Глава 1
Вообще-то мне не нравятся ухажеры моей мамы. Не вызывают доверия, знаете ли. Когда за двадцать лет жизни у тебя было два официальных «папы» и несколько неофициальных, начинает лихорадить, стоит маме произнести: «Кажется, я влюбилась».
Опять?!
О, нет!
Но иногда от потенциальных отцов есть толк.
Например, когда на улице жарит солнце, а у нового возлюбленного мамы есть дом с личным бассейном.
Красота!
Я лежу в шезлонге, соломенная шляпа закрывает лицо. Тишина бесконечная, словно на долгие километры нет никого и ничего. Элитный коттеджный поселок вымер, на выходные все разъехались кто куда. Клонит в сон, глаза предательски закрываются.
– Кхм, – произносит кто-то над моим ухом, прерывая дрёму.
Вашу ж мать!
Я же тут совсем одна! Какое еще «кхм»!
Меня сдувает с шезлонга, пальцы машинально нащупывают полотенце, и я оборачиваюсь им, судорожно отыскивая взглядом бюстгальтер, который стянула для равномерного загара.
Судя по наглой ухмылке стоящего напротив парня, он загар оценил.
Высоченный, широкоплечий. Скрестил руки на мощной груди. Смотрит насмешливо. Его темные волосы взъерошены, футболка неряшливо заправлена в джинсы. Она обтягивает его так плотно, что мог бы и без неё ходить. Все кубики пресса навыкате.
Надо признать, выглядит соблазнительно.
Откуда он тут взялся?!
– Ты кто? – произношу одними губами, плотнее запахнувшись в полотенце.
– Встречный вопрос, – язвительно отвечает незнакомец. – Кто ты такая и что делаешь в моем доме?
– В твоем что?..
Что-то не складывается. От слова «совсем».
Я познакомилась с «дядей Денисом» на той неделе. Он пригласил нас с мамой на ужин, объявил о серьезности своих намерений и разрешил мне провести выходные в его коттедже, пока они с мамой нежатся на море.
Разве не сказка?
Бассейн, кондиционер и телевизор во всю стену…
А ещё какой-то непонятный парень, который плотоядно изучает меня. Клянусь, раздел бы взглядом да снимать нечего. Кроме полотенца, конечно же.
– Ты – новая горничная моего отца? – спрашивает понимающе. – Решила в его отсутствие совместить приятное с полезным? Я думал, ему тощенькие не нравятся, но, видимо, пересмотрел свои вкусы.
– Я – не горничная, – чувствую, как вспыхивает кожа. – Я… – вот как объяснить причинно-следственную связь? – Я… дочь невесты твоего отца.
– Невесты? – переспрашивает парень с сомнением. – Значит, у моего отца есть невеста, а у нее – дочь. Лю-бо-пыт-но, – по слогам, тягуче, издевательски. – Обычно он находит невест без дочерей. Знаешь, что мне кажется, дочь невесты?.. Что ты нагло врешь. И вот почему.
Делает шаг ко мне, наплевав на личные границы. Я пячусь, но особо деваться некуда, разве что нырнуть в бассейн. Стою на самом краю, а внезапный гость подходит ещё ближе. Нас разделяет жалкий сантиметр.
– Да ты не скромничай, – хмыкает парень. – Должен же я оценить свою… хм… как тебя правильнее назвать? Будущую сводную сестру?
Он тянет на себя край полотенца.
– Эй! – возмущенно вскрикиваю, покачнувшись.
Машинально хватаюсь за первое, что попадается под руку – за футболку парня. Та опасно трещит, но не рвется.
А затем мы вдвоем падаем в воду.
Упс.
Отталкиваюсь пятками от дна бассейна и выныриваю, отплевываю воду. Полотенце, покачиваясь, погружается вглубь кристально чистых вод. Теперь точно предстоит вылезать под оценивающим взглядом незнакомца.
Он… хохочет. Трясет намокшими волосами и смеется так заразительно. Меня не тянет даже улыбнуться. Всё напоминает дурацкий сон. Знаете, тот кошмар, в котором ты приходишь на сдачу экзамена в одних колготках, натянутых до груди, но понимаешь это слишком поздно.
Вот и тут так.
Хотя от колготок бы я не отказалась. Мои трусики-танго прикрывают слишком мало, чтобы назвать их полноценной одеждой.
