000
ОтложитьЧитал
Глава 1
Она взяла сверток со стола… он обжигал руки и, даже через газету просачивалось какое-то странное свечение. На миг показалось, что там что-то мягкое и, будто, вот-вот зашевелится. За дверью послышались шаги. Вика быстро спрятала сверток в сумку, висевшую у нее на боку, и, начала искать пути отхода. Окно не вариант – слишком высоко, внизу охрана. Шаги все приближались.
Я окинула комнату взглядом: секретер, стол, шкаф со множеством полок за стеклом, темная портьера в углу… в тот же миг я оказалась за портьерой, нога встряла во что-то мокрое, по лбу ударило что-то похожее на палку, вот блин… Дверь неспешно отворилась.
Шаги приблизились к столу, кто-то сел на кожаный стул, зашелестели бумаги. Я стояла не шевелясь. Глаза привыкли к полумраку: нога в ведре с водой, в руке швабра, тело начало ныть от бездействия в неудобной позе. Глухой стук по столу. С такой силой, что задрожали стекла в книжном шкафу. Со стола что-то упало и покатилось в мою сторону. Сердце гулко заколотилось.
– Петь, кто-то был в моем кабинете?!
Это был даже не крик, это был рев раненого зверя. Что говорили на том конце связи, я не слышала.
– К нам сегодня приходил кто-то? Выходил? Обыскать весь дом. И, смотрите, не спугните – с ней может быть ценный артефакт. Максимально аккуратно Петр, слышишь? Действуйте!
Из кабинета вышли. Послышался щелчок замка, дверь заперта.
Отлегло. Я вытащила, наконец, ногу из воды, выжала кроссовок, и, одела обратно. Что же теперь делать? Первой мыслью было положить сверток на стол и ждать, пока меня выпустят, объяснив все неким досадным недоразумением. Как раз есть время что-то придумать, пока меня разыскивают по всему дому.
От этой мысли стало вдруг нестерпимо тоскливо, не хотелось оставлять сверток здесь, будто младенца в логове хищника. И тут же голову озарила еще одна мысль: весь дом оснащен видео наблюдением, а значит, долго искать им меня не придется. Счет идет на минуты. Надо срочно выбираться. Дверь заперта, остается только окно.
Быстро открыв окно, я поняла, прыгать с третьего этажа – равно сломать себе кости, способностями Рембо я никогда не обладала, увы. И, я не трусиха, просто капля разума возобладала в моей голове. Оглянувшись по сторонам, всякая надежда исчезла вовсе – пожарной или кем-то случайно забытой лестницы я не увидела, водосточной трубы, в зоне моей досягаемости, также не обнаружилось. Лишь какое-то растение обвивало всю стену дома. В данном случае проще выпрыгнуть, хотя, на вид стебли растения были довольно прочные, свиваясь в тугую, желтовато-красную спираль, покрытую густыми зелеными листьями.
В качестве последней надежды на побег, я решила поискать в кабинете веревку. Мои мысли прервал звук проворачивающегося замка в двери, нога оказалась в неком выступе стены за окном, руки уже держались за тугие лианы, обжигаемые большими жалящими листьями. От резкой боли в ладонях я, сама не поняла, как оказалась внизу. Шагах в двадцати, возвышалась стройная голубая ель, отбрасывающая тень на стену дома. У стены стоял небольшой трюковой велосипед. Запрыгнув на велик я помчалась, как могла, по тропинке, выложенной камнем, к высокому бурому забору.
Из окна доносился крик:
– Ловите ее! Охрана! Где вы, черт побери?! Объект движется в направлении западной части ворот.
Левее я заметила садовника на длинной лестнице, подрезавшего ветви деревьев, свернула с тропы на газон, еще чуть-чуть..
– Боря, держи ее, годовую премию выдам!
Бородатый мужчина, в зеленом комбинезоне, спрыгнул с лестницы с секатором в руках, я спрыгнула с велика, отпустив его катится в юркого садовника.
Сзади бежала охрана.
