Черная смерть. Морпех против Батыя

Пролог

Каир, октябрь 1798 года

Отряд французских солдат в синих мундирах победоносной армии Наполеона Бонапарта двигался по пыльным улицам Каира, преследуя восставших горожан. Восстание началось солнечным осенним утром двадцать первого октября. Недовольство жителей зрело со времени вступления французов в город, но главными причинами стали казнь шейха Эль-Кораима в сентябре и попытка ввести налог на недвижимое имущество. Подлил масла в огонь и султан Османской империи Селим, призвавший египтян к священной войне против неверных. Этот призыв громкоголосо и многократно повторили муэдзины с минаретов. Толпы гневных каирцев с оружием в руках заполнили улицы города. Вскоре изрядная его часть была в их власти. Появились первые жертвы среди воинов Наполеона и ученых мужей Французской республики, коих взял в экспедицию «маленький капрал». Одной из жертв стал сам командующий гарнизоном Каира генерал Мартен Дюпюи. В отсутствие Бонапарта, который находился в пригороде, командование на себя принял отважный дивизионный генерал Луи-Андре Бон. Он приказал открыть огонь из пушек, и вскоре раскаленные ядра полетели в сторону мечети Аль-Азхар, очага разгоравшегося восстания. Под прикрытием орудий французские солдаты пошли в атаку и вскоре сломили сопротивление египтян. Не остановили воинов Наполеона и баррикады, сооруженные восставшими поперек улиц. И вот теперь, рассеянные и разбитые на мелкие отряды, они пытались скрыться от возмездия. Некоторые, отступая, огрызались. Один из пеших отрядов возглавлял дородный бородач в зеленой чалме и кольчуге. Неподалеку от мечети Аль-Азхар он неожиданно бросил своих воинов на французских солдат, но опытные вояки Бонапарта встретили их ружейным залпом, а потом ударили в штыки. На помощь им пришли драгуны. Восставшие дрогнули, побежали, оставляя лежать в пыли и крови убитых и раненых соотечественников. Жером Броссар заметил, как предводитель отряда восставших нырнул в проулок, увлекая за собой двух воинов в белых одеждах. Заметил их и сержант Оливье Камбер. Окликнув Броссара и бежавшего сбоку солдата, он приказал следовать за ним. Втроем они забежали в узкий переулок. Через десяток шагов им пришлось свернуть за угол дома. Здесь их поджидали два воина в белом. Их лица были скрыты свободными концами тюрбанов, венчающих головы, а черные глаза излучали фанатичную злобу. Молниями сверкнули на солнце две кривых сабли. Солдат, бежавший впереди Жерома Броссара, упал с окровавленной головой. Следующей жертвой должен был стать Жером. Он едва успел выставить перед собой ружье, отвести удар сабли и ткнуть штыком в живот нападавшего. Когда египтянин повалился на тело убитого им французского солдата, Жером обратил свой взор в сторону сержанта. Оливье Камбер отбивался тесаком от наседавшего на него египтянина. Ветеран с трудом сдерживал напор молодого ловкого противника. Жером поспешил ему на выручку, однако все разрешилось без его участия. Они рухнули одновременно. Сержант с распоротым боком лежал у стены, а египтянин у его ног с пробитой клинком тесака грудью. Броссар, как товарищ Оливье и медик по образованию, бросился к бывалому воину, который опекал его с начала экспедиции. Он прислонил ружье к стене, склонился, чтобы осмотреть рану и сделать перевязку, но сержант от помощи отказался:

– Рана пустяковая, царапина. Оставь меня и следуй за предводителем в зеленой чалме. Ты должен его догнать, иначе он снова поднимет против нас горожан. Поспеши.

