Шанталь. Капкан для дьявола

Глава 1

Подписав письмо, я посыпала его песком, скрепила собственной печатью, и, облегченно выдохнув, небрежно отбросила в угол стола, где оно с лёгким шелестом опустилось на приличную кучу похожих один на другой свитков. Их написание отняло у меня полдня и остаток вечера.

«Бойся своих желаний», – любил повторять Сиддиг, частенько выводя меня из себя. Казалось, что его бесконечные наставления душат меня, сдерживают похлеще кандалов, мешают поступать согласно собственным желаниям. Какой же наивной и глупой я была! Сейчас, по истечении всего лишь трёх с половиной лет с того момента, как в последний раз видела его на палубе уплывающего вдаль «Смерча», я, как никогда прежде нуждалась в мудрых советах и наставлениях своего «учителя».

За стеной часы пробили дважды. Выпрямив ноющую спину и потирая порядком затекшую шею, я с неприязнью посмотрела на длинный ряд портретов с изображениями лиц мужского пола разных возрастов, занявших почти всю стену отнюдь немаленького помещения, служившего мне рабочим кабинетом. На них были изображены, хотя и наверняка приукрашены, отпрыски знатнейших европейских фамилий, старшему из которых было глубоко за пятьдесят, а самому юному едва исполнилось семь. Боже мой! Только задумайтесь! Семь!

Почувствовав, как снова заныли виски, я поднялась из-за стола, и, потуже затянув пояс парчового халата накинутого поверх ночной сорочки, подошла к окну. Мне не спалось. Я задыхалась в жарко натопленном камином помещении. Казалось, лёгкие горят огнём. Не в силах терпеть, я рывком распахнула створки настежь, с наслаждением подставляя пылающее лицо под резко ворвавшуюся внутрь ночную прохладу и жадно вдыхая свежий воздух.

Вдали, таинственно подсвеченное выглянувшей из-за облаков луной, серебрилось море. И, как это в последние годы частенько случалось, глаза тут же наполнились влагой. Увы, цена моих желаний оказалась несоразмерно высокой. Восстановив справедливость и вернув себе положенное по праву, искренне веря в то, что это и есть высшая цель, к которой долгие годы стремилась всем существом, я, так уж вышло, лишилась гораздо большего, чему не отдавала отчёта прежде, но смогла оценить в полном объеме только после того, как безвозвратно утратила – частицы своей души. Вместе с несбыточной любовью, я навсегда похоронила её в море.

Как завороженная, не отрывая глаз от сияющего диска, отражающегося на поверхности водной глади, я забралась на широкий подоконник, и, подтянув колени к груди, обняла их руками. Губы скривились в печальной ухмылке. Кто бы мог подумать, что ради того, чтобы в редкие минуты оставшись одной, иметь возможность любоваться морем хотя бы издали, мне придется разрушить каменную стену, которую с завидным упорством годами воздвигал генерал Айван, наивно верящий, что она сможет уберечь его от справедливого возмездия. Направо и налево сеявший ветер, этот болван, как оказалось, совершенно не был готов к тому, что однажды придется пожать самую настоящую бурю. Он грезил о лаврах властителя и мечтал прославиться на века, а в итоге получил бесславную кончину и имя его, кровавыми буквами вписанное в историю Боравии, уже начало стираться из памяти угнетенного народа, вынужденного терпеть его тиранию на протяжении двух десятков лет.

Жалела ли я о том, что посвятила свою жизнь кровной мести? Разумеется, нет. Тосковала ли я о том, что мне пришлось оставить в прошлом? Безусловно, да. И эта тоска, тисками сжимающая сердце, не давала мне в полной мере насладиться вкусом долгожданной победы, почувствовать себя по-настоящему счастливой.

«Королева не может принадлежать ни самой себе, ни какому-то одному человеку. Она принадлежит целому народу, о благе которого обязана думать в первую очередь. И во вторую, и в третью…» Я покосилась в сторону портретов. Судьба в очередной раз испытывала меня на прочность, подло подкидывая «чёрную карту». «Монарху предписано думать о своем народе, и, ради него, он обязан быть готов на всё, даже на политический брак». Как бы не так! Я жертвовала и продолжаю жертвовать многим ради своей страны, но только не этим! У Боравии уже есть законный наследник, который однажды сменит меня на престоле. И другого не будет! Завтра же, не откладывая, разошлю письма и соберу в тронном зале многочисленных послов и папских представителей, и, раз и навсегда поставлю жирную точку в вопросе замужества и престолонаследия. Что же касается брака…

От неожиданности я едва не вывалилась в окно, когда кто-то внезапно заколотил в дверь.