« Не стрелять!»– кричал голос из окна. Садовник поймал велосипед, я же уже взбиралась по лестнице вверх. Перебравшись одной ногой на дерево, почувствовала, как лестница отъезжает , бородатый внизу отодвигал ее от дерева. Нога соскользнула и, не удержавшись, я повисла в воздухе, обвивая руками толстую ветвь дерева. Подтянув вторую ногу я, как обезьяна, поползла, свесившись с ветви через забор: сумку повернула на живот, зацепилась задним карманом о металлический профиль, ветка перегнулась через забор, послышался хруст, и, я оказалась в канаве, по уши в неприглядной жиже. Пошел дождь.
Выбравшись из канавы, я побежала, что есть мочи вперед, свернула направо в первый же поворот, минут пять еще бежала не останавливаясь, из последних сил, сменив еще пару поворотов и, уже плохо понимая, где нахожусь. Начинало смеркаться. Из-за поворота показался свет фар, в душе промелькнула надежда на спасение и одновременно тревога, неизвестно, кто там сидит в автомобиле. Вряд ли меня перестали искать, судя по всему, я взяла что-то действительно ценное.. Как назло, ни одного куста, деревца или чего еще поблизости. Ничего не оставалось, как снова юркнуть в канаву и, забиться под мосток.
Машина проезжала очень медленно. Казалось, прошла целая вечность. Стекла автомобиля были тонированы, и, кто сидит в машине, разглядеть не удалось. Наконец, она скрылась за поворотом, а я еще с минуту сидела в канаве, не понимая, где сейчас нахожусь и, как мне отсюда выбираться. Знала лишь, что где-то недалеко должно быть шоссе. Выбравшись из канавы грязная, мокрая и обессиленная я неспешно двинулась вперед. Прямо через два дома был поворот налево, за которым скрылся автомобиль, через три дома начиналась то ли роща, то ли лес. Солнце совсем исчезло, стало холодно, и, дико хотелось есть. Даже позвонить не с чего. После всех этих путешествий сегодня и грязевых ванн мой телефон совершенно бесполезен. Вспомнив о свертке я засунула руку в сумку. Надо же – сухой! Это в тряпичной то сумке, где все промокло. Совершенно сухой и все также жжет руки ..
Глава 2
Последний дом был больше похож на избушку и, в ней горел свет. Понимая, что это может быть опасно, я открыла покосившуюся калитку и вторглась на чужую территорию. Дом оказался больше, чем казалось с дороги, и окна выше, заглянуть внутрь не представлялось возможным. Звонка не было, я набралась смелости и постучала в дверь. Никто не открыл. Выждав еще немного, постучала еще раз. Через минуту дверь отворилась. На пороге стояла скукоженная женщина неопределенного возраста с черными, как смоль глазами, которые, казалось, впивались мне прямо в мозг. Бледное лицо, впалые щеки, волосы темными паклями свисали до пояса, на плечах старый, изъеденный молью пуховый платок.
– Чего так долго, я тебя жду, – проговорила она, повернулась и вошла в дом, оставив дверь открытой.
Стало страшно до жути. Инстинкт самосохранения вопил, что надо бежать отсюда со всех ног. Но бежать было некуда, усталость брала свое, и, оставалось только войти. Я шагнула внутрь вслед за женщиной. Она пробурчала, даже не поворачиваясь: «Садись», махнув рукой на стол, и, скрылась где-то в недрах дома. Я села. Комната была небольшой, но уютной. В углу топилась, неспешно потрескивая, русская печь, что было странным – лето ведь .. над печью сушились веники трав, источая ароматы умиротворения и тленности бытия .. У меня закружилась голова, захотелось облокотиться на стол и закрыть глаза. Первый раз за весь день я чувствовала себя легко и спокойно.
Хозяйка дома вернулась, ее лицо уже не казалось таким бледным в отблесках желто-оранжевого пламени, в глазах заплясали искры, а в руках возвышалась стопка свежего белья.
– Пойдем, – проговорила она – времени мало.
Накинула на меня длинный черный плащ с огромным капюшоном и вывела во двор. Мы шли по тропинке к небольшому строению, вглубь участка. Снова показался свет фар, я непроизвольно вздрогнула
– Лезь в бочку,– скомандовала моя спутница, и, это было неожиданно ..
Под развесистой яблоней действительно стояла большая черная бочка, и, мне не оставалось ничего другого, как снова куда-то лезть. Пустая – это хорошо .. особо не раздумывая я залезла в бочку, и, надо признаться, сидеть здесь было куда приятнее, чем в канаве по уши в грязи.
