Юность: удалить

Авторская ремарка

Привет, уважаемый читатель. Позволю себе немного рассказать о весьма длинном пути создания моего первого романа, экземпляр которого ты держишь сейчас в руках.

Первые идеи книги и – что немаловажно – концепты персонажей появились ещё в далёком 2010 году, где-то между первым и вторым курсом моего обучения на филологическом факультете. Кажется, что мне всегда хотелось говорить о противоречивых персонажах вроде Печорина, Онегина или, например, Гэтсби. Мысли, образы, даже обрывки фраз героев витали где-то в воздухе, но как именно всё это можно было бы описать и оформить в полноценную историю, я не знал.

Первые страницы и эпизоды появились только осенью 2013-го (буквально спонтанно, ведь тогда я ещё не знал, что из этого получится целая книга), а более-менее приличный черновик романа увидел свет лишь четыре года спустя. Сначала это были просто оформленные на бумаге мысли и впечатления. Мои или персонажей? Теперь это, наверное, уже не важно. Текст писался неравномерно: иногда он был морем, сбивающим сознание потоками мыслей, иногда пустыней – вдохновения, опыта и вообще желания браться за новые строки.

К концу 2017 года финал был уже совсем близок. Я сразу же начал искать пути будущего издания книги, создал первую краудфандинговую кампанию для сбора средств, однако толком из этого ничего не вышло. Вернулся к тексту и в начале апреля 2018 года впервые официально презентовал книгу в интернет-пространстве. На этом путь романа, конечно, не завершился – его ждали ещё несколько вычиток и правок, а также неминуемое издание. Хочу, чтобы вы знали: я никогда не ставил перед собой цель обязательно издать этот роман с целью монетизации. Почему? Об этом ниже.

Время создания романа «Юность: удалить» (черновое название – «Век забвения»), как вы понимаете, оказалось весьма длительным, а перемены в моём мироощущении произошли достаточно существенные, что, конечно, отразилось и на книге. Ключевые же идеи, которым я неустанно следовал, особых изменений не претерпели – и это было для меня крайне важным нюансом.

Это моя первая литературная работа такого большого масштаба. На данный момент (сентябрь 2019 года) роман правился уже несколько раз. Многие эпизоды, моменты и детали я оставил статичными и соответствующими именно тому, над чем я размышлял пару лет тому назад. Конечно же, книга могла бы редактироваться бесконечно (наверное, все начинающие авторы сталкиваются с этим), но это лишь начало пути – и пусть оно останется пробой пера с наиболее искренним отражением всего того, что осталось позади – во мне, в моих героях, в вас – за эти пять-шесть лет.

Также хотелось бы отметить, что роман является именно экзистенциальным (не красивого слова ради), а это значит, что приоритетное внимание в книге уделяется рефлексии героев и их внутреннему миру, в то время как сами происходящие события в некоторой степени второстепенны. Почему так? Мне, как начинающему автору-реалисту, было и проще, и интереснее работать именно в этом направлении.

Я очень хотел бы поделиться с вами некоторыми пояснениями, чтобы понимание отдельных эпизодов книги стало более осмысленным, однако не могу лишить вас возможности увидеть в ткани текста что-то «своё», близкое именно вам. В книге достаточно много символов и «флешбеков», которые превращают её в своеобразное путешествие по лабиринту мыслей; с каждой главой рефлексия персонажей всё больше и больше расширяется, а погружение в их внутренний мир только усиливается.

Также одна из основ книги – эффект синестезии. Не исключаю, что кое-где описаний даже недостаточно, чтобы в полную силу прочувствовать всё то, что я пытался передать одними лишь словами: ощущение пространства, времени, свет, запахи, звуки. Но, как бы там ни было, для меня эта сторона была очень важной, и я искренне надеюсь, что вы коснётесь и почувствуете её хотя бы на некоторых страницах.

Что дальше? Ещё недавно я был уверен в том, что напишу спин-офф (ответвлённую историю про некоторых персонажей) данной книги, но теперь же, всё обдумав, я не могу утверждать, что у этой истории есть потенциал и идейное продолжение. У меня, конечно, есть определённые мысли по поводу дальнейшей литературной работы, но что именно из этого получится – покажет лишь время.

Спасибо, что читаете. Чтение – уже огромное участие во всей этой работе по созданию художественного мира, который вы формируете в сознании вместе со мной. Это была сложная, но гипнотизирующая работа: придумать целую историю, стать её частью и сделать частью читательского воображения. Я искренне воодушевлён и очень рад, что всё это оказалось осуществимым.

/

Сергей Шишков

www.shishkov.online

Пролог

Огромный одинокий дуб посреди большого холма. Холодный ветер тревожно раскачивает из стороны в сторону многочисленные ветви. Чёрное небо угрюмо смотрит вниз и словно норовит вот-вот упасть прямо на серую землю, навсегда укрыв всё живое своим мраком. Кажется, что тучи вверху не проплывают, а убегают в надежде как можно скорее скрыться из этих мест.

Он стоит неподалёку. Что он здесь делает, как он сюда попал? Глаза застилает пеленой от пыли, а ветер будто бы только усиливается, обдувая лицо и руки, мешая думать.

Внезапно, там вдалеке, внизу, появляются какие-то силуэты. Люди? Поток стремительно растёт, словно огромное нефтяное пятно на белом море, и вот его масса становится уже такой большой, что заслоняет собой всю линию горизонта. Неспешно поднимаясь, все в белых одеждах, люди что-то обсуждают, но слов разобрать невозможно – кажется, что говорят они на абсолютно разных языках. На лицах их нет совершенно никаких эмоций, стеклянные глаза отрешённо смотрят куда-то вперёд, словно сквозь тебя. Толпа всё растёт и растёт, и вот люди уже прижимаются вплотную. Шум голосов становится невыносимым, а болтовня неразборчива. Откуда-то слышится детский смех, кажущийся самым понятным звуком среди всего этого кошмара, однако самих детей не видно.

– Кто вы? Что здесь происходит? – кричит он, кричит словно в никуда. Никто не отвечает и даже ни на секунду не делает вид, что услышал. – Эй! Я вас спрашиваю!

Ему становится жутко от всего вокруг, а по телу пробегает предательская дрожь. Хочется уйти из этого места, исчезнуть, но вокруг уже не видно пространства, хотя бы на один метр свободного от людей. Он пытается схватить одного из них за руку, однако человек одёргивает её. Мгновенно, словно по щелчку пальцев, вокруг воцаряется тишина. Все поворачивают к нему свои лица.

– Кто вы? Как я сюда попал? Что вам нужно? – изо всех сил кричит он, но ответа по-прежнему нет, и тут – раздаётся смех. Сначала одинокий смешок, затем второй, третий – хохот нарастает, становится всё громче и громче.

Он срывается с места и пытается бежать прочь, расталкивая тела. Некоторые из людей падают, но не прекращают смеяться, несмотря на то, что земля и песок попадают им в глаза и рот. Всё вокруг кажется полным безумием. Он толкает и толкает людей, сбивая их с ног и едва не падая сам. Мелькают лица, одежды, земля и небо – всё смешалось перед его глазами. Неожиданно холм начинает идти под откос, и люди толпами сыплются вниз, падают и ломают себе ноги, сворачивают шеи. С трудом удерживаясь на ногах, он мчится вниз, но горизонта по-прежнему не видно. Куда бежать? Зачем бежать?

В какой-то момент, спотыкаясь, он перестаёт контролировать своё равновесие и отчаянно машет руками, стараясь ухватиться хоть за кого-нибудь из толпы, но все словно расступаются, не давая возможности устоять на ногах. Он падает сначала на колени, а потом и вовсе переворачивается через голову. Снова небо и земля, всё летит и вращается перед глазами. Пыль, песок, трава, грязь. Руки сдираются в кровь, но ему так и не удаётся ни за что ухватиться. С огромной скоростью, кубарем, его тело летит вниз.

Удар. Что-то тёплое разливается по голове, а перед глазами начинают мелькать звёзды. В его ли это сознании? Или он уже умер, а всё вокруг – бесконечная тьма космоса и холодные планеты? Он не пытается удержаться здесь, но что-то всё ещё не отпускает. Едва уловимый звон. Почти тишина – и тишина эта кажется прекрасной.