– Ну что, дочь невесты, остудилась? – опять смотрит, въедливо так, без капли стеснения.
Я погружаюсь в воду по подбородок, чтобы хоть чем-то прикрыться.
– Отвернись, – требую. – Дай мне одеться.
– Да перестань, – парень подплывает к лестнице и загораживает её. – Чего я там не видел. Отличная фигура, между прочим.
– Ничего ты там не видел! – Одной рукой прикрываю грудь, второй продолжая барахтаться на поверхности.
Вообще-то я не лучший пловец, а потонуть в двухметровом бассейне из-за этого мерзавца будет максимально неприятным казусом.
Парень легко поднимается, не воспользовавшись лестницей, а подтянувшись на крепких руках. Его плечи бугрятся, каждый мускул спины выступает, кажется неестественным, нарисованным.
Денис Владимирович, мамин ухажер, ни слова не говорил о своих сыновьях. Интересно, мама-то в курсе, что они существуют, или это сюрприз специально для меня?
А если он – всё-таки не сын, а какой-нибудь работник, у которого есть ключи от дома? А если грабитель, вломившийся сюда без спросу? Убьет меня и прикопает прямо в цветущих розовых кустах, взращенных садовником.
Меня начинает подташнивать от страха.
– Помочь тебе, сестренка? – подает мне руку, но принять её означает оголиться.
– Нет. Просто отвернись.
Не переставая ухмыляться, он поворачивается к панорамным окнам гостиной и смотрит исключительно на них. Ну, хоть за это спасибо. Я наконец-то добираюсь до бюстгальтера и натягиваю его на себя, путаясь в застежках.
Долго не могу совладать с лямками платья, которое липнет к мокрой коже. Раздражаюсь только сильнее.
– Так вот, – продолжает подозрительный незнакомец спокойным тоном, – мне кажется, что нет никакой невесты, есть только ты и мой отец, который всегда был падок на молоденьких девиц. Поэтому я не понимаю, чего ты скромничаешь. Сколько он тебе платит? Или у вас по любви?
Хмыкает издевательски.
– Что?! Да как ты смеешь!
Я вспыхиваю до корней волос, стискиваю кулаки.
– Ну-ну, не бесись, тебе не идет. Кстати, Артем. Приятно познакомиться. Не буду мешать, передай папочке, что его блудный сын вернулся в город. А фигурка действительно неплохая.
С этими словами он уходит, а внутри меня всё клокочет от злости.
Я поворачиваюсь к окнам, чтобы напоследок показать этому «Артёму» неприличный жест.
Смотрюсь в отмытые до блеска стекла и различаю… своё отражение.
Эй! Они же зеркальны!
Он всё видел!
***
Ирка ржет как конь, а Ника качает головой и цокает, когда я рассказываю историю своего стыдливого знакомства с, возможно, будущим родственником.
С мамой я созвонилась сразу же, как за этим поганцем захлопнулись ворота. Она подтвердила: сын у Дениса Владимировича имеется, правда, он учится в столице и в родной город приезжает крайне редко.
Вернулся, блин. Очень своевременно.
Разумеется, я ей не поведала всех деталей нашего «знакомства», ограничилась скупым: «Я спала в шезлонге, когда он пришел». Спала полностью одетая. И в бассейн мы не ныряли.
Но поделиться правдой с кем-то остро требовалось.
Мы с девчонками встретились тем же вечером, в летнем кафе у реки. Солнце скрылось за облаками, подул легкий ветерок, пахнущий нагретыми за день прибрежными камнями.
– Что смешного? – ворчу я, размазывая шарик мороженого по креманке.
Ирка продолжает похрюкивать от смеха и сгибается пополам.
– А чего грустного? Я вижу, как вы вдвоем падаете в бассейн, – она утирает слезы. – Никос, подтверди, ржачно!
– Да ну, как-то гадко, – не соглашается Ника. – Ты представь, Соне теперь ему в глаза как-то смотреть надо. Особенно, если у тети Марины с его отцом всё-таки что-то сложится.
– Именно! – соглашаюсь. – Хоть кто-то меня понимает.
– Зачем смотреть ему в глаза? Ты же говоришь: брутальный качок? Ну, так вот. Учись, как сгладить первое впечатление. Подходишь, стягиваешь с него штаны, и… – Ирка обмакивает палец в моё мороженое и медленно обсасывает его.