В калитку постучали. Женщина, не обращая никакого внимания на непрошенных гостей продолжила свой путь.
– Марь Иванна, – выкрикнул низкий мужской голос.
Женщина остановилась, медленно повернулась и взглянула на нарушившего ее покой мужчину.
– Ты чего это не спишь на ночь глядя, Марь Иванна, куда собралась?
– В баньку милок, в баньку .. со мной коли хочешь, так пойдем. У меня уже лет пять, как банщика нет, али его место занять хочешь?
– Э, нет, Марь Иванна. Это вы без меня.
– А чего пришел то тогда, на ночь глядя?
– Беглянка у нас. Шустрая, зараза. Пол дня уже ищем, весь поселок объехали, каждый закуток облазили, лесок прочесали – как сквозь землю провалилась, честное слово. На шоссе пацаны наши, не дебилы вроде, не должны были упустить. Гайцов подвязали, каждую машину шерстят. Как так, не знаешь, Марь Иванна? Может, у тебя она?
Мне вдруг стало тесно, жарко, захотелось выпрыгнуть из этой бочки, как черт из табакерки, в этом безразмерном черном плаще и завопить. Громко, очень громко – со всей мочи. И кричать, кричать что есть сил, пусть они меня бояться, а не я их, надоело это все, все надоело! Но, тело не слушалось, и, порыв моей души ему был совершенно безразличен.
– Ты же знаешь, Петь, давно ко мне никто не хаживал. Вот и Федору передай – забыл совсем. Уже месяца два, как носа не кажет. Все хорошо у него, так и заходить видно не зачем ..
– Да дел у него много, Марь Иванна. Сейчас вот девку эту ищем, может, видели все же? Белокурая, в джинсах, худющая, как стерлядь. Некуда деться то ей было..
Марья Ивановна махнула рукой:
– А коли думаешь так, так сам и ищи, баня стынет .. Дверь в избу не заперта. А захочешь, так и в баню заходи, – улыбнулась она, – архаровцев своих, смотри, в дом не пускай, сам знаешь, чужих не люблю.
Петр осмотрел дом. Ни саму гостью, ни ее следов он не обнаружил, лишь кошка чернее ночи потерлась о его штанину и замурчала. Хотел было ее погладить, наклонился, а она как вцепиться лапой в лицо.
– Черт, черт!, – завопил Петька. «И так дома не ночую с такой работой, так еще и покоцанный приду, Люська сама добьет, как увидит», сокрушался он. А в дом на крик уже бежали двое молодцев, опустилась дверная ручка.. – Не сметь, – закричал снова Петька, – не входить! , – и вылетел на улицу.
– Сарай осмотрели, бестолочи? Хлев?
Ребята только моргали:
– Вы же сами велели, ждать, ничего не трогать.. так мы и это .. а вы чего кричали то, Петр Алексеевич, – прищурившись спросил длинный
– Ударился, – неохотно соврал Петька
– Ну-ну, – произнес длинный, косясь на расцарапанное лицо.
Этого еще Петьке не хватало, Бог знает, что потом Федору Степанычу доложит.
– Понимаешь, веники у нее там, споткнулся и прям .. эх, – махнул рукой он, – так, давайте, один в хлев, другой в сарай, и, шустрее, шустрее! – хлопнул в ладони Петр и побрел в сторону бани. Ни малейшего желания туда идти он не испытывал. Проходя мимо яблони он увидел Марь Иванну: «Прошло то минут двадцать всего, а она ишь, погляди – уже чистая, напаренная вся, розовый румянец на щеках, и, будто помолодела лет на двадцать пять .. и чем она там занимается? Одному только Богу известно». Петька перекрестился и двинулся навстречу, чуть заметно вздыхая:
– Марь Иванна, я все-таки гляну баньку то
– Иди, иди милок, – звонким голосом пропела она, – уж не обессудь, чаем угощать не буду, устала что-то сегодня.
Было нечто манящее в ней сейчас, притягательное .. Петр испугался собственных мыслей и пулей влетел в баню. Там, и правда, не было никого. Так-то лучше, теперь он с чистой совестью сможет Федору Степанычу доложить обо всем. В баньке было тепло, хорошо, может зря это он отказался от приглашеньица .. «Тьфу ты, чего только в голову не взбредет, надо выбираться скорее отсюда». Петька пригладил волосы и вышел на свежий воздух.
– Ну что, нашли что-нибудь? – обратился он к своим. Те только мотали головой:
– Никак нет, Петр Алексеевич.
– Так заводи машину, чего встали? – гаркнул он и повернулся к хозяйке:
– Марь Иванна, здоровьица вам, сам вижу – нет никого. Мы поехали, Федору Степанычу все непременно передам.
– И тебе, Петя, не хворать, – лукаво улыбнулась она, сорвала с раскидистой яблони большое красное яблоко и, бросила растерявшемуся Петру прямо в руки, – место банщика свободно пока, коль силенок хватит, – расхохоталась она.
– Доброго вечерочка, – смущенно пробормотал тот, и, сжимая яблоко, поспешил за ворота. Быстро сел в машину и поехал с докладом к Федору Степанычу. Доклад неутешительный, но, почему то, не это волновало его сейчас…
Глава 3
Марья постучала по бочке и с полуулыбкой звонким голосом произнесла:
– Вылезай, уехали все, дел много еще.
Руки, ноги затекли. Я, глубоко вздохнув, стала потихонечку выбираться. Стало казаться, что этот день не закончиться никогда. От голода сосало под ложечкой, в животе урчало. Перед глазами висело наливное красное яблочко, я протянула к нему руку, но Марья одернула за рукав:
– Э, не.. Это не для тебя, они здесь для другого приготовлены.
Надо же, передо мной стояла совершенно другая женщина: молодая, красивая, с копной роскошных темных волос и удивительно красивыми глазами.
– Ну что смотришь? –сказала она, -Банька с людьми чудеса делает. Пойдем, теперь ты, – она тихонечко подтолкнула меня вперед, и я двинулась к низенькому, но крепкому строению.
– Днем топила еще, но тебе тепла хватит, банька хорошая у меня.
Мы зашли в предбанник.
– Как зайдешь, чан с горячей водой стоять будет, водичка с травами разными, тебе приготовлено. Да долго не сиди, минут 10 и вылезай. Рубаха чистая здесь, я за халатом теплым схожу.
Я скинула с плеч черный плащ и стала снимать мокрые, грязные вещи. Тело местами спрело, ладони саднило, от меня разило чем то скверным, даже не знаю, с чем сравнить этот запах. Зашла в парную. Лезть париться не было сил. На полу действительно стоял чан напоминая по форме небольшую глубокую ванную. Залезла, вода по грудь: теплая, мягкая, душистая… ммм… блаженство.
Не знаю, сколько я так пролежала, не чувствуя времени, в дверь тихонько постучали и вошла Марья Ивановна в рубахе. Сказала, что меня теперь будут искать и хорошо бы мне немного видоизмениться. В руках Марья держала какие то бутыли, да ножницы. Затем намылила мне голову, смыла ковшом, снова намылила – смыла и произнесла, что новый цвет мне даже к лицу.
–Какой цвет? – думая, что мне послышалось спросила я.
–Сама потом увидишь, – улыбаясь, ответила она.
"Издевается что ли?"
–Да не боись, это тоник. Несколько раз помоешь голову, да смоется все – засмеялась она.
«Может и правда мысли читает, странная все же она» – пронеслось у меня в голове, пока Марья зачем то делала мне хвост. Зачем, я поняла только тогда, когда почувствовала, как на пол падают пряди моих волос. Моя гордость, моя боль. В ее руках не было даже расчестки. Слезы сами собой покатились по лицу. Не то, чтобы мне хотелось плакать.. просто казалась, что за всю мою незатейливую жизнь со мной произошло меньше событий, чем за сегодняшний день. Я уже не понимала как и на что реагировать и чего бы мне сейчас хотелось.
–Ложись на полог, парить тебя буду, всю хворь изгонять, которая за день в тебе скопилася, – и Марья вытащила из таза березовый веник.