– Роз… Чёрт! Ваше Величество! Позвольте войти! Это срочно! – Совсем недавно начавший грубеть голос Арно сорвался на фальцет, потонув в сумасшедшей какофонии самых разнообразных звуков, от которых по позвоночнику пробежал ледяной холодок.

Что происходит? Даже с такого расстояния чувствовалась паника, охватившая обычно не унывающего пройдоху. Что же могло привести его в такое состояние?!

Не теряя времени, я бросилась к двери, за которой, в окружении рыдающих и причитающих нянюшек и полдюжины растерянно мнущихся стражников, стоял мой воспитанник, крепко зажав подмышкой яростно вопящий и пытающийся вырваться свёрток.

– Что случилось?! Немедленно объясните, что вы все здесь делаете? И где Тео?

Услышав знакомое имя, свёрток в руках Арно прекратил брыкаться и, стянув с головы задравшийся подол ночной рубашки, протянул ко мне крошечные ручки: «Мама! Мамочка!»

Золотоволосый херувимчик с ярко-синими глазками и румяными щёчками, высвободившись из рук своего «мучителя», сейчас мало напоминал чудовище, которое еще пару мгновений назад бешено извивалось в еле удерживающих его заботливых руках и угрожало всеми мыслимыми и немыслимыми карами, которые подсказывало его детское воображение.

Подхватив на руки малыша, тотчас же крепко обнявшего меня за шею, я повернулась к собравшимся:

– Я жду объяснений! В чём дело, Арно?

Вместо ответа, юноша кивнул выступившему вперед гвардейцу, который виновато покосившись в мою сторону осторожно развернул кусок пропитанной кровью ткани. Я отшатнулась и машинально шагнула назад при виде того, что находилось в ней. Длинный клинок, с простой костяной рукояткой, очень тонкий и острый – идеальное оружие для убийства. Но вовсе не он исторг вскрик из моей груди, а рука, точнее некоторая ее часть, всё еще сжимающая смертоносное лезвие.

– Откуда это?! – Быстро прикрыв ладонью любопытные глазки малыша, пытающегося рассмотреть страшный предмет, я, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, воззрилась на юношу.

– Прямиком из пасти одной известной тебе псины, которая, как ты знаешь, крайне отрицательно относится к визиту нежданных ночных гостей. Их было двое, но увы, сообщнику удалось скрыться. Вместе они успели убрать четырех охранников, и, пока один подстраховывал внизу, этот, – Арно кивнул на руку, – влез через балкон в детскую, полагая, что не встретит особого сопротивления от пары-тройки перепуганных до смерти служанок. Откуда ж ему, дураку, было знать, что вместо этого нарвется на Клода, по обыкновению прятавшегося под кроваткой в надежде избежать купания.

Немыслимо! Как такое могло произойти в моём собственном дворце?!

При одной только мысли о том, что кто-то мог желать смерти невинному малышу, меня охватила ярость, которую чудом пока еще удавалось удерживать внутри себя, опасаясь ещё больше напугать сына.

– Где он сейчас? – Трясущимися руками передав Тео няням, и, велев им под усиленной охраной укрыться в своей опочивальне, я повернулась к Арно.

– Кто? Клод? – Непонимающе моргнув, паренёк не сразу сообразил о ком идёт речь.

– Ты издеваешься?! – Моё самообладание было в шаге от критической отметки, после которой неминуемо разразилась бы катастрофа. – Я спрашивала про убийцу!

– Аа… ну так там же, где и Клод. В детской, – на бегу продолжил парнишка, когда я, не дожидаясь конца повествования сорвалась с места. – Только он того…Ты не подумай, не из-за пса. В конце концов Клод же не людоед какой. Этот гад сам от страха окочурился, когда увидел на кого нарвался.

