот так, помыкавшись, Марина, в итоге, довольно успешно освоила профессию повара.
Бывало очень тяжело, особенно когда приходилось стоять у плиты по восемнадцать часов. Болели руки, ноги. Но втянулась. Свыклась. Смирилась.
– Нравится? – приятный мужской голос отвлек ее от воспоминаний.
Гурова обернулась и увидела очень симпатичного молодого человека лет тридцати. Он подошел к ней и представился:
– Армен, повар. А вас как зовут?
Марина улыбнулась, протянула руку для приветствия, назвалась. Армен очень понравился Гуровой. Вежливый, обходительный, он проводил ее на основную кухню, где познакомил еще с двумя поварами и двумя барменами. Весь коллектив, за исключением нее самой, состоял сплошь из мужчин. Вошедший Антон, видя ее замешательство, пояснил:
– Ненавижу баб в коллективе. Интриги, сплетни, скандалы. А ты – другая. С тобой комфортно и надежно работать, – и пригрозил пацанам: – Кто обидит нашу Мариночку, будет иметь дело со мной!
Конфуз, случившийся при заселении, забылся, и Гурова приступила к работе.
Вечером, после девяти, все сотрудники гостиницы, включая сторожей, массажиста, горничных, поваров, администратора, собрались в зале ресторана на собрании.
Марине с нетерпением хотелось увидеть свою новую хозяйку. Наконец, дверь хлопнула и перед коллективом предстала Юлия Анатольевна. Ухоженная, красивая, моложавая, надменная. На вид лет 45. Минуту или две она в полной тишине буравила глазами присутствующих.
– Я надеюсь, все разместились? – строго спросила она.
Народ молча внимал.
– Кто здесь Гурова? – вдруг спросила она.
У Марины пробежал холодок по спине:
– Я… – еле слышно ответила женщина и встала.
– Ты повар? – последовал вопрос.
– Да.
– Собирай манатки и дуй на пятый этаж, – распорядилась хозяйка.
Марина впала в ступор. Но тут подскочил Антон:
– Юлия Анатольевна, я против. Мне нужно, чтобы она жила рядом с кухней.
Царица посмотрела на него оценивающим взглядом и смилостивилась:
– Ладно, Антоша, раз ты просишь, пусть остается. Тогда ты, – она ткнула пальцем на костлявую Татьяну, – чтобы больше ко мне не бегала с жалобами! Иначе выгоню к чертовой матери!
Затем хозяйка перешла к общим вопросам:
– Через два дня мы открываемся официально. Будет комиссия принимать. Так что, все перемыть. Завтра после обеда проверю. И еще, – она грозно обвела всех взглядом, – я вас предупреждала, что дисциплина прежде всего? Я говорила, что после двадцати трех ноль ноль не шляться по территории курорта? – Она повернула голову в сторону симпатичной девушки горничной и рявкнула: – Во сколько ты вчера вечером заявилась в гостиницу?
Аня, – так звали виновницу, – поднялась на ватных ногах и, опустив глаза, промямлила:
– В двенадцать.
– Уволена, – зловещим тоном распорядилась Юлия Анатольевна. – Чтобы через час тебя здесь не было!
– Но как? – воскликнула Аня. – Уже поздно. Куда же я пойду? Автобусы не ходят, – и глазами, полными мольбы, уставилась на ту, которая может позволить себе так легко распоряжаться человеческими судьбами.
– А так! – с издевкой ответила хозяйка, – где-то же ты шлялась до полуночи? Вот и сегодня не пропадешь. Вон! – и она указала плачущей девушке на дверь.
В то время, как в ресторане шло собрание, в гостиницу зашли двое. Отряхнув снег, смеясь и толкаясь, они наперегонки подбежали к стойке администратора и нажали на звонок.
Это были сотрудники моховского отделения полиции – Рита Жукова и Ринат Хайруллин, которые вырвались на выходные покататься на лыжах.
3
Пока молодые люди оформляли документы, в холл спустился солидный мужчина. Одной рукой он катил за собой небольшой чемодан, а в другой держал упакованные в чехолгорные лыжи.
Администратор Катя Чижова приветливо улыбнулась ему:
– Все-таки решили уехать? – с сожалением спросила его.
– Да, Катенька, – ответил сдержанно гость. – Дела. Приходится прерывать отпуск, – и он положил перед ней ключи от номера.
– Анатолий Борисович, – попросила она, – присядьте, пожалуйста. Сейчас освободится горничная и вместе с вами проверит номер, – и добавила: – Так надо. Инструкция. Это не от недоверия к вам.
– Надо, значит, подождем и проверим, – гость поднял руки кверху в знак согласия и покорно устроился на мягком диване.
Тем временем молодые люди закончили заполнять бланки, забрали документы, ключи и поднялись на третий этаж в номер 303.
– Вот это да! – восторженно воскликнула Рита и плюхнулась на двуспальную кровать. – Чур я буду спать здесь!
– А тебе не слишком много для одной? – поинтересовался Ринат и подсел к ней.
– На что ты намекаешь? – насторожилась девушка.
– Понял, понял, – Хайруллин ретировался. Атака не удалась. – Я на диване.
Придя к консенсусу, молодые люди достали тормозок и принялись с аппетитом уплетать его.
Идея съездить вдвоем на выходные в горы пришла Маргарите. Она предложила лейтенанту составить ей компанию, отчего тот выказал полный восторг. Майор Голубчиков, начальник «убойного отдела», с готовностью поддержал их, в тайне надеясь, что у них наконец-то что-нибудь срастется.
