000
ОтложитьЧитал
Пролог
Темнота пожирает узкую, заснеженную улицу. Освещение присутствует далеко не на всём её протяжении. Кажется, что вокруг нет ни единой живой души, хотя в некоторых домах по обе стороны извилистой дороги горит свет. Девушка бредёт совсем одна, не поднимая взгляда. Она прокручивает в голове только что услышанные слова и один и тот же увиденный ей эпизод: Его взгляд. Он пытается схватить её, но она отталкивает его от себя со всей силы. Стремительно движется к металлическому забору, к выходу, хочет скорее убежать оттуда. Затем слышит глухой звук удара, который заставляет её на мгновенье обернуться. Она в последний раз смотрит ему в лицо. Он вытирает кулаком хлынувшую кровь из носа и кричит её имя. Что происходит дальше, она больше не способна видеть и слышать. Этот эпизод вертится в её голове словно в замедленной съёмке. Мысли бьются в голове: «Почему он поступил с ней так жестоко?». Слёзы на бледнеющем от холода лице. Потёкшая тушь. Боль. Ненависть. Ярость. Помутнение в глазах. Она не хочет больше плакать, но не может с этим справиться. Она начинает кричать в пустоту изо всех оставшихся сил, чтобы высвободить свой гнев.
Только вперед, шаг за шагом. Холод поглощает её тело с каждой минутой. Всё, что на ней сейчас надето: джинсы и лёгкая кофта с недлинным рукавом. Ледяными руками она обхватывает себя, растирает плечи, пытаясь согреться. Мысли начинают трезветь: Она одна. Совсем не знает, куда идёт по незнакомой местности. У неё нет с собой ни смартфона, ни сумочки, ни денег. Но она знает одно – пути назад нет!
– Даша! – она слышит своё имя, но продолжает идти вперёд.
– Даша! – голос, зовущий её, глухо доносится издалека.
– Даша! – на этот раз она оборачивается.
Часть 1. Осень
Глава 1
Два неуверенных стука в дверь… Я стою и прислушиваюсь, есть ли за ней намёки на то, что мне сейчас откроют. Внутри груди ощущаю щекотливое напряжение. Это два смешанных чувства пытаются поделить место в ней: волнение и тревога. Подъезд пропитан октябрьским холодом, просочившимся сквозь приоткрытое окно между лестничными пролётами этажа. Кожа покрывается мурашками, ведь я стою перед дверью в лёгкой одежде и домашних тапках.
Спустя несколько секунд совершаю вторую попытку. На этот раз стучу уверенней. Прислушиваюсь. Два щелчка замка, и он мне открывает.
– Боже мой! Кого я вижу! Даша, …это ты?! – слышу удивленный возглас.
Моё волнение и тревога при виде его тут же с бешеной скоростью проходит по всему телу, от груди до пят, и испаряется где-то под ногами. От счастья у меня на глазах выступают слезы, пытаюсь их сдержать в ту же секунду. Кидаюсь к нему на шею, крепко-крепко обнимаю, он обнимает меня в ответ. Сжимает так сильно, что становится трудно дышать. В тот же миг чувствую, как мои ноги отрываются от земли, и я уже парю в воздухе.
– Хватит! Хватит! – смеюсь. – Перестань меня кружить! Сейчас же поставь обратно! – говорю, продолжая смеяться громко.
– Сейчас от моего смеха в подъезд повыскакивают соседи с любопытными лицами, – говорю сквозь смех и пытаюсь отдышаться.
Андрей хватает меня за руку и со словами «тогда скорее заходи» тянет к себе в квартиру.
И вот мы уже сидим на кухне, попиваем горячий кофе, смотрим друг на друга и расплываемся в улыбке. Нависает неловкое минутное молчание. Неловкое оно оттого, что мы так давно не виделись, не общались так тепло, как в былые добрые времена.
– Как дела? – синхронно задаём вопрос и одновременно посмеиваемся то ли от глупости, то ли от неловкости.
Успокаиваясь от смеха, Андрей меняется в лице и с задумчивостью в глазах задаёт вновь вопрос:
– Как твои дела, Даш?
Вот сейчас я вижу всю серьёзность в его выражении, но насколько бы не был мне близок этот человек по духу, я не готова сейчас говорить о тех событиях в моей жизни, которые заставили вернуться в родной дом.
