Пролог
– Что ж, – судья Меррик, пожилой, седовласый мужчина прочистил горло, прежде чем продолжить, – согласно закону штата Калифорния, ваш брак считается аннулированным.
Стук деревянного молоточка заставил меня вздрогнуть, прогоняя оцепенение. Пристав объявил следующее дело, а я всё не могла двинуться с места, не понимая, что всё закончено.
– Мы можем идти, Ло, – раздался голос Кейда со стороны, и только тогда я взглянула на него.
Рассеянно улыбнувшись, я кивнула и поплелась следом за ним к выходу из судебного зала. Ещё две минуты назад мы были женаты, а теперь нашего брака будто и не было. Я больше всего хотела его аннулирования, но почему-то сейчас мне стало грустно.
И это было странным.
– Ну, вот и всё, да? – Кейд с усмешкой обернулся ко мне, когда мы вышли в прохладное фойе. Несмотря на улыбку, он казался немного нервным и взволнованным.
Был ли он хоть немного расстроен тем, что наш короткий брак закончился вот так?
– Ага, – кивнула я, не найдя ничего остроумней. Я не знала, что сказать. Мне было неловко, едва ли не впервые со времени нашего знакомства.
– Тогда, наверное, будем прощаться, – он потер затылок, при этом как-то смущённо улыбнувшись.
Кейд Фостер и смущение – это должно войти в историю.
– Да, – живо отозвалась я, желая, чтобы это чёртово неудобство между нами исчезло. Мы никогда не испытывали такого затруднения в общении друг с другом, но, очевидно, когда ты женишься в Вегасе на пьяную голову, а потом разводишься, это вносит свои коррективы.
– Ну, пока, Лорен Рейнольдс, – Кейд протянул мне руку, широко улыбаясь, но эта улыбка уколола меня в самое сердце. Я знала Кейда Фостера достаточно хорошо, чтобы различать, когда он искренен, а когда играет. Сейчас он играл, будто я была какой-то едва знакомой личностью, от которой ему не терпелось отделаться.
Я опять кивнула, пожав предложенную руку. Просто замечательно: мы стояли в холле суда и неуклюже трясли друг другу руки.
– Удачи тебе, Ло, – в глазах Кейда отразилась теплота, и мне захотелось заплакать. Я вдруг отчётливо поняла, что не хочу прощаться с ним.
Нелепость какая! Я требовала расторжения этого дурацкого брака, а теперь готова просить его вернуть мне работу или просто позволить остаться в его жизни!
– И тебе, Фостер.
Он усмехнулся, склонив голову на бок, когда я использовала его фамилию, как в старые добрые времена.
Когда молчание стало затягиваться, Кейд решительно кивнул, словно подводя черту, после чего вынул из-за пояса брюк одну из безразмерных вязаных шапок и очки, которые носил для конспирации, и нацепил на себя. После чего махнул мне на прощание и помчался к выходу. Я же смотрела ему вслед, пока его высокая худощавая фигура не скрылась за тяжёлой дверью.
И вот я осталась одна, чувствуя полную растерянность. Медленно приблизилась к ряду стульев и опустилась на одно – жёсткое и неудобное. Мне некуда было торопиться: никто и нигде не ждал меня. После месяцев работы на Кейда я осталась не у дел. Я привыкла быть нужной, привыкла, что во мне нуждались. Но это закончилось.
Мне необходимо было привыкать к этим изменениям, которых я на самом деле не хотела.
Ирония заключалась в том, что получив желаемое, я поняла, что мне это не нужно. Я обманывала себя всё это время. Я хотела быть миссис Кейд Фостер, пусть наша свадьба и состоялась по глупости. Я хотела быть рядом с ним, потому что в любые времена, даже когда он доводил меня до белого каления – он делал меня счастливой. Он был тем, в ком я нуждалась больше всего, и я утратила это.
Я опустила глаза на свои руки, будто они и правда только что выпустили нечто ценное. Был ли у нас шанс сделать из глупой ошибки что-то хорошее, долговечное? Был ли у нас шанс на совместное будущее?
Я никогда не узнаю ответы на эти вопросы. Теперь уже слишком поздно.
Поднявшись, я поплелась к выходу. К своей новой жизни без Кейда, которой я не желала.
Глава 1
Противный, надоедливый шум всё никак не хотел затихать, терзая мою голову. Кто-то определённо издевался надо мной, потому что только очень плохой человек станет звонить рано утром в субботу. Сначала я решила проигнорировать звонок, особенно когда он оборвался. Я облегчённо выдохнула, всё ещё пребывая в состоянии полусна, и перевернулась на другой бок, чтобы продолжить то, на чём меня так некстати прервали.
Мне снился прекрасный сон. Я на пляже в солнечный день, а рядом со мной загорелый накачанный красавец с белоснежной улыбкой, и ничего, кроме плавок, на нём нет.
С тех пор, как я стала работать на мистера Ричардса, вся моя личная жизнь сошла на нет. Её просто некогда было устраивать с тем сумасшедшим ритмом, в который вошла моя жизнь после переезда в ЛА. Так что всё, что я имела на данный момент, это безумно сексуального красавца, которого нарисовало моё подсознание. И кто-то пытался нас разлучить.
Парень поманил меня пальцем, одновременно проводя рукой по своему стальному прессу.
О, да, малыш, я готова. Я определённо готова.
Телефон зазвонил снова, и я, как ошпаренная, подскочила на постели. Ну что за ху…
Мистер Ричардс! Я сощурилась, пытаясь собрать расплывающиеся буквы на дисплее в одно слово. И правда Ричардс, мой босс. Плохо, очень плохо.
Сегодня суббота, и он всё ещё должен был находиться в Атланте. Какого фига ему понадобилось?
Я уже знала, что мне не понравятся его слова, когда подносила трубку к уху. Предчувствие меня не подвело – мой босс застрял в аэропорту Атланты из-за плохой погоды, и я должна была оказать ему «огромную услугу». Этот момент он особенно выделил, но к чему эти формальности? Это был приказ. Я девушка на побегушках у великого Лос-Анджелесского продюсера и, если хочу сохранить работу, которая оплачивает мои счета, должна выполнять его поручения беспрекословно.
Поручение на этот раз было не совсем обычным. Мистер Ричардс также подчеркнул, что никто, никто! не должен об этом знать, особенно журналисты, потому что это огромная тайна, и если кто-нибудь пронюхает… И в общем бла, бла, бла.
Заверив босса, что справлюсь, я выползла из постели и, пошатываясь, поплелась в ванную. Дело в том, что вчера в честь пятницы и начала выходных мы с Кесседи гульнули в ночном клубе. Хорошо так погуляли, да. Было здорово. Только вот теперь чувствую я себя препаршиво. Кесседи с Хенком дрыхнут спокойно в своей постели, а мне надо исполнять приказ босса. Так что моя рабочая неделