Замысловатое начало
– Как я рад, что мы все опять вместе! – Шнайдер поднял рюмку шнапса и чокнулся с друзьями. – Давайте, по традиции, закажем рульку. Все обсудим, и я уеду вечерним поездом. Мне же теперь негде останавливаться, – и он лукаво посмотрел на аудитора.
– Шнайдер, – сделав глоток и закусив его хлебцем с чесноком, – сказал Пéтрович, – сколько лет я вас знаю, и не перестаю удивляться вашему профессиональному цинизму. Каждый раз нас сводит вместе очередное убийство. Чему тут радоваться?
– Доктор, – возразил Влад, – вы не правы. Как показывает наша личная с вами статистика, мы ни разу не давали преступникам ни единого шанса ускользнуть от правосудия. Это значит, что общество, наши сограждане, могут надеяться на нас. Это и есть повод для радости.
– Влад, – покачал головой сыщик, – не хотел тебе этого говорить, но ты только что сглазил. Я не уверен, что мы сможем раскрыть это убийство. Боюсь, что твой отдел получил очередной висяк. Искать соседа по вагону – это все равно, что искать иголку в стоге сена. Пограничного контроля нет. Билеты безымянные.
– Но я могу отследить их покупку по кредитным картам. Любляна уже озадачила этим Милену.
– А если билеты покупались за наличные? И не в транспортном агентстве, а на вокзале? Ты уже начал опрашивать кассирш?
– Мои ребята сейчас только этим и заняты.
– Ну и как? Много билетов было приобретено за наличные?
– Шеф, – Влад так обращался к сыщику по старой привычке, – к сожалению, ваши сомнения небеспочвенны. Большинство билетов второго класса были приобретены на кредитные карты. А в интересующий нас первый класс все билеты были приобретены за наличные.
– Вот видишь, – Шнайдер допил свою рюмку. – Так что тебе остается надеяться только на интуицию и фарт нашего друга. Что он раскопает какой-нибудь компромат. Но, на всякий случай, размести фотографию убитого в вечерней газете. Вдруг кто-нибудь его признает.
Пéтрович слушал друзей не очень внимательно, поскольку в его голове все время крутилась вереница событий, которые и свели его с друзьями в их кафе.
В конце лета они с Элизой стали обсуждать поездку на Рождество домой. Эта поездка была не просто ностальгией, но и вполне практической. Элиза наконец решилась подать на развод. Она все лето переписывалась с нотариусом, как ей это лучше сделать. Они с Пéтровичем боялись, что муж Элизы начнет или ее шантажировать, или требовать свою долю от продажи драгоценностей. Их немного успокоил нотариус: «Фройляйн Консилиа, ваша мама умерла до вашего замужества. Так что вы вступили во владение домом вне брака. И найденные в доме драгоценности не являются совместным имуществом. Конечно, ваш муж может попытаться подтвердить свои права в суде. Поэтому вполне возможно, что вам придется искать какой-то компромисс.»
Взвесив все шансы, Пéтрович сказал Элизе: «Положись на меня.» И она написала письмо мужу с просьбой о разводе и отправила его нотариусу, который должен был переслать письмо на адрес банка. Пусть банк сам переадресует его в Восточную Европу, сказал тогда Пéтрович.
К их удивлению, нотариус достаточно быстро получил ответное письмо. Он переслал его на Карибы. Тогда Элиза и узнала, что племянница бросила ее мужа и уехала в Америку. Муж выразил готовность обсудить этот вопрос, он так и написал «обсудить», из чего Пéтрович с Элизой поняли, что он будет торговаться. Мюллер предложил встретиться в начале декабря, когда он поедет в банк с рекомендациями о расширении офиса в Восточной Европе. «В начале декабря, так в начале, – сказала Элиза, – поедем в горы пораньше, до каникул, когда там будет не так много народа. И ты спокойно покатаешь Лео на санках. А Рождество встретим в городе. Сходим в оперу. Попьем пунша.»
Они уже сидели на чемоданах, как Пéтровичу пришло сообщение от братьев Клемен: «ДОКТОР, МЫ ЗНАЕМ О ВАШИХ ПЛАНАХ ПРИЕХАТЬ НА РОЖДЕСТВО. НО НЕ МОГЛИ БЫ ВЫ ПРИЕХАТЬ НА ДВЕ НЕДЕЛИ ПОРАНЬШЕ? ВОЗНИКЛА НЕОБХОДИМОСТЬ В ВАШЕМ УЧАСТИИ.»