Господи, пошли мне терпения…

Юноша сказал правду. Труп, с искаженным от ужаса лицом, лежал там же, где его настигла божья кара – на полу возле кроватки. Рядом, с видом охранника застыл Клод, который при виде меня опустился на задние лапы, виновато пряча глаза в пол.

Дурачок. В другое время я обязательно наказала бы его за своеволие, но не теперь, когда именно благодаря этому качеству его сволочного характера, была спасена жизнь моего сына.

Мимоходом погладив пса по голове, я нависла над его жертвой. Можно сказать, убийце повезло, он легко отделался. Попадись он мне живым, разорвала бы на куски собственными руками. Разумеется, только после того, как выяснила бы, кто его подослал. Теперь же, это не представлялось возможным.

Правда, ещё оставалась крошечная надежда схватить его сообщника, хотя, скорее всего он уже успел покинуть городские стены. Ищи-свищи теперь… Однако мириться с неудачами не в моих правилах. Следовало изучить тело, чтобы найти хоть малейшую информацию о том, кем он являлся, и кто был заказчиком.

К сожалению, скрупулёзный осмотр не принёс результата. Ни во внешности, ни в одежде мертвеца ничего примечательного не обнаружилось. Таких как он на столичных улицах сотни, и, на первый взгляд невозможно определить был ли он обычным горожанином или же прибывшим издалека наемником. Впрочем, сдаваться я не собиралась. Враг посмел посягнуть на самое дорогое, что у меня есть, а значит я переверну небо и землю, спущусь на самое дно ада, если понадобится, но найду его. Дремавший внутри меня зверь, который, как я надеялась, никогда больше не пробудится, поднял свою голову, и теперь настойчиво требовал крови. Что ж, я досыта напою его ею…

* * *

Всё еще оставалось неясным каким образом посторонние смогли не то, что проникнуть во дворец, а вообще к нему приблизиться? Как им удалось пройти мимо многочисленных караульных, которым сутки напролёт было поручено смотреть в оба?

Ответ оказался до банальности прост. Сокрушительная победа над Диффанчини и генералом Айваном и, последующие за ней годы, наполненные миром и покоем, расслабили боравийцев. Они забыли, что излишняя самонадеянность, в свое время, привела к печальному концу и более великих людей, сгубив их в считанные мгновения без скидок на особый статус и исключительность.

Уверовав в то, что никто не посмеет вновь покуситься на государство, во главе которой стоял по-настоящему сильный правитель, люди утратили страх и осторожность. Это стало фатальной ошибкой. Недремлющий враг, который напротив, старался укрепить свои позиции, смог воспользоваться представившейся возможностью, и, найдя брешь, ударил в самое уязвимое место.

Лишь по воле случая или божьей милости, называйте как хотите, нам удалось избежать непоправимого.

Я сходила с ума от неведения. Тысячи мыслей назойливым роем, грозили взорвать мою голову. Кто же стоял за этим покушением? Кто мог осмелиться на такое? Людовик Французский? Гм… Вряд ли. Ослабленный войнами и ухудшимся самочувствием, он был не в том положении, чтобы лезть львице в пасть. Тогда, кто же? Соседи? Не думаю, хоть и не исключаю. Среди них немало тех, кому незаконнорожденный наследник на боравийском престоле был как кость в горле, в чём они не стеснялись признаваться. Разумеется, за глаза. Мечтая увидеть собственных отпрысков во главе стратегически важного государства, они вполне могли отважиться на столь безрассудный шаг.

Я перестала мерить шагами кабинет и с ненавистью повернулась к всё ещё дожидавшимся моего решения портретам. Кто-то из изображенных на них принцев и князей, мог вести тайные интриги за моей спиной и, чтобы возвыситься самим, желать смерти моему сыну. Но, кто именно?! Один, или в сговоре участвовали все?

Впрочем, какая теперь к чёрту разница? Моя тёмная сторона, которая, как я думала, осталась похороненной в прошлом, вернулась, и сейчас, яростнее чем когда-либо рвалась наружу. И самое ужасное заключалось в том, что я больше не чувствовала желания её сдерживать.

