ОТ АВТОРА
В последний раз (а может и в крайний?..) я предаюсь своим военным воспоминаниям, садясь за перо (клавиатуру то бишь). В конце концов, самые яркие и запоминающиеся истории из того периода жизни я вам уже рассказал. Осталась лишь их небольшая, но в то же время нежная, нелёгкая и… ванильная часть. Полная, однако ж, страданий, сомнений, интриг, гусарства и рыцарства.
Совсем неважно читали ли вы предыдущие три части моих скромных воспоминаний, ибо последовательности в них никакой толком нет, к тому же я постоянно напоминаю вам какие-либо отдельные аспекты, так что если это ваше первое чтиво из данной серии, то вы всё поймёте. Во всяком случае, я стараюсь делать так, чтобы читателям не было трудно быстро вникнуть в то, о чём я тут вещаю…
Без лишних предисловий – это произведение… о любви…
Да-да, я не случайно назвал сию часть моих мемуаров «ванильной». По крайней мере, на момент написания этих строк в молодёжной среде принято называть амурные дела чем-то ванильным и, как правило, ассоциировать это с чем-то мерзким и неприятным. Хотя, собственно… с чего вдруг? Такое ощущение, что вы не любите ванильных коктейлей, да и запах этого белого цветка в целом (уверен, прочитав эту строку, многие из моих читателей призадумались и сказали сами себе: «Чёрт, а ведь он прав!»).
Хотя, конечно, назвать это произведение прям-таки любовным однозначно нельзя, ибо здесь будут рассказываться самые разные истории – от подлых до, воистину, благородных. Но все их, так или иначе, объединяет одна тема – любовь. Без преувеличения.
Конечно, у людей, о которых пойдёт речь здесь, разные понимания об этом светлом и непонятном чувстве… впрочем, отбросим все эти рассуждения до дальнейших моих строк. Скажу лишь, что у моих героев, да и у меня самого (герой сам у себя!) всегда довольно трудно складывалась любовь в жизни (а у кого с этим было легко, не так ли?). Казалось, вот уже счастье, но судьба непременно норовила тебя больно уколоть. Словно роза. Наверное, именно поэтому я и решил назвать эту часть мемуаров таким образом: скрестив один из символов страсти и любви, и нашу солёную, морскую работу …
Хочу оговориться и сказать, что если вы не поклонник всей этой «амурной фигни» и «милоты», и если вы, дочитав до этого момента, уже в своих мыслях прокрутили вышесказанное первое словосочетание, то можете смело закрывать книгу. Она не для вас!
По идее, на этом месте должно быть ещё предупреждение для поклонников истинной русской классической литературы, что, мол, в книге есть историческая достоверность, вынуждающая меня ругаться в отдельных моментах матом. Но… нет. На сей раз я могу с уверенностью сказать, что мой слог будет чист от этих грубых выражений. Госпожа достоверность не требует от меня матерщины, ибо в этих рассказах она хоть и была, но, скорее, как средство выражения сильных эмоций молодыми и не самыми образованными людьми. Так что, любители исконно классического языка в литературе могут смело продолжать чтение этого произведения, не откладывая его, если оно вам, конечно, интересно. Хотя, если вы дочитали до сего момента, значит, наверное, так и есть…
Разумеется, выражаю безмерную благодарность всем тем людям, благодаря которым эта книга увидела свет: моим родителям за идею и поддержку; Олесечке за то, что появилась в моей жизни, и за то, что дала эту самую любовь; Андрею за комментарии, правки и некоторые отдельные эпизоды; офицеров, нахимовцев и девушек за подаренные истории, впечатления и идеи – без всех вас эта книга не появилась бы!
Я никогда не посвящал своих книг кому-либо. Однако, когда я готовил это произведение, то, вдруг, призадумался: это ж произведение о любви, хоть и мемуары – грех не посвятить! Но из-за того, что все герои моих историй реальные люди, некоторые из которых даже сейчас читают эти строки, то с моей стороны было бы глупо посвятить только кому-то одному всё это произведение. Именно поэтому, я решил поступить единственно верным способом в данной ситуации: посвящать некоторые отдельные рассказы тем людям, благодаря которым они и появились. Какую бы роль они ни сыграли в моей жизни и в задумке этой книге – я всё равно говорю им искреннее «спасибо!», ведь именно благодаря всем вам я творю и, надеюсь, удачно!..
РАДОСТЬ…
Пожалуй, нет более любвеобильных и импульсивных людей, чем военные. Тем более, если они молоды и постоянно находятся в застенках. Можно посмотреть любой более-менее адекватно снятый фильм про солдат срочной службы, чтобы понять, что творится на душе у человека, отгороженного от реального мира забором и вышками.
Вот, в принципе, всё то же самое происходило и с нахимовцами. Однако прибавьте к этому переходный возраст, неуверенность в себе, бурлящие гормоны, кипящую кровь и ещё несколько психологических факторов, через которые все из нас, наверняка, проходили. В данном случае, как я и сказал, всё осложнялось застенками военного училища и мужским коллективом, где почти каждая женщина (вот тут слово «почти» увеличивается до невообразимых размеров!) более-менее молодого возраста вызывала настоящий гормональный всплеск!