Я отставляю креманку подальше. После Иркиного мастер-класса аппетит пропал окончательно.
У нее всегда всё просто. Если кого-то можно оседлать – бери и делай, не отказывай себе ни в чем. Жизненное кредо: мужчины нужны исключительно ради удовольствия.
Но жизнь не повернута на сексе.
Не повернута же?
Мне ближе позиция Ники: лучше поздно, зато найти того самого.
Удивительно, как могут три внешне похожих друг на друга человека быть такими разными. В институте нас прозвали «рыжими бестиями» за цвет волос. Разве что у меня они ближе к медному оттенку и вьются так сильно, что не распрямишь никаким «утюжком». Ирка – огненно-рыжая, с такой большой грудью, что парни невольно зависают, глядя на ту. Никос стрижется коротко, под мальчика, и волосы её медовые.
Неразлучное трио.
Но мироощущение у нас максимально непохожее. Потому, наверное, и притянулись друг к другу.
В том году мы сделали одинаковые татуировки на внутренней стороне предплечья. Тонюсенькая надпись на английском. «Дружба – это один разум в трех телах».
– Не слушай её, – качает головой Ника. – На твоем месте я бы пожаловалась матери за домогательства. Кто знает, что в голове у этого парня. Таких козлов нужно сразу отшивать.
– Но ты не на её месте, – показывает язык Ира. – Зачем так остро реагировать? Неужели парень не может просто пошутить? Нужно пользоваться ситуацией. Видел буфера? Отлично! Самое время посмотреть на достоинства Артёма.
– Что ты несешь, Ирэн! Соня – не какая-нибудь давалка!
– Так никто и не просит её давать! Потрогать, пощупать. Так сказать, приветственное рукопожатие…
– Прекратите спорить, – вздыхаю я. – Эй! Да успокойтесь! Я не собираюсь никого щупать, тем более Артёма.
Как специально, ровно в эту секунду на телефоне высвечивается непрочитанное сообщение с незнакомого номера.
Как дела, сестренка?
Ошибки быть не может.
Меня вновь накрывает волной неконтролируемой злости.
Откуда у него мой мобильный?!
Девчонки продолжают спорить на тему того, считается ли петтинг полноценным сексом или всего лишь «дружеским жестом», а я пялюсь на телефон. Приличных слов в голове не рождается, зато нецензурных – хватит на полноценный роман. Сдерживаюсь. Не отвечаю, лишь смахиваю сообщение в сторону.
Отец сказал, что мы подружимся
Он издевается, что ли?!
Кстати, они с твоей матерью приезжают послезавтра. Обещают совместный ужин. Познакомимся поближе
Не буду ничего писать. Ни слова. Обойдется.
Притворюсь больной и на встречу не пойду. Решено. Через месяц-другой мама разочаруется в Денисе Владимировиче, как разочаровывалась во всех предыдущих ухажерах, и мне не придется видеть смазливую морду его сына в опасной близости к себе.
– Ты чего зависла, Софа? – щелкает Ира перед моим носом пальцами. – Кто тебе пишет?
Она пытается заглянуть в телефон, но я оперативно жму на кнопку блокировки.
– Да спам очередной. Предлагают взять кредит под конский процент.
– Ладно, рассказать вам, с каким красавцем мы познакомились в интернете? – она протягивает нам мобильный с открытой фотографией.
Оттуда на нас смотрит ни много, ни мало будущая звезда порнофильмов, ибо фотографирует он себя в зеркале фитнес-клуба в одном набедренном полотенце. Которое чуть приспущено, и дорожка из черных волос тянется к… кхм…
– Завтра пересечемся, – облизывает Ирка губы. – Пишет, что устал от неразборчивых связей и готов к серьезным отношениям. Хорош, да?
– Неплох, – соглашаюсь вполне искренне (хоть и понимаю, что про серьезные отношения парнишка нагло врет). – Один только вопрос. Если ему надоели неразборчивые связи, может, в следующий раз стоит надеть трусы?
– Ты скучная, Софа. В жизни нужно попробовать всё.
На этой фразе Ника как-то скисает.
– Ты чего? – киваю ей.
– Игорь кое-что предложил, – морщится она. – Ничего особенного, потом расскажу.
