ПРОЛОГ
– Бросайте, пусть подыхает. Ищите фитарель.
«Я запомню тебя, тварь. Не найдёшь ты мою фитарель. А я выживу тебе назло…»
Кровь заливала глаза, губы, всё тело ломило. Сафира вцепилась в камни, стебли травы. Занемевшие ноги не слушались, довольные мужские рожи вызывали ненависть и отвращение. Стёртая спина немилосердно саднила.
Кадим, сплюнув, пнул её ногой. Убить, конечно, заманчиво, но заполучить фитарель… Гораздо, гораздо лучше. Но для этого она должна быть живой.
– Командор, – ещё один грубый голос. – Кажется, лиары.
Выругавшись, Кадим снова от души приложился сапогом к оголённому девчоночьему бедру в разодранных окровавленных брюках.
Лиары. Сафира закрыла глаза. Свои. Неужели пришли? Неужели успели?
Кадим секунду колебался. Убить? Или всё-таки повезёт?
– Командор!
Характерный свист, прорезающий воздух, приближался. Времени мало. Ещё раз сплюнув, Кадим с силой вложил меч в ножны и заскочил на гнарана. Оглянулся. Девчонка не могла так далеко уйти без фитарели. Где же она её спрятала?
Отряд уже сидел верхом. Гнараны расправили крылья, разгоняясь и отталкиваясь от земли. Командор с сожалением стиснул зубы, пришпоривая своего. Наверное, нужно было добить…
ГЛАВА 1
Наконец-то.
Рука машинально коснулась шрама на правой щеке. Все остальные давно зажили, но этот… Этот был нанесён фитарелью. Он не исчезнет никогда. И не надо. Каждый раз глядя в зеркало, Сафира испытывала ненависть, которая последние три года давала ей жизнь.
«Зря ты коснулся меня фитарелью. Даже не своей. Это было твоей ошибкой…»
Быстрые шаги отвлекли её от раздумий. Альяра и Кьяф, друзья, по крупицам выводившие её из отчаянья, восстанавливающие растерзанную насильниками личность. Когда Сафира сделалась предводительницей лиаров, она приблизила их к себе насколько могла. Им будет приятно посмотреть на её триумф.
Сафира поправила и-плеть на поясе, наскоро окинула взглядом кожаные брюки, провела руками по корсету. Вроде бы нигде ничего не топорщится. Сегодня она должна выглядеть идеально.
Подошедшая Альяра улыбнулась, пригладила толстую, перевитую золотой цепочкой трехцветную косу Сафиры. Когда-то волосы были чёрно-серебристыми, двухцветными, как и у многих лиаров, наделённых силами. До того дня, когда попалась в лапы Кадиму.
Поначалу Сафире казалось, достаточно лишь смыть кровь. Но это не помогало. Тёмно-алые волосины светлели, вместе с тем набирая некоего внутреннего жара.
Она не верила. Не верила очень долго. Ведь трёхцветным может быть только предводитель. А ей не хотелось ничего, не хотелось жить. Но Талим увидел её и стал воспитывать себе преемницу. Говорил, раз она появилась, значит, ему самому осталось мало. Она не соглашалась: он так молод, так силён, так ловок. Иногда даже думала, что, возможно, если бы не ненависть к мужчинам – она могла бы полюбить его. И они правили бы вместе…
Талим грустно улыбался. А по ночам к нему проскальзывала худенькая тёмненькая одноцветная Малит. И когда Малит пропала, Талим собрал отряд и ушёл за ней. И больше не вернулся.
Однажды ночью Сафира проснулась от ощущения горения. Волосы, разметавшиеся по подушке, отливали жутким красным светом, от них исходил жар, на секунду ей даже показалось, что горит сама подушка. Ясно, без капли сомнения Сафира поняла: Талима больше нет.
С тех пор всегда, когда она боялась или гневалась, косы загорались ярким рубиновым огнём.
Но сейчас – сейчас она не боялась и не гневалась. Она торжествовала. И по волосам бегали рубиновые искорки, путаясь в золотой цепочке.
Специальное высокое кресло предводительницы уже стояло в зале с клетками, и Сафира села в него, заложив ногу на ногу. На руке по такому поводу сверкали браслеты, хотя обычно она их не носила – мешали.
