Пролог
Никогда в жизни мне не было так страшно. А прожил я долго и повидал немало. Оказывался в шаге от смерти, терял близких. Но такого тяжелого, парализующего волю тягучего ужаса испытывать не доводилось. И за свою, уже почти, в сущности, прожитую жизнь до тошноты страшно, но больше всего боюсь за жену. Случись что со мной, точно не спасется. Она у крайней черты, за которую переступишь – не вернешься. Я еще, возможно, и смогу ее вытащить, но без меня у нее никакой надежды. Только бы не было слишком поздно…
Света в комнатах не зажигали. Пусть думают, что мы уже легли. Весь день старался вести себя как обычно. Улыбался, говорил что-то, занимался делами, а сам каждую секунду думал: только бы не заметили, не заподозрили. Вроде повезло, никто ничего не увидел.
Если только они не умеют читать мысли…
Вещи собирать не стали: засекут, что чемоданы к машине носим, все, считай, пропали. Так что решили взять только документы и деньги. Я вот по привычке всё во множественном числе про нас с женой – «решили», «не стали»… Столько лет вместе. Но только теперь я за нас двоих – один. И решения на мне, и ответственность – моя. Потому что жена… Нет, не надо об этом. Лишь бы до машины довести ее без приключений, а там уж как-нибудь. Выберемся, справимся.
Однако уже пора. Почти одиннадцать вечера. Надо идти, хотя и страшно рисковать. Но оставаться еще страшнее. Здесь они рано или поздно доберутся до нас. И тогда уже ничего не поможет: ни молитвы, ни неверие.
Я встал со стула и пошел к двери, подхватил заранее приготовленную сумку. Ощупью крался в темноте, точно вор. Не видно даже очертаний мебели. Хоть и знаю, что где стоит, но пару раз все равно споткнулся, чуть не полетел на пол. Знакомая комната кажется полной тайн и ловушек. Все в ней передвигается, перебегает с места на место, живет по своим неведомым законам.
За окном – тоже чернота. Я давно заметил, какие непроглядные здесь ночи. Уличные фонари и льющийся из окон свет никогда не могли рассеять этот мрак. Но сегодня, успокаиваю себя, это нам на руку. Сегодня темнота – наш союзник. Она поможет стать незаметными и улизнуть.
Если только они не умеют видеть в темноте…
Только бы добраться до машины! Залезть внутрь, заблокировать двери, ударить по газам и рвануть отсюда, выжимая все резервы двигателя. Джип у меня мощный, не подведет, за это можно не беспокоиться. Остановить его даже им не удастся – раскатает по асфальту в лепешку.
Если только они не обладают еще какой-то особенной силой…
Наконец мне удалось дойти до комнаты жены. От напряжения весь взмок, пока шел. Открыл дверь, сделал несколько шагов и оказался возле ее кровати. Склонился ниже, пытаясь расслышать дыхание. Внутри все дрожало. На короткий жуткий миг мне показалось, что я ничего не слышу: все кончено, опоздал! Но почти сразу же осознал, что ошибся. Жена дышала, легко и почти беззвучно. Она жива, но то ли спит, то ли пребывает в своем странном, ставшем уже обычным состоянии. Лучше не думать, что сейчас творится в ее голове. Главное – забрать мою ненаглядную отсюда. А после все наладится. Мы сумеем забыть, вычеркнуть из жизни это страшное время.
Если только они не пойдут за нами по пятам…
Часть первая
«Когда ты смотришь в бездну…»
Глава первая
На второй день пути попали под дождь. Такого ливня Алексей раньше в жизни не видел: вода обрушивалась с разверзшихся небес сплошным мощным потоком. Тяжелые капли грохотали по крыше машины так оглушительно, что он стал всерьез опасаться, как бы на ней не осталось вмятин. На «Опель» словно накинули плотный серый чехол: за непроницаемой стеной дождя ничего невозможно было разглядеть, оставалось лишь догадываться, что навстречу, осторожно нащупывая путь, тоже движутся автомобили.