Игорь – её парень, и, если честно, периодически его хочется придушить. Здравых идей в его голове не бывает в принципе, зато он периодически вляпывается в неприятности, с которыми не способен разобраться самостоятельно. В итоге Никос тянет его и по учебе, и по работе. Такая вот вторая мать.
Мы пытались вразумить её, но сами знаете: если человек влюблен, он не слышит никого, кроме себя.
Ладно, захочет – расскажет.
– Давайте я попрошу своего красавчика подогнать двух друзей? – спрашивает Ира, подмигнув нам. – Сходим на тройное свидание в клуб, потом продолжим знакомство у кого-нибудь дома. Хотя не! Софе друзей не перепадет. У неё есть сексуальный Артёмка.
– Отстань.
– Не отказывайся, пока не попробуешь, – выдает она со знанием дела.
Тоже мне: философ недоделанный.
До встречи, сестричка
Приходит на телефон, окончательно лишая меня настроения.
Глава 2
Я привыкла жить одна. Гораздо проще научиться пользоваться дрелью и перфоратором, чтоб стирать кому-то носки ради забитого гвоздя.
А вот маму отсутствие мужчины в жизни крепко задевает. Она считает, что неполноценные семьи – это кромешный ад, а одинокие женщины – жалкие неудачницы.
Мне иногда хочется ей рассказать, что семьи, в которых «мужья» меняются чаще, чем перчатки, тоже так себе. Но я не огорчаю маму. Понимаю, как ей тяжело.
Отец ушел на мой третий день рождения со словами: «Я устал тянуть эту лямку, мне нужно развеяться».
Вот и развеивается уже семнадцать лет. У него есть новая жена, двое детей (которых почему-то тянуть легче, чем одну меня), мы изредка видимся. Он ошибку не осознал, но со мной старается не облажаться.
Мама до сих пор обижена на папу и, наверное, в глубине души пытается доказать ему, что тоже чего-то стоит.
Она просто не умеет выбирать мужчин. Один и тот же типаж: красивый, чуть старше её, но моложавый, обходительный и галантный… у которого наверняка есть вторая семья либо пяток любовниц, либо четыре судимости за разбой.
Мама всякий раз строит воздушные замки и разочаровывается, когда те лопаются.
Вот и сейчас она возвращается с моря в приподнятом настроении.
– Соня, кажется, он – тот самый! – она носится по комнате, развешивая на плечики платья, а я сижу на диване в пижаме и вздыхаю. – Ну, что ты морщишься? Денису ты, между прочим, понравилась! По его словам, у меня прекрасная дочь!
«Чего нельзя сказать про вашего сына», – отвечаю я мысленно, вспоминая взгляд, сканирующий меня сквозь прозрачность воды.
– Очень рада, что понравилась, – отвечаю кисло. – У него точно нет трех жен? Алименты, не? Что насчет внебрачных детей? Непогашенные кредиты?
– Соня, ну почему ты вечно видишь один негатив! – мама закатывает глаза.
Мы давно перешли из отношений родительских в товарищески-доверительные, причем на меня возложена роль занудной подружки, которая просит быть осторожнее, а мама отмахивается от меня как от маленькой.
«Вот влюбишься…» – говорит она.
Ну, влюблюсь, и что?
Что случится-то? Мир перевернется?
Ну-ну.
– Как тебе его сын? Хороший мальчик? Учится в магистратуре, подает большие надежды. Весь в отца, – мама улыбается. – Я рада, что мы поужинаем вместе.
Кстати, насчет «вместе».
– Мне что-то нездоровится, – изображаю приступ то ли тошноты, то ли несварения желудка, то ли тяжелого психического расстройства.
– Правда? Как же не вовремя. Будем тебя лечить. – Жестом фокусника мама достает из миниатюрного чемодана аптечку и перебирает её. – Так, у нас есть абсорбенты, таблетки против диареи, активированный угорь, жаропонижающее, витамины, анальгетики. Что тебе дать?
«Всё вместе. Взболтать, но не смешивать», – подмывает ответить меня, но я качаю головой.
– Может быть, просто поужинаете без меня? Я отлежусь, и всё пройдет.
– Исключено. Соня, ради меня. Всего один раз, договорились?
Категорично так, без возможности отвертеться. Вроде вопрос, но в нем отсутствует вариант «нет».
