Пролог
– Прах к праху, пепел к пеплу… – слова священника колоколом отдавались в моей голове. – От него мы пришли, к нему и вернёмся… Ничто не вечно, время не стоит на месте, и все, в конце концов, вернётся на круги своя…
Этим пасмурным весенним утром, как никогда ощущалась хрупкость человеческого бытия. На целую милю вокруг, собралась толпа совершенно незнакомых людей, говорящих на языке, которым я практически не владела. Они не задерживались надолго, а лишь высказав положенные случаю соболезнования и, переговорив друг с другом, сразу же возвращались к своим машинам, выстроившимся в идеальный ряд у обочины.
Блестящие, чёрные автомобили совершенно разных мастей: джипы, лимузины, классические, спортивные, длинной вереницей протянулись до самых ворот частного старинного кладбища.
Сотни охранников, вооружённых до зубов, охраняли все входы и выходы, не давая и мухе пролететь незаметно.
Несколько человек подошли к нам и, после стандартного набора слов, увели моего мужа в сторону для приватного разговора. Я, с все возрастающей тревогой смотрела им вслед.
«Господи, нет, только не это! Пожалуйста, молю, пусть это будет не то, о чём я думаю…»
– Мама, что случилось? Ты опять плачешь? – голос Брента заставил меня взять себя в руки. Мой сын не должен видеть меня такой.
Вымученно улыбнувшись, я поцеловала мальчика в макушку, крепче прижимая его к себе:
– Всё в порядке, родной. Всё будет хорошо. Теперь все будет по-другому.
Как бы мне самой хотелось верить, что всё так и будет. Бросив взгляд в сторону и, не увидев мужа, я принялась испуганно озираться по сторонам.
Страх. Я живу с этим чувством уже пять грёбаных лет. Всё, что когда-то казалось мне концом света – предательство Джен, реакция Девлина, мой побег из Штатов – всё оказалось лишь детской игрой, по сравнению с тем, что ожидало меня по прибытии в Колумбию.
Ах, если бы только возможно было повернуть время вспять…
Глава 1
– Отец, позволь представить тебе мою жену Айлу. Айла, познакомься с моим отцом, доном Фернандо Эстебаном. Он настоящий "король" в этих местах.
Тогда, я только посмеялась над этим сравнением, глядя на, как мне показалось вначале, добродушное, симпатичное лицо начинающего седеть мужчины. Такие же тёмные, как у Мигеля глаза, цепко осмотрели меня с головы до ног, а затем, повернувшись к сыну, дон Фернандо неожиданно серьёзно произнёс:
– А что, у нас в Боготе девушек не осталось, что ты выбрал себе "грингу»? – и, видя наши смущённые лица, уже более дружелюбно улыбнувшись, добавил, – Впрочем, я тебя понимаю, сынок. Твоя женщина, действительно красавица. Надеюсь, она католичка?
Вопросы сыпались один за другим, и вот что странно: все это время мой свекор, обращался исключительно к сыну, совершенно игнорируя меня, как если бы я была пустым местом.
С каждой минутой, мне становилось всё больше не по себе. Тошнота, преследующая меня в последнее время, снова подкатила, и заставила присесть на стоящий неподалеку стул, не спросив позволения хозяина дома.
– Простите, – в ожидании очередной резкости, беспомощно пробормотала я, пытаясь справиться с приступом.
Внимательно приглядевшись ко мне, дон Фернандо удивленно воскликнул:
– Мигелито, твоя гринга беременна! Ай, да сын! – он довольно похлопал моего новоиспеченного мужа по плечу. – Молодец, уважил старика. Будет – мальчик, наследник, я уверен в этом! – Довольно рассмеявшись, он вызвал прислугу, и велел проводить меня в приготовленную спальню наверху. Уже поднимаясь по лестнице, я услышала его вопрос, которому тогда совершенно не придала значения, а зря…
– Она знает, чем ты занимаешься?
– Нет, – последовал ответ. – Мы любим друг друга, а остальное не важно…
О том, чем в действительности занимался мой муж, я узнала совершенно случайно, и тогда, когда была уже на восьмом с половиной месяце беременности. Помню, как проснулась посреди ночи от странных звуков внизу. Кто-то говорил по-испански. Невольно прислушавшись, я попыталась понять, о чем шла речь. Наконец, мне удалось разобрать голос свекра. Он кричал на кого-то, спрашивая про какой-то "товар".
В волнении обернувшись к спящему мужу, я к своему испугу обнаружила его половину кровати пустой.