Глава 1

1

Август 2015

Максим щурится от яркого фонарика, который светит ему прямо в слезящиеся глаза.

– Соберитесь, ещё чуть-чуть, – доносится голос доктора.

– Стараюсь, – отвечает парень.

– Так, хорошо. Теперь посмотрите влево. Так, теперь вправо. Высуньте язык. Поскальте зубы. Хорошо. Теперь, пожалуйста, встаньте. Ноги вместе, руки вперёд, глаза закрыты. Указательным пальцем правой руки попробуйте коснуться носа. Так, теперь другой рукой. Всё ясно. Кроме головной боли и звона в ушах ещё что-то беспокоит?

– Немного тошнит.

– Это Вы ещё хорошо отделались, Максим Владимирович. Как же Вас так угораздило?

– Ну, знаете, как это бывает, – начал Максим, слегка отвернувшись в сторону. – Вечер, темно, алкоголь, немного перебрал, вышел, споткнулся, упал…

– Очнулся – гипс? – попытался пошутить доктор.

– Вроде того.

– А как же все эти ушибы на теле – Вы что, с горы упали?

– Не знаю. Вы доктор – Вам виднее.

– Так, ну хорошо. Будем лечиться. И постарайтесь больше так не падать, пожалуйста.

– Всё время стараюсь, – вяло улыбнулся в ответ Максим.

Доктор вышел за дверь, а вслед за ним – мужчина в чёрном костюме, всё это время стоявший в дверях палаты и внимательно слушавший. Их диалог продлился несколько минут, после чего, пожав друг другу руки, они попрощались. Мужчина вернулся в палату и сел на пустую кровать напротив.

– Ну что ты за баран, а? – внезапно выпалил мужчина и вздохнул. – Ладно я, но хоть бы о матери подумал! Да и вообще, у тебя что – девять жизней? Ты собой и своим здоровьем дорожишь или нет, я не пойму… Что за дерьмо творится в твоей голове в последнее время?

Парень молча перевернулся на другой бок, лицом к стене.

– Ты меня слушаешь вообще, Максим? Что вчера произошло? Расскажи, что случилось, и мы во всём разберёмся, найдём виноватых и накажем их. Хотя я уверен в том, что без твоего длинного языка там тоже не обошлось.

– Всё нормально, – пробурчал Максим, надевая наушники.

– Ладно, как знаешь. У меня нет времени на твои игры. В общем, отсюда – ни ногой, как минимум три дня, ты меня понял? Понял? Я не слышу.

– Да, – сухо ответил парень.

– Вот и хорошо. Прибавил мне тут забот… – сказал мужчина, вставая с кровати, и, застёгивая свой пиджак, направился к выходу.

Максим снова перевернулся на спину, потому что лежать на боку было уже невыносимо: рёбра, а с ними, кажется, и почки сильно болели.

Палата была небольшой, но светлой и чистой и напоминала, скорее, двухместный бокс для «особенных» пациентов. За дверью слышались приглушённые голоса, кашель и шуршание тапок по линолеуму, а какая-то женщина – видимо, сестра-хозяйка – громко звала пациентов на завтрак. Над головой, покорная тёплому летнему ветру, развевалась штора, а из открытого окна доносилось щебетание каких-то птиц. Через узор ткани солнце рисовало причудливые очертания на пустой стене. «А ведь в этом мире всё могло бы быть хорошо. Многое этому способствует, множество простых и понятных вещей. Но нет же, это было бы слишком просто…» – почему-то подумалось в этот момент Максиму, после чего он закрыл глаза и уже вскоре задремал.

●

На другом конце города – старого и абсолютно такого же, как и сотни других городов нашей необъятной страны – в небольшом кабинете сидели двое мужчин, один из которых долго, красочно и с жаром на лице что-то рассказывал другому.

– И за всё это я готов платить тебе тридцатку, – подытожил Григорий.

Антон одобрительно покивал головой, попутно разглядывая офис. Здание находилось в не самом приметном районе города – всё здесь, скорее, напоминало небольшую складскую промзону, в которой нашлось место и нескольким старым двухэтажным административным зданиям.