Ладно, если вдуматься, что может произойти на невинном семейном ужине?
Оказалось, произойти может что угодно.
Например, крах всего моего мира.
***
Что вы знаете о простых семейных застольях четы Мироновых? Стол, устеленный белой скатертью, заставлен блюдами, которые я видела разве что в сериалах о богатой жизни. Вообще-то я не из голодного края, но от ароматов и обилия сводит живот. Тут есть всё. Морепродукты, мясо, деликатесы категории «люкс».
Глава семьи встречает меня комплиментом – «прекрасно выглядишь, Софья», – целует маме ладонь, отчего та смущается как в юности. Выдвигает нам стулья и дожидается, пока мы усядемся.
Миронова-младшего в столовой не наблюдается. Она, конечно, огромна, целое футбольное полое, но не настолько, чтоб там затерялся человек.
Аллилуйя!
Но стоит мне мысленно станцевать канкан, как дверь отворяется, и на пороге возникает тот-самый-парень.
Он одет в футболку и джинсы черного цвета, меньше всего подходящие к торжественному ужину. А ещё у него разбита губа, струйка крови запеклась на подбородке. Взгляд шальной, словно Миронов-младший пьян. Но я чувствую: он трезв. Это что-то другое. Первобытное. Злое.
– Опоздал? – с деланным огорчением уточняет Артём. – Приношу свои извинения.
Денис Владимирович лишь морщится.
– Умойся, – не просит, но приказывает тоном, которым босс отчитывает нерадивого подчиненного.
– Да всё нормально, – белозубо улыбается Миронов-младший, и губа вновь трескается.
Я чувствую кожей, как накаляется обстановка. Меня обдает жаром такой силы, что хочется силой оттащить этого придурка в ванну и обмакнуть его в раковину (а еще лучше, если в туалет), чтобы он не пререкался с отцом.
Я не знаю, чем зарабатывает на жизнь приветливый Денис Владимирович, но что-то подсказывает: у простых людей на столе не водится черная икра.
Между тем, Артём садится за стол и пододвигает к себе блюдо с тарталетками. Не берет, просто заявляет на него права.
– Приветствую всех, – подмигивает он мне. – Отец, представишь нас?
Миронов-старший пасмурно молчит. Желваки его напряглись, пальцы сжались в кулаки. Кажется, он готов придушить неразумного сына голыми руками.
– Рада познакомиться. Марина Валерьевна, – отмирает моя мама, чтобы сгладить молчание. – Я…
– Я сам, – резко обрывает её Денис Владимирович. – Это Марина, моя невеста. А это её дочь, Софья.
– С Софьей мы имели честь пообщаться в более… интимной обстановке, – отвешивает шутливый полупоклон Артём. – Так значит, невеста?
– Именно. Привыкай.
– Видимо, вы ему понравились. Что-то он предыдущих тридцать невест со мной не знакомил. – Миронов-младший присвистывает. – Изредка я видел их выбегающими из его комнаты в одних трусах, но никогда – в одежде и за столом. На столе – бывало, согласен.
Пока моя мама хлопает ресницами, не понимая, как реагировать, зубы его отца скрипят. Громко так. Чуть-чуть, и в порошок сотрутся.
– Убирайся отсюда, если не способен провести один-единственный вечер прилично, – выдыхает мужчина, но сын отвечает улыбкой.
– Да успокойся, это просто шутка. Не самая удачная. Просто я растерян, никогда не знакомился с твоими невестами. Кстати, я – Артём.
Он протягивает мне ладонь.
– Я в курсе, – смеряю максимально мерзким взглядом.
– Может быть, приступим к еде? – мама всё ещё не теряет надежды смягчить удар. – Аж слюнки текут, так всё вкусно выглядит.
Следующие пять минут проходит в молчании, лишь изредка звякает посуда. Артём к еде не притрагивается, да и я вяло колупаю вилкой салат. Ужин – плохая идея, тут и говорить нечего. Уж не знаю, что не поделили Мироновы между собой, но ни тот, ни другой не рады увидеться. Они даже не смотрят в сторону друг друга.
Спрашивается, а на кой тогда Артём приехал?
– А где вы живете, Марина? Далеко? Машины у вас нет, да? – спрашивает Миронов-младший вроде как с заботой.