Сердце сдавило недоброе предчувствие и я, повинуясь внезапному импульсу, накинув наспех шелковый халат, прямо босиком, спустилась вниз.
Оставаясь незамеченной, я насчитала во дворе патио шесть человек. Мигель был среди них. В его руках, я к своему ужасу увидела пистолет, который он угрожающе направлял на какого-то несчастного, с обеих сторон поддерживаемого за руки людьми дона Фернандо.
Мужчина был зверски избит. Всё лицо и тело, покрытые кровоподтёками выглядели столь ужасно, что вызывали желание немедленно закричать.
«Я ничего не хочу знать! Мне нет никакого дела до того, почему мой муж угрожает этому человеку! Мне нечего здесь делать!» – упрямо твердил внутренний голос и, пожалуй, впервые в жизни, я была с ним абсолютно солидарна. Зажав рот рукой, чтобы не выдать своего присутствия, я стала потихонечку подниматься в комнату, когда раздался приглушенный звук выстрела и последующий за ним вскрик.
Как под гипнозом вернувшись на "пост наблюдения", я успела заметить, как Мигель, отбросив в сторону ставшее бесполезным оружие и, по пути жестоко пнув ногой труп мужчины, отправился налить себе выпить.
Страх за себя, за жизнь своего ещё не родившегося ребёнка, сковал моё сердце. Именно страх, заставил меня, не издав ни звука, стремительно вернуться в спальню и сделать вид, что я сплю. И даже тогда, когда перед рассветом, Мигель вернулся и, как ни в чём не бывало, обнял меня под одеялом, я нашла силы не выдать себя и не вырваться из рук убийцы.
Переживая свой разрыв с Девлином – единственной любовью всей моей жизни, я настолько ушла в себя, что не замечала ничего вокруг. Любовь Мигеля тогда казалась мне спасательным кругом, и я с благодарностью ухватилась за столь своевременную помощь.
К тому времени узнав о моей беременности, Мигель, как истинный рыцарь в сверкающих доспехах, пришёл мне на выручку, пообещав, что примет его, как родного. Радужные мечты вновь замаячили на горизонте и предложение мужа поехать познакомиться с отцом, не вызвали во мне никакого протеста.
Теперь же я отчётливо осознавала, какую чудовищную ошибку совершила. Будучи двадцать четыре часа в сутки под надзором, я оказалась лишена любой возможности сбежать от преступников обратно в Штаты под защиту законов своей страны.
Понятие "король", которым Мигель, представляя меня отцу, его окрестил, обрело свою ужасающую сущность: Дон Фернандо действительно был здешним королём. Являясь главой крупнейшего в стране наркокартеля и, будучи на короткой ноге как с властями, чиновниками, полицией, так и главарями бандитских группировок, он был полноправным хозяином здешних мест, беспощадно уничтожающим любых возможных конкурентов. И мой муж, был его правой рукой…
Каждый день, прожитый в фамильном доме Эстебан, превращался для меня в пытку. Приходилось контролировать каждый свой шаг, каждое слово, чтобы не выдать себя с головой. И, если днём, я могла ещё как-то, сославшись на недомогание избежать неприятного общества, то ночами, преодолевая отвращение, приходилось терпеть поцелуи и прикосновения Мигеля. Хорошо еще что врачи, беспокоящиеся за сохранение плода, порекомендовали нам воздержаться от супружеской близости, иначе просто не представляю, как бы смогла сдержаться и не крикнуть ему в лицо – убийца!
Усугубляло положение то, что мне частенько приходилось изображать из себя радушную хозяйку асьенды: встречать и приветствовать друзей дона Фернандо – таких же бандитов, как и он. Улыбаться до боли в челюсти и быть приветливой с их жёнами и невестами, от которых меня воротило так, что и не описать словами. Все их разговоры крутились вокруг денег, драгоценностей, поездок в Европу и молодых любовников, содержащих ими на средства законных мужей.
Но хуже остальных, был дон Рауль Монтойя. Тонкими усиками и маленькими хищными глазками на сальном лице, он прочно ассоциировался у меня с жирным тараканом, вызывающим лишь единственное и неудержимое желание – раздавить.
Ещё при самой первой встрече, когда я, стоя между доном Фернандо и Мигелем приветствовала "дорогого гостя", он, рассыпавшись в пошлых, на мой взгляд, комплиментах, не просто, как приличествовало случаю, поцеловал мою руку, нет, он её лизнул, абсолютно уверенный в том, что я об этом никому не скажу. И, он был прав. Становиться причиной конфликта между мужем и этой мразью, я не хотела.