Альяра и Кьяф заняли положенные места за её плечами.
В клетках находились все, за исключением троих. Убитых ранее, как знала Сафира.
Шестеро ненавистных марагов. Вот он, Кадим. И его фитарель у неё тоже имеется. Сафира едва удержала руку, дёрнувшуюся провести по шраму. Перевела взгляд на седьмого. Этого тогда не было с отрядом Кадима. Но раз мараг – поплатится вместе со всеми.
Кадим смотрел на неё с ненавистью. Глаза горят, плечи расправлены. Ничего, я сломаю тебя.
– Сучка… – прошипел он, когда она, не удержавшись, поднялась и подошла.
Остановилась близко – настолько, чтобы он ощущал её близость, но не мог дотянуться. Кадим сделал шаг вперёд, взялся за прутья, безошибочно определив, что не достанет, и даже пытаться не стал.
– Нужно было тебя добить.
– Нужно, – согласилась Сафира. – Твоя ошибка.
Она раскрыла левую руку, и Кадим длинно, со смаком выругался.
– Вижу, что узнаёшь, – усмехнулась Сафира.
Конечно, попробуй не узнай свою фитарель. Предводительница лиаров подняла правую руку. Раскрыла ладонь. Сконцентрировалась.
Её фитарель медленно проступила, словно из небытия, сгустилась, на миг сверкнула рубиновым. Кадим выругался ещё раз, понимая, что обречён. У него уже не было возможностей избежать того, что произойдёт.
Улыбнувшись, Сафира с тем же медленным наслаждением поднесла его фитарель к своей. И смотрела, как рубиновые огоньки поглощают чёрный, не отражающий света камень. Фитарель врага.
По шраму скользнуло покалывание, несколько удивившее её. Однако Сафира не хотела отрывать взгляда от сверкавших ненавистью и осознанием поражения глаз Кадима.
– На колени, – произнесла она. – Теперь ты будешь в моём присутствии стоять только на коленях.
Кадим не хотел подчиняться. Но не мог сопротивляться. Власть над фитарелью гораздо сильнее, чем любые желания. Теперь он не сможет ослушаться, что бы она ни приказала.
Сафира вернулась в кресло.
– Сейчас ты убьёшь своих людей. Медленно. Одного за другим. А потом…
Она долго произносила заранее заготовленный список того, что он может и не может делать. Не упуская ничего, не давая малейшей лазейки. Он будет всё осознавать. В этом вся прелесть. Он будет делать то, чего не хочет, просто потому, что его фитарель теперь в её фитарели.
Она с наслаждением смотрела, как командор марагов берёт в руки меч. И медленно, жестоко расправляется с бойцами своего отряда.
Кровью её давно уже не испугать. Да, они воины, привычные к сражениям и потерям. Но стонов и криков предводительнице добиться удалось.
Ее девичья честь наконец-то отомщена.
– Теперь ты, – повернулась она к последнему незнакомцу, когда Кадим закончил и вновь опустился на колени в ожидании. – Как зовут?
– Лунар, – отозвался тот.
Он смотрел на неё с некоторым любопытством и толикой брезгливости, будто пытаясь понять, что это перед ним. Без похоти, без злости, без страха.
– Кто такой? – поинтересовалась Сафира.
– Сейчас твой пленник, – откликнулся он. Предводительница лиаров нахмурилась.
– А до этого?
– Сонатый первого интального отряда марагов.
– Посиди пока в клетке, – усмехнулась Сафира. – Без фитарели я тебе не доверяю.
– Не слишком похож на марага, – с сомнением прошептала Альяра.
Сафира ещё раз окинула его взглядом.
Кадим был одноцветным – мараги давно уже не признавали Закон Масти, одно время даже убивали трёхцветных, дабы те не претендовали на власть. Потом перестали: масти и инородной силы мало, чтобы стать предводителем. Силу нужно развивать, а управлять соплеменниками – учиться.
Мараги же выбирали своих лидеров из сильнейших физически, независимо от того, сколько цветов насчитывали их волосы. «Потому и вырождаются,» – считала Сафира.
Впрочем, коса у Кадима была не слишком длинной и толстой, каштановой. Вероятно, кроме физических возможностей, никакими другими он не обладал. Лунар же казался не менее сильным воином, ростом даже будто немного выше. При этом волосы выбриты настолько, что невозможно определить их изначальный цвет.