Григорию на вид было около тридцати пяти лет, а его белая рубашка с эффектными блестящими запонками и красивый галстук с вензелями выдавали в нём человека со вкусом (или как минимум человека, который хочет, чтобы другие думали, что у него есть деньги и вкус). На рабочем столе был абсолютный порядок: тетради, книги и ручки лежали так, словно являются элементом декора, и к ним вообще никто и никогда не прикасается. Рядом стояло небольшое искусственное денежное дерево и копилка в виде Будды. Стены офиса украшала пара картин-мотиваторов на английском языке, вставленных в дешёвые чёрные рамки, а большая искусственная пальма возле шкафа придавала помещению даже излишнюю экзотичность.

– Что ж, меня это устраивает, – ответил Антон, хотя, откровенно говоря, поверил далеко не всему из сказанного Григорием, но выбирать не приходилось, так как деньги были нужны ежедневно, а здесь, по крайней мере, это обещали.

– Отлично! Когда ты готов приступить к работе?

– С понедельника готов.

– Шикарно, – очень доброжелательно ответил Григорий, всё время словно улыбаясь глазами. – Тогда жду тебя в понедельник в восемь утра.

– Да, хорошо, понедельник, в восемь, – повторил Антон и, вставая со скрипящего стула, пожал Григорию руку.

Выходя из кабинета, Антон заметил, что в офисе достаточно много коробок, а одна из стен была заставлена ими целиком, до самого потолка. Все они были разной формы, но никаких надписей сбоку не было. «Да всё равно, что здесь творится, – лишь бы исправно платили», – подумал парень.

●

Гудок автомобиля. Павел открывает глаза и видит мелькающие за грязным стеклом объекты. Вокруг, если не считать какого-то монотонного приглушённого гула, совсем тихо. Голова просто раскалывается, и приходится приложить сильнейшие усилия, чтобы сесть чуть ровнее на сиденье и упереться затылком в мягкую спинку. Парень смотрит по сторонам и обнаруживает вокруг себя десятки сидящих и стоящих людей. Одеты все они совершенно мрачно, а на лицах присутствует одна и та же эмоция – безразличие. Внезапно транспорт наезжает на кочку, и всю эту массу одновременно качает сначала вправо, а затем влево. Один из пассажиров не удерживает равновесие и практически падает на занятое кем-то место.

– Ну мужчина, осторожнее, а!

– Простите.

Все они постоянно зевают, кашляют и тыкают пальцами в свои телефоны. Сегодня, кажется, пятница. Сколько сейчас вообще времени? Павел вновь отворачивается к окну. Нужно вспомнить, что же вчера произошло, хоть что-нибудь: события, места, лица.

Кажется, снова поругался с матерью. Потом позвонил Андрей, позвал на какую-то вписку. Приехали, но ничего интересного там не оказалось, поэтому поехали дальше, в клуб. Алкоголь, много алкоголя, танцы. Ушли, наверное, часов в пять. Прошёлся через пару улиц, пытаясь поймать последние тёплые часы этого лета, а также собственные мысли. Потом прыгнул в один из ранних автобусов и теперь едет домой. Всё так?

Все эти вечера, эти ночи – такие мимолётные, а потом – снова это утро. Чёрт, как же не хочется ехать домой… К горлу подступает неприятный комок. Не решаясь дожидаться худшего, Павел вскакивает со своего места и, протискиваясь через своего соседа – мужчину в мятом сером пиджаке, – идёт к выходу. «Добролюбова», – провозглашает голос из динамика. Ехать до дома ещё одну остановку, но сил находиться в этом грязном душном автобусе больше нет, и Павел выскакивает на тротуар. Поток свежего утреннего воздуха ударяет ему прямо в лицо, организму становится чуть легче. Сделав ещё несколько глубоких вдохов, парень выходит на придорожную аллею и направляется к дому.