С трудом преодолевая отвращение, я заставила себя достоять до того момента, когда гости вошли в дом и, только после этого, рванула в ванную комнату, безжалостно отмывать руку моющим средством, содержавшим хлор.
Ни мой статус замужней дамы, ни огромный живот, не могли защитить меня от его похотливых взглядов и гадкой плотоядной улыбочки. Оставалось лишь надеяться, что очень скоро я перестану быть для всех "новенькой грингой", и он потеряет ко мне интерес.
Тем временем, жизнь в асьенде шла своим ходом. Крики о помощи, звуки ударов и выстрелов, были частыми гостями на территории поместья. Бронированные грузовики привозили деньги и увозили товар. А мой муж, становился всё мрачнее и мрачнее, и всё меньше походил на галантного кавалера, с которым я когда-то познакомилась в клубе.
И вот, наконец, ближе к утру, двадцать пятого февраля, ровно через девять месяцев после того злополучного дня, когда разбились в прах мои мечты о счастливой семейной жизни с единственным мужчиной, которого я любила, на свет появилось маленькое чудо, вновь заставившее почувствовать себя как никогда живой.
Впервые взяв на руки сына и глядя в его такие знакомые зелёные глазки, я поклялась, что сделаю всё возможное и невозможно, но уберегу его от того будущего, которое прочит ему новоиспечённый "дедушка".
Брент… Брентон Девлин Фэррис Эстебан. Мой маленький ангелочек с каждым днём всё больше и больше походил на своего настоящего отца. Светло-каштановые волосы, также слегка вились на концах, а лукавые ямочки на щечках поголовно влюбляли в себя представительниц женского пола на всей территории поместья, превращая их в добровольных союзниц, когда дело касалось увиливания от занятий или же выклянчивания лишней порции сладкого.
Страх за жизнь ребенка, рвал на части мою душу. Рано или поздно, ненужные разговоры о его сходстве с Мигелем обязательно всплывут, и кто знает, что придёт в голову всесильному дону Фернандо, если он решит, что его обманули?
С другой стороны, отношения с мужем стали давать трещину. В те редкие ночи, когда мне не удавалось придумать никаких отговорок, чтобы избежать близости, я, крепко зажмурившись, представляла, что это не он, а Девлин, такой, каким он был в самый первый раз…
И вот, настал тот день, когда до меня стали доходить слухи о том, что у моего мужа появилась любовница. Затем, ещё одна. И ещё… И, если, поначалу Мигель стыдился признаваться в изменах, то вскоре, он стал делать это в открытую. А затем, каждый раз, после очередной измены, он возвращался домой пьяный в хлам и обвинял меня в том, что я сама своей холодностью довела его до такой жизни.
Устав от бесконечных сцен однажды я не смогла сдержаться попросила его о разводе. В тот день, Мигель впервые показал мне своё истинное лицо. Тот потрясающий красавец Мигель, танцующий со мной танго исчез, уступая место чудовищу, изрыгающему брань и проклятия.
Он ударил меня. А затем, заявил, что, если я когда-нибудь осмелюсь лишь заикнуться о разводе, он заберёт Брента, и я, больше никогда не увижу своего малыша. Мы – его собственность, и он скорее убьёт меня, чем позволит бросить его и уйти.
И, я не выдержала. Всё, что так долго копилось в душе, непрерывным потоком вылилось на голову мужа. Я кричала, что никогда не смогу быть примерной и любящей женой убийце и торговцу наркотиками. Что никогда не смирюсь с таким положением и, лучше пусть убьёт меня сейчас, потому что я, никогда не перестану надеяться на то, что однажды освобожусь от него.
Он этого не ожидал. Для него стало откровением то, что мне было все известно о тёмных делишках его семьи. Рыдая, он обнимал мои колени, умоляя простить его. Говорил, что бросит всё, что раскаивается; обещал измениться, устроиться на легальную работу, обзавестись собственным жильём подальше от кровавой асьенды Эстебанов.
И я поверила… снова…
Слово он сдержал. Не знаю, какие объяснения он приготовил для отца, но в течение последующих дней, мы переехали в съёмную квартиру на другом конце города, неподалеку от того места, где Мигель, на пару со старинным приятелем, открыл клуб, вроде бы без наркоты и прочей дури…
Жизнь потихоньку налаживалась. Переведясь из Штатов сюда, я смогла, наконец, закончить учёбу и получить диплом юриста, который в этой стране, был мне как лысому расческа.