Следуя приказу Броссар схватил прислоненное к стене ружье и пустился вдогон за предводителем. Дородный бородач оказался не силен в беге, не способствовала его быстрому передвижению и кольчуга. Жером прибавил усилия, и вскоре до предводителя осталось не более трех десятков шагов. Неожиданно дверь одного из домов открылась, и из нее выскочил лысый, безусый человек среднего возраста с густыми бровями и рыжей козлиной бородкой. Он оживленно замахал руками, призывая предводителя спрятаться в его жилище. Бородач поспешил воспользоваться предложением. Еще секунда – и он скроется за дверью. Жером выстрелил. Пуля остановила предводителя у входа в дом. Он медленно повалился в проходе, не давая лысому спасителю закрыть дверь. Теперь гнев Броссара и желание отомстить за убитых и раненых товарищей перекинулись на него. Перепрыгнув через труп предводителя, Жером вошел в дом. Три маленькие комнаты оказались пустыми, прикрытую ковром деревянную дверь четвертой он выбил при помощи приклада. Лысый возился около непонятного сооружения, вершину которого венчала маленькая пирамида из прозрачного материала, похожего на хрусталь. Когда Жером ворвался в комнату, лысый обернулся и бросился на него с кривым, похожим на серп кинжалом. Броссар блокировал удар с помощью ружья, а затем ударил тщедушного противника ногой в живот. Египтянин упал, выронил оружие из руки. Жером ногой отшвырнул кинжал в угол комнаты, замахнулся ружьем. Лысый встал на колени, умоляюще сложил руки, взирая на Броссара жалостливым взглядом больших черных глаз, быстро залепетал по-арабски, время от времени указывая на хрустальную пирамиду. Жером, обладая хорошей памятью, умом и склонностью к быстрому овладению языками, со времени высадки французских войск в порту Александрии научился частично понимать, о чем говорят местные жители. Со слов египтянина он понял, что тот просит сохранить ему жизнь в обмен на странное сооружение из дисков и пирамиды, которое якобы может перенести его в прошлое или будущее. Жером не удивился его словам, за время пребывания в Египте он увидел много чудес и слышал от местных жителей и французских ученых мужей, с коими ему не раз приходилось общаться, много историй, из которых было ясно, что эта земля скрывает в себе много тайн. Жером перевел взгляд на конструкцию. Природная любознательность толкнула его к ней, мысль о том, что она может перенести его в иной мир или иное время, заставила забыть о египтянине. Он не заметил, как тот метнулся к кинжалу. Опрокинутый египтянином медный кумган предупредил Жерома об опасности. Броссар с разворота ударил нападавшего прикладом в лицо и довершил дело штыком. Через минуту, взирая на тело убитого, он пожалел о содеянном. Только теперь до него дошла мысль, что он не узнал, как пользоваться конструкцией. Поиск свитков или книг, где он мог бы найти ответ, результата не дал. Жером завернул конструкцию в кусок найденной в доме материи и вышел из дома. Теперь ему предстояло самому открыть тайну хрустальной пирамиды…

* * *

Летний июльский полдень радовал горожан свежестью, обилием света, щебетом птиц, белизной плывущих в голубом небе облаков, зеленью травы и деревьев. Радость Кирилла Соколикова была двойной, ведь он после долгой разлуки вернулся в родной город. Небольшой, провинциальный, он имел многовековую богатую событиями историю, ему пришлось пережить нашествие татар, литовцев, поляков, французов и немцев. Чтобы подобное не повторилось, Кирилл отслужил свой срок в вооруженных силах и теперь бодро шагал по улицам и площадям мимо знакомых зданий, скверов, храмов и памятников к своему дому, где его ждал самый близкий во всем мире человек – мама. Отец был военным и погиб на Кавказе в бою с боевиками, когда Кириллу было три года, и поэтому они жили вдвоем. Он вошел во двор пятиэтажки. Из-под ног с шумом выпорхнула стая сизарей, взмыла в небо, покружила над двором, села на крышу дома. Голубей вот уже много лет подкармливали хлебом и пшеном соседка баба Нюра и местный дурачок Шалик. Настоящее имя Шалика было Володя, в детстве он не выговаривал букву Р и звал свою собаку породы шпиц не Шариком, а Шаликом. Так и закрепилась за ним прозвище Шалик. Со временем все забыли его настоящее имя. Так и ходил сорокапятилетний любитель птиц и собак с прозвищем Шалик. А пернатые прижились на чердаке и теперь являлись полноправными жителями их пятиэтажки.

Кирилл посмотрел на одно из окон второго этажа. За стеклами все та же сиреневая тюлевая занавеска и керамические горшочки с геранью и фиалками. Мама любила цветы, а потому их квартира была заставлена горшками различных размеров с фикусами, традесканциями, алоэ, диффенбахиями, драценами и другими цветами, названия которых ему трудно было запомнить. Соколиков улыбнулся, направился к подъезду, однако ему пришлось задержаться. Тихо скрипнули тормоза, рядом остановилась вишневая иномарка «Джип Гранд Чероки». Двери со стороны водителя открылись, из машины вышел небольшого роста кареглазый крепкий накачанный парень. Из-под синей бейсболки крепыша выбивался жесткий густой чуб темно-русых волос. На молодом человеке были темно-синие кроссовки, сиреневые тренировочные штаны и коричневая футболка, которая облегала его спортивный рельефный торс.

– Сокол! Кирюха!

Громкий оклик заставил Кирилла остановиться. Парень подошел ближе. Кирилл узнал обладателя вишневого внедорожника. Это был его старый знакомый Аркадий Белозеров. Он был младше на два года и жил в их доме, но в соседнем подъезде. Близко они познакомились, когда Белозерову исполнилось тринадцать. В то время Аркадий был субтильным мальчиком в очках и имел обидные прозвища Ботан и Дрыщ. Тогда, в один из осенних дней, Соколиков шел с тренировки по рукопашному бою и вдруг увидел, как мальчишки из их двора, сверстники Аркадия, издеваются над ним. Они отняли у него футляр со скрипкой и со смехом перебрасывали его от одного к другому. Однако мальчишка оказался с характером и кинулся в драку. Опыта в искусстве махать кулаками у Аркадия оказалось мало, да и противников было больше, трое против одного. Его быстро повалили на землю, стали бить ногами. Тут-то и вмешался Кирилл. Он отогнал мальчишек, поднял Аркадия, подал оброненные очки, черный футляр со скрипкой и спросил:

– За что это они тебя?

Аркадий достал из кармана платок, вытер разбитый нос.

– Я за Шалика заступился. Они его придурком обзывали и камни в него бросали.

– То, что ты Шалика защищал, хорошо, только прежде надо научиться защищать себя.

Соколиков пригласил Белозерова в секцию рукопашного боя, и вскоре Аркадий получил согласие родителей. С той поры они вместе ходили на тренировки. Через два года, когда Аркадий Белозеров начал завоевывать призы и медали на различных соревнованиях, дворовые мальчишки стали относиться к нему с уважением, но он, по совету Соколикова, не остановился на достигнутом и продолжал всесторонне развивать себя. На данный момент бывший Ботани Дрыщ имел за плечами опыт восточных единоборств, обширные знания в физике, химии и истории, неплохо владел несколькими иностранными языками и холодным оружием различных времен и народов. Кроме того, он довольно сносно танцевал брейк-данс и был не последним среди паркурщиков города.

– Аркашка! Здорово!

Кирилл и Аркадий крепко пожали друг другу руки.

– Я думал, что ты раньше демобилизуешься.

– Задержался маленько. Решил сверхсрочно по контракту дослужить в Саратове.

Белозеров, с восхищением разглядывая форму морского пехотинца, сказал:

– Ну, ты и красавчик! Сестра моя, Настюха, тебя вчера во дворе видела и мне сказала, что ты из армии вернулся. Не зря она на тебя с малолетства запала.

В Кирилла, высокого, стройного, сероглазого со светло-русыми волнистыми волосами красавца, были влюблены многие девчонки, но он не особо пользовался своими преимуществами, посвящая основное время занятиям спортом. Соколиков смутился, покраснел. Настя, сестра Аркадия, была всего на год старше брата и потому ее общение с Кириллом, в силу разницы в возрасте, хоть и небольшой, было не частым. Но по мере того, как она взрослела и превращалась в симпатичную девчонку, он обращал на нее все больше внимания. Со слов Аркадия он знал, что она в него влюблена. Анастасия тоже была ему небезразлична, но до его ухода в армию они так и не решились признаться друг другу в своих чувствах. Чтобы сменить тему разговора, Кирилл спросил:

– Как сам поживаешь? Учишься?

