…If they be two, they are two so
As stiff twin compasses are two ;
Thy soul, the fix'd foot, makes no show
To move, but doth, if th' other do…
(«A Valediction forbidding mourning»
by John Donne)
…И если душ в нём две, взгляни,
Как тянутся они друг к другу:
Как ножки циркуля они
В пределах все того же круга…
(«Прощание, запрещающее печаль», Джон Донн)
Чёткие тонкие линии послушливо ложились на чисто белую бумагу, такую белую, что она могла бы поспорить своей белизной с первым снегом в декабре. Линии, оставленные карандашом, еле проступали на этой белой поверхности – настолько тонкие. Но других и не нужно было, здесь подходили именно такие. Неожиданно карандаш, уже занесенный для начертания очередной линии, вкупе десятков таких же обозначающей плавный водопад волос, остановился, так и не коснувшись бумаги. Как же лучше обозначить эту родинку…
– Что, художеством решил заняться? – нежданно-негаданно раздался над ухом голос, в котором время от времени проскальзывала хрипотца.
– А перерыв обычно на перекус используют, – заметил второй голос.
– Оказывается, у нас художник есть! Вот кому теперь плакаты надо поручать рисовать!
Да, как всегда. Джим, не упускающий возможности отпустить колкость, Тэд, везде вставляющий свои ценные замечания, и Макс, так обожающий отдавать указания, что явно мотивировало его должность капитана. Не дождавшись оценки по достоинству, тетрадь, в которой и был этот листок, была убрана в спортивную сумку, а её хозяин резко встал.
– Да ладно тебе, Мэтт, мы же ничего такого не имели в виду, просто шутка! – поспешил заверить парня Тэд.
– Да-да, просто шутка, ничего большего, – поддакнул Джим.
Спортивный свисток прозвучал как раз вовремя, обозначая конец перерыва и заодно прерывая этот бесполезный разговор.
Кстати, о них, этих самых Джиме, Тэде и Максе. Они были довольно разными и не то чтобы друзьями, просто приятелями. Даже по возрасту отличались друг от друга, не сильно, конечно, но на год-два – это точно. Но, несмотря на всяческие отличия, которые не стоит подробно упоминать, потому что они совсем не имеют большой важности, было одно обстоятельство, надёжно их объединяющее – они были в одной команде. И не в какой-то там команде, собирающейся на улице и расписывающей ночью стены разными красками, а в баскетбольной команде старшей школы имени Джона А. Макдональда в Ванкувере. Весьма сильной, стоит заметить, и конкуренцию которой составляет разве что только школа совсем в другой стороне города. Да, в этой команде были сильные игроки, и одним из них как раз был Мэтт, или, если говорить полно и присмотреться к этой личности повнимательнее, Мэтью Дэвис, как раз учившийся в последнем классе этой самой школы. Он как нельзя лучше подходил для баскетбола по всем параметрам, и рост не играл в этом последнюю роль, а его реакция была просто завораживающей, и не занимал он пост капитана лишь потому, что не было желания. Да и с этими тремя он был довольно дружен. Вообще, он был достаточно общительным человеком, который вовремя посочувствует, что-то посоветует и одним из первых улыбнётся шутке, прозвучавшей в компании. Вот только в последнее время эта улыбка стала появляться реже и исчезала совсем, если кто-то ненароком увидит его рисунок. Да, иногда, совсем редко, но всё же он рисовал. Не сложные пейзажи разными кистями, а так, карандашом. Лет пять назад его мать бы сказала: «Ах, почему ты не пошел в художественную школу!», но сейчас эти разговоры уже забылись, а Мэтт только иногда брался за карандаш ради отдыха после тяжелой тренировки. Впрочем, все тренировки были тяжёлыми. И вот, в последнее время его рука выводила только один рисунок, а точнее – силуэт. Рисунок, прерванный сейчас, не был исключением.