И лишь сонатый. То есть в подчинении любого человека из центрового отряда командора. Может, наказали за что?
Синие глаза, почти такие же яркие, как у Сафиры – друзья часто говорили, насколько ей подходит имя, – смотрели неожиданно спокойно. Такой не захочет – и под пытками не скажет. Смысла нет расспрашивать. Впрочем…
– Поработайте с ним, – кивнула она охраняющей клетки страже. – Возможно, узнаем что интересное.
С этими словами предводительница поднялась, ощущая навалившуюся усталость. Тяжёлый был день.
Удовлетворение от мести сменялось странным, неприятным ощущением, в котором ей не хотелось разбираться. Она всё сделала правильно, она три года ждала своего часа, выслеживала врагов, потеряла столько людей… И сегодня всю ночь планирует смотреть на мучения Кадима, на то, как одна из невольниц будет доводить его до безумия, но её, Сафиры, запрет не позволит ему к ней прикоснуться. Ни к ней, ни к какой другой женщине.
Но прежде – ещё одно важное дело.
Подъёмник доставил Сафиру в комнаты предводительницы, находящиеся почти в самом верху наивысшей скалы.
Там она нажала потайной камень, открывая прорубленную в толще породы узкую лестницу. Потревоженные пауки с неодобрением разбегались от света небольшого механического фонаря, подарка Талима.
Сафира поднималась долго, гораздо дольше, чем можно было бы предположить, глядя на скалу снаружи. Ещё одна скрытая дверь привела ее в небольшое пыльное помещение с узкими стрельчатыми окнами, забранными стеклом.
У одной из стен стояло высокое, во весь рост, зеркало в резной деревянной оправе. Сафира приблизилась к нему. Перевозбуждение сегодняшнего дня давало себя знать, рубиновые блики на волосах отражения мешали сконцентрироваться, и она прикрыла глаза.
Однако лишь спустя время удалось добиться нужного результата. Её собственное отражение будто потускнело и растворилось. А потом из тёмной глубины, куда не доходил свет фонарика, появилась фигура. Арифас.
Медленно, словно не шла, а плавно перемещалась по воздуху, Арифас приближалась. Как и раньше, Сафира не могла рассмотреть её черты, но сегодня показалось, будто Арифас выглядит иначе. Выше, крупнее, вместо лица обычное неясное пятно, тёмные тени вместо глаз, чёрная дымка там, где должны струиться волосы, окутывала фигуру почти до талии.
Сафира подняла правую руку, и Арифас зеркально повторила её движение. На ладони предводительницы появилась фитарель, сверкнула рубиновыми отблесками.
– Храни, – произнесла предводительница, протягивая камень своему почти отражению.
Оно кивнуло, принимая фитарель. Шрам непривычно кольнуло второй раз за день, и Сафира машинально потёрла его. Арифас поднесла фитарель к лицу, пристально всмотрелась.
– Что-нибудь не так? – взволновалась Сафира.
Арифас как всегда промолчала, лишь едва уловимо качнула головой – нет. После повернулась и ушла-растворилась в глубине, где не проглядывалось ничего.
Как обычно, Сафира долго смотрела вслед. И лишь когда в зеркале появилось привычное, синеглазое отражение со шрамом на правой – для отражения левой – щеке, отвернулась.
Подошла к бойнице, разглядывая скальный город лиаров.
Вечерело, и узкие окошки горели разноцветными огоньками изо всех видимых каменных поверхностей. На вершинах круглые площадки, окруженные иззубренными ограждениями, занимали драк-кони. Они переступали с ноги на ногу, привычно закладывая длинные шеи на соседей. Толстая броня не пропускала холод и ветер, а помещений драк-кони не переносили. Зато с площадок легко стартовать в случае тревоги, да и враги туда подобраться незамеченными не могут.
Повинуясь внезапному порыву, Сафира снова вышла на потайную лестницу, поднялась на площадку. Карат вытянул голову навстречу хозяйке, и девушка провела рукой по гибкой шее. Надела хранящийся в оружейной доспех, перчатки, сама заложила седло, чего давно уже не делала.
– Лар Сафира? – появился дежурный охранник.