Так тому и быть. Нотариус был так любезен, что нанял доверенную горничную и отдал ей ключи от дома Элизы, чтобы подготовить его к приезду хозяйки. Правда, Элизу одолевали сомнения: «Милый, если честно, то мне совсем не хочется селиться в том доме. Его надо продавать. Может, я устроюсь с Лео у тебя, в тетиной комнате? Правда, при условии, что в гостиной ты курить не будешь.» И Пéтрович позвонил фрау Кламмер с просьбой подготовить к их приезду и его дом.
Братья Клемен встретили его очень радушно и сразу перешли к делу:
– Доктор Пéтрович, – сказал старший брат, -. в ночном экспрессе произошло убийство одного очень высокопоставленного чиновника департамента здравоохранения. В департаменте полиции дело ведет ваш старый знакомый. Но департамент здравоохранения тоже не собирается сидеть, сложа руки. Он сомневается, что убийство было связано с профессиональными интересами этого чиновника, но, тем не менее, обратился к нам с просьбой провести конфиденциальный аудит деятельности покойного. И департамент попросил, чтобы этот аудит сделали вы. Сначала мы подумали, что они как-то узнали о вашей успешной работе на департамент финансов. Но, когда мы им задали вопрос, кто им посоветовал привлечь вас, они ответили, что это настоятельная просьба их службы безопасности.
Пéтрович улыбнулся про себя. Наверняка это дело рук двух пенсионеров, Шнайдера и его старого друга, отставного главы службы безопасности департамента здравоохранения. И вот сейчас ему захотелось услышать подтверждение своей догадки:
– Шнайдер, хватит упоминать мою интуицию и фарт. А то тоже сглазите. Расскажите лучше, как вы втянули меня в это дело.
– Все очень просто, – рассмеялся Шнайдер. – Мне позвонил мой старый друг, который нам дважды помог, сначала в деле хозяйки горной гостиницы, а потом и в деле с гитарой Элвиса. Я ему рассказывал, какой вы толковый специалист в вопросах конфиденциального аудита. И он попросил вашей помощи. Департамент не уверен, что причиной убийства могла быть профессиональная деятельность их сотрудника. Но проверить необходимо. Без особой огласки. Я сказал своему другу, что бесплатно вы работать не будете, и что департаменту надо обратиться с официальной просьбой к братьям Клемен.
– Друзья, – Пéтрович доел рульку и откинулся на спинку стула, – вы знаете, какое чувство охватило меня, когда я узнал об обстоятельствах дела? Предопределенности. Когда я летом вернулся на Карибы после дела о копии Ренуара, то сказал Элизе буквально следующее: «В нашей работе экспресс до Венеции и обратно появлялся уже дважды. Как бы он ни нарисовался и в третий раз, но уже более трагически.»
– И вы нам говорите, – Шнайдер разлил остатки шнапса по рюмкам, – что нам нельзя упоминать вашу интуицию? А как вы это назовете по-другому?
– Поживем – увидим, – резюмировал разговор Пéтрович. – Завтра я начну работать в департаменте, и буду держать вас в курсе. Кстати, – здесь аудитор улыбнулся, – когда вы сказали, что вам теперь негде останавливаться, то вы ошиблись. Когда Элиза твердо решила поселиться с Лео в тетиной комнате, то я первым делом набрал номер Кристины. Я познакомил ее с женой, мы вместе пообедали, и я спросил, не будет ли ей и Георгу в тягость ваш периодический постой? И она с радостью согласилась. Так что, сегодня вы можете ехать домой, а в следующий раз приехать со своим дорожным саквояжем.
Лекарства
– Доктор Пéтрович, позвольте представиться. Я Маттиас Шлагер, руководитель службы безопасности департамента, – тучный господин встал из-за стола, протянул руку аудитору, пожал ее и указал на соседа, – а это герр Линхарт. Он принял дела покойного Вебера. Прошу вас, садитесь.
Аудитор сел за стол напротив собеседников.
– Доктор Пéтрович, – продолжил Шлагер, – дело, ради которого мы вас пригласили, является крайне щепетильным. Покойный был на очень хорошем счету у руководства департамента. Он был холостяком и посвящал работе большую часть своего времени. Но обстоятельства его смерти позволяют предположить, что ее причиной была его профессиональная деятельность. И мы решили еще раз проверить его деловые связи и пригласить вас. О вашем участии, кроме меня и руководителя департамента, знают только мой заместитель и герр Линхарт. Работать вы будете в этой комнате. Она закрывается на электронный ключ, так что вас никто беспокоить не будет. Герр Линхарт будет приносить вам все необходимые документы. Пользоваться вашим мобильным телефоном здесь нельзя. Как вы видите, у вас под рукой, – Шлагер указал на телефонный аппарат, стоящий на столе, – местный телефон. Номера моего заместителя и герра Линхарта на первой странице блокнота. В которым вы будете делать все записи. Туалет в конце коридора, в противоположном – кофейный автомат. Если решите задерживаться у нас на обед, то герр Линхарт составит вам компанию в нашей столовой. Да, в этой комнате вы можете курить.