Алексей сбросил скорость, и теперь машина ползла черепашьим шагом. Хотелось бы верить, что и у остальных водителей достанет здравого смысла не лихачить в такую погоду. «Не хватало, чтобы в нас вписался какой-нибудь идиот», – сердито подумал Алексей, протянул руку и выключил магнитолу. Все равно почти ничего не слышно.
В этот момент в лобовое стекло что-то с силой ударило. Алексей хрипло охнул от неожиданности и на мгновение зажмурился.
– Что такое? – испуганно вскрикнула Маруся, вжавшись в сиденье.
– Понятия не имею, – раздраженно буркнул Алексей, хотя сразу сообразил, в чем дело. И тут же, вопреки всякой логике, продолжил:
– Камень в лобовуху шарахнул.
– Разбилось? – переполошилась Маруся, пытаясь разглядеть трещины на стекле.
– Нет, зато «дворник» повредило.
Маруся и сама уже видела: стеклоочиститель с левой стороны безжизненно поник. Теперь различать дорогу стало совершенно невозможно, и Алексей был вынужден прижаться к обочине, остановиться и включить «аварийку».
– Добро пожаловать на юг, – немедленно отреагировала с заднего сидения Алиса, – надеюсь, нас не смоет, папочка?
Алексей вцепился обеими руками в руль и крепко стиснул зубы, чтобы не высказать противной девчонке все, что о ней думает. Всю дорогу она только и делала, что изводила его, язвила, дерзила, и Алексей был на пределе.
К тому же он отвратительно спал этой ночью: в номере придорожного мотеля было слишком душно и полно комаров. Вдобавок час назад их оштрафовали за обгон на перекрестке. Алексей не заметил перекрестка, зато его самого заметила камера видеонаблюдения, и первый же гибэдэдэшник призывно махнул палкой.
У Алексея было два варианта: либо лишиться прав, либо заплатить немалый штраф. Рассчитавшись, он вернулся в машину еще злее прежнего. А вскоре полил дождь, и этот проклятый камень угодил прямо в «дворник».
Алексею страстно захотелось схватить Алису за шкирку и вышвырнуть из машины: пусть помокнет, проветрится, авось научится уважать старших.
Верно оценив его состояние, Маруся в сотый раз взялась сгладить зарождающийся конфликт:
– Алиса, сейчас же прекрати! – попробовала она одернуть дочь. Непривычный суровый тон дался жене плохо: голос подвел, дрогнул, слова прозвучали скорее просительно и жалобно, чем строго. – Ты же видишь, папа и без того нервничает! Лешенька, мы, наверное, просто посидим и переждем, да? Дождь кончится, и ты посмотришь, как все починить?
– Кому и папа, – вполголоса, но вполне отчетливо процедила девочка, и Алексей, разумеется, услышал. Он рывком распахнул дверь и вышел из машины. Ощущение было такое, словно на него вылили ведро холодной воды. Стуча зубами, Алексей склонился над «дворником», пытаясь оценить масштабы повреждения.
К счастью, все оказалось не так плохо. Он быстро убрал злополучный камень и снова вернулся в салон: потребовалcя гаечный ключ. Маруся что-то отрывисто выговаривала Алисе, тут же умолкнув при его появлении. Алексей нашарил под сиденьем нужный инструмент и снова захлопнул дверцу.
Сражаясь с увечным стеклоочистителем, он изо всех сил старался привести мысли в порядок. Надо взять себя в руки. В конце концов, он взрослый человек, а Алиска – всего лишь четырнадцатилетний подросток. В этом возрасте все максималисты, что толку ругаться и доказывать свою правоту. Нужно быть терпимее, снисходительнее, мудрее…
Однако мудрость давалась с трудом. Может, будь Алиса его собственной дочерью, все было бы куда проще, и ее выкрутасы не выводили из себя так сильно. Любимым детям прощают многое, если не все.