– Учусь, в Москве, на физико-математическом факультете. Сейчас отдыхаю. Каникулы.

Когда время позволяет, занимаюсь реконструкцией или вместе с поисковым отрядом розыском останков солдат, погибших во время Великой Отечественной войны. Пару раз участвовал в раскопках вместе со знакомыми археологами. Увлекательные, между прочим, занятия, советую присоединиться.

– Хорошо, подумаю.

– Какие планы на будущее?

– Отдохну месяц, приду в себя после службы, потом буду искать работу и заодно готовиться к поступлению в медицинскую академию. До армии не получилось, пришлось поступать в медицинский колледж, так что среднее медицинское образование у меня есть, плюс боевой опыт санинструктора в роте морской пехоты, а значит, и мои шансы на поступление увеличиваются. Ну а пока можно попробовать тренерской работой заняться.

– Слушай, давай к моему отцу обратимся, я слышал, ему для охраны люди нужны в офис. У него теперь несколько магазинов и мебельное предприятие. Так что подумай. Если согласишься, то завтра поедем за город. Отец там дом построил, мы больше там обитаем, а здесь у нас с Настюхой что-то типа перевалочной базы.

Соколиков родителя Аркадия Белозерова знал давно. Александр Иванович – мужик суровый, но справедливый. Кирилл слышал, что он в лихие девяностые годы открыл ларек, где продавал изготовленные им самим и его товарищами поделки из дерева. В один из дней к нему пришли бандиты и потребовали платить дань. Тогда отец Аркадия на глазах у рэкетиров облил ларек бензином и сжег, но дани платить не стал. Авторитет, приславший к нему своих «бойцов», назначил ему встречу, или, как тогда говорили, «забил стрелку», Александр Иванович прийти не побоялся. Явился один. Однако вместо «разборок» вышла дружеская беседа. Авторитет, как и Аркашкин отец, оказался бывшим «афганцем». Авторитет выразил ему свое уважение и сказал, что теперь у него не будет больше проблем. Так и случилось. Бизнес у Александра Ивановича быстро возродился и пошел в гору. Под руководством такого человека вполне можно было работать, да и очень уж хотелось посмотреть, какой стала сестра Аркадия. И все-таки он сказал:

– Неудобно как-то.

Аркадий хлопнул Кирилла по плечу:

– Да ты что. Предку, наоборот, будет приятно, если я его о чем-то попрошу. Некоторое время назад у меня с ним произошла дискуссия по поводу смысла жизни в современном мире. В ходе жарких дебатов я поставил перед ним условия, что буду жить своей головой и всего добиваться сам. Он с данной концепцией моих планов и взглядов на жизнь согласился, и мы продолжили мирное сосуществование. Так что не заморачивайся, все будет нормально.

Кирилл, после минутного раздумья согласился:

– Хорошо. Давай поговорим.

– Вот и ладушки. Заодно на конях покатаемся. У отца конюшня имеется. Помнится, ты до армии это занятие любил. А сейчас предлагаю пойти ко мне. Отметим твое возвращение.

– Спасибо, уже наотмечался. Я дома почти не был. Вчера с вокзала приехал, помылся, с матерью пообедал, поговорили, потом вздремнул немного. Вечером друзьям позвонил, решили встретиться, вот всю ночь и протусили в клубе. Теперь домой иду, надо с матерью побыть, да и поспать не мешало бы.

– Тоже правильно. Родители – это святое. Тогда до завтра. Утром в десять тридцать заеду. Привет тете Маше!

* * *

Утром, в десять тридцать, вишневая иномарка Аркадия Белозерова плавно подкатила к подъезду. В тот же момент из подъезда вышел Кирилл Соколиков. Поздоровавшись с кормящим голубей Шаликом, прошагал к машине. В этот раз на нем вместо формы была светло-зеленая клетчатая рубашка с короткими рукавами, голубые джинсы и светло-серые кеды. Когда он сел в машину, Аркадий сказал:

– Вот что значит военная дисциплина, не успел я подъехать, а ты тут как тут.

Кирилл с высказыванием Аркадия согласился:

– Факт. Дисциплина в армии прежде всего.

– Ну, тогда поехали!

«Джип Гранд Чероки» приглушенно зарычал, плавно тронулся с места и выехал со двора на проезжую часть улицы. Вскоре «скакун» Аркадия Белозерова уносил их от города. Теперь вместо теплого пыльного воздуха и выхлопных газов в приоткрытое окно устремился свежий с духмяным запахом разнотравья поток. Кирилл Соколиков с удовольствием вдыхал аромат леса, полей и лугов, любовался видами летней природы. От созерцания пасторальных окрестных пейзажей его отвлек Аркадий:

– Слушай, Кирилл, ты вовремя появился, я думаю, это судьба. Есть у меня к тебе одно дело.

– Говори.

– Я вчера рассказывал о своем увлечении раскопками и реконструкцией, так вот, хочу тебе предложить тоже поучаствовать в раскопках. Ты ведь все равно пока в свободном плавании.

– Допустим, я не против, но хотелось бы подробнее узнать о цели поиска и месте объекта, который предстоит исследовать. Надеюсь, нам не надо будет ехать в дебри Африки или в пустыню Наска.

– Не переживай, это недалеко.

– Надеюсь.

– Понимаешь, тут такое дело, я не знаю, как ты к этому отнесешься.

– Не тяни, выкладывай.

– Случилось так, что история и физика привели меня к мысли о возможности создания машины времени. Только не думай, что у меня проблемы с головой. В общем, я взялся за изучение материалов по данной теме и наткнулся на статью французского исследователя начала восемнадцатого века Жерома Броссара, в которой он писал, что перемещение во времени возможно. Более того, он утверждал, что совершал путешествие в прошлое посредством использования конструкции, найденной им в Египте, – Аркадий вытащил из держателя пластиковую бутылку, глотнул воды, после чего продолжил. – Ты, наверное, слышал версии о сверхспособностях древних египтян и особенно их жрецов, а также тайнах настенных надписей и рисунков. Так вот, я заинтересовался биографией Броссара и выяснил, что наш путешественник во времени, будучи совсем молодым человеком, участвовал в египетском походе Наполеона. В каком качестве, мне выяснить не удалось. Может, он был в войске Бонапарта в качестве военного, а может, сумел затесаться в когорту ученых, студентов и людей искусства, взятую Наполеоном в экспедицию в Египет. Однако имена этих ста шестидесяти семи человек известны, а Жером Броссар среди них не значится.

– Может, он присоединился к ним в последний момент?

– Может быть, но, судя по его образованию, он, скорее всего, нес медицинскую службу в войсках. Как и ты.

– И там, в Египте, нашел машину времени и привез ее во Францию? Ели она, конечно, была.

– Так точно. Если наше предположение верное, то как у него это получилось, остается загадкой. Насколько мне известно, французским ученым с большим трудом удалось уговорить англичан разрешить вывезти часть найденных ими древностей на родину.

– И что же было с этим Броссаром дальше?

Аркадий крутанул руль, избегая попадания колеса в выбоину на дороге, ругнулся и продолжил рассказ:

– В тысяча восемьсот четвертом году его заточили в тюрьму по обвинению в пособничестве роялистам, которые готовили заговор против Бонапарта. Возможно, что обвинение в измене было ложным, так как по истечении четырех лет тюрьмы Жерома освободили по указу самого императора Наполеона. А еще через два года появилась статья, о которой я тебе говорил. Кроме того, Броссар предоставил в доказательство своей правоты предметы, например, рыцарский шлем, монеты, меч, и женское украшение, якобы взятые им в средневековой Франции. Предметы старины сочли за подделки или артефакты, найденные им или купленные у кого-либо, и Жерома Броссара признали сумасшедшим. Причиной его странного поведения называли последствия продолжительного пребывания в застенках.