Конечно, чтобы справиться со всем этим и, естественно, чтобы самоутвердиться перед самим собой и своими одноклассниками, многие нахимовцы старались завести себе вторую половинку за забором. К слову, должен вам с уверенностью сказать, что это, на самом деле, огромный плюс, ибо скучающая девушка на воле стимулировала нахимовца вкалывать на учёбе, дабы вырваться к ней из-за забора! Именно поэтому, если парень был не дурак и страстно влюблённый, то он начинал конкретно работать на занятиях. Собственно, такого человека всегда было видно издалека: окрылённый, дышащий полной грудью, готовый порвать на себе тельняшку за лишний ответ на любом предмете, но в то же время его думы почти всё время заняты романтическими (и эротическими) грёзами о своей любимой….
Эх… вот, пишу я эти строки сейчас и понимаю, что у меня-то как раз такого никогда и не было… но, в каком-то смысле, это даже хорошо! Почему? – расскажу чуть далее.
В общем, типичный такой влюблённый нахимовец представлял из себя, в каком-то смысле, идеал в плане учёбы.
Однако такое было не всегда, ибо влюбляться способны и не самые умные люди. Тут уж как ни старайся, а учиться хорошо не с первого раза получиться. Такие ребята представляли из себя довольно грустное зрелище. Особенно по четвергам, когда объявляли списки увольняемых, а их фамилия там не проскальзывала. И снова любимая остаётся одна на выходных… снова наш герой один – наедине со своими фантазиями и гормонами, а также наедине со старой доброй армейской паранойей, а-ля, а не изменяет ли мне она?
Таких ребят всегда было довольно жалко. Впрочем, жалость эта появилась в голове уже после выпуска из училища, когда я начал трезвым и свежим взглядом смотреть на все события. Тогда же, многие из таких парней вызывали лишь раздражение и злость своим поведением. Однако винить их в этом не совсем правильно. Опять же, всё дело в возрасте и психологических особенностях личности, которые в подобный период и в тех условиях весьма трудно контролировать…
Но, как говорится, хоть чуть-чуть бы ещё о прекрасном!
Всякий раз, когда нахимовец влюблялся или заводил новые отношения – это было событием, ну, как минимум, взводного масштаба. Учитывая, что в таком возрасте, да ещё и в пацанском коллективе трудно держать язык за зубами, то о новой пассии паренька узнавали почти все. Прибавьте к этому, что Севастополь – город довольно маленький (а большинство ребят старались найти себе любимую именно здесь), то почти все девушки были на слуху у нахимовцев. Особенно у старшекурсников. Конечно, тут же начинались обсуждения и дискуссии, которым позавидовал бы даже журнал «People» или другая какая бульварная газетёнка. Начинали ползти слухи по углам. Товарищи старались дать различные советы новоиспечённому Ромео, касающиеся его пассии, или поделиться с ним какой-либо информацией насчёт неё… бывало, что и не только информацией, но и чем-то поинтереснее…
Но в любом случае, в большинстве своём, нахимовцы оставались при своём мнении, продолжая поддерживать отношения со своими новыми девушками. И делали это, в основном, надо сказать, на совесть. Впрочем, это зависело от того, зачем они вообще ввязывались в эти дела. Кто-то откровенно говорил, что встречается со своей пассией только ради секса, и что после парочки раз он её бросит. Кто-то, акий рыцарь на белом коне (то бишь на морском коньке), твердил, что это его любовь до гроба! А кто-то же старался ничего не говорить о планах и просто отвечал на вопросы товарищей, и то если они к нему были. Собственно, я и считаю последнюю модель поведения в данной ситуации наиболее правильной…
Вообще же, любая влюблённость для нахимовца была настоящей радостью.
Да, днями не видитесь. Бывало, что и неделями…
Да, трудно.
Да, ревность.
Да, гормоны.
Но это всё равно было настоящим счастьем для нахимовца, ибо любовь помогала скрасить его пребывание в училище, наполняя жизнь… новыми красками и яркими горизонтами….
…И ПЕЧАЛЬ
Если верить Бегбедеру, любовь живёт три года. В случае же с нахимовцами, да и вообще с военными в целом – и того меньше.
Конечно, много зависело непосредственно от людей. Однако, говоря конкретно про наших ребят, с учётом всех возрастных, психологических и… обстоятельственных факторов, так сказать… любовь могла прожить лишь несколько дней…
Да и была ли это вообще любовь?
Конечно, сейчас всё это воспринимается иначе. Сейчас многие из нас понимают, что тогда это была, скорее влюблённость, привязанность, симпатия или ещё что. Что угодно, но не любовь!
Однако в те мгновения… это была трагедия…
Но давайте ближе к делу.
Итак, вот у нас есть влюблённый нахимовец. Всё у него по жизни хорошо: за забором ждёт-скучает любящая девушка, сам он её любит не меньше, тоже скучает, старается вкалывать на занятиях и не привлекать к себе злого внимания офицеров – всё ради заветного увольнения с субботы на воскресенье, дабы провести со своей милой побольше времени!