Но чужую вздорную девчонку любить не получалось. Да и обычная вежливость давалась всё хуже и хуже. Уже не впервые в голову закралась мысль: а не зря ли он все это затеял? Зачем было брать на себя такую ответственность, тащить их неведомо куда? С другой стороны, для себя Алексей иного выхода не видел, а Маруська была его женой, и он любил ее. А брать с собой Маруську, бросив Алису, было немыслимо, так что…
Вроде бы теперь «дворник» должен заработать. Алексей, мокрый как мышь, плюхнулся на сиденье.
– Замерз? С тебя вода льет, – виновато произнесла Маруся, как будто это она запустила камнем в стекло. Иногда заискивающие интонации ее тихого голоса выводили Алексея из себя. Заставляли ощущать себя маньяком, который тиранит ни в чем не повинную жертву.
– Ничего, согреюсь, – буркнул он. Стянул через голову насквозь мокрую футболку и повесил на спинку сиденья. Проверил – дворники послушно размазывали дождевые капли по стеклу.
– Поедем или подождем, пока ливень кончится? – несмело спросила Маруся.
– Поедем потихоньку. – По правде говоря, Алексею осточертело это путешествие, хотелось быстрее добраться до места. Он рассчитывал оказаться в Каменном Клыке уже к вечеру, но теперь из-за вынужденных остановок данная перспектива выглядела всё более туманной. Как бы еще одну ночевку делать не пришлось.
Маруся еле слышно вздохнула, но возражать не решилась. Алексей отлично знал, что жена предпочла бы переждать непогоду. Несколько лет назад они попали в аварию – автомобиль занесло на скользкой дороге. Алексей пытался вырулить, но избежать столкновения не удалось, и они врезались в столб. «Четырнадцатая» пострадала довольно сильно. Это вообще была невезучая машина, с которой вечно что-то случалось: то «раздели» на стоянке, то магнитолу спёрли, разбив боковое стекло. После той аварии Алексей больше на ней не ездил, отремонтировал и продал. Добавил денег, купил «Ниссан», который теперь сменил на «Опель».
Они с Маруськой, к счастью, тогда отделались ушибами и ссадинами. Но страх, который испытала жена в те короткие мгновения, остался с ней навсегда, и Алексей часто замечал его темную тень на дне ее оленьих глаз. Видел, как Маруся судорожно сжимает руки в замок, стоит ему чуть превысить скорость, знал, как боится она ездить в дождливую или снежную погоду, и всегда старался оградить ее от таких поездок. Но сейчас Марусин испуг почему-то вызвал у него мстительную злую радость. Он сделал вид, что не замечает ее состояния и завел двигатель.
Они проехали совсем немного, когда дождь внезапно прекратился, как будто кто-то наверху завернул кран.
– Надо же, как странно: взял и перестал! – на Марусином лице было написано такое облегчение, что Алексею стало стыдно. В самом деле, чего он на нее-то взъелся? Разве она виновата? Алексей повернул голову, улыбнулся жене и легонько сжал ее тонкие пальчики. Маруся тут же радостно и благодарно улыбнулась в ответ.
Ближе к ночи, оставив далеко позади Ростов-на-Дону, Алексей смирился с тем, что сегодня в Каменный Клык им точно не успеть. Собственно, никакой спешки и не было – днем раньше, днем позже, ничего страшного. Просто не терпелось увидеть место, где им всем предстояло начать новую жизнь.
Ближе к окончанию пути дорога становилась все более утомительной. Когда проезжали Татарстан, Ульяновскую, Саратовскую, Волгоградскую области, приятно покалывало радостное нетерпеливое ожидание. Сейчас на смену ему пришла усталость. Утомляло не само путешествие: оно вполне могло бы оказаться приятным, если бы не маленький монстр, расположившийся на заднем сидении. Алексея измотало непрекращающееся чувство напряженного ожидания очередной Алискиной выходки. Поначалу у него получалось игнорировать девчонку, но спустя сутки это стало почти невозможно. Он стискивал челюсти и пытался сосредоточиться на пейзаже.