«Ну, явно ни этого»,– устало подумала я. Меня еще никогда не парили, эта процедура всегда выглядела каким-то варварством в моих глазах. Спорить уже не было никакого смысла и я легла на полог, покорнейше принимая судьбу. И тут стало происходить волшебство. Никогда бы не подумала, что это может быть так приятно. Меня окатило такое спокойствие, будто я растворилась, все события дня померкли и не было ничего важнее, чем эта самая минута, здесь и сейчас. Потом, Марья намазала меня какой то мазью, одела рубаху, теплый халат и повела в дом.
Здесь уже стоял самовар, малиновое варенье, мед, плашка с пельменями и сметана. Не раздумывая , я села за стол и принялась за пельмени. Марья разлила чай по чашкам, поставила одну мне, другую себе. Чудные чашки. Похоже, чистое серебро. Витьеватый узор с завитками, чашка горячая, а ручка нет. Казалось, чай из нее еще вкуснее. Чудесное завершение дня. И тут я вспомнила о свертке и чуть не поперхнулась.
–Марья Ивановна, а сумка моя где, в бане осталась?
–Разве можно такое без присмотра оставлять?, – прищурившись произнесла она, – В шкафу висит. Поешь, сил наберешься, да покажешь, что там у тебя, коль захочешь.
Я спокойно выдохнула и продолжила трапезу, теперь уже в раздумьях, показывать этой женщине сверток или нет. Я еще сама не понимала, что там. Вдруг, она что то может знать и расскажет об этом свертке?– промелькнуло в моей голове. С другой стороны: откуда она знает этого Федора и кем он ей приходиться? И почему помогает мне? И помогает ли в действительности или у нее свои цели, о которых я не подозреваю?
–Утро вечера мудренее, – прервала мои раздумья Марья и проводила в комнату. Дом у нее был небольшой: в комнате стояло две кровати в разных углах, и горел канделябр. «Тоже серебряный, что ли?» подметила я, а вслух произнесла:
–Спокойной ночи, Марья Ивановна.
–Даже не сомневайся, – в своей манере ответила она. Значит, вдвоем будем спать в одной комнате.. Ну, может оно и к лучшему, не так страшно будет. Не смотря на все свои раздумья, рядом с этой женщиной мне становилось как то спокойнее.
Я подошла к своей сегодняшней кровати в дальнем углу. Свежезастеленное, выглаженное белье пахло чем то неуловимо приятным, никак не могла вспомнить, что это за запах.. и, только коснувшись подушки головою, сразу погрузилась в глубокий, крепкий сон.
Глава 4
– Вставай, лежебока! Дел много.
Открыв глаза, мне было сложно понять, где я нахожусь. Увидела над собой лицо Марьи:
– Вставай, вставай! Солнце встало и ты вставай. Новый день настал, надо многое успеть.
В голове прокрутился вчерашний день, как отдельная маленькая жизнь. Ранее одним только днем, я жила совершенно другой жизнью. Да, тихой, да, ничем не примечательной, но она меня полностью устраивала. И я не понимала, что за дела такие могут быть, да еще и с самого ранья, в Богом забытой избушке.
Марья указала мне на чашу с водой:
–Умывайся
Я умылась приятной водицей, обтерлась мягким рушником, села к зеркалу по указанью Марьи. И не поверила своим глазам: на меня оттуда смотрел совершенно другой человек. Еще вчера это была милая девушка с прямыми ниже плеч светлыми волосами. Мягкая, покладистая, с огромными карими глазами. Сейчас же на меня смотрела взбалмошная рыжая девица с огненным целеустремленным взглядом. Каскад выше плеч сделал свое дело, и от милой мягкой девушки не осталось и следа.
– А почему рыжий? – спросила я Марью, причесывающую мне волосы и бубнящую под нос какие-то слова. Она не ответила, продолжая дальше расчесывать и бубнить. У нее довольно ловко получалось, разбросанная шевелюра по голове быстро приобретала некую форму.
–Этот цвет сейчас лучше всего отражает твою суть, – задумчиво произнесла она и указала на маленькую запакованную коробочку лежащую у зеркала .
–Это тебе, примерь.
–Хм..
Я сдернула полиэтилен, открыла коробочку, интересно.. внутри лежали линзы.
–Но я не ношу такое, к тому же зрение у меня отличное.
–Одевай, – безапелляционно сказала Марья.