А всё началось с малого, с простой прозаической прогулки по местному скверу. Временами бывает так, когда всё и все надоедают безмерно, и хочется, забыв об этом всём, просто пройтись где-нибудь, отдавшись на волю свежему ветру и только что купленному гамбургеру. Так в один на редкость не дождливый день в самом начале осени случилось и с Мэттом. Вроде бы и не произошло чего-то глобального, тянущего на уровень Вселенной или хотя бы Солнечной системы, а просто, что называется, навалилось всё. Последней каплей был автомобиль, полностью обляпавший его светлые джинсы грязью, когда проезжал мимо на невообразимой скорости. Пять минут отменной брани настроение вовсе не улучшили. И вот, итогом всему послужил как раз этот самый мало чем привлекательный сквер. Да, осень только начиналась, и можно было найти в этом что-то приятное, когда под ногами шуршали первые пожелтевшие листья, пожелавшие покинуть родимую ветку. В принципе, неплохо: свежий воздух и этот самый гамбургер немного повышали настроение до отметки «сойдёт», и Мэтт даже решил зарисовать что-то, благо, блокнот оказался с собой во внутреннем кармане куртки, но это что-то было сразу же забыто, когда он увидел её.
Он присел тогда около небольшого фонтана на каменное ограждение, и ему предоставлялся отличный обзор, что позволяло наблюдать ему за многими, а самому оставаться незамеченным. Здесь было довольно много людей, весело разговаривающих или серьёзно читавших книгу, сидя на лавочке, но ему показалось на миг, что настоящей была только она, а все остальные – лишь неясные смутные тени. Она шла не одна, с ещё одной девушкой, с подругой, видимо, но та была подобна неясному отражению. Эти несколько секунд, когда она проходила мимо него, растянулись в вечность и закончились так же быстро, как свет молнии. Она уже давно прошла, а Мэтт ещё с четверть часа сидел, просто глядя туда, где она проходила.
Она была красива. И если кто-то бы засомневался в этом, Мэтт тут же вступил бы в жаркий спор, не побрезговав в качестве аргумента использовать и свои кулаки. Она была красива настолько, что в его памяти запечатлелась каждая чёрточка её лица, хотя он видел её всего лишь раз. Это была юная девушка среднего роста. Её изящная фигура завораживала. Каштановые с рыжеватым оттенком волосы спадали на плечи. Тёмные волосы оттеняли её светлую кожу. На высоком лбу выделялись миндалевидные синие глаза и изящно изогнутые брови. Вздёрнутый нос придавал смешливое выражение. Она не шла по земле, а скорее порхала, как бабочка.
Парень и сам не понял, как на маленьком листке бумаги уже высвечивался наполовину готовый рисунок, на котором было её лицо. Тогда Мэтт просто запомнил образ девушки, то, как она выглядит, поначалу не обращая внимания на то, что довольно часто думает о ней, человеке, которого видел первый раз в жизни и то всего лишь с полминуты. Но по мере того, как карандаш в его руке выводил знакомый образ всё чаще, он больше запоминал каждую чёрточку, больше… Можно с уверенностью сказать, что с каждым рисунком Мэтт окончательно и бесповоротно влюблялся в свою нарисованную Галатею. А может, её и не было на самом деле, а он всего лишь придумал её, а потом всего лишь нарисовал? Когда эта мысль пришла Мэтту в голову, он совсем притих, и даже игра его несколько ухудшилась, а друзья начали подшучивать: не влюбился ли? В конце концов, он решил снова отправиться в тот самый сквер, дорисовать свой последний рисунок, тот самый, тайна существования которого была так жестоко раскрыта Джимом, а потом выкинуть это всё из головы. С нарисованными девушками не погуляешь и не поговоришь.
Мэтт присел на своё привычное место около фонтана, достав наполовину разодранный блокнот, пострадавший вследствие небольшой потасовки всё с тем же Джимом. Листок, на котором был рисунок, держался на спирали из последних сил. И оставался последний штрих, рисунок был почти закончен, но…
В этот день порывы ветра были сильными. Один такой порыв мог устроить целую бурю из пожелтевших листьев. Конечно же, это было красиво, но порой жутко неудобно. В этот раз своенравный ветер решил захватить и листок из блокнота тоже, унося его куда-то вдаль. Мэтт даже подумал, что так намного лучше, и теперь он точно всё это выкинет из головы.