За окнами темно-серого, словно приготовившегося к прыжку мощного «Опеля» пролетали леса и перелески, постепенно сменившиеся огромными открытыми пространствами, мелькали города, городишки и поселки. Некоторые селения, преимущественно на Кубани, радовали глаз красивыми ухоженными домами и аккуратными улицами, однако слишком многие выглядели неприютными и полузаброшенными. Одна деревенька запомнилась особенно. Машина ехала медленно, неуклюже подпрыгивая на кочках и колдобинах, каждую секунду рискуя провалиться в очередную дорожную яму. Людей не было видно: до самого выезда из села они так никого и не повстречали.
Унылые, кривые дома, мутные полуслепые окна, украшенные рваными занавесками. Возле одного двора стояла тощая мосластая корова, кое-где возились в пыли встрепанные грязные куры. Покосившаяся церквушка с облезшей позолотой куполов. Чахлые, болезненные деревья. Единственным более или менее приличным, добротным зданием было казенного вида двухэтажное строение из красного кирпича. Алексей решил, что здесь располагается местная администрация и приготовился иронично усмехнуться, однако ошибся. В краснокирпичном доме находилось бюро ритуальных услуг «Последний приют».
– Царство смерти, – в унисон его собственным мыслям пробормотала Маруся.
Они двигались с приличной скоростью, больше никаких препятствий на пути не встретилось, и проехать оставалось всего-то триста километров, однако последние пару часов за окнами было уже совсем темно. Мчаться ночью по незнакомым дорогам, руководствуясь лишь подсказками навигатора, который уже не раз заставил их повернуть не туда, куда следовало, Алексей побоялся. Будь он один, может, и рискнул бы, но Маруся сильно нервничала. Ничего не поделаешь, придется останавливаться на ночлег.
Сворачивая к первой попавшейся гостинице, он с тоской думал, что нормально отдохнуть снова не удастся: Алексей умел спать только дома, как бы ни была хороша и удобна чужая постель. Автомобилей на парковке оказалось немного. Алексей вышел из машины, открыл багажник, чтобы взять одну из сумок. Кондиционированный воздух не шел ни в какое сравнение с мягкой прохладой южной ночи, и Алексей с наслаждением дышал полной грудью. Откуда-то сбоку доносились негромкие звуки музыки. Он посмотрел в ту сторону и увидел небольшое кафе, отчего-то наивно названное «Парижем».
Алексей помассировал поясницу и с хрустом потянулся: от долгого сидения за рулем всё тело слегка ныло. Ему ужасно хотелось сбросить одежду, принять душ и вытянуться на кровати. Маруся разбудила задремавшую Алису, и они втроем пошли к двухэтажному зданию с ярко освещенным фасадом.
В холле было пустынно. Симпатичная, щедро накрашенная администраторша с затейливой прической одарила их счастливой и, похоже, вполне искренней улыбкой: наверное, уже не ожидала, что сегодня могут заглянуть клиенты.
– Здравствуйте, проходите, пожалуйста! У нас есть свободные комнаты! Очень удобные! Гостиница новая, вам всё понравится, – с характерным говорком тараторила она.
Пока Алексей оформлял для них двухкомнатный трехместный номер, Алиса бродила по вестибюлю и разглядывала скучноватые пейзажи, развешанные по стенам. В углу каждой картины стояла подпись художника – «Сайко».
– Как, нравятся картинки? – жизнерадостно осведомилась администраторша и, не дожидаясь ответа, гордо выпалила: – Это Виктор Макарыч, директор наш, на досуге рисует!
– Передайте вашему Макарычу, пускай лучше своим трактиром занимается. Нечего позориться и краски переводить, – невозмутимо произнесла Алиса, круто развернувшись и в упор уставившись на администраторшу. Та растерянно хлопала округлившимися глазами и не знала, что ответить. Добившись нужного эффекта, девочка удовлетворенно хмыкнула.
– Алиса! – возмутилась Маруся и густо покраснела. Алексей решил поберечь нервы и не вмешиваться.
– А что такое? Это же правда! Хочешь сказать, тебе эта убогая мазня по вкусу? – нахально ухмыльнулась Алиса.