Андрей, безусловно и бесспорно, для меня родной человек. Он моя отдушина, моя опора и плечо поддержки в нужный для меня момент. Я никогда не имела брата по крови, но обрела его по духу. Андрей старше меня на три года, но, по моим ощущениям, намного больше. Меня всегда поражала его сдержанность и воспитанность. Он с детства был рассудительным, заботливым, с взрослым взглядом на происходящее вокруг. В детстве я не понимала, почему он такой, но, взрослея, я стала ощущать всю глубину его душевной раны, той жуткой боли, с которой ему пришлось жить. Всему виной послужила трагедия, по исходу которой отец Андрея рано ушёл из жизни. Ему ничего не оставалось, как быстро повзрослеть и занять главенство в семье. На его тогда ещё совсем хрупких, подростковых плечах осталась горем убитая мама и младший братик Данилка.
С Андреем мы были неразлучными друзьями много-много лет с самого нашего первого знакомства, но позже всё изменилось. Я повзрослела, уехала в другой город получать высшее образование, а дальше так сложились обстоятельства: я была вынуждена оборвать нашу крепкую связь. От общения остались лишь редкие сообщения с короткими поздравлениями в дни рождения. Андрей в первое время пытался поддерживать связь, звонил, но я не могла себе позволить того же. Сейчас признаюсь себе в том, что это одна из самых больших глупостей, что я совершила.
Первые шесть лет своей жизни я прожила в доме, расположенном в частном секторе нашего провинциального городка. Помню разговоры матери и отца о перспективах переезда в центральный район города, где по близости есть вся необходимая для комфортного проживания инфраструктура. Родителям нужно было определять меня в школу, а в центральном районе города, как раз неподалёку от нашего нового дома, находилась школа под номером 21. У неё был хороший статус, таким он и остался по настоящее время. Моим родителям хотелось, чтобы я окончила школу, которая даст мне хорошее образование и после выпуска из которой, передо мной открылись бы двери в лучшие вузы. Наверное, родители верили в меня и желали лучшего для дочери. Тогда они могли, и сделали всё для того, чтобы я оказалась на обучении именно в этой школе.
Я как сейчас помню то весеннее утро: ледяной ветер пронизывал насквозь, а небо неприветливо хмурилось нам. Наверно, тогда я не осознавала всего происходящего на все сто, но я запомнила тот день именно таким, каким он был. Все потому, что мне было грустно так же, как и небу. Я понимала, что больше не вернусь в свой детский сад и уже завтра не увижу своих первых друзей и любимую воспитательницу.
Когда мои родители и пара наёмных грузчиков бегали, как муравьишки, от грузовой машины к квартире, и так из раза в раз, я стояла в новом подъезде на площадке около нашей открытой двери. Из соседней квартиры вышел высокий мужчина. Он был худощавого телосложения, с вытянутым лицом и угольно-тёмными глазами. Следом за ним вышел мальчик: это был Андрей. Отец Андрея поприветствовал моих родителей, а потом чуть склонился ко мне и спросил, как меня зовут. Я скромно и еле слышно ответила ему: «Даша». Он улыбнулся и приветливо сказал: «Здравствуй, Даша!» – и продолжил, обращаясь к мальчику, – «Андрей, поздоровайся с Дашей». Андрей, тоже смущаясь, протянул мне руку с фразой: «Привет! Меня Андрей зовут…» Это была наша первая встреча с ним.
– Эй! О чём ты задумалась? Пытаешься придумать, что мне ответить на столь сложный вопрос «Как твои дела?».
Я поднимаю взгляд на Андрея, глубоко вдыхаю и пытаюсь натянуть улыбку. О том, что я улетела в воспоминания нашей первой встречи, я промолчала.
– Ты с возрастом всё больше и больше становишься похожим на своего отца, – отвечаю я, изучая появившиеся мельчайшие морщинки на его лице.
Неловкая пауза.
– Прости, прости! Я не хотела об этом. Просто…
Он обрывает меня на полуслове:
– Всё нормально. Не парься. – Его голос звучит ровно.
Я перевожу тему и всё-таки даю ответ на вопрос:
– У меня всё просто за-ме-ча-тель-но, – по слогам с наигранной улыбкой отвечаю я.
Чуть повысив тон и тем самым придав бодрость голосу, продолжаю:
– Прикатила вчера ночью. Мама сказала, что ты на днях вернулся с командировки. И вот, как видишь, я здесь, сижу напротив тебя. Решила навестить своего братишку.
– Хах, – сорвалось с губ Андрея.
Ему явно бальзамом на душу пролилась моя лесть, которая за мгновение сломала этот невидимый эмоциональный барьер между нами. Я решила продолжить в той же манере.
– В моих планах найти подходящую работу и с первой зарплаты снять жильё. За время учёбы я отвыкла жить с мамой. Сам знаешь, что в каникулы, если мы находимся на одной территории больше недели, начинаем жутко ругаться, – смеюсь. – Покурим?
Андрея явно удивил мой вопрос. Его глаза округлились, и кожа на его лбу сморщилась, выдавая возмущение.
– Ты серьёзно? Ты что снова закурила? Ты…
Не давая возможности отчитывать меня, прерываю:
– Всё! Всё! Даже не пытайся, Андрей. Я сейчас этого хочу! Ты успел забыть, как подростками мы таскали сигареты у моей мамы, курили их на балконе, пока были одни? А потом тщательно скрывали все улики, указывающие на грешок.
– Да, да… выветривали запах с балкона, намывали руки и заедали чем попало. – Он смеётся.
– Только это всё не помогло скрыть правду, – добавила я – и причём инициатором тех «акции» выступал именно ты. И кстати, возможно, если б не ты, я бы вообще не закурила. – Наигранно свожу брови, чуть поджимаю глаза и с подозрением смотрю на него. Встаю из-за стола и легонько бью Андрея в плечо.
Он ловит мой кулак при очередной попытке ударить его по плечу.
– Забудешь тут… ага…
Продолжая держать мой кулак в своей руке, замечает.
– Какая ты стала хрупкая. И что же тебя так заставило исхудать? – он бросил вопрос в воздух так, словно не ждёт от меня ответа, словно спросил сам у себя, но проговорил вслух.
Молчание витало в воздухе, Андрей раскрыл пачку сигарет, я вынула одну себе, одну ему.
– Даша… Я не вижу прежнего блеска в глазах. Расскажешь, что случилось? – Спрашивает серьёзным тоном.
– Может быть.
Я сделала глубокую затяжку, и мой взгляд застыл в окне.
Глава 2
Вечер на грани ночи. Ложусь в постель с мечтами о том, чтобы поскорее заснуть. Чувствую себя измотанной как никогда. В этот момент прилетает сообщение от абонента «Кристина»:
Привет! Ты так вчера и не ответила на моё сообщение. Я волнуюсь за тебя! Напиши хотя бы, как ты доехала? Всё ли нормально?
Нет сил даже набрать полноценный ответ на сообщение. Меня хватает только лишь на односложное: «Да».
Почти мгновенно получаю новое сообщение:
Давай завтра созвонимся. Хорошо?
Зависаю, глядя на экран смартфона, долго думая, написать ответ или нет. Но гаснущий экран делает выбор вместо меня. Я кладу телефон на прикроватную тумбу, отодвигаю подальше от края и закрываю глаза.
Идеальное молчание комнаты нарушают мои редкие ворочания на кровати. Я лежу в постели, поджав колени к груди, обхватываю их своими руками и ощущаю тепло только там, где моё тело соприкасается с самим собой. Остальные его части ощущают холод. Вся моя кожа покрыта мурашками, а плоть продрогла до костей. Пару часов назад в попытках отрезвить себя от мыслей, я открыла настежь окно в комнате. Мне будто не хватало воздуха, моя боль сжигала изнутри дотла. Хотелось залезть в ванну, ощутить прохладу воды на коже, дать встряску организму, привести себя в чувство. Я так делала, там… до возвращения. Но здесь я не могу бродить ночью по квартире: не хочу беспокоить маму. Решение открыть настежь окно показалось более чем уместным. Впущенный холодный воздух быстро наполнил комнату собой, пронизывая, бодря своей свежестью.