Не понимая, как это делается вообще, вспомнила какой-то фильм. Ладно, от этого уж точно не умру. Надела на один глаз, потом на другой, проморгалась.. вроде ничего. Снова взглянула в зеркало:
–Ого!– только и смогла произнести я, кроме рыжей шевелюры на меня теперь еще смотрели зеленые кошачьи глаза.
– Да я себя совсем не узнаю!
– Ну, если ты сама себя не узнаешь, значит, цель достигнута. Миссию по изменению можно считать выполненной. Только узнавать ты себя должна не снаружи, а изнутри. – завораживающе сказала она и неспешно последовала на кухню.
Мне было не оторваться от зеркала, но будоражащие запахи, доносившиеся с кухни, сделали свое дело, и я последовала за Марьей.
На завтрак был омлет с помидорами, греческий салат и бесподобно пахло заварным кофе. «Надо же, она и кофе пьет»– пронеслось у меня в голове. «Что вообще происходит: женщина, живущая на окраине, в покосившейся с виду избе, прекрасно себя чувствует, хранит в доме линзы, пьет свежесваренный кофе по утрам.. Остается только догадываться, сколько всего удивительного еще твориться в ее уютном и довольно интересном доме».
Жизнь начала приобретать новые краски. Я не помню, когда последний раз с таким удовольствием завтракала, если только в детстве у бабушки. Последние годы все на бегу и в основном перекусы.
Заканчивая трапезу, Марья Ивановна произнесла:
–Теперь тебе пора
Я чуть не поперхнулась глотком кофе. Не привыкнув к такой событийности в своей жизни, я еще не успела подумать: куда мне идти, каким образом отсюда выбираться, да и позвонить никому не могу.
–Угу.. – глухо ответила я, – Где моя одежда?
– Одежду я ночью сожгла. Тебя легко по ней отследить.
«В рубахе теперь что ли идти», – подумала я, но вслух ничего не сказала
– На кровати лежит спортивный костюм, примерь. Думаю, спортивный стиль тебе сейчас пойдет больше, если снова придется побегать. – с усмешкой сказала она.
«Интересный поворот». На кровати действительно лежал спортивный костюм, фирменный и современный, яркого изумрудного цвета, оверсайз. Рядом стояли стилевые фиолетовые кроссы.
–А почему фиолетовые?– улыбаясь спросила я.
– Белые не отдам, сама ношу.
–Уу, понятно. Так меня ж за версту теперь видно будет. Я как светофор: рыжий, зеленый, фиолетовый. Сложно пройти незамеченной в таком обличьи.
– А зачем тебе «незамеченной»? Пусть смотрят. Некоторые люди вообще бояться, стороной обходят ярких личностей. Не привяжется никто, кому ни поподя, а остальных сама отошьешь. С видом сильной, уверенной, да еще и немного взбалмошной женщины это гораздо проще сделать, уж поверь. Рыжим позволительно все, они как будто сами себе на уме, и все за версту это чуют.
Я как болванчик качала головой, впитывая ее слова. В чем-то она, несомненно, права. Ну что ж, проверим ..
–А сумку сама себе выбирай, – сказала Марья, щелкнула на какой-то выключатель в стене, книжный шкаф обернулся на 180 градусов и предо мной предстало восхитительное зрелище: просторная гардеробная с множеством стеллажей, на одном из которых стояло порядка 50-ти брендовых сумок (а может и больше). Даже у меня в городской двушке такой гардеробной не было. Да и что говорить, без надобности она мне была. Я вообще скромно жила, брендовые вещи только в магазине видела, в котором работала, пока училась. На тот момент я еще снимала жилье, все заработанное на съем уходило. А потом тетка умерла, квартиру оставила и то по счастливой случайности, не было у нее кроме нас с мамой больше никого, всю жизнь бобылем жила. Она да кошка. Кошка тоже в наследство осталась, да сбежала через неделю куда-то. Жаль, порода хоть и обычная, а кошка сама добрая и ласковая была. Привыкнуть я к ней успела.
– Поторапливайся, -услышала я голос Марьи, – скоро архаровцы проснуться, снова искать тебя начнут. Тебе ускользнуть раньше надо, чем проснется весь поселок, благо, с петухами уже давно никто не просыпается.