Ко всеобщему облегчению, в этот момент входная дверь снова открылась и на пороге показалась еще одна семейная пара. На руках у женщины спал рыжеволосый мальчик лет трех. Администраторша поспешно всучила Алексею ключи и переключила свое внимание на новых клиентов.
Номер действительно оказался вполне приличный, с большими удобными кроватями, кондиционером и телевизором. На стене красовалось очередное творение директора Сайко. Алексей достал из сумки свежее белье и футболку и направился в душ. Шум льющейся воды заглушал все остальные звуки, но он точно знал, что Маруська и Алиса переругиваются за стеной. Точнее, Маруся несмело пытается что-то внушить дочери, а та колко огрызается в ответ. За последние несколько месяцев, что девочка живет с ними, это стало привычным явлением.
Спать улеглись далеко за полночь. Пока по очереди мылись, пока ужинали и готовились ко сну, прошло почти два часа. Алексей был не голоден и мог бы запросто ограничиться бутербродом с чаем, но знал, что Маруська расстроится. Каждый раз, когда Алиса откалывала очередной номер, ей было неловко, она чувствовала себя виноватой во всех смертных грехах. Если он откажется от еды, Маруся решит, что муж злится из-за Алискиной выходки. Так что Алексей послушно съел походный ужин и даже выпил чаю с вафлями.
Собираясь в дорогу, Маруська подготовилась основательно: наварила яиц и картошки, запихнула в сумку-холодильник сыр, сосиски и колбасу, нажарила и уложила в термос домашних котлет, взяла кофе и чай в пакетиках, вафли, печенье, яблоки, мандарины, овощи. Алексей пробовал возражать, говорил, что поесть вполне можно и в придорожных кафе. Но Маруська, обычно податливая и охотно предоставляющая мужу принимать все решения, в этот раз была непреклонна. Она считала, что в подобных заведениях царит полная антисанитария, да вдобавок тебе бессовестно скормят кошку под видом гуляша или бифштекса. Алексей быстро отступился, и теперь они в неимоверных количествах поглощали припасы, которые Маруська подкладывала им, приговаривая: «Смотрите, сколько тут всего. Ешьте, не выбрасывать же!»
Ночью, слушая сонное Марусино дыхание, Алексей думал, что уже завтра увидит дом, о котором так долго мечтал, и место, на которое возлагал большие надежды. Он повернулся на бок и обнял жену левой рукой. Она завозилась и что-то пробормотала во сне. Маруська обладала счастливой способностью быстро засыпать в любых условиях. Алексей завистливо вздохнул и прикрыл глаза.
Все складывалось неплохо, но в душе отчего-то шевелился крошечный червячок. Алексей попытался понять, что именно его беспокоит, но не сумел. Все шло так, как он и планировал. Но все же что-то тревожило, не давало покоя. Наверное, дело в резкой смене обстановки и обычном волнении при переезде. К тому же Алиса изрядно портит настроение.
Постепенно мысли становились все более спутанными, парадоксальными и туманными, текли вяло и неохотно. Сам того не заметив, Алексей заснул, уткнувшись в теплое Маруськино плечо. Той ночью он увидел странный сон. В нем были незнакомые хохочущие люди, комнаты с огромными зеркалами, обнаженные женщины с хищными лицами, покосившиеся кресты и надгробия, а сам он петлял по запутанным дорогам, искал что-то и боялся это найти.
Маруся проснулась от его стона и удивленно посмотрела на мужа. Тот всегда спал тихо, сон его был легок и невесом. Она мягко коснулась Лешиного лба: он был влажным и прохладным. Маруся погладила мужа по коротко стриженным жестким волосам и поцеловала в уголок рта. Он нахмурился, но задышал ровнее. Маруся еще некоторое время вглядывалась в бесконечно любимое лицо, потом опустила голову на подушку и устроилась поудобнее. Вскоре она уже крепко спала.
Утром Алексей не помнил своего диковинного сна. От ночных видений остался лишь невнятный привкус тревоги, но вскоре пропал и он.