Лучше… Ветер принёс листок прямо кому-то к ногам, тут же стихнув, будто почувствовав, что выполнил свою основную задачу. Этот кто-то нагнулся, проворно взял листок в свои руки, выпрямился снова… она! Перед ним была та, которую он нарисовал только что. Посмотрев на листок, она немного удивлённо приподняла брови, потом поискала глазами предполагаемого владельца. Мэтт, ещё некоторое время оставаясь недвижим, быстрым шагом двинулся в обратном от неё направлении, надеясь, что его не увидят. Ещё чего – узнают, что он её всё время рисовал!
– Эй! Это не ваше? – всё-таки окликнула девушка его.
Он резко остановился, а сердце, наоборот, начало биться чаще. Девушка подбежала к нему.
– Не ваше? – вновь повторила она, протягивая ему листок.
Он несколько секунд смотрел на листок, будто это было единственное, что существовало сейчас в этом бренном мире, а потом выхватил его, тут же положив в карман, тем самым сильно смяв, в довершении ко всему пробубнив под нос «Спасибо». Наверное, сейчас самое время сказать, что, несмотря на довольно большое количество друзей, общение с девушками, именно в плане романтики и всевозможных свиданий, у него совсем не выходило.
– А мы раньше случайно не встречались? – опять заговорила она.
При этих словах Мэтт на секунду замялся, выстраивая тысячу вариантов того, что можно было ответить и чего ответить было нельзя, но, в конце концов, только немного улыбнулся.
– Возможно, – наконец, сказал он.
– У меня такое чувство, будто встречались… Странно, да? – продолжала рассуждать незнакомка. – А на рисунке… кто? Это ведь портрет?
– Так, абстракция, – ляпнул Мэтт первое, что пришло на ум. – Кстати, если мы встречались, то я должен был бы знать твоё имя. Но я никак не могу вспомнить что-то, – решил пойти окольными и неясными путями Мэтт.
– Имя? Меня Эйприл зовут, – девушка мило улыбнулась. – Тогда и мне надо твоё имя вспомнить. Не поможешь?
Мэтт незаметно шепнул про себя «йес», резко согнув руку в локте.
– Отчего же… Мэтью меня зовут, – ответил он, когда первый приступ радости немного поутих.
– Приятно познакомиться, – она продолжала всё так же мило улыбаться, из-за чего её тёмно-синие глаза чуть сощурились, и что делало её лицо ещё обаятельнее.
– Да, очень приятно… – повторил Мэтт, срочно подбирая слова для последующего разговора. – Кстати, Эйприл, ничего, если я угощу тебя чашкой кофе?
Она тихонько засмеялась, тут же чуть прикрыв рот ладонью, чем вынудила Мэтта почувствовать себя глупо.
– Прости, – наконец, ответила она. – Мне нужно сходить кое-куда сейчас. Да и ты вроде куда-то спешил?
– А? Точно, спешил. – Он почесал в затылке, будто доказывая свою рассеянность. – Может быть, тогда в другой раз?
– Может быть, – она всё так же мило улыбалась. – Тогда до встречи.
С этими словами Эйприл быстро ушла всё в том же направлении, куда и шла до этого, будто и не было вовсе. Но не из рисунка же она появилась! Нет, всё-таки была на самом деле, вблизи даже ещё красивее, и вот, когда они встретятся в следующий раз…
Мэтт резко остановился, не дойдя всего двух шагов до арки, символически обозначающей выход из парка. В следующий раз, ага. Только в этот самый момент, спустя полчаса ему пришло в голову, что нужно было обязательно взять её номер телефона. Он резко хлопнул себя по лбу, даже зажмурившись от досады. Догонять сейчас было бессмысленно – она давно ушла, а найти в большом городе человека по одному лишь имени было то же самое, что иголку в стоге сена. Хотя если вспомнить…
Вот и настали последние светлые деньки перед сезоном тоскливых проливных дождей, не предвещающих абсолютно ничего, кроме скуки. Но, пока ещё стоят эти самые светлые деньки, можно и даже нужно совершенно не думать о тоскливом сезоне дождей. Эйприл Милтон любила такую погоду. Да и погода эта, если можно так сказать, подходила ей. В особенно солнечные дни её каштановые волосы казались рыжими, и это чертовски подходило ей, к её натуре, похожей на тихий огонёчек, который при случае мог вспыхнуть, всех ослепляя. Такое бывало, особенно, когда она вместе своей командой выступала с программой, где было много сложных элементов. Да, выступать ей было не впервой, ведь она черлидером, болельщицей школьной баскетбольной команды, и, выступая или участвуя в соревновании, порхала так, что казалось, будто её ноги не касаются пола. И, наблюдая это, можно было с лёгкостью простить то, что она порой может забыть свои обещания или невпопад перебить собеседника. Последнее качество особенно раздражало её брата, что только ещё больше подмывало её над ним подшутить.