Город медленно просыпался. Фонарные огни давно погасли, но солнцу всё никак не удавалось взять улицы под свой контроль – мешали ему не столько дома вокруг, сколько плотные, светло-серые, как дым, облака. Совсем недавно выложенная, аккуратная тротуарная плитка казалась неуместной: мрачные коричневые панельные дома, грязные ларьки, переполненные урны, разбитый дорожный асфальт – всё это было здесь более привычным и даже создавало, казалось, некую атмосферу. Лёгкий ветерок шелестел листьями, многие из которых уже начали желтеть. Температура на улице, однако, была весьма благоприятной, что оценил, наверное, и тот мужчина, лежащий с подогнутыми коленями на лавочке неподалёку. Павел достал из кармана мобильный телефон. Сел или просто выключен? Уже неважно.

Миновав ещё несколько домов, Павел свернул в свой двор. Неожиданное чувство глупой ностальгии охватило его разум. Сколько времени было проведено в этой старой грязной песочнице, на этих деревьях, по которым они лазали мальчишками, на этих кривых деревянных лавках. Изменилось ли что-то за пять, десять лет? Вереница самых разных дорог, всегда ведущая в одно и то же место – домой.

Голова сильно кружилась, уже у самого подъезда Павел снова ощутил неприятную тошноту и, не в силах себя больше сдерживать, вырвал в доцветающие рядом кусты. Именно в этот момент из темноты дверного проёма, как паук, появилась пожилая соседка, живущая этажом ниже, и, едва различимо брякнув что-то, прошла мимо. Парень хотел ответить ей, чтобы помалкивала, но сдержался и просто пошёл дальше. Кнопка, лифт. Нет, это слишком быстро и просто, стоит пойти по лестнице.

Шаг за шагом Павел приближается к двери своей квартиры. В каждом лестничном проёме по девять ступенек. Раз, два, три… Тридцать шесть. Кажется, это был самый долгий путь домой. Юноша решает не открывать дверь ключами и нажимает на звонок. Торопливые шаги. Мать, конечно же, уже не спит. Или ещё не ложилась. Из-за него, разумеется. Как же противно от самого себя, но пути назад уже нет. Да и куда ещё идти?

Звук поспешно открывающегося замка. Распахнутая дверь. И раскатившееся по всему этажу громкое эхо – от внезапной звонкой пощёчины.

2

Утро субботы. Из соседней больничной палаты доносится громкий голос какого-то старика, активно что-то рассказывающего своим соседям.

– Было это во время войны, корейской. Документы ушли. Проходит какое-то время, какое-то время, значит, проходит… Вызывают меня в наш райвоенкомат…

– Погоди, как это – корейской? Сколько же тебе лет, отец?

– Мне? Девяносто один.

– Ух… Да ты прямо живчик, слушай.

– Живчик… Если бы ещё не инсульт четыре года назад – вот тогда… А оно же как происходит: живёшь себе, здоров как бык, а тут – раз – и всё. А с чего? Не пил, не курил.

– Ну, никто не застрахован, – вздохнул сосед по палате.

– Да ещё и возраст такой, чего ты хотел… – сказал ещё один.

– Так, четвёртая палата, – раздался голос медсестры. – Потише там. На всё отделение горлопаните.

Максим вышел из своей палаты, прошёл по коридору и спустился из стационара по лестнице. Прямо под косоуром есть дверь запасного выхода, через которую парень и попал на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом.

Несмотря на то, что на дворе было только одиннадцать часов утра, жара уже стояла приличная. Сигарет не было, а курить хотелось. Неподалёку Максим заметил мужика лет шестидесяти – кажется, из соседней палаты – и направился к нему.

– Извините, сигареты не будет?

– Такой молодой, а куришь, – сказал мужик, протягивая, тем не менее, парню пачку.

– Спасибо, – равнодушно ответил Максим и хотел было уже уйти, чтобы не продолжать этот глупый диалог, как вдруг острая боль пронзила его поясницу, из-за чего парень был вынужден сесть на лавочку и отдышаться.

– Ты тоже из неврологии, да? – не унимался мужчина.

– Да.

– С чем лежишь?

– От армии кошу, – недолго думая, соврал Макс.

– Ха-ха, – усмехнулся и тут же сильно раскашлялся мужик. – Ну ты даёшь!