Глава вторая
Дом, в котором им теперь предстояло жить, понравился всем троим. Даже Алиса, которая с некоторых пор во всем занимала непримиримую позицию и предпочитала находиться в состоянии войны с окружающим миром, признала, что он «клевый».
В поселке под названием Каменный Клык было несколько улиц: Приморская, Центральная, Солнечная и Ягодная выходили к морю, Поперечно-Приморская и Поперечно-Центральная пересекали их под прямым углом. В центре располагалась небольшая площадь с магазинами, кафе, банком, рынком, почтой и зданием поселковой администрации. Каменный Клык утопал в зелени и цветах, несмотря на то, что дело шло к концу сентября. На аккуратно заасфальтированных улицах было чисто и опрятно, а люди, которые попадались им навстречу, приветливо улыбались, при этом одаривая приезжих слегка удивленными взглядами. Риелтор Вадим Дубцов, который занимался покупкой и оформлением их нового дома, пояснил:
– Сейчас поток отдыхающих схлынул, редко кто приезжает.
Вадим встретил их в центре поселка, как и договаривались. Он был плотным кряжистым мужчиной лет сорока с загорелым лицом, пышными усами и живыми темными глазами. Руки его были покрыты густой черной порослью, и Маруся поймала себя на мысли, что вид этих волосатых конечностей напоминает ей мохнатые паучьи лапы. Ее нежное лицо исказилось гримасой отвращения, и она поспешно отвела глаза.
– А почему поселок называется Каменный Клык? – поинтересовалась Алиса.
– Вон там, – Вадим неопределенно махнул рукой куда-то влево, – есть мыс. Он сильно выдается в море. Это и есть тот самый Клык. Будешь туда ходить, смотри, осторожнее. Не походи близко к краю. Обрыв очень крутой, и земля вся в трещинах.
– Она вообще не будет одна туда ходить, правда, Алиса?
Девочка не удостоила мать ответом и жадно спросила Вадима:
– А что, уже кто-то свалился?
– Нет, – ответил слегка шокированный Алискиной реакций риелтор, – по крайней мере, в ближайшие лет двадцать точно никто не падал.
– Может, поедем уже смотреть дом? – резко меняя тему, спросил Алексей.
– Да-да, конечно, – спохватился Дубцов и заспешил к серебристой «Вольво».
Через несколько минут они уже стояли перед своим домом. Это было белое двухэтажное здание, огороженное высоким забором с металлической черной ажурной калиткой. Вадим достал ключ и открыл калитку, пропуская Алексея, Марусю и Алису вперед. Они оказались в небольшом дворике, вымощенном разноцветной плиткой. По периметру располагались клумбы с цветами, стояли скамейки, справа виднелась увитая зеленью беседка, вглубь вела выложенная светлыми камнями дорожка.
– За домом довольно большая территория, десять соток, там можно разбить сад, – громко говорил Дубцов, обрадованный тем, что дом явно нравится новым хозяевам, – на заднем дворе есть место для бассейна или площадки для отдыха. Некоторые устраивают летнее кафе для гостей – очень выгодно, между прочим. Кстати, пространство перед домом тоже ваше, можно устроить парковку.
Они обошли дом и увидели, что к нему примыкает большая пристройка.
– Дом строили как мини-гостиницу, предполагалось, что в сезон хозяева перебираются жить сюда. Здесь три комнаты и кухня, – объяснил назначение пристройки Вадим.
Пространство, которому предстояло стать садом, пока выглядело неухоженным пустырем, поросшим травой. Работы был непочатый край, но по затуманившимся Марусиным глазам Алексей понял, что она уже строит планы, что и куда будет высаживать. Жена обожала возиться с землей, сказывались деревенские корни.
Дом, как и пристройка, был полностью меблированным и оборудованным – это входило в стоимость. Из Казани Алексей и Маруся привезли только одежду и личные вещи. На первом этаже располагался просторный вестибюль с телевизором, большими зеркалами, картинами в богатых рамах, напольными вазами, кожаными угловыми диванами, журнальными столиками и фонтаном, который в данный момент не работал. Если честно, фонтан был пошловат: гологрудая русалка томно изогнулась на камне и держит в руках большой кувшин с широким горлом. Однако многие люди с менее притязательным вкусом нашли бы фонтан очаровательным, так что менять его Алексей не собирался.