– Я дома, – закрыв за собой дверь, громко сказала Эйприл, обращаясь ко всем возможным оказавшимся дома членам семьи.
Несмотря на довольно громкую фразу, произнесённую Эйприл и рассчитанную, что её встретит на пороге хотя бы кто-то, гостиная оставалась пуста, если не считать прибежавшую на голос хозяйки собаку, золотисто-бежевого лабрадора, который откликался только на своё имя – Тэрри. Погладив собаку по гладкой шёрстке, Эйприл направилась на второй этаж к себе в комнату, отдохнуть хотя бы пять минут. День был тяжёлый, а ещё и этот странный… нет, не то чтобы он был неприятен или что-то в этом роде, но странен он был тем, что девушка готова была клясться, что встречала его раньше, что была с ним знакома. Странное чувство.
Поднявшись на второй этаж, Эйприл пришлось испытать небольшое беспокойство, виной которому были весьма странные звуки, доносящиеся из комнаты её брата. Выстрелы, крики и другие атрибуты погони на секунду поубавили уровень спокойствия, поэтому девушке не оставалось ничего лучшего, чем открыть дверь, тем более на стук брат не реагировал.
Беспорядок как всегда, может, даже и больше немного. Как всегда и сам владелец комнаты, сидящий на полу в компании с игровой приставкой в руках. Куда там – заметить, что входная дверь в доме открылась, он даже не заметил, как открылась дверь в его комнату и как зашла сестра. Прыгающие, лежащие, нападающие, бегущие монстры занимали всё его внимание, а игровая приставка была близка к тому, чтобы задымиться от усердия игрока.
– Кайл! – позвала Эйприл своего брата, которому приходилась сестрой-двойняшкой. Своим громким голосом она пыталась вернуть его в реальный мир. Бесполезно. – Кайл!!!
На этот раз попытка оказалась более удачной, и через десяток секунд Кайл, наконец, приостановил игру и обернулся, посмотрев на сестру.
– Чего тебе?
– Очень громко, сделай тише.
– Что?
– Громко, говорю, – терпеливо повторила Эйприл, пытаясь сказать весьма важную вещь наполовину оглохшему от динамиков субъекту.
– А… – протянул тот и уже приготовился возобновить игру.
– Сколько времени ты уже так провел? – не отставала сестра.
– Ну… – Кайл задумался, хотя мысли собираться в стройный порядок не желали. – Много.
– И ты…
– Нет, ты просто не понимаешь, – тут же перешел в наступление Кайл. – Это дело чести – победить Алекса в эту чёртову игру. Иначе…
– Алекса Уинтера? – Настал черёд сестры переспрашивать.
– Ты знаешь других? Его, кого же ещё. Хочу ему доказать, что где-то и я сильнейший. Хочешь сыграть?
Эйприл взглянула на экран телевизора, наполненный всяческими монстрами и соответствующей им обстановкой, и даже усмехнулась, представив себе, как будет играть.
– Н-нет, – медленно начала она, – ты уж как-нибудь сам, хорошо?
Последняя фраза была оставлена без внимания, комнату снова наполнили малоприятные громкие звуки.