Я сбилась со счета, сколько ночей не сплю, как это было бы положено нормальному человеку. Хочу не думать о том кошмаре. Хочу забыть его предательство как страшный сон. Хочу закрыть глаза, а проснувшись выдохнуть с облегчением и пониманием, что всё ЭТО – мне приснилось. Но вместо высвобождения я каждый день ощущаю невыносимую боль. Боль, которая рвёт на куски всё живое во мне. Я реву каждую ночь, уткнувшись лицом в подушку, чтоб мои всхлипы не были слышны. А хочется орать диким зверем, но всё, что я могу сделать, – это закрыть себе рот подушкой и беззвучно проглотить огромный ком в горле. Эти ночи сводят меня с ума, я остаюсь наедине со своей болью. Перед глазами стоит одна и та же жуткая картина. При воспоминании от злости стискиваю так сильно зубы, что начинаю ощущать ноющую боль во рту.
Открыв сонные глаза, понимаю, что мне всё-таки удалось поспать какое-то время. Комната всё ещё заполнена глухой темнотой. Но что-то изменилось. Пока ещё нахожусь в непонимании и оглядываю комнату. Да, так и есть, изменилось. Шторы плотно задёрнуты, а окно, по всей видимости, закрыто: воздух успел прогреться. Видимо, я прилично отключилась на пару-тройку часов, а в это время в комнате успела побывать заботливая мама.
Нащупав рукой смартфон, заглядываю в него, чтобы узнать который час.
Семь новых вызовов.
– Ну ты и сволочь! – вырывается из меня хриплым голосом.
Сколько может продолжаться это издевательство?! Как ты понять не можешь, что я тебя не хочу знать, не хочу видеть, не хочу слышать.
Каждый новый звонок от него – это боль. А я, словно мазохистка, терплю эту самую боль, что он мне наносит напоминанием о себе. Ненавижу себя за то, что позволяю ему это делать. Стоило бы поставить его номер в блок, закинуть где только можно в черный список, но я этого сделать не-мо-гу… и он дальше разряжает мой телефон. Я хочу знать, сколько раз ему пришло в голову позвонить мне, сколько раз он решит написать, хочу знать, насколько ему необходимо передо мной оправдаться, на что он готов пойти, чтобы хоть как-то попытаться себя оправдать. Как бы мне не было больно сейчас, ещё больнее представить, что предательство можно простить. Как долго всё это будет продолжаться, я не знаю, как и не знаю, сколько должно пройти времени, чтобы вычеркнуть его из своей жизни, но одно я знаю твёрдо сейчас – я никогда ни при каких обстоятельствах и ни за что не смогу его простить.
Я готова заплатить самую высокую цену за то, чтобы у меня была возможность вернуться назад, в первый день нашего знакомства, исправить ход событий. Но в реальной жизни так не работает.
На цыпочках выбираюсь из своей спальни, воздушным шагом пробираюсь вдоль гостиной.
В телевизоре мерцают картинки утреннего ток-шоу, но звука не слышно. Не издав хоть единого шороха, умудряюсь быть замеченной.
– Доброе утро, Солнце! Завтрак будет готов уже через 10 минут, – кричит мама с кухни, – ты пока иди, умывайся, я тебя жду. Сегодня твои любимые сырники.
– Доброе… – в ответ бормочу и направляюсь в ванную комнату, переплетая ногами.
Скидываю с себя халат, включаю кран с горячей водой, жду, когда вода немного пробежит и заполнит дно. Смотрю на себя в зеркало, которое расположено почти во всю стену над ванной. В голове прокручиваю слова Андрея и слова мамы, сказанные в день приезда, о том, как я сильно исхудала. Да, действительно, в последнее время я практически не ем, забываю, словно нет в этом физиологической потребности, да и к тому же очень мало сплю.
В отражении зеркала изучаю изменения в своём теле. Провожу рукой от плеча левой руки к ключице, которая от ушедшего веса стала более явной. Спускаю руку ниже и ощущаю рельефность рёбер. Обеими руками трогаю впалый живот. Для своего роста 165 сантиметров я выгляжу немного худовато, но это совсем не похоже на ими объявленную исхудалость. Мама и Андрей явно преувеличивают.
Зеркало затягивает матовой пеленой, и моё отражение в нем теряется. Я переступаю через бортик ванны, протираю зеркало ладонью и вглядываюсь в своё лицо. Мои скулы стали более выразительными, и за счёт этого шея кажется вытянутой. Смотрю в свои глаза, и они мне тоже кажутся крупнее, чем раньше. Из-за потери веса все черты лица стали выразительно отчерчены.