– Мы живем на севере города, – если мама и замечает подвох, то вида не подает. – Далековато, но всегда можно вызвать такси.
– Ну, не расстраивайтесь, папочка скоро одарит вас квартиркой поближе.
– Почему? – удивляется мама.
– А он всех одаривает, он у меня щедрый.
– Ты можешь шутить сколько влезет, только вот квартиру покупать не придется. Марина с Софьей переедут сюда. В ближайшее время. Мы женимся, Артем.
– Что?! – в один голос восклицаем мы оба.
– Тридцатого августа, – добавляет мама смущенно, и Денис Владимирович обнимает её за плечи. – Мы станем одной семьей.
Одной семьей?!
С этим вот?!
О, нет…
В воцарившейся тишине раздаются жидкие аплодисменты Артёма. Он хлопает медленно, будто его рукам мучительно сложно касаться друг друга.
– Браво, отец, – произносит сиплым голосом. – Ты не придумал ничего лучше, чем в годовщину смерти собственной жены объявить о новой свадьбе.
– Годовщина смерти?.. – не понимает мама.
– Вчера. И я не понимаю, почему через десять лет после трагической гибели Дарьи должен оставаться затворником. Сын, если тебя что-то не устраивает…
– Меня всё устраивает, – рычит Артём. – Я пойду. Дела.
Он срывается с места стремительно, не попрощавшись, не посмотрев ни на кого из нас. Денис Владимирович тщетно пытается отшутиться по поводу взрывного характера сына, но мама молча кивает, глядя в тарелку. Ещё бы, известие о свадьбе после годовщины смерти. Такое себе событие.
Зачем Миронов-старший объявил о помолвке сегодня?
Почему не мог подождать?
– Денис, что это значит? – мама смотрит на него с сомнением. – Тебе нужно поехать за сыном?
– Он взрослый парень, и я не обязан потакать его капризам. Вернется. Ты с самого первого дня знаешь, у меня была жена. И что? Это в прошлом. Я не могу воскресить её, но могу вновь быть счастливым. Переезжайте сюда как можно скорее, вот что я хочу сказать.
Э-э-э. В смысле?!
В этот огромный дом с бассейном и камином?
В голове не укладывается. А как же наша уютная однушка, которую мы снимали столько лет, сколько я себя помню? Мама шутила, что давно могла бы купить дворец на те деньги, которые мы потратили на съем. Но жить-то где-то надо. Ипотеку так просто не взять, без первоначального взноса, а лишних денег у нас не водилось.
А до института как добираться? На собаках? Да я разорюсь заказывать каждый день такси.
Короче говоря, приезжать сюда на выходных и загорать в шезлонге я готова, жить – точно нет.
Разумеется, моего мнения никто не спрашивает. Мне выделяют комнату на втором этаже и говорят, что сегодня будет «пристрелочный выстрел», то есть первая ночевка в новом доме.
Пижамы у меня нет, но это тоже никого не волнует.
Что меня, если честно, бесит до чертиков. А если у меня были планы на вечер?
– Водить умеешь? – спрашивает Денис Владимирович, когда мы возвращаемся в столовую.
– Не-а.
– Тогда будет тебе личный водитель, должна же ты иметь возможность выехать отсюда, – сообщает он будничным тоном, от чего у меня падает челюсть.
Представляю, как приезжаю на пары с водителем и небрежно так сообщаю, что теперь живу в элитном коттеджном поселке. Да меня вечно голодные студенты сожгут в очистительном пламени, чтоб не выпендривалась.
– Устала? – мама по-своему расценивает моё молчание. – Отдыхай. Торт с собой возьми, если хочешь.
Ну, нет. Сломанное мироощущение не спасти куском «Праги».
Я сижу на подоконнике и бездумно пялюсь в окно. Не верится, мама выходит замуж. Опять. В прошлый раз мне было восемь лет, и я искренне называла маминого мужа «папой». Они прожили вместе год и развелись, когда «папа» притащил в нашу квартиру тощую блондинку.
Помню, что мне в школе стало плохо, и меня отпустили домой после третьего урока. Возвращаюсь, а там – «папа» с блондинкой занимаются какими-то акробатическими этюдами. Это я сейчас понимаю, чем конкретно они занимались, а тогда у меня в голове всё сложилось. На кровати – чтоб не разбиться. Обнаженные – чтоб одежда не мешала.
– Не рассказывай маме, что видела, – просил «папа», когда блондинка в ужасе натягивала трусы. – Я хочу сделать ей сюрприз, понимаешь?
– Ага, – важно ответила я и в тот же вечер спросила, могут ли меня тоже отдать в такую акробатику, где все голые и кричат.
Почему-то маме папино начинание не понравилось.
Мы остались одни.
Я не из тех, кто верит в «долго и счастливо». Скорее – наоборот, пессимизм во мне цветет буйным цветом. Любовь, от которой перехватывает дыхание, несет исключительно проблемы: нервные срывы, приступы ревности, обиды на пустом месте. Называйте меня брюзгой, если хотите. Но это факт.
Чем дольше я думаю о грядущей свадьбе, тем сильнее понимаю одну вещь: в битве против маминого «счастья» у меня есть союзник. Правда, не представляю, что должно произойти, чтобы я этим союзом воспользовалась.
Он мне не нравится. На уровне интуиции. Подсознательная неприязнь, злость, текущая по венам, терзающая, рвущая на куски.
Но, между тем, я набираю сообщение.
Есть шанс, что твой отец передумает жениться?
Артем читает сообщение, но не отвечает.
Не очень-то и хотелось.
***
Первая ночь в новой комнате проходит отвратительно. Нет, даже не так. УЖАСАЮЩЕ. Мерзопакостно!
Потому что мне снится… он.
Вначале мы скандалим у бассейна. Всё реалистично, как в жизни, только на сей раз я первой набрасываюсь на него и сталкиваю в воду. Артем зависает на поверхности, раскинув руки и ноги в стороны, улыбается.
– Иди сюда, – зовет мурчащим тоном. – Я знаю, как заставить наших родителей передумать жениться.
– Как же? – склоняюсь над бортиком.
– Иди сюда, – повторяет, кружась точно в танце, – расскажу.
Мои коленки подгибаются, и я рушусь в бассейн. Тот кажется бесконечным, ноги никак не могут отпружинить от дна. Захлебываюсь. Перестаю понимать, где нахожусь. А сверху доносится каркающий мужской смех, и накатывают волны.
Он вытаскивает меня за шкирку, обхватывает в кольцо рук. В моем мозге зарождается мысль: как же он удерживает себя на плаву? – но она быстро теряется в сонном смятении.
Мы так близко, наши тела соприкасаются, капельки воды стекают по коже. Сильный. Горячий. Я пытаюсь отпихнуть его ладонями, но лишь сильнее увязаю в густых, словно кисельных, водах.
– Давно мечтал попробовать их на вкус, – Артем нежно проводит пальцем по моей нижней губе, и внизу живота сводит приятной истомой. – Попробовать тебя…
Он целует меня неистово, глубоко. Не стесняясь ничего, не пытаясь смягчить «удар». Не спрашивая разрешения.
Умелые пальцы расшнуровывают завязки на бюстгальтере, обводят грудь и…
Я просыпаюсь посреди ночи и на цыпочках прокрадываюсь на гигантскую кухню. Не могу напиться, вкус воды кажется гадким, химическим. Внутри колотит озноб, и жар не покидает тело. Меня словно скрутило как мокрое полотенце.
В своей спальне есть один плюс – личная ванная комната. Приятно залезть в ванну и залипнуть на час, не думая о том, что мама проснется и начнет задавать ненужные вопросы.
Бутылочек с пеной здесь, конечно, не имеется, зато гелей для душа такое изобилие, что можно один флакончик целиком вылить в воду.
Погружаюсь в воду с головой, зависаю на несколько секунд, слушая, как бьется собственное сердце.
«Попробовать тебя…» – стучит в висках.
Мои мысли вновь и вновь возвращаются к Артему Миронову, который не должен вызывать во мне ни единой теплой эмоции. Но я вспоминаю, как убежал он дома, какой яростью горели его глаза. Как бы мне хотелось точно так же убежать, наплевав на всё.
Да и что мешало?
Мне уже не шестнадцать лет, даже не восемнадцать. Взрослая девушка, имею право на собственное мнение. Вольна поступать так, как захочу сама.
Почему тогда осталась? Ради мамы, которая вновь оступится? Или ради себя?
Лелеять собственные страхи всегда проще, чем действовать. Быть слабой проще, чем попытаться что-то переломить.