Возникла небольшая пауза, после которой Максим как раз хотел уйти, но мужик снова начал разговор.

– Да уж. Чёрти что, чёрти что получилось… Я вот когда-то работал на конденсаторном заводе, – затянулся сигаретой мужчина. – Всё делали, всё умели, в космос летали. А сейчас что? Эх…

– Я думаю, что нельзя сравнивать времена. Каждой эпохе – своё, – безразлично, но с чувством собственной правоты ответил парень.

– Да? – пристально посмотрел на Макса мужик. – А кто хлеб будет делать? Эти, как их там… Мани… Мени…

– Менеджеры, – поправил Максим.

– Вот-вот. Они, что ли?

– У них другая задача.

– Вот именно! – радостно воскликнул мужик. – Всё должно быть распределено и распределено грамотно.

– Мне кажется, что современные технологии и так всему способствуют. Разве может человек сделать лучше то, что делает сегодня робот на производстве?

– Робот… Видишь, – мужик показал Максу свои ладони – грубые, словно вечно грязные, в многочисленных мозолях и рубцах. – Я пока ещё не видел робота лучше, чем собственные руки. Робот, ха!

Максиму то ли не хотелось, то ли попросту нечего было на это ответить, и он лишь промолчал.

– Целая эпоха пролетела. И что от неё осталось? Да нихрена.

– Ну, сейчас идёт новая эпоха. Всё продолжается. Мне дед тоже всякое рассказывал… А где истина-то?

– Истина… Новая эпоха… – усмехнулся мужик. – Тебе годков-то сколько?

– Двадцать.

– Вот, двадцать, – радостно выдал мужчина. – Эх, молодняк… Что там у вас, впереди – кто знает… Да хоть бы и небо чистое было над головой – и то хорошо. Жизни повидать.

Максиму стало даже как-то неловко от всего этого странного диалога. «Повидать жизни, – думал парень. – Да что этот мужик со своими грязными мозолистыми руками мог повидать? Он что, постоянно путешествовал, зарабатывал миллионы или хотя бы испытал какую-то душевную гармонию, спокойствие в этой жизни? Нет же, ничего этого не было и нет. Что он повидал? Чему он тогда благодарен? Простой возможности жить? Небу над головой? Когда лежишь в могиле, небо тоже над головой. А жизнь – да просто генетическая случайность, разве нет?»

– Ладно, бывай… Поковылял я, ещё на массаж идти, – сказал мужик, выбрасывая окурок в урну и медленно шагая к двери.

Макс ненадолго задумался, посмотрел на голубое небо, по которому проплывало всего одно небольшое белое облако, но вскоре тоже встал и зашёл в здание больницы.

●

Выходные пролетели мгновенно – да и бывает ли иначе? Автобус, в котором ехал Павел, был практически битком набит молодёжью. Судя по всему, все они тоже ехали в университет: кто-то посмотреть списки абитуриентов, кто-то закрыть хвосты, кто-то на практику. В салоне стоял шум и смех. Было жарко, и даже настежь распахнутые окна и люки слабо спасали ситуацию – ветер тоже был горячий. В автобусе пахло потом, антиперсперантами, автомобильным маслом, и хотелось как можно скорее выйти отсюда.

«Дерьмово, что лето уже заканчивается, не хочу в универ», «мы с предками в этом году были на Кипре – так здорово, жила бы там вечно», «а Лёха-то завалил Аньку, слышал?» – доносилось с разных сторон. Павел сел у окна и уже пожалел об этом: солнце пекло изо всех сил, по лбу стекали капли пота, а одежда, казалось, промокла насквозь. В окне мелькали до боли знакомые улицы, проспекты, площади и скверы. Хотелось, наверное, забыть всё это навсегда, но жара мешала рационально думать, плавила мысли и вынуждала то и дело доставать из сумки бутылку воды.

В сознании всплывали фрагменты выходных и всего того, что им предшествовало. Мать, конечно же, злилась и обижалась все эти два дня. Ну, ничего нового.