Медленно усаживаюсь в ванну. Моё тело сантиметр за сантиметром начинает поглощать горячеватая вода, и от этого слияния лёгкая дрожь проносится по моей спине. Погрузившись полностью в воду, делаю глубокий вдох. Грудная клетка наполняется пропитанным влагой воздухом, а на выдохе я расслабляю все мышцы тела. В этот момент только одна единственная слезинка обжигающе катится по щеке.
Вслушиваюсь в завораживающий шум воды. Он заставляет выпустить из головы все тревожащие мысли. Мой взгляд зависает в пространстве, а шум воды начинает отдаляться, и в этот момент я ловлю приятное чувство спокойствия. Здесь и сейчас ощущаю себя в небытие.
Глава 3
За столом меня ждет мама, практически завершившая приём завтрака. Я целую её в щеку и сажусь рядом. Сырники аккуратной формы политы сгущённым молоком, а над рядом стоящей чашкой с кофе развеивается пар. Всё выглядит очень аппетитно, но вот самого аппетита нет.
– Ешь скорее, пока горячее. Если ты продолжишь и дальше морить себя голодом, ты заработаешь гастрит.
Мама явно сгущает краски и это вызывает у меня улыбку.
– Какие у тебя планы? – интересуется она.
– На сегодня?
– И на сегодня в том числе.
– Посмотрю какие есть вакансии, ну а вечером договорились с Андреем сходить в кино, прогуляться.
– Может, ты погорячилась с переводом на заочное отделение? Я переживаю за тебя! Остался последний курс… – мама кладёт свою руку поверх моей.
– Я уже не маленькая девочка и сама принимаю решения – напоминаю я об этом маме, увожу свою руку из-под её ладони и беру вилку – и это решение не подлежит обсуждению.
На лице мамы вырисовывается недовольство. Она встаёт из-за стола и убирает грязную посуду за собой.
Наше минутное молчание прерывает очередной звонок от него. Я выключаю звук и переворачиваю смартфон экраном вниз, но мама успевает заметить, кто мне звонит.
– Не ответишь ему? – Ещё недавно звучавший милостиво голос мамы становится жёстким.
– Нет, – твёрдо отвечаю я.
– Детка, я не понимаю, что между вами происходит. Ты можешь мне объяснить?
– Мам… Я же просила не спрашивать меня об этом. – Раздражаясь от этого звонка, раздражаясь от маминой попытки расспросить меня.
– Как я могу не спрашивать, когда…
Не давая ей возможности набрать обороты в разговоре, прерываю.
– Можно я сама разберусь со своей жизнью, а ты займёшься своей?!
Я приподнимаюсь со стула и хочу уйти от этих разговоров.
– Даша! Сядь обратно и поешь нормально. Поговорим, когда у тебя будет настроение! Мне уже пора: ухожу на работу.
Мама с наигранной импульсивностью выходит с кухни, оставляя меня наедине с собой.
Я прекрасно понимаю, что она беспокоится за меня и желает лучшего своей единственной дочери. Но как же ей сложно понять, что я уже взрослая! Почему она пытается повернуть мою жизнь так, как ей было бы выгодно. Она хочет, чтобы я реализовала её несбывшиеся мечты, планы, надежды на её же нереализованное в своё время будущее. Но я не она. Я не могу проживать свою жизнь по её несбывшемуся сценарию. Как сложно это понять?! Почему из раза в раз у нас должен происходить конфликт на этой почве, прежде чем она отстанет от меня с этими до невозможности нудными разговорами. Мне всегда было сложно договориться с ней. Я, конечно, люблю её, и это – безусловно. Но она неисправима. Сначала она пыталась вырастить из меня математика-гения. В нашей школе было обязательным посещение двух дополнительных факультативных занятий и, конечно же, по принуждению моей мамы я посещала факультатив, направленный на углублённое изучение алгебры, экономики и права, хотя девчонки с нашего класса ходили на творческие занятия по своему интересу и не напрягались в школе больше обычного. А когда я училась в одиннадцатом классе она чуть ли не под дулом пистолета вынудила меня пойти на подготовительные курсы для будущих абитуриентов в институт экономики и права. Это было самое ужасное время. Я совершенно ничего не понимала, да и не пыталась понять, потому что для меня это очень занудно. Нам задавали кучу заданий на дом, от которых кругом шла голова. Я, очевидно, не справлялась и ходила с давящим на меня сверху чувством. Чувством, что ты постоянно кому-то что-то должна. И вот, наверно, тогда, благодаря этому недолгому приключению, – «Спасибо маме!» – я приняла решение без доли сомнения, что по окончании школы буду поступать в институт в другом городе, в котором буду чувствовать себя свободно. Где мне не придётся выслушивать упрёки в свой адрес на тему, что я и кому я должна! С очередным скандалом между мной и мамой через слёзы, крики, в попытках доказать свою позицию я бросила дополнительные занятия в этом грёбаном институте. Наверно, месяца три после этого мы не могли с ней нормально разговаривать.