Но тут… что-то случается…
То ли наш герой схлопотал лишнюю «двойку». То ли офицер на него как-то криво посмотрел. То ли начальнику курса в голову взбрела какая-то сумасшедшая идея, из-за которой он решил не выпускать своих нахимовцев за забор. То ли ещё что произошло – причин могло быть несколько сотен на самом деле! Только, увы, зачастую это приводило к тому, что молодые парочки… расставались…
Чаще всего дело заключалось в том, что нахимовец попросту не мог никаким способом оповестить свою пассию о том, что его не будет на выходных, а та, в свою очередь, то ли из ревности, то ли из-за недалёкости не понимала, почему же её любимый, который в её голове уже становится козлом и сволочью, не приходит к ней в тёплый воскресный день?! И в конце этого самого дня девушка строчила гневное сообщение в ВК, мол, какой ты плохой, мы расстаёмся, и вообще ты мне изменяешь (я утрирую)! Сообщение это нахимовец мог и не увидеть сразу же, по причине того, что доступ к компьютерной технике в училище весьма ограниченный, а смартфоны официально запрещены и были, на самом деле, далеко не у каждого. Так что о внезапном расставании нахимовец мог узнать аж через три дня! Ну или, если он обладал номером своей возлюбленной, то распознавал, что дело-дрянь, когда его девушка не отвечал ему уже на десятый (!) звонок. А он, на минуточку, матери своей столько не звонит…
В общем, всё – любовь погибла. Девушка, как считал нахимовец в подобные мгновения, отправлялась скакать по чужим постелям. А наш герой оставался наедине со своими грустными мыслями, со своим гневом и за забором, стеснённый и без того неудобной формой, которая от тоски становилась, словно кандалы.
Вообще, должен заметить, что большинство подобных отношений рушились исключительно из-за взаимного недопонимания. Описанная выше причина, лишь одна из немногих, которые были, в принципе, бытностью в амурных делах нахимовцев. Так-то каждый случай был краше, грустнее и одновременно с этим смешнее другого! Собственно, именно поэтому расставание, как правило, не становилось событием взводного или ротного масштаба, а просто тихо оседало в разговорах ребят, которые не жалели своего матерного словарного запаса, обсуждая и ушедшую барышню, и их отношения, и, в конце концов, достоинства, ставшие, вдруг, недостатками, её фигуры…
Однако должен заметить, что бывали ситуации, когда расставание было сложной, запутанной игрой, чтобы выманить что-либо у нахимовца. И наоборот. Иногда это было из мести. Иногда от скуки. В конце концов, бабников в училище было предостаточно, но о них чуть попозже. Так же, как и распутных дам в городе водилось много.
Отмечу, что, конечно, не редки были случаи, когда расставшиеся парочки восстанавливали свои отношения. И такое случалось не один раз. Например, у нас во взводе был один паренёк, который, если мне память не изменяет, раз восемь заводил отношения с одной и той же девушкой. О том тупорылый он или просто влюблённый до мозга костей – судить не мне – решайте сами. Хотя, конечно, во многом подобное происходило из-за того, что, как бы грубо и грустно ни звучало, но нахимовец уже просто привык к одной дырке, а девушка, в свою очередь, привыкла к одному органу и не особо хотела менять его на чей-то ещё…
Будет, наверное, очень грубо с моей стороны, если я не скажу про то, что были среди нахимовцев и по-настоящему крепкие отношения! Например, опять же, у нас во взводе был один паренёк, который, как познакомился с одной девушкой, так и остался с ней до самого выпуска. Да они и сейчас вместе, вроде как. Нашли друг друга, называется! Так вот, должен сказать, что таких ребят у нас было не так мало. Но и не так много, как надо бы, наверное… впрочем, на то она и молодость – многое прощает, в силу общей тупости мозга…
И всё же, что с нахимовцем, который неожиданно расстался? Как же складывалась его дальнейшая судьба?
Вы знаете, по-разному. Нельзя дать однозначного ответа. Многое зависело от ситуации и от его характера.
Зачастую, конечно, подобные ребята, где-то неделю, прибывали в глубокой тоске, грусти и апатии. Как нетрудно догадаться, учёба очень сильно падала. Офицеры, если и замечали странности у своего подчинённого, то зачастую просто игнорировали этот факт, ибо загруженность и задолбанность не позволяла им вести задушевные беседы с надоевшими нахимовцами, коих во взводе было, как правило, под два десятка. Так что чаще всего, наш герой оставался один на один со своим горем, которое как-то проживал сам. В конце концов, ничто не вечно. И слава Богу, моногамных среди нас не было. Впрочем, могло быть и иначе: если коллектив не совсем уж гнилой, то ребята могли и как-то поддержать своего товарища. Пусть эта самая поддержка, по началу, казалась одинокому лебедю и настоящим проклятием, и вообще ничтожной, однако, со временем она давала свои плоды. Нахимовец возвращался к нормальной жизни и продолжал выполнять свою работу, также, как и все: где-то что-то списать, где-то загаситься от своих обязанностей, где-то с офицером поругаться – классика, в общем и целом…