Брент рос, и всё чаще и чаще заводил разговор о новом братике или на крайний случай, сестричке, с которой мог бы играть в отсутствии друзей – ровесников. Мигель с энтузиазмом поддерживал его желание ну а я, всякий раз улыбаясь, на следующий же день бежала в аптеку, за очередной упаковкой противозачаточных средств.
Годы шли, и в день своего двадцатишестилетия, я дала себе слово, что раз и навсегда перестану думать о Девлине. Он – в прошлом, и пусть там себе и остаётся. У меня осталась частица него и это даже больше, на что я, учитывая обстоятельства, вообще могла надеяться.
Мигель – мой муж, он любит меня и, ради его любви, я просто обязана ему второй шанс. В тот же день, после того, как мы вернулись с вечеринки, где отмечали мой день рождения, готовясь ложиться постель, я впервые отказалась от "защиты". Будь, что будет…
Но, ничего не было. Нам позвонили из полиции и сообщили, что дон Фернандо Эстебан, был найден мертвым в собственном доме. Никто ничего не видел и потому никаких свидетельских показаний проливающих свет на внезапную кончину «короля» не было. Однако дотошная медицинская экспертиза, проведенная по распоряжению Мигеля все же помогла установить наличие следов смертельной дозы отравляющего вещества в организме, тем самым подтверждая то, что все и так подозревали – Дон Фернандо был убит.
Все полицейские силы были немедленно брошены на поиски преступников, но даже я, несведущая о таких вещах знала наперед: те, кто «заказал» такого человека, как Эстебан давно позаботились о том, чтобы все свидетели были стерты с лица земли, а значит, убийцы нам никогда не найти.
***
Так странно… В отличие от простого люда, у наркобаронов даже похороны были по высшему разряду: частное кладбище, мраморный мавзолей, персональный сторож… Прямо-таки, умирай – не хочу.
Тысячи людей пришли проводить моего свекра в последний путь, будто он был не преступником, а святым человеком, этаким агнцем Божьим.
Я стояла в траурном платье, несколько лёгким для апрельской погоды и чувствовала, как холод проникает под одежду, заставляя зубы выбивать лёгкую дробь. Обнимая за плечи прижавшегося ко мне спиной Брента я, пользуясь тем, что на мне были тёмные очки, незаметно следила за прибывающими.
Отсутствие Мигеля начинало меня пугать. О чём он разговаривает с теми людьми? Не предложат ли они ему теперь, когда его отец мёртв и синдикат остался без своего главы, продолжить, так сказать, "семейный бизнес"?
Господи, нет! Пожалуйста…
Краем глаза, я заметила, медленно возвращающегося мужа в компании все тех же людей, кивающего на какие-то их слова. Даже с такого расстояния было заметны его раздувающиеся ноздри, как было всегда, когда он предвкушал что-то особенное…
Ко мне приблизился дон Рауль. Его хищные глазки, даже в такой, казалось бы, горестный момент, буквально раздевали меня, заставляя чувствовать себя под его грязными взглядами голой, несмотря на одежду.
– Примите мои соболезнования, Айлита, и знайте, что я скорблю вместе с вами, – он покосился на моего сына, который машинально встал между нами, с нескрываемой неприязнью, удивительной для его лет, взиравшего на противного дяденьку.
– Если вам, когда-нибудь, понадобится помощь, то знайте, что дон Рауль всегда готов прийти на помощь столь прекрасной сеньоре, как вы, моя дорогая.
Он попытался поцеловать мою руку, но Брент ему помешал. Развернувшись ко мне, мой малыш заныл:
– Мамочка, возьми меня на руки, ноги совсем застыли.
Вздохнув от облегчения и, благодаря Бога за сообразительность Брента, я тут же воспользовалась "добровольным щитом" и подхватила сына на руки.
Лютая ненависть, сквозила в прощальном взгляде дона Рауля, которым он, уходя, окинул на нас с сыном:
– Я не прощаюсь. Ещё непременно увидимся…
Когда-то я уже слышала подобное… Но, тогда, рядом был Девлин. А теперь…
Постаравшись поскорее выкинуть Монтойю из головы, я вновь посмотрела на Мигеля. Озноб усиливался, но уже не от холода. Я нервничала, продолжая незаметно следить за действиями мужа. Он что-то задумал.
Я прижала сына к себе. После всего случившегося, нужно быть готовой ко всему.