Кирилл прервал рассказ:

– Извини, но я пока не вижу связи между предложением вести раскопки и сумасшедшим французом. Ты что, предлагаешь перерыть всю Францию в поисках машины времени, которой, скорее всего, не существует?

– Существует машина или нет, нам предстоит выяснить, и произойдет это гораздо ближе, чем ты думаешь. Я узнал, что некий Ж. Броссар был медиком в армии Наполеона в походе на Россию и попал в плен при ее отступлении. Что самое удивительное, мне удалось отыскать его след в России. Это получилось случайно, в прошлом году. Я уже забыл о Броссаре, когда мы с ребятами-поисковиками отправились на раскопки неподалеку от одного селения нашего района. В этих местах в сентябре и октябре сорок первого года шли кровопролитные бои.

– Знаю, где-то здесь погиб мой дед, младший лейтенант Николай Константинович Соколиков. К сожалению, до сих пор не удалось отыскать место его захоронения.

– Вот потому-то мы с ребятами и занимаемся поисковой работой. Так вот, у местного сельского краеведа мне посчастливилось узнать интересную историю, о разрушенном особняке, около которого мы производили раскопки. Усадьба принадлежала дворянскому роду Луковицких. Один из них, Дмитрий, построил ее еще в царствование Екатерины Второй. Человек он был нелюдимый, а потому свое родовое гнездо свил в глухом лесу, среди ручьев, болот и озер на невысоком холме неподалеку от небольшой речки. Позже, во времена правления императора Александра Павловича, хозяином усадьбы стал его потомок Василий Сергеевич Луковицкий, капитан артиллерии в отставке, получивший ранение в руку в сражении с французами под Аустерлицем. Со слов крестьян, барин был сурового нрава. На момент нашествия наполеоновских войск на Россию он имел двух детей от первой жены и молодую супругу Елизавету Ивановну, в девичестве Грунину, девицу весьма привлекательную. Наполеоновские солдаты не добрались до расположенной в глухом лесу усадьбы Луковицкого, но разорили деревню, принадлежавшую ему Обиженный на французов за разорение вотчины и увечье руки Василий собрал отряд из своих крестьян и отставших от полков русских солдат и стал мстить французам. Во время отступления Наполеона он взял в плен около двух десятков французских солдат. Среди пленных оказался медик по имени Жером Броссар. Капитан предложил французу поселиться у него в имении в качестве доктора или, иначе, лекаря, учителя французского языка для его детей и советника в виноградарстве и виноделии, поскольку барин, по имеющимся сведениям, был большим любителем вина. Возможно, он любил выпить, а возможно, что коллекционировал вина.

– Скорее всего, и то и другое, – предположил Кирилл.

– Может быть и так. Отсюда и наличие обширных подвальных помещений под домом, часть из которых, скорее всего, были винными погребами. Более того – он заразился безумной на тот период идеей выращивания винограда в своем имении и даже намеревался разбить виноградники вблизи от деревни. Для этого ему был нужен человек, знающий толк в подобном деле. Ну а поскольку Франция имеет многовековые традиции в виноградарстве и виноделии, то Жером Броссар вполне мог обладать такими знаниями. И он согласился. Да и как иначе, война на тот момент еще не кончилась, и о возвращении во Францию не могло быть и речи. Опять же, предложенные Василием Луковицким условия были вполне приемлемыми. Будучи в усадьбе, Жером Броссар попросил хозяина выделить ему для изготовления лекарственных форм и опытов одно из подвальных помещений. Луковицкий любезно согласился, но скрытность французского врачевателя вызывала определенные подозрения у местных крестьян, прозвавших его колдуном…

Автомобиль съехал с трассы на проселочную дорогу. Аркадий обернулся к Кириллу:

– Скоро приедем.

– Я надеюсь, ты успеешь рассказать мне всю историю.

– Конечно. Слушай дальше. Броссар, к которому недоверчиво относились крестьяне, сумел-таки заслужить расположение молодой жены хозяина усадьбы. За что и поплатился. Василий Луковицкий случайно увидел супругу в саду в объятьях француза. Капитан не стал устраивать сцен и прерывать тайное свидание. Будучи незамеченным любовниками, он сходил в дом и вернулся назад с управляющим, слугами и двумя пистолетами. Он приказал слуге увести неверную Елизавету в особняк, а сам вызвал Жерома на дуэль. Поединок произошел сразу же после ее ухода в присутствии управляющего.