Пятница оказалась вовсе очень туманной – по большому счёту из-за жуткого похмелья, которое испытал Павел. В четверг развлекаться никто и не собирался, но очередная – бессмысленная и беспощадная – ссора с матерью вынудила парня выскочить из дома и пойти в неизвестном направлении, пока раздавшийся звонок друга не сформировал координаты дальнейшего перемещения. А с матерью – ну что, как обычно: слово за слово, «твоё увлечение музыкой не принесёт тебе денег, займись чем-нибудь посерьёзнее» и так далее, а компромисса найти так и не удалось, как всегда. Через час Павел оказался на какой-то чужой вечеринке в соседнем районе, где было настолько скучно, что ребята своей небольшой компанией решили продолжать веселье в местном клубе. Поначалу и там, как казалось, было не очень интересно, но алкоголь сделал своё дело, и ещё через полчаса всё встало на свои места. Мысли, тем не менее, не отпускали Павла, и, уже изрядно перебрав, он всё-таки решился уйти. На улице стояло раннее утро. Павел побрёл в сторону остановки, сам не зная, на какой автобус можно надеяться в такую рань.

Внезапно из-за соседнего угла послышались звуки какой-то возни и непонятные хлопки. «Эй, слышь, хватит!» – услышал Павел и остановился. Сердце предательски ускорило свой ритм, но любопытство от чрезмерного количества алкоголя в крови распирало, поэтому парень зашёл за угол и увидел какую-то потасовку. Совершенно не ясно, что заставило юношу в следующий момент туда пойти, но он, однако, пошёл. Ноги сами вели его навстречу возможным приключениям, которых разум – если бы он был трезв – наверняка не хотел. Пять или шесть человек дрались, кто-то уже лежал на земле. Вокруг собирались люди, девушки кричали, но Павлу ничего не было ясно: кто прав, кто виноват…

– Паша. Ростовцев! Привет! – раздался девичий голос.

Павел перестал вспоминать, обернулся и увидел свою одноклассницу Лену.

– О, привет. Будешь садиться? Я уступлю.

– Нет уж, сиди на солнце сам, – усмехнулась девушка. – Ты в универ? Посмотреть на списки?

– Ага.

– Я тоже. Я слышала, ты на филфак?

– Да.

– Значит, вместе будем учиться.

– Если я поступлю, конечно, – улыбнулся Паша.

– Ой, да куда ты денешься! Пошли, нам скоро выходить.

Ребята вышли на остановке, перешли дорогу и перед ними открылся вид на главный университет города. В душе у Павла вспыхнули противоречивые чувства: с одной стороны, он очень ждал поступления, и ему казалось, что это будет начало нового, интересного и яркого жизненного этапа; с другой стороны, им овладел страх – перед новыми людьми, знакомствами и более сложными, чем это было в школе, обязанностями. Ответственность перед самим собой, перед родителями и новыми преподавателями пугала и воодушевляла одновременно.

– Встал посреди дороги! – брякнул какой-то проходящий мимо парень, ударив Павла плечом.

– Извини, – последовал машинальный ответ.

«Вот тебе и начало нового пути», – подумал про себя Ростовцев.

●

Антон смотрел на содержимое багажника и слегка недоумевал. Здесь стояли те самые коробки, которые на прошлой неделе он видел в офисе, и забиты они были совершенно разными предметами: детскими книгами, календарями, универсальными отвёртками, овощерезками и бог знает чем ещё.

– Подожди, – сказал Антон. – Это всё нужно продавать?

– Не совсем, – уверенно ответил ему Денис, работавший в этой фирме, судя по всему, уже очень давно. – Отвезём, предложим клиентам – выбор за ними. Мы, по большому счёту, просто курьеры, торговые агенты.

– Ясно, – вздохнул Антон, наблюдая, как Денис небрежно заталкивает уголки коробок, пытаясь освободить крышку багажника, чтобы суметь её захлопнуть.

– Садись в машину. Толян, поехали, быстро-быстро, время! – руководил парень, тыкая пальцем в часы на руке.

Авто – серая «Лада Калина» – было забито под завязку. Денис сел на переднее пассажирское место, сзади расположился Антон и ещё двое ребят, которые всё время молчали и озирались по сторонам. Видимо, тоже новенькие. Водителем был Толя – работал он здесь явно не первый день и уже успел освоиться, всё время что-то обсуждая с Денисом. За минуту до отъезда на улицу вышел Григорий и помахал рукой.