Я увидела маленькую пузатую черную сумку, с широким спортивным ремнем. На вид маленькая, но довольно вместительная. Взяла сумку, вышла из гардеробной, и книжный шкаф снова встал на свое место.
–Где твоя висит, ты знаешь, можешь взять из нее любые две вещи, остальное оставь в сумке.
Хм.. этого я совсем не поняла. В моей сумке столько вещей. Разбираю ее стабильно раз в месяц и, все равно, каждый раз можно найти что-то интересное.
– А что сделаете с остальным? И с сумкой? Тоже сожжете, Марья Ивановна? – полюбопытствовала я.
– Не совсем. Ее чуть позже в лесу найдут. Со всем ее содержимым, кроме того, что ты из нее возьмешь. Любые две вещи, – снова повторила она.
Под пристальным взглядом Марьи я достала сверток. Он был теплый, приятный, так хотелось его развернуть. Но я не решалась. Бережно положила его в новую сумку. Странно, но ни одно из вчерашних испытаний совершенно на нем не отразилось. Газетка даже не помялась. Такими темпами я скоро вообще перестану чему-либо удивляться в этом мире. Что взять еще? Телефон не работал, он теперь абсолютно бесполезен. Может, тушь или влажные салфетки? О-о, флакончик с любимой туалетной водой. Хотела было побрызгаться…
– Так не пойдет, – возразила Марья. Не надо оставлять после себя следов, тем более, таких явных, как запах. Эта вещь должна остаться в сумке, если ты понимаешь, о чем я говорю.
У меня было чувство, что я отрываю от сердца нечто дорогое. Я обожала этот аромат. Но, похоже, эта женщина снова права. Хотя, чем то смахивает на паранойю, с собаками, что ли, будут искать? Пришлось мысленно попрощаться с любимым запахом и закинуть его обратно.
– Ты подумай не только о том, что тебе дорого, но еще о том, чего бы ты меньше всего хотела оставить противнику. Есть вещь, которую бы ты не хотела, чтобы они нашли в твоей сумке?
–Паспорт
– Паспортные данные твои им уже давно известны, иначе, ты бы даже за ограду того дома не попала. Ему тоже лучше остаться в сумке для большей убедительности.
Марья поражала меня своими дедуктическими способностями. Интересно, кем она была в прошлой жизни?
– Ты же журналист, что является самым дорогим и енным в вашем мире?
«Откуда она это знает?» – пронеслось в моей голове.
– Информация, – озадаченно ответила я.
– Где может быть больше всего твоей информации, если ее удастся восстановить? – уже совсем явно намекала мне Марья.
«Точно, телефон. Для меня он не нужен, а кому то очень даже может быть полезен. Если восстановить всю инфу, кроме записной книжки, всех моих знакомых, там еще встречи, заметки, фотографии, адреса и, Бог знает, чего еще». Положив его в сумку, я передала все оставшееся в руки Марьи.
– А теперь скажи, куда пойдешь?
– Я бы скорее задалась вопросом не куда, а как? Как мне отсюда выбраться? – вспоминая вчерашний разговор Марьи с Петром спросила я. – Без машины, ловить на шоссе не безопасно, может быть, у вас здесь электрички ходят? – с надеждой посмотрела на Марью я.
– Сначала надо определить конечную цель, а уж после думать, как до нее добраться, поэтому, спрошу еще раз: куда?
–Ну как же, домой..
–А зачем тебе домой?
«А зачем мне, действительно, домой? Я сытая, одетая..»
– Так а куда ж еще то. Да и план дальнейших действий обдумать надо.
–А думать не надо, надо чувствовать. Сердцем. Как оно тебе подсказывает, так и поступать. Да и домой тебе сейчас нельзя, пока не поймешь, зачем ты взяла то, что ты взяла, что тебе с этим делать и не разберешься полностью в этой ситуации – домой ни ногой. Иначе весь нами выстроенный твой новый образ будет почем зря. Сразу будет понятно, что ты это ты, или чуть погодя, результат будет один, и, вряд ли утешительный. Для тебя. – подчеркнуто произнесла последнюю фразу Марья.
Мысленно я начала перебирать в голове всех, к кому могла бы поехать. К одним просто не хотелось, другим не доверяла. Кому то доверяла, но понимала, что по глупости человек может проболтаться. А кого то, просто не хотелось подставлять – мало ли что.