Сквозь поток мыслей понимаю, что не чувствую аппетита, но заставляю себя съесть один сырник. Беру в руку кружку с крепким сладким кофе и направляюсь в гостиную. Усаживаюсь поудобнее на диванчик, забираюсь на него с ногами. Запускаю работу ноутбука, мысленно скрещиваю пальцы и с фразой «Погнали!» погружаюсь в просторы интернета. Передо мной всё та же цель – подобрать подходящий вариант временной работы и получить возможность жить самостоятельно. За три года я привыкла жить отдельно от мамы и чем реже мы видимся, тем больше мы любим друг друга. Правда такая, как есть.
Да уж… Ситуация с вакансиями в нашем небольшом городке оказалась более чем очевидна. Мои предположения были подтверждены спустя пару бестолковых часов блуждания на сайтах по поиску работы.
Молчание стен давит на меня. Как только появляется свободная минутка, в голове поднимают бунт мысли о последних событиях. Нельзя с ними оставаться наедине, так это не работает.
Отправляю сообщение Андрею: «По кофе?» – но ответа я не получаю. Спустя минут пять не выдерживаю, выскакиваю в подъезд и уже стою напротив двери в его квартиру. Она расположена максимально близко и максимально удобно буквально за нашей стеной, той, что проводит бетонную черту в малой части нашего коридора, ванной комнаты и кухни. Замахиваю кулак, намереваюсь постучать к нему, но за мгновение до – чувство такта меня останавливает. Может, он ещё спит? Может, принимает душ? А может, он вообще не один и принимает душ не один? В общем, множество «Может» разворачивают меня назад в квартиру.
Кто же знал, что мне здесь так скоро станет скучно. Захожу во ВКонтакте развлечь себя лентой новостей. Раньше я ежедневно заходила сюда, здесь можно много нового узнать о событиях в жизни людей из моего списка друзей. Кто женился, кто развёлся, кто улетел в путешествие, а кто, быть может, сводил на груминг свою любимую собачку. Первая новость вверху ленты – репост очередного рецепта, сделанный одноклассницей. Вообще она готовит хоть что-то из того, что постит? Эти постоянные репосты рецептов от неё, как спам, заполняют ленту новостей. Столько невозможно готовить! Зачем-то раздражаюсь с пустого места и быстрыми махами пальца прокручиваю ленту.
Уведомление ВКонтакте переключает на себя моё внимание: это сообщение от Кристины.
Кристина К.: «Привет!»
Я: «Привет!»
Кристина К.: «Давай ты не будешь пропадать, ладно? А то у меня ощущение, что вместе с Марком ты бросила и меня, и Питер, и всё, что у тебя здесь есть. Ведь никто не виноват, кроме него. Я, например, при чём?»
Между строк явно читается возмущение Кристины. Я не хотела её доводить да подобных мыслей. Возможно, я перегибаю палку, но ведь не сложно понять, что у меня сейчас нет настроения. Мы дружим с Крис с первого курса. Конечно, я не бросила её, уехав обратно домой. Глупости какие!
Я: «Извини. Я не хотела тебя обидеть. Давай созвонимся позже если что. Я сейчас занята».
Сообщение прочитано. Но она ничего не набирает в ответ.
Я вышла покурить на балкон и спустя пару минут уловила глухо звучащий из-за преград звонок на моём телефоне. «Кристина неугомонная», – проносится мысль. Это так в её стиле сейчас взять и позвонить мне, несмотря на моё предложение созвониться позже. Если я могу с ней переписываться, значит, мне ничего не мешает поговорить с ней – обычно так думает Крис. Докурив сигарету, возвращаюсь в зал. Всё же я ошиблась: этот звонок был от Андрея.
Грусть мгновенно сменяется на приподнятое настроение.