Вообще Кайл любил такие игры, ещё немного, и его можно было бы назвать настоящим игроманом. Довольно много времени он отдавал на это развлечение, даже несмотря на то, что много времени у него отнимало и другое занятие, намного более важное. Участие в школьной баскетбольной команде давало множество привилегий, а главное – весёлое времяпрепровождение. Собственно, эти два занятия и составляли жизнь Кайла, изредка прерываясь на уроки и что-то совсем малозначительное. В принципе, за всю жизнь можно было и привыкнуть к такому, но Эйприл, которая как раз была в группе поддержки команды брата, так и тянуло сыронизировать над ним. Но в этот день настроения подшучивать совсем не было, поэтому она просто оставила Кайла и его свободное время на растерзание электронным монстрам дальше.
Она отправилась к себе, внутренне подготавливая себя к тому, чтобы всё-таки выполнить домашнее задание, которое было необходимо для того, чтобы провести завтра ещё один скучный школьный день. Сегодняшний был как раз один из таких. Хотя… ручка, занесённая над страницей тетради, остановилась на пару секунд. Нет, не совсем обычный день. Этот смешной парень, горе-художник, её немало удивил. Она не представляла, откуда могла знать его, но ощущение того, что встречала его тысячу и один раз, было до дрожи велико. Эйприл продолжила записывать очередную математическую формулу дальше в тетрадь. А он? Она снова остановилась. Если она правильно поняла, то рисовал он не абстракцию, а вполне конкретного человека, в котором она узнала себя. Но нет, такого быть не могло, решила она, чуть встряхнув головой. Ручка начала скользить по бумаге снова.
– Сегодня опять допоздна? – ненавязчиво поинтересовалась женщина средних лет, возраст, о котором говорят «хорошо сохранилась» люди более молодого поколения и «зелена ещё» – более старшего. Но как бы ни говорили, она казалась моложе своих лет, и иногда у Мэтью просто не поворачивался язык назвать её матерью. Этот вопрос она задала ему, когда он зашел на кухню, принявшись тут же со скоростью урагана есть то, что приготовила ему мать на завтрак.
– Угу, – только промычал в отчет Мэтт, приканчивая сэндвич.
– Тренировка или ещё что-то?
Этот вопрос заставил Мэтта замереть на несколько секунд в раздумьях предполагаемого пункта назначения.
– Тренировка, – наконец выбрал он, запив всё соком.
Вскочив со стула, Мэтт направился к выходу, аккуратно обойдя сидящего на таком же стуле отца, мужчину немного старше, чем миссис Дэвис, сосредоточенно читающего утреннюю газету за завтраком. Он только проследил поверх газеты, как Мэтт быстро ушёл, не сказав ни слова. Да и вообще они редко когда разговаривали, так уж повелось с некоторых пор, отмеченных совсем не радужными оттенками.
Такая молчаливая обстановка порой тяготила, и Мэтт старался не задерживаться дома в такие моменты, притом, что у него была самая что ни на есть уважительная причина – нужно было спешить в школу. Последний класс старшей школы казался сложнее всех предыдущих вместе взятых, и необходимость выбирать дальнейшую судьбу только прибавляла груза ответственности и труда. К тому же никто не отменял ежедневные тренировки. Но в этот день, в этот на удивление светлый и отчасти тёплый день, он спешил вовсе не из-за школьных занятий, и даже не из-за своей баскетбольной команды, которой в ближайшее время предстояла сложная игра с командой школы Мэджи района Окридж, довольно сильной, той, которая считалась фаворитом в этом году и главным претендентом на дальнейшее соревнование в Нью-Йорке. Нет, всё вовсе не из-за этого. В этот день он хотел проверить свою догадку, возникшую у него совсем неожиданно, даже случайно, что только манило выполнить задуманное как можно быстрее, подгоняло, словно ветер дует в паруса. Мэтт и не помнил, когда в последний раз преодолевал путь от дома до школы за такой рекордно короткий срок. Ставя замок на велосипед, он даже мельком посмотрел на заднее колесо – нет ли случайно там моторчика, который придал такой скорости. Оказалось, нет. Мэтт так хотел, чтобы учебный день пролетел с такой же скоростью, чтобы закончился как можно скорее, но время, будто обидевшись на него за такое неосторожное желание вмешаться в его размеренный ход, не текло и даже не шло. Стрелки часов ползли с неимоверно низкой скоростью, и казалось, что всем известные своей медлительностью черепахи передвигаются намного быстрее.