Дело в том, что в конце недели пришел приказ перевести стажера Жукову в младшие оперативные работники. Это означало, что она была принята в штат на постоянную работу.
Это дело отметили всем отделом, и Сергей Сергеевич вручил ей бесплатную путевку выходного дня на горнолыжный курорт в Мокше, в отель «Горный рай» на двух человек.
Рита очень обрадовалась и тут же пригласила Рината. Он имел разряд по горным лыжам и мог научить девушку кататься. Поэтому, не раздумывая, они разбежались по домам собирать вещи и уже через час ехали с Митричем, водителем райотдела, на отдых.
Анатолий Борисович Толчанов сидел в холле гостиницы и терпеливо ждал, когда, наконец, закончатся формальности, и он отправится домой. Мужчина в ожидании задремал, как его взбодрил телефонный звонок. Звонила мать и истерическим голосом кричала ему в ухо, что его бывшая грабит их, пока он там развлекается.
– Мама, – начал умолять ее сын, – успокойся. Я же тебе говорил, что скоро выезжаю, и мы все обсудим, – он старался говорить тихо, но в ответ продолжались стенания:
– Она пришла с постановлением суда на раздел имущества и вывезла всю мебель из твоей комнаты! Мы с папой с такой любовью покупали ее!
– Мамочка, мне неудобно говорить. Я куплю новую, завтра же, не волнуйся, – пытался как могуспокоить ее Анатолий Борисович.
Но женщина распаляла себя все больше и больше. В итоге схватилась за сердце, о чем сообщила сыну:
– Тоша, мне плохо, я умираю.
Услышав это, Толчанов вскочил с дивана, стал умолять ее выпить лекарство и лечь в постель. Потом принялся звонить соседке, уговаривая ту посидеть с умирающей матерью и дождаться его.
Взволнованный гость подбежал к ресепшн и стал требовать, чтобы его немедленно отпустили. Однако Катя была непреклонна. Она хорошо знала, если хозяйке доложат, что она выписала гостя, не проверив номер, ее тут же уволят. Поэтому продолжала улыбаться Толчанову, чем бесила его еще больше.
Наконец, в холл спустилась зареванная горничная.
– Аня, – возмутилась администратор, – что за вид?! Поднимись с гостем, проверь номер, – и положила перед ней ключи.
Девушка подошла вплотную к стойке и тихо, чтоб тот не услышал, сказала:
– Она меня выгнала.
– Как?! – непроизвольно вырвалось у Кати.
– А вот так, – утирая слезы ответила бывшая горничная. – Кто-то настучал Юле, что я этой ночью пришла после двенадцати.
Наступила пауза. Катя закусила губу. Форс-мажор. Ситуация, с которой она столкнулась впервые.
– Девушка! – рявкнул Толчанов. – Вы можете шевелиться быстрее?! У моей матери приступ, а я тут с вами сижу!
– Минуточку, – администратор, кажется, приняла решение и уверенно выпорхнула из-за стойки: – Аннушка, – попросила она плачущую горничную, – посмотри здесь, а я мигом приму номер, – затем взяла ключи и позвала за собой гостя.
– Давно бы так, – ворчал недовольный Толчанов. – Столько времени угробил зря! – Когда они вышли из номера и спустились вниз, он пригрозил: – Приеду домой, напишу такой отзыв, что вряд ли кому-то после этого захочется ехать к вам!
– Извините, пожалуйста, – прошептала Катя. – Не надо! Меня сразу выгонят, а я ребенка одна тяну, – и на ее глаза навернулись слезы.
Как бы ни спешил Анатолий Борисович, но ему почему-то стало жаль плачущих девушек.
Он подошел к Ане, которая сидела на диване и утирала красный нос носовым платком:
– Ну, а у тебя что случилось? – спросил он участливо.
– Уволили, – всхлипывая произнесла та.
– Ну и порядки у вас здесь – удивился он. – Не плачь, завтра поедешь домой. Все уляжется. Поверь, ты скоро забудешь об этом!
– Не уляжется, – ответила девушка. – Она велела убраться сегодня.
– В ночь? – еще больше удивился Толчанов. – Ну и дела! Куда тебе ехать?
– В Мокшу, – перестав плакать, уточнила Аня.
– Господи, как же ты доберешься?! – всплеснула руками Катя. – Автобусы ведь уже не ходят.
– Я довезу, – решительно заявил Анатолий Борисович, – и, взяв девушку за руку, сказал: – Иди за вещами.
Глаза Ани просветлели. Она вскочила и помчалась в свою комнату.
Через десять минут девушка, пристегнувшись ремнем безопасности, сидела рядом с водителем в шикарной иномарке.
Толчанов завел двигатель, включил музыку и тронулся с места.
До Мокши было рукой подать, и уже через пятнадцать минут они въехали в поселок городского типа.
– Пить охота, – дала о себе знать Аня
– Возьми в бардачке. Там вода без газа.
Аня потянулась и вытащила бутылку. Открутила крышечку и жадно присосалась, выхлебывая жидкость из сосуда.
– Тебе куда здесь? – спросил Аню мужчина.
Она, напившись вдоволь, положила недопитую бутылку в сумочку, затем махнула неопределенно рукой и сонно ответила:
– Там, за поворотом.
Распрощавшись со своей попутчицей, Анатолий Борисович взял курс на Мохов.
– Все-таки надо было отвезти ее до дома, – как-то вяло подумалось ему, но очень скоро мысли вернулись к маме, и он напрочь выкинул из головы все то, что приключилось с ним вечером в гостинице.