В глубине холла виднелась широкая лестница на второй этаж, закрытая дверь и арка. Пройдя через арку, они очутились в коридоре, по обе стороны которого располагались двери.
– На первом этаже шесть номеров люкс, на втором – восемь номеров эконом, – рассказывал Дубцов и, предваряя расспросы, пояснил: Они отличаются наличием-отсутствием кондиционеров и телевизоров. Холодильники и туалетные комнаты с унитазом, душевой кабиной и раковиной есть во всех номерах.
Они бегло осмотрели комнаты. Везде стояла одинаковая мебель: кровати, столы, стулья, шкафы и тумбы. На окнах висели жалюзи, на стенах – репродукции картин Айвазовского, в номерах люкс на полу лежали ковры.
– Как видите, никакой ремонт или переделка не требуются. Что называется, заезжай и живи, – с довольным видом подытожил риелтор, когда они вернулись в холл первого этажа.
– А что за той дверью? – спросила Алиса. Она вертела головой по сторонам и сейчас была похожа на ребенка, который рассматривает новогодние подарки под елкой. «Да ведь она и в самом деле ребенок. Слишком часто ощущающий себя лишним, недолюбленным. Оттого и дуется на весь мир», – подумал Алексей, ощущая нечто среднее между жалостью, грустью и виной.
– Ах, да! Забыл показать вам самое главное! – хохотнул Вадим. – Там служебные помещения: кабинет и кладовая, пойдемте.
Дубцов открыл дверь, и они оказались на тесном пятачке, куда выходили две узкие простенькие двери светлого дерева. В кабинетик с трудом вмещались письменный стол, стул, два кресла и шкаф для документов, кладовая была до отказа забита бельем, покрывалами, полотенцами и прочими необходимыми вещами, которые аккуратно лежали на металлических стеллажах. Еще здесь были гладильная доска и три стиральных машины.
– Вадим, а зимой прежние хозяева жили здесь, в доме? – поинтересовалась Маруся.
– Видите ли, они строили и оборудовали дом прошлым летом и осенью, однако уже в начале февраля этого года выставили его на продажу, – после едва незаметной паузы ответил Вадим.
– То есть они здесь не жили? И отдыхающим его еще не сдавали? – удивилась Маруся.
Алексей ни о чем Дубцова не спрашивал. Он знал, что бывшие хозяева, построив дом, почти сразу продали его агентству по недвижимости. Причинами не интересовался: мало ли, может, передумали заниматься гостиничным бизнесом. А может, климат не подошел. Однако Марусю, похоже, это озаботило.
– Какое-то время хозяева здесь жили, но где именно – в доме или в пристройке, я не знаю. А гостей – тут так принято называть отдыхающих – действительно пока не было.
Дубцов выглядел немного встревоженным. Его беспокоили настойчивые расспросы Маруси. Вдруг той придет в голову отказаться от сделки? Ведь документы еще не были подписаны! Хотя это маловероятно, успокоил себя риелтор, ведь Васильев уже внес залог за дом. И судя по всему, именно муж был полноправным главой этой маленькой семьи. Алексей тут же подтвердил его мысли:
– Просто отлично, что дом совершенно новый и здесь практически никто не жил. Мы именно на это и рассчитывали, – твердо произнес он.
– Но почему они его так быстро продали? – неуверенно произнесла Маруся. – Как будто избавились…
Алиса не слышала этого диалога, а то непременно вставила бы свои пять копеек. Но в данный момент девочка была где-то во дворе.
– Мало ли, какие у людей обстоятельства? Это прекрасный дом, и незачем во всем искать подвох, – с нажимом сказал Алексей. В его голосе слышались недовольство и досада, и Маруся сочла за благо согласиться и прекратить расспрашивать Вадима. Тем более что дом и в самом деле был выше всяких похвал и очень ей понравился. Действительно, бывшие хозяева могли уехать по тысяче разных причин, и незачем их выяснять.