– Ну и что же мне делать, – как то неожиданно для себя произнесла я вслух, – Да и наизусть я помню один только номер. Гришки Яковлева. Мы учились вместе, за одой партой сидели, дружили долго. Прямо родные души. Потом Гришка какой то странный стал, отдалился. Мы больше стали на тусовки ходить, а он их на дух не переносил. Вечно что то читал, изучал, ходил куда то один, без нас. Непонятно, в общем. А с праздниками до сих пор друг друга поздравляем, по-прежнему. Где бы ни находились, что бы ни делали.
Марья протянула мне кнопочный телефон.
– Держи, теперь твой.
–О, чудо техники! – воскликнула я.
–Походишь какое-то время, тебя не должны отследить. Так будет проще, ненароком, где-нибудь в интернет не выйти в поисках неоднозначной информации. Твой интерес может быть очень интересен тем, кому ты сейчас интересна. – запутанно проговорила она.
–Сим карта стоит, ни на кого не зарегистрирована, так что, пользуйся. И очень хорошо, что ты помнишь только один номер, по нему и звони. А всем знакомым, когда все решишь, скажешь, что уезжала отдыхать, в отпуск. Ну, или встретила новую любовь. А может, старую. Чем черт не шутит, возможно, как то так оно и случиться,– подмигнула Марья.
Я взяла протянутый мне телефон, Марья многозначительно смотрела, не отрывая взгляд. Мол, давай, звони.
– Божечки, так времечко ж еще пять утра.
– Да, засиделись мы с тобой, лясы то точить каждый может. Давай, звони скорее. Сама говоришь – родная душа. Родной душе все равно, в какое время дня или ночи ты позвонишь, всегда будет рада тебя слышать.
Да, с Марьей спорить бесполезно, в который раз убедилась я. Под пристальным взглядом я набрала до боли знакомый номер, на том конце тут же ответили:
–Да, слушаю
–Гриш ,не спишь?
–Викуля! Да нет, не сплю, на рыбалку собираюсь. А ты куда пропала? Вчера весь вечер пытался до тебя дозвониться. Чувство такое было, что, ну прямо надо тебе позвонить. А ты недоступна. У тебя все в порядке?
–Гриш, не собирайся на рыбалку. Пожалуйста…
–В каком плане?
–Мне идти некуда, можно к тебе приеду?
–А с квартирой что?
–Все нормально с квартирой. Ремонт. Потом все объясню, Гриш. Так можно к тебе или нет? Если удобно конечно. – скомкано спросила я.
– Ну ладно, хорошо. Я только рад тебя видеть. А рыбалку обязательно отменять?
–Ну, если ты меня ждешь, то тогда да, обязательно.
– Ладно, Вик, как скажешь, жду. Ты тогда, давай, не пропадай. Такси вызвать тебе?
–Да, адрес сейчас скажу,– я радостно посмотрела на Марью, она же, отчего то злилась. Выхватив у меня трубку, с моей интонацией произнесла:
– А нет, знаешь, сама доберусь. Ты жди, Гриш, жди. Скоро буду.
И повесила трубку. Ну вот. Только у меня все решилось, она снова за свое.
– Учись не оставлять следов. По, возможности, никаких. Дам тебе самокат. Выйдешь из дома, пойдешь прямо. Пройдешь два поворота, на третьем свернешь в лесок. По основной тропинке выйдешь на шоссе, направо повернешь, в обратную строну от города. Проедешь на самокате минут пятнадцать до поселка Сидорово. Там еще пару минут, остановку увидишь напротив магазина. Кто спросит, скажешь, к деду ездила, в Сидорово, проведать, да лекарств привезти. Часто ездить не получается, раз в полгода навещаешь. К Михаилу Иванычу. А зовут тебя теперь Ярослава. Или просто Яра. В 6:15 автобус автобус отходит до Ладожского вокзала. Водителю автобуса скажешь: «Михаил Иванович привет передает». Он тебя до города довезет, платы не возьмет. Дальше сама. Все запомнила?
– Выйду из дома, прямо, далее третий поворот направо, там в лесок, по тропинке к шоссе, направо до поселка Сидорово, потом до остановки. Водителю от Михаила Ивановича привет.