– Стой, стой, подожди. Ребят, возьмите девочку, а паренька сзади отдайте Петровичу в машину, – скомандовал шеф и высадил одного из парней с заднего сидения. В этот же момент к машине подошла высокая светловолосая девушка и села в салон. Антону не нравилась вся эта суета – он хотел как можно скорее поехать на точку и увидеть работу. Все эти коробки, офис на отшибе, странные выезды большими составами – всё казалось мутноватым и не способным приносить какой-либо адекватный доход. Вскоре Толя завёл авто, и ребята выехали.

Мимо проплывал утренний город. Было душно, в окна летел лёгкий ветерок, пахнущий то остатками лета, то дымом проезжающих мимо машин, то шашлыком из ближайших ларьков. Ребят, сидевших рядом, как казалось Антону, клонило в сон, но как только это замечал Денис, то сразу же говорил: «Эй, не спать там!» Антон смотрел в окно и старался ни о чём не думать. Машина ехала уже за чертой города, когда девушка спросила, куда они направляются.

– В Тиходонское, тут недалеко, – ответил Денис. – Знаешь?

– Нет.

– Ты не местная?

– Нет, я с юга.

– Ростов?

– Ну да, рядом.

– Тебя как зовут?

– Оля.

– Меня Денис. Это Толя, рядом с тобой Санёк и Антон. И что тебя вынудило покинуть Ростов? Хороший же город.

– Обстоятельства, – сухо ответила Оля и отвернулась к окну.

– Понятно, – сказал в ответ Денис и уткнулся в телефон.

– Ребят, мне нужно выйти, – робко произнёс Санёк.

– Блин, потерпеть не можешь? Немного осталось, – усмехнулся Денис.

– Ну, смотря до чего, – сквозь зубы ответил парень, и все дружно засмеялись.

Антон слегка наклонился, чтобы поправить шнурок на кедах и взглянул влево, на долю секунды случайно встретившись взглядами с Олей. Почти всю оставшуюся часть дороги ребята промолчали, изредка беседовали только Денис и Толя.

Примерно через полчаса машина остановилась в центре Тиходонского. Это был небольшой, но чистый и аккуратный посёлок в пригороде. Денис открыл багажник и первым делом взял свою большую чёрную сумку, перекинув её через плечо. Роста он был небольшого, но плотный и коренастый, да и привыкший, наверное, либо к этой работе, либо к подобной другой. Все получили по сумке или пакету и приготовились идти. Толя закрыл машину и – тоже с сумкой – молча ушёл в одном из направлений.

– Так, сначала идём в здание администрации, – сказал ребятам Денис.

– Администрации? Всеми? – озадачился Саша.

– Нет, вот ты и пойдёшь со мной. Ребята подождут здесь, внизу. Мы быстро.

С этими словами Денис и его новый подопечный скрылись в дверях высокого светлого здания. Антон поставил сумку на тротуар и начал рассматривать местность.

– А здесь даже уютно, – внезапно сказала Оля.

– Ну да. Убрано, симпатично, – поддержал её парень.

– Ты тоже первый день?

– Да.

– До этого уже работал дистриком?

– Дистриком? – непонимающе спросил парень.

– Ну, дистрибьютором.

– Нет, никогда. А ты?

– Бывало, да.

– И что это? Продажи, распространение товаров?

– Именно так.

– А Денис говорил про курьера, про агента…

– Ну да, они все так говорят, – засмеялась Оля. – А если бы тебе прямо сказали, что ты пришёл продавать календари, ты бы остался?

– Не думаю, – улыбнулся в ответ парень.

– Ну вот. Поэтому ты и «курьер, агент». Наслаждайся. Так звучит и правда лучше.

Антону этот диалог показался забавным, но вот такое открытие сразу всех карт не очень сильно его порадовало и даже немного сбило с трудового настроя. Дистрик, дистрибьютор, продажи. Что за ерунда? Но парень тут же вспомнил о том, что ему в первую очередь интересны деньги, а не любовь к работе, и немного успокоился.