Осматривая пристройку, Маруся и вовсе позабыла о своих мимолетных сомнениях. Решила, что, доведись ей делать это, она и сама обставила дом точно также. По душе пришлось все: и просторная светлая гостиная с современной мебелью, и оборудованная по последнему слову техники кухня с барной стойкой и большим круглым столом посередине, и уютная спальня с пушистым ковром и красивыми шторами, и будущая комната Алисы. Хотя над последней, конечно, стоило поработать. Здесь был сделан красивый ремонт, на окнах висли подобранные в тон цвету стен и потолка шторы, однако из мебели имелся только симпатичный платяной шкаф. Прежние хозяева, объяснил Вадим, планировали устроить здесь вторую спальню: летом к ним собиралась приезжать внучка.
– Так они были пожилые? – Маруся отчего-то была уверена, что неизвестные ей Давыдовы были такой же молодой парой, как и они сами.
– Да, им где-то около шестидесяти. Андрей Давыдов имел бизнес, не помню уже в какой именно области. Решил отойти от дел, говорил, что устал от суеты. Они с супругой собирались пожить на море, заодно и заняться гостиничным бизнесом. Андрей к тому же хотел сделаться писателем. Рассказывал как-то, что всегда мечтал написать роман.
– Надо же, очень интересно, – равнодушно заметил Алексей.
– Тем более странно, что они передумали и… – начала было Маруся, но тут же умолкла под предостерегающим взглядом мужа.
Закончив осмотр, Вадим и Алексей стали договариваться о сроках подписания договора. В итоге решили встретиться и оформить все через два дня, в пятницу. Маруся с Алиской ушли куда-то за дом, и до мужчин долетали их взволнованные и радостные голоса.
– Кажется, угодили своим девочкам? – улыбнулся Дубцов.
– Похоже на то, – согласился Алексей. В глубине души он, конечно, волновался, опасаясь, что на Марусю дом не произведет того впечатления, которое произвел на него самого, и она не захочет жить здесь. Да и сам он видел дом вживую, не на фотографиях, которые прислал ему Вадим, лишь однажды. И то в течение получаса, не больше. При детальном рассмотрении запросто могла всплыть масса нежелательных подробностей.
Переезд на море был спонтанным решением. Возможно, опрометчивым. И уж точно рисковым. На протяжении последних десяти лет у Алексея был небольшой бизнес по ремонту и отделке квартир. По образованию он был физиком и математиком, окончил соответствующий факультет университета и даже два года отработал в школе. Работа ему нравилась, преподавание приносило радость и удовлетворение, ученики любили молодого прогрессивного учителя, на уроках которого никогда не было скучно. Словом, карьера педагога давала ему все, что нужно, кроме нормальных денег.
Алексей бы, конечно, в любом случае не голодал. Отец и мать, уважаемые профессора медицины (он эндокринолог, она гинеколог), хоть и были пенсионного возраста, имели обширную практику, народ на прием толпами валил. Семья всегда жила обеспеченно. Родители хотели приобщить к медицине и его, но Алексей категорически отказался, ибо никакой тяги к врачеванию не чувствовал. С детства обожал математику. Мать с отцом быстро смирились, они вообще редко возражали, запрещали что-либо любимому сыну.
Словом, материальных проблем Алексей никогда не знал. Однако сидеть на шее у мамы с папой – это было как-то… не комильфо. Уволившись из школы, Алексей довольно долго ощущал, что совершил ошибку и, высокопарно выражаясь, предал самого себя, но со временем это чувство стиралось, становилось все слабее, пока вовсе не исчезло.
Он стал заниматься евроремонтом. Работал споро и с выдумкой, так что быстро оброс клиентами и постоянными заказчиками, а вскоре открыл собственное дело. Сам теперь квартиры не ремонтировал, этим занимались бригады рабочих. Однако бизнес, долгое время приносивший неплохой доход, в последние год-два стал угасать, и Алексей снова задумался о смене деятельности. Все решилось буквально в одночасье.