Об этом Пéтрович уже догадался. Рядом с телефонным аппаратом стояла массивная пепельница. Он кивком головы поблагодарил Шлагера и задал вопрос:
– Скажите, а за какие заслуги покойный оказался на хорошем счету у руководства? Неужели только за усидчивость?
– Конечно, не только за это, – ответил Шлагер. – Он отвечал за очень непростую сферу закупок медикаментов и лекарств для государственных аптек и медицинских учреждений. Вебер создал отлаженный конкурсный механизм, который позволял департаменту закупать лекарства по самым низким ценам. Вдобавок, он постоянно следил за производственной деятельностью наших поставщиков. И когда один из них открыл филиал в Восточной Европе, то он приложил максимум усилий для сертификации его продукции. Поскольку там заработная плата ниже нашей, то и цена на лекарства оказалось еще более выгодной.
– Понятно, – и Пéтрович еще раз кивком головы поблагодарил безопасника.
– Доктор Пéтрович, – Шлагер встал из-за стола, – к сожалению, я должен вас покинуть и оставить на попечение герра Линхарта. Не вставайте. К чему лишние церемонии, – и безопасник вышел из кабинета.
Пéтрович достал из внутреннего кармана пиджака портативный трубочный несессер, в котором хранился «шаком»1, зажигалка и несколько щепоток табака:
– Герр Линхарт, а чем вы занимались до того, как приняли дела Вебера?
– Я был его заместителем.
– И давно?
– Четыре года.
– Значит, вы в курсе всех дел? – набивая трубку, спросил аудитор.
– Не совсем. Я отвечал за логистику, поставки и их оплату. Конкурсным механизмом, сертификацией и отслеживанием конъюнктуры занимался лично герр Вебер.
– То есть, если мы возьмем пример, приведенный герром Шлагером, снижения цены на продукцию филиала из Восточной Европы, то вы не можете мне рассказать, насколько эффективным было это снижение.
– Почему? – возразил Линхарт. – Это произошло как раз в начале моей работы на герра Вебера. Тогда цена снизилась на пятнадцать процентов.
– Я бы хотел ознакомиться с историей этих поставок, – Пéтрович сделал аппетитную затяжку, выдохнул дым в сторону и внимательно посмотрел на собеседника, – в том числе и тех, которые осуществлялись до снижения цены.
– Доктор Пéтрович, – ответил Линхарт, – к сожалению, сейчас я могу вам предоставить информацию только по поставкам этого года. Информация за прошлые годы хранится в архиве, и мне потребуется некоторое время, чтобы запросить и получить ее. Простите нашу бюрократию, но я ее получу только после обеда.
– Хорошо, – кивнул Пéтрович, – тогда принесите мне поставки этого года.
– Вам придется подождать несколько минут. Мой кабинет находится тремя этажами выше, – и Линхарт встал из-за стола. – Да, вот еще что. Герр Шлагер забыл вам сказать, что он меня подробно проинструктировал о конфиденциальности вашей работы. Поэтому, когда я вернусь, я постучу в дверь три раза, вот так, – и Линхарт постучал по столу. – Тогда вы точно будете знать, что это я.
– Хорошо.
Когда собеседник вышел, Пéтрович откинулся на спинку стула. У него возникло ощущение, что дело сделано. Когда много лет назад они внедряли информационную систему в компании Монарха, как называли его сотрудники, не догадываясь, что за респектабельным видом и золотым моноклем скрывается Гай Фокс, председатель «Клуба самоубийц», то ребята из «Пéтрович Аналитикс» ознакомились с ценообразованием на цемент, производимый в Восточной Европе. И Пéтрович узнал, что низкая себестоимость определяется двумя факторами. Не только дешевым трудом, но и минимальными социальными отчислениями, принятыми в той стране. В совокупности это давало более серьезную экономию, чем пятнадцать процентов, принесенных на блюдечке покойным своему руководству. Конечно, за прошедшее время порядки в Восточной Европе изменились. Но не настолько же, чтобы установить социальные отчисления на уровне западноевропейских. А это значит, что поставщик извлекал дополнительную прибыль. И если принимать во внимание ту активность, с которой Вебер занимался сертификацией медикаментов из Восточной Европы, то в этом деле могло сложиться взаимовыгодное партнерство.