Луковицкий оказался опытнее во владении оружием. Броссар был убит, а дверь в его каморку Луковицкий велел замуровать.

– Что же стало с его женой?

– Она повесилась через три дня после кончины возлюбленного. После этого в особняке стали появляться привидения мужчины и женщины. Говорили, что привидение мужчины приходило к капитану каждую ночь и просило открыть дверь в каморку, а привидение женщины – вернуть ей любимого. Так это или иначе, но через год барин сошел с ума и вскоре, как тогда говорили, почил в бозе. Вскоре усадьбу с привидениями покинули его сыновья, а следом и прислуга с управляющим. Постепенно особняк пришел в запустение. Со временем пруды, ручьи, озера и речка заболотились, а после того как здесь исчезли несколько местных жителей, это место стало пользоваться дурной славой. После революции, во время гражданской войны здесь скрывалась банда, которую возглавлял бывший подпоручик царской армии Алексей Луковицкий, потомок владетелей усадьбы. Тут-то его выследили и убили чекисты. Позже, в конце тридцатых годов, в усадьбе был пионерский лагерь, а во время войны разместился эвакогоспиталь. Во время боев осенью сорок первого здание было разрушено, но я думаю, что подвальные помещения уцелели.

– И в одном из них ты надеешься найти машину времени.

– Или какие-нибудь свидетельства, оставленные Броссаром.

– Официального разрешения на проведение раскопок, я так понимаю, у тебя не имеется, и мы, приступая к земляным работам на данном объекте, невольно становимся на преступный путь черного копательства. Получается, что наша незаконная деятельность уголовно наказуема.

– Совершенно верно, однако в сложившейся ситуации иного выхода не вижу. Так я не понял, ты что, задний ход включил?

– Я этого не говорил, просто должен знать, в какую аферу ты меня втягиваешь и чем нам это грозит.

– Теперь, когда ты знаешь все, каким будет твое окончательное решение?

– Я, конечно, за любой кипиш, но в рамках законодательства Российской Федерации.

– Понятно, – с расстроенным видом сказал Аркадий.

Кирилл бросил на Белозерова лукавый взгляд, улыбнулся, шутливо-официальным тоном произнес:

– Однако для некоторых кислых лиц, несмотря на свои устоявшиеся принципы, я все-таки готов сделать исключение.

На лице Аркадия засияла улыбка:

– Значит, по рукам?!

– По рукам.

Внедорожник проехал небольшую, в два десятка дворов, деревню и остановился на ее окраине у ворот, за которыми возвышался трехэтажный коттедж из желтоватого кирпича, дикого камня и стекла. Аркадий заглушил двигатель.

– Вот и приехали. А это мое новое родовое гнездо.

* * *

Новое родовое гнездо Белозеровых оказалось довольно обширным и со вкусом обставленным. В доме их встретила Настя, красивая, стройная, с выразительными васильково-синими глазами, обрамленными длинными ресницами. Одетая в джинсовые обтягивающие шорты и белый топик, она выглядела эффектно. Сестра Аркадия уже не была той прежней скромной и стеснительной девчонкой, которую он знал до армии.

– Привет! – Настя нежно улыбнулась, протянула Соколикову узкую ладонь с тонкими ухоженными пальцами. – Как дела?

Кирилл слегка пожал ее прохладную ладонь.

– Нормально.

– А ты изменился, возмужал и стал еще привлекательней. Видела тебя из окна нашей городской квартиры, ты шел в форме, она тебе к лицу.

– Спасибо за комплимент. Ты тоже изменилась, стала еще красивее. Прямо фотомодель. Наверное, от ухажеров отбоя нет.

Настя одарила Кирилла кокетливым взглядом, перекинула через плечо тугую русую косу.

– Ухажеров хватает, только я тебя ждала.