Однако она справилась слишком быстро, чтобы он успел остановить её или вызвать Кьяфа, отвечающего за её безопасность. Заскочила на драк-коня, мысленно сливаясь с его сознанием.
Мараги вывели своих гнаранов в подражание драк-коням лиаров, однако использовали их исключительно как лётных животных. Секреты своего взаимопонимания с драк-конями лиары хранили в строжайшей тайне.
Карат откликнулся ответной тёплой волной, отталкиваясь от площадки и моментально взмывая ввысь. Охранник ещё что-то кричал внизу, но Сафира уже улетала. В груди внезапно сделалось тесно, и слёзы, так давно не проливавшиеся наружу, вдруг хлынули из глаз. Она и сама не могла понять, облегчение ли испытывала, или что-то более тяжёлое и мрачное. Впервые за три года ей захотелось побывать на том месте, где всё произошло, где так неожиданно переменилась её жизнь.
У её отряда было особое задание, данное лично предводителем Талимом. Несколько воинов-лиаров, ощутивших тот внезапный, невероятный толчок силы, отправились выяснить, с чем он связан. Возможно, мараги пытались выяснить то же самое, а может быть – просто случайно оказались неподалёку. Именно там она и напарник Ивьяр, слишком далеко оторвавшиеся от остальных, натолкнулись на отряд Кадима.
Драк-конь скользил невысоко над землёй, его не нужно было направлять: Карат знал, куда стремится хозяйка, и безошибочно выбирал направление. Крылья вспарывали воздух с характерным свистом. Сафира оставила шлем прикрепленным к седлу, не хотелось его надевать. Ветер дышал в лицо, расплетая косу, зеленоватая луна расцвечивала землю мертвенными тенями.
Драк-конь спланировал и мягко коснулся травы, предводительница лиаров спрыгнула с него, тяжёлый поток волос рассыпался по плечам и спине. Рубиновые огни горели, освещая всё вокруг, и лишь тогда Сафира осознала, что золотая цепочка соскользнула с неё где-то по дороге.
Дрожь сотрясала тело – то ли резкие порывы ветра были тому виной, то ли реакция организма на это место. Ивьяр сопротивлялся долго и отчаянно. Но ему не повезло: мараги нашли его фитарель. А дальше…
Сафира стиснула зубы и сжала кулаки. Дальше он делал только то, что приказывал Кадим, и Сафире не хотелось вспоминать – что.
– Так и думал, что найду тебя здесь… – тихо произнёс Кьяф, подходя. Холодный порыв ветра сказал Сафире о том, что кто-то подлетел, но Карат не проявлял беспокойства, и она не стала оглядываться, пока Кьяф не приблизился.
– Не знаю, что на меня нашло, – криво усмехнулась.
– Понимаю, – откликнулся Кьяф, положив руку на её плечо. Один из немногих мужчин, чьи прикосновения не вызывали отвращения. – Полетели домой…
Кьяф мягко собрал с плеч её волосы. Сафира кивнула. Предводительница должна себя преодолеть, и она работала над этим. То, что перестала содрогаться от приступов тошноты каждый раз, когда Кьяф касается её, уже было достижением, плодом длительного труда и невероятного терпения со стороны друга.
Ей необходимо взаимодействовать с мужчинами. Поэтому осознание, что может смотреть на них без омерзения, было также немалым достижением.
– Потеряла? – поинтересовался он.
Сафира не сразу поняла, что имеет в виду цепочку. Поморщилась, признавая ошибку.
– Идём, – направилась к Карату. – У меня ещё много вопросов…
***
Невольница, тоже из марагов, ожидала возле двери комнаты, где находился Кадим. С ненавистью взглянула на приближающуюся предводительницу лиаров, но промолчала. По бликам, заплясавшим на каменных стенах, Сафира поняла, что волосы снова разгораются рубиновыми огнями. Не медля, отворила деревянную дверь.
В страже не было необходимости, Кадим не смог бы сбежать.
– Пошли, – коротко бросила невольнице, заходя. Та молча подчинилась.
Лежавший на кровати Кадим подхватился и опустился на колени. Сафира поморщилась. Пожалуй, ещё немного, и собственный приказ начнёт её раздражать. Но пока… Нет, пока пусть исполняет.