В два шага преодолев расстояние до двери, я резко ее распахнула. Подозвав маячившего за ней Арно, который в отсутствии Нино, еще не вернувшегося из Сицилии после похорон матери, нес круглосуточную вахту возле моей двери, я отдала короткий приказ, от которого, и без того огромные глазищи юноши превратившись в блюдца. Не задавая ненужных вопросов, он бросился выполнить поручение.

Этой ночью никому не удалось сомкнуть глаз. Едва рассвело, когда во внутреннем дворике дворца, я встретилась с Франко Калабрийцем и дюжиной его лучших людей, прибывших по первому зову своей королевы. Помимо них на встрече присутствовал Тибор Йозерци – союзник, которому я доверяла как себе. Хотя, признаюсь, больше всего я сомневалась сейчас именно в собственной персоне, потому что мать, защищающая свое дитя в тысячу раз опаснее и непредсказуемее целого легиона наемников. Ибо в отличие от них, ей было что терять.

Одарив каждого по отдельности внимательным взглядом, я кивнула в сторону сложенных в кучу портретов.

– Думаю, не нужно объяснять, для чего я собрала вас здесь. Кто-то из этих ублюдков нанес мне смертельное оскорбление. Кто именно, уже не имеет значения. За действия одного, в назидание другим, ответят все. Никого из них в живых не оставлять.

– Шанталь, не поступайте так! Это не разумно! – Обычно поддерживающий каждое мое решение Йозерци, на этот раз удивил своей реакцией.

– Держите своё мнение при себе, князь! – Едва сдерживаясь, процедила я сквозь зубы.

– Вот как? Князь? – Кажется его задели мои слова. – Мы снова перешли к официальному обращению, королева Ша́нталь? – Он намеренно произнёс моё имя на боравийский лад с ударением на первом слоге, как оно и звучало на самом деле до того, как его исказили французы. – Уж простите за дерзость нерадивого холопа.

Момент для иронии был самым неподходящим. Лава внутри меня закипала и могла рвануть в любой момент.

– Вы сошли с ума, Ваша Светлость? – Недобро прищурившись, я повернулась к нему, уперев правую руку в бок.

– Увы, Ваше Величество, но безумны, похоже, здесь именно вы. Как можно не доказав вины, подписывать смертный приговор? Собрались объявить войну всей Европе?

– Почему бы и нет. Только в отличие от этих трусов я не стану скрывать своей причастности к их смерти. Я их не боюсь. Янтаря и стали у меня хватит на всех.

– И вас ничего не смущает?!

– Смущает. Но только одно: Боравия – маленькая страна, пока не решила, где, в случае войны, мне хоронить всех врагов.

Что это? Мне показалось, или в чёрных как ночь глазах на миг промелькнуло восхищение? Хотя, когда имеешь дело с князем Йозерци, ни в чём до конца уверенной быть нельзя. Его следующая фраза лишь укрепила меня в этом.

– В том, что вы легко сметёте любое препятствие со своего пути, я не сомневаюсь. Вот только какой ценой?

– Довольно! – Взмахом руки я велела ему остановиться и не докучать бессмысленными попытками достучаться до моей совести. Случись убийце совершить задуманное, о какой совести тогда бы он заговорил? Как бы смог оправдать убийство невинного ребенка? Моего ребенка!

От одной лишь мысли об этом меня прошиб ледяной пот. Я вновь повернулась к Франко и его людям:

– Приказ понятен? —и, когда они молча кивнули в ответ, готова была добавить: «Выполняйте», – когда меня прервало осторожное покашливание Арно прямо за спиной.

– Ваше Величество, есть новости чрезвычайной важности.

Скрестив руки на груди, я с вызовом посмотрела на Йозерци, чьи глаза продолжали глядеть на меня с немым укором, после чего обернулась к юноше.

– Говори.

– Гвардейцам удалось по горячему следу схватить второго преступника. Сейчас, он в камере для допросов. Желаешь лично принять участие в экзекуции или доверишься палачу?

Ну уж нет. Отныне, я сама буду и судьей и, если нужно, палачом.

– Веди, – подобрав юбки, я шагнула вслед за Арно, когда меня окликнул князь.

– Я, так понимаю, что ваш предыдущий приказ отложен. Что прикажете делать с портретами?

Не оборачиваясь, я бросила на ходу:

– Сжечь. А пепел собрать и разослать адресатам.