В этот момент в дверь раздался условный стук. Пéтрович встал и впустил в комнату Линхарта. Тот протянул аудитору толстую папку:
– Доктор Пéтрович, здесь информация о поставках этого года. И я уже направил в архив запрос на документы за предыдущие четыре года. Такой временной период вас устраивает?
– Думаю, что да, – принимая папку, ответил аудитор. – Благодарю вас.
– Вы задержитесь у нас на обед? – спросил Линхарт.
– Ну я же должен буду посмотреть после обеда архив, – ответил Пéтрович.
Когда собеседник вышел, аудитор сел за стол и стал просматривать папку. Поставки делались ежеквартально, со всем необходимым набором документов. Летние поставки были меньше по объему. Это понятно, подумал Пéтрович, летом же меньше болеют. А последняя, октябрьская поставка была гораздо внушительнее. Давай-ка, мы просуммируем их и посчитаем готовой оборот.
Произведя нехитрые вычисления, Пéтрович немного оторопел. Цифра получилась восьмизначной. Значит, если предполагаемое партнерство ограничивалось, скажем, десятью процентами, то его ежегодный гешефт мог быть семизначным. И за четыре года общая сумма такого партнерства получалась очень внушительной.
Нет, здесь Линхарт мне не помощник, подумал Пéтрович, да и заместитель безопасника тоже. Но начать надо с него, и аудитор набрал телефон заместителя Шлагера:
– Добрый день, это доктор Пéтрович. Ваш шеф мне сказал, что я могу вас беспокоить.
– Доктор, слушаю вас, – ответил незнакомый голос.
– Мне хотелось бы еще раз поговорить с герром Шлагером. Это возможно?
– Он как раз вернулся с совещания, и я могу задать ему ваш вопрос. Подождете на линии?
– Да.
Пéтрович сделал пару затяжек. Кто его знает, как организована здесь служба безопасности? Вопросы, которые взволновали Пéтровича, могли оказаться в исключительной компетенции ее руководителя.
– Доктор Пéтрович, герр Шлагер уже направляется к вам.
И тут раздался условный стук. Пéтрович встал и открыл дверь.
– Какой у вас приятный табак, – дружелюбно улыбнулся Шлагер. – Простите, что сам не предупредил вас об условном стуке.
Он прошел в комнату и сел за стол:
– Как я понимаю, – сказал безопасник, – у вас возникли вопросы, которые вы не решились задать моему заместителю. И я почти уверен, что знаю, какие вопросы вы мне хотите задать.
– Тогда прошу вас, – и аудитор сел напротив.
– Вы хотите знать, отслеживали ли мы образ жизни Вебера, и не позволял ли он себе большие расходы, так?
– Как вы догадались? – спросил Пéтрович.
– Поработаешь столько лет в безопасности, не тому еще научишься. Я вам уже дал понять, что Вебер был на очень хорошем счету у нашего руководства. Значит, ничего вызывающего за ним замечено не было. Конечно, поскольку он был холостяком, то иногда себе позволял некоторые вольности. Но эти вольности выходили за рамки кальвинистской морали, но не его кошелька.
– А скрытые сбережения? – спросил аудитор.
– Доктор Пéтрович, вы когда-нибудь посещали фармацевтический центр? – спросил Шлагер.
– Нет, не приходилось.
– А зря. Потому что там уровень безопасности еще выше, чем на военных заводах. Рецепты новых лекарств – очень дорогостоящий вопрос. Поэтому, с годами, работники служб безопасности в нашей сфере обрастают некоторым количеством личных связей с коллегами, информацией о которых делиться не принято. Мой прежний шеф, тот, кто рекомендовал вас, вводил меня в этот узкий круг общения много лет. Но этот круг общения позволяет задавать коллегам деликатные вопросы. Правда, чтобы получить на них ответы, вопросы надо формулировать таким образом, чтобы они не нарушали этику конфиденциальности. Не спрашивайте меня, откуда мне это известно, но у покойного не было банковского счета у наших соседей.
– А поставщиков вы тоже отслеживаете? – спросил аудитор.
– По мере возможности, – ответил безопасник. – А кто вас заинтересовал?
– Тот самый, сертификацией продукции которого занимался покойный.
– Понятно, – кивнул Шлагер. – Вы обратили внимание на активность Вебера в решении этого вопроса. Мы тогда тоже обратили на это внимание. И продолжаем держать этот вопрос на контроле. Поэтому могу сказать, что, по нашей информации, этот поставщик, герр Зайдль, тоже является добросовестным налогоплательщиком. Без кубышки на стороне. А активность Вебера, она объяснилась достаточно просто. Он сам мне об этом рассказал. Они с Зайдлем были друзьями еще со школы. Они учились в одном классе. Мы не сочли такую протекцию предосудительной.