Почти не уменьшая темпа, она села в мягкое, специально для этого установленное синее кресло. Комната озарилась рубиновыми отблесками. Нужно брать себя в руки, нельзя показывать столько эмоций…
Невольница застыла у двери. Сафира забросила ногу на ногу, положив руку на слегка отставленное в сторону колено – любимая поза, обозначающая бесстрашие и независимость.
– Что ж, у меня накопились вопросы, – произнесла Сафира. – Посему для начала поговорим. Скажи-ка, что случилось с Ивьяром? Он жив?
– Был жив, когда я его видел в последний раз.
– Ты вернул ему фитарель?
Кадим презрительно усмехнулся:
– С чего бы?
– Почему же мне не удалось её найти?
– Откуда мне знать?
Сафира задумалась. Кадим не мог солгать, следовательно, либо Ивьяр умер уже после того, как лиары заполучили командора с отрядом, либо случилось что-то…
– Ответь без вопроса, – приказала она.
– Ивьяр остался в Кобальтовом Роге, и я не знаю, что с ним случилось после нашего отлёта.
Она прикрыла глаза, настраиваясь. Шрам на щеке снова закололо, и Сафира машинально потёрла его. Она могла почувствовать каждого пленника, чья фитарель находилась в её фитарели. А вот тех пленников, фитарели которых перешли к ней из чужих, смогла бы выделить, только увидев их лично и зная, на кого настраиваться.
– Он оставался в твоей фитарели? – уточнила на всякий случай.
Кадим кивнул. Но Сафира по-прежнему не ощущала напарника. Не ощущала его фитарель, не могла вычленить её из общей массы. Не то просто отдала бы ему приказ вернуться.
– Что, подох? – не скрывая злорадства поинтересовался Кадим.
– Не твоё дело, – отозвалась она.
– А помнишь, как он держал тебя? – Сафира ощутила, как закипает, желая навсегда выбить с его лица эту гадкую ухмылку и ледяной, ненавидящий взгляд светло-карих глаз. – Помнишь, как умоляла его отпустить? Но если бы я знал, что ты ещё дев…
– Запрещаю тебе впредь поднимать эту тему, – спокойно проговорила она.
Челюсть Кадима свела почти ощутимая судорога, но как ни стремился, он больше не смог ничего добавить.
– Следующий вопрос, – продолжила она.
Лишь горящие рубины в волосах говорили о том, что творилось в душе. Но внешне она оставалась всё так же спокойна. Пыталась, по крайней мере.
– Что вы тогда там делали? Тоже ощутили волну силы? Выслеживали нас? Или столкновение было случайным?
– Волна силы, – выдавил Кадим.
– Что-нибудь нашли?
– Только фитарель.
Сафира снова провела рукой по шраму.
– Эту фитарель?
Кадим кивнул.
– А хозяина?
– Призвали.
– Где он сейчас?
Сафире показалось, что Кадим на секунду запнулся, прежде, чем сказать:
– Не знаю.
Конечно, не знает. Глупый вопрос.
– Его имя?
– Он сказал, что если назовёт своё истинное имя, то умрёт. Я посчитал, что не способный предать воин дороже ничего не значащих звуков.
Сафира нахмурилась:
– Кто он был? Что ты о нём знаешь?
– Знаю, что он не был ни лиаром, ни марагом.
Талим так малому успел её обучить за неполные два года… Сафира ощущала, будто от неё ускользает нечто важное, что главное – правильно сформулировать вопрос. Но ей сложно было сосредоточиться, близость мучителя заставляла мысли путаться.
Предводительница снова нахмурилась. Хватит. Сначала следует успокоиться и всё обдумать, а потом приходить и задавать только точные, выверенные вопросы, на которые он не сможет не ответить.
– Что ж, а теперь развлеките меня. Ты раздеваешься, ложишься и не смеешь шевелиться. А ты, – это уже к невольнице, – доводишь его до исступления. И чтобы старалась.
– А что, сама не хочешь попробовать? – усмехнулся Кадим, тем не менее вставая и покорно снимая с себя одежду. Сафиру перекосило от отвращения.
– Ты был слишком плох в прошлый раз, не помешало бы подучиться, – заставила себя холодно ответить. – Впрочем, тебе это уже не грозит…
Кадим стиснул зубы, ложась на кровать. Невольница приступила к исполнению повеления.
Сафира выдержала не больше пары часов. После того, как ей пришлось приказывать Кадиму перевернуться на спину, не закрывать глаза, не сметь засыпать и смотреть куда надо, он, наконец-то, начал сдаваться. Плотно стискивал зубы, на щеках играли желваки – но невольница была очень опытна и так же не могла ослушаться приказа, отданного через фитарель.
Рубиновые отблески на обнажённых телах напоминали кровавые пятна. Когда Кадим начал стонать, желая недостижимого прикосновения и искусывая в кровь губы, воспоминания захлестнули предводительницу лиаров, отвращение подкатило к горлу.
Приказав не останавливаться до утра, она ушла к себе.
ГЛАВА 2
Разбудил Сафиру стук в дверь. Яркое солнце позднего утра пробивалось в узкие цветные окна, расцвечивая пылинки.
– Сафира? Всё в порядке? – послышался голос Альяры, и предводительница села в постели.
– Входи!
Стоящая снаружи стража пропустила взволнованную Альяру. Предводительница улыбнулась:
– Просто сложный был день…
– Ты никогда так долго не спала, – отозвалась подруга. – Мы переживали.
– Всё нормально, – вздохнула Сафира, поднимаясь и облачаясь в тончайший шёлковый пеньюар. – Сейчас, пойду умоюсь.
Она отправилась в большое, красиво отделанное и отшлифованное изнутри помещение с огромной мраморной ванной. Вода подавалась и отводилась по капиллярам, проделанным в толще скалы.
Сафира знала, что внизу, под монолитом Рубинового Рога, находится множество механизмов, обеспечивающих работу всей системы – и подачу воды, вместе с обогревом, и работу подъёмников, и всё, что давало возможность здесь жить. Но никогда не интересовалась, как эти механизмы устроены.
Говорили, что в давние времена, ещё до войны с марагами, глубоко под землёй они соединялись с далёкими механизмами Левого, Кобальтового Рога. Однако вот уже несколько столетий, как скала Кобальтового Рога почти полностью разрушена, а подземные проходы погребены под обвалами.
В той войне лиары победили. У марагов не осталось ни жилья, ни драк-коней. Скалы они понемногу отстраивали, насколько возможно воспроизвести величественную природную красоту при помощи каменных обломков. А вот драк-коней так и не смогли вернуть.
Откуда они взяли своих гнаранов, лиары не знали: пока не попадался никто, осведомлённый в тайне, хранимой исключительно учёными, никогда не покидавшими дома.
Что было до этой войны, Сафира представляла смутно. Они с Талимом только-только начали изучать старинные фолианты, которые сама она почти не могла читать и мало что в них понимала.
Поскорее умывшись, Сафира вернулась к Альяре. Та сидела на её кровати, рассматривая что-то на подушке. Сафира приблизилась и с ужасом уставилась на две длинные волосины – серебристую и чёрную.
– Нет… – пробормотала.
Альяра мягко взяла её руку:
– Ты же знаешь, рано или поздно это должно произойти.
– Я не готова заводить ребёнка!
– Это первый знак, у тебя ещё есть время. Предводитель должен оставить в народе свою кровь, это непреложное правило.
– У меня есть сестра! У Талима остался сын! Может, как-нибудь обойдётся без моего участия?
Альяра улыбнулась:
– Успокойся. Я знаю, тебе на долю выпало слишком много из того, чего ты для себя не желала. У тебя ещё есть время свыкнуться.
– Поговорю с Кьяфом, – поникла Сафира.
– Не спеши.
– Если кому-то и стать отцом моего ребёнка, то только ему. И вообще… вчера был тяжёлый день.
Альяра грустно взглянула в её глаза.
«Кого я хочу обмануть», – вздохнула Сафира. Она знала, что рано или поздно сила потребует этого от неё. Какие бы ни были тяжёлые дни, волосы ни разу не выпадали сами по себе.
– Не хочу об этом сейчас думать, – решительно поднялась Сафира и отошла к окну. Воспоминания о Кадиме с невольницей вызвали очередной приступ отвращения.
Вдалеке у горизонта виднелись едва различимые глазу, посверкивающие в ярких лучах, паутинки Передней Препоны.
– Давай я тебя заплету, – предложила Альяра, и Сафира кивнула.
Подошла к гардеробу, надеть обычные брюки и корсет. Достала новую золотую цепочку, на этот раз украшенную жемчугом, села перед зеркалом.
– Ну что? – поинтересовалась, пока ловкие руки подруги приводили в порядок ее разноцветные волосы. – Лунара допросили?
– Допросили, – скривилась Альяра. – Разукрасили… как могли.
– Надеюсь, без серьёзных повреждений? – нахмурилась Сафира.
– Конечно, – пожала плечами Альяра. – Всё равно жалко, он такой красавчик…
Сафира фыркнула:
– Он мараг! Не глупи.
– Зато какой… – Альяра мечтательно вздохнула, и Сафира закатила глаза к потолку:
– Кьяф тебя не поймёт.
– А кто его спрашивать будет?
– Что-нибудь узнали?
– Узнаешь у такого без фитарели, – хмыкнула подруга. – По крайней мере, где фитарель, не сознаётся. Кьяф на всякий случай выслал отряд прочесать окрестности: если он выкинул фитарель по дороге, мы её найдём. Сама знаешь, дома он не мог её оставить.
Сафира кивнула: на большом расстоянии от фитарели человек начинает сходить с ума и иссушаться изнутри. Если бы не Арифас, предводительница тоже не смогла бы отлетать далеко от родной скалы, как и все те, чьи фитарели находились теперь под властью её собственной. Мараги же свою связь с Зеркальным Хранилищем давно утратили.
– Только и удалось выяснить, что двухцветный, да что волосы острижены из-за неправомерного применения силы. Кадим, кстати, приказал – уж не знаю, чем Лунар его прогневал. Больше ничего не говорит.
– Какая у него сила?
– Не сознаётся.
– Цвета?
– Сказал, если волосы отрастут – сами увидим. А если не доживёт до этого, тем лучше. Хороший воин. Жаль такого терять, да вряд ли из него что силой выбьешь.
– Без фитарели он всяко хорошим воином не будет. Разве что… можно попытаться провести обряд верности. В крайнем случае. Это тоже не гарантия, но хотя бы что-то.
– Если обряд верности проведёшь ты, он не сможет тебя убить. А это уже не мало.
– Но он сможет предать лиаров. Лучше найти фитарель.
– Уж конечно, лучше, – усмехнулась Альяра, закрепляя край цепочки вокруг косы.
– Или всё-таки убить? – задумчиво произнесла Сафира. – Раз уж вы уверены, что он ничего не скажет, даже при более сильном воздействии.
– Попробовать надавить сильнее всегда можно. Но когда мараги последний раз что-то рассказывали без фитарели?
– Да был как-то один…
– Тот слабак? Сравнила.
– Идём, глянем, – Сафира поднялась, испытав странное желание лично посмотреть на пленника. Обычно лицезреть последствия допросов не доставляло ей удовольствия, но предводительница не должна быть неженкой, не способной взглянуть на раны и синяки.
***
Лунар уже находился в темницах. Лиары не любили грязи, поэтому в камерах имелись туалеты и даже краны, вода, правда, подавалась только трижды в день. На полу подновлялась солома, в углу лежал тюфяк.
Мараг сидел на забросанном соломой каменном полу, прислонившись к холодной стене и подтянув к себе колени. Лицо покрыли фиолетово-багровые разводы, на губах запеклась корка крови, плотная рубаха вся в тёмных пятнах.
Сафира приблизилась – ближе, чем следовало бы, даже взялась за прутья решётки. Рука Альяры попыталась придержать, но предводительница повела плечом, освобождаясь. Воин был не в том состоянии, чтобы с положения сидя успел допрыгнуть до неё в одном рывке.
– Если скажешь, где твоя фитарель, – верну её тебе, – произнесла Сафира. Лунар открыл глаза, усмехнулся – корка на нижней губе треснула – и насмешливо поинтересовался:
– Слово предводительницы?
– Не признаешься, значит, – произнесла она. Он чуть заметно пожал плечами.
– Говорят, ты хороший воин, – продолжила разговор, внезапно для себя начиная теряться. Что ему сказать, что предложить? Мараги в своём упрямстве стоили лиаров, она была уверена в каждом из своих воинов, что даже самым страшным допросом их не сломить. То же справедливо и для марагов, как это ни печально признавать.
– Говорят, – усмехнулся Лунар.
– Почему лишь сонатый?
– Приказ командора.
– Кадим лучший воин? – с некоторым удивлением уточнила она.
– Не мне судить.
– Лиары разбираются в бойцах. Только потому ты ещё жив. Почему не в центровом отряде?
– Приказ командора.
– За что волосы сбрили, значит, тоже не сознаешься? – поинтересовалась она, ощущая себя не слишком разумно. Зачем пришла сюда, чего хотела добиться? Рассмотреть, кто скрывается за маской спокойствия? Снова не продумав, на эмоциях… Эх, ей бы ещё лет пять у Талима учиться. Или десять…
Одно она знала точно: чем-то воин её заинтересовал, чем-то неуловимым, какой-то важной деталью, и она изо всех сил пыталась нащупать это, осознать, как же с ним поступить и чего ожидать.
– Какая тебе разница?
– Хочу понять, что с тобой делать дальше.
– Есть варианты?
– Не менее трёх. Убить. Допросить по максимуму. Предложить перейти в отряд. Что выбираешь?
– Первое.
Кто бы сомневался!
– Не надейся.
Чем больше она на него смотрела, тем явственнее осознавала, что с ним связано нечто важное. Волосы разгорелись, едва ли не забивая свет тусклых фонарей, висящих в коридоре, и отбрасывали на стены камеры рубиновые блики. Как же заставить его разговаривать, прямо отвечать?
– К чему тогда вопросы? – почти неощутимо пожал он плечами, поморщившись. – Решай сама.
– Госпожа, – указала она. Он усмехнулся, не ответив. Предводительница добавила:
– Пройди обряд верности, и сохранишь жизнь…
На секунду ей показалось, что в его глазах сверкнула ненависть. После они сделались такими же обманчиво-спокойными. Она могла бы заставить, но обряд, пройденный без принуждения, по своему выбору, намного сильнее.
Он всё-таки сделал это движение. Плавное, гибкое. Сафира успела бы отскочить, но осознавала, как позорно это будет выглядеть, потому даже рук не убрала, прямо глядя ему в глаза, показывая, что не боится, и остаться на месте – её желание.
Лунар сжал её руки своими, стоящий рядом охранник напрягся, доставая меч.
– Руки! – зарычал лиар.
– Ничего, – едва уловимо качнула головой Сафира, продолжая смотреть на пленника. Окинула быстрым взглядом камеру.
На стене, где он сидел, осталось тёмное пятно. Наверное, с его спиной поработали и-плетью, отстранённо подумала она. Наверное, там кровавое месиво. Лекаря бы…
Страха не было, привычного отвращения к мужскому прикосновению, как это ни странно, тоже. Сейчас она ощущала себя предводительницей и не могла уступить.
Давление на руки усилилось, должно быть, при желании, он мог бы раскрошить её кулаки по косточкам. Но она не позволила лицу скривиться, даже когда шрам немилосердно закололо.
– Ну что же ты? – с вызовом спросила.
Лунар внезапно разжал кулаки. Сафира медленно разогнула побелевшие непослушные пальцы, опуская руки.
– Почему? – тихо поинтересовалась, не слишком рассчитывая на ответ.
– Ты женщина, – всё же откликнулся он.
– Кадима это не остановило, – неожиданно для себя криво усмехнулась она. – В сражении все равны.
– Здесь не сражение. А насилие нельзя оправдать ничем, – на удивление серьёзно отозвался он. Она внезапно испытала некоторое смущение, видя кровоподтёки на его лице. Разве это не то же самое насилие? Или себя всегда можно оправдать?
– Чего ты добиваешься? – спросила, не совсем понимая его мотивы. – Если думаешь расположить меня к себе правильными речами, не надейся.
– Расположить? – усмехнулся он. – Я не настолько глуп. Прекрасно представляю все свои перспективы.
– Значит, обряда верности я от тебя не дождусь? – поинтересовалась она. Он расправил плечи, не отвечая. На Сафиру вдруг будто навалилось восприятие, руки незамедлительно захотелось отмыть от прикосновения, оттереть, мужской запах ударил в ноздри – запах пота и крови, навевающий воспоминания… Она сама поразилась, каким образом выдержала эти несколько минут.