Полушутливое признание смутило Кирилла, он, к своему удивлению, растерялся и не знал, как ответить. Выручил Аркадий:

– Настюха, ты чего гостя на пороге держишь, не отвлекай нас глупостями, у нас серьезный разговор с отцом. Он у себя?

– Да. В кабинете.

Кабинет Александра Ивановича Белозерова был обставлен в классическом английском стиле: фактурные фисташковые обои, зеленые занавески, деревянная мебель темных тонов, бронзовые подсвечники, на стенах старинное холодное оружие и картины с изображением собак, лошадей и сцен охоты. Из стиля выбивались лишь современная компьютерная техника и увеличенная фотография в рамке, которая висела за спиной хозяина дома. На черно-белом фото, на фоне заснеженных гор Кирилл увидел четверых солдат в панамах. Они стояли рядом с БТРом, у всех в руках автоматы АК-74, на поясных ремнях подсумки и штык-ножи. Среди них Кирилл узнал Александра Белозерова. С фотографии на него смотрел молодой безусый парень, а сейчас перед ним в кресле сидел седовласый человек лет шестидесяти с седыми густыми усами и карими, как у Аркадия, глазами. Когда они вошли, он разговаривал по телефону. Кирилл поздоровался. Отец кивнул, указал на диван. Кирилл и Аркадий сели. Через две минуты Белозеров-старший закончил разговор и вновь обратился к Кириллу:

– С возвращением.

– Спасибо.

– В каких войсках служил?

– Морская пехота.

– Звание?

– Старшина.

– В горячих точках бывал?

– Приходилось.

Белозеров одобрительно кивнул:

– Добро. И мне тоже приходилось. Такие люди мне нужны. Аркадий рассказал о твоей проблеме. Могу предложить должность начальника охраны, но не сразу, конечно. Дело серьезное, офис, склады, магазины и еще несколько объектов. Прежний начальник, афганец, мой сослуживец, через полгода собирается в отставку подать. Решил-таки старый вояка насладиться спокойной жизнью пенсионера. Я бы и сам от дел ушел, только вот передать эти дела некому, Аркадий принять их желанием не горит.

Аркадий с укором посмотрел на отца.

– Батя, может, хватит.

– Ладно, не буду, – Белозеров снова перевел взгляд на Кирилла. – Так вот, до его ухода ты поработаешь в охране, пройдешь специальное обучение. Заодно обвыкнешься, познакомишься с коллективом, попрактикуешься, наберешься у Михалыча опыта, ну а потом примешь у него дела.

Кирилл с сомнением произнес:

– Не знаю, справлюсь ли. Вроде бы по возрасту рановато. Опять же, я в медицинскую академию хотел поступать.

– Молодость не порок, мне как раз нужны молодые, энергичные, перспективные. Зарплатой не обижу. В общем, поработай пока в охране, а потом решишь, у меня остаться или людей лечить. Если согласен, можешь недели две-три отдохнуть после армейской жизни, а потом приходи.

– Согласен. Спасибо.

– Не за что. Это тебе спасибо, что в свое время моего Аркашку под опеку взял и мужика из него сделал.

– У него и без меня характер был.

– Это точно, характера и упрямства ему не занимать. – Белозеров потер ладони. – Ну, закончим с делами и пойдем обедать. Моя несравненная супруга обещала испечь мой любимый пирог с рыбой и приготовить голубцы.

Обед прошел в дружеской атмосфере, на десерт Аркадий предложил катание на лошадях. Поехали втроем: Кирилл, Аркадий и Анастасия. Кирилл наслаждался быстрым бегом гнедого коня, солнцем, видами леса, полей и лугов, средь которых тянулась серебристая нить реки. Исподволь любовался Настей. Ее стройные ноги, загорелые плечи, развевающиеся на ветру волосы, звонкий смех заставляли чаще биться его сердце. Чувство любви к сестре Аркадия овладевало им все больше. Аркадий будто почувствовал его состояние и оставил их вдвоем, сославшись на то, что ему надо заехать на ферму, которая принадлежала его отцу. Настя предложила прокатиться по лесу, но едва они въехали под кроны деревьев, она остановила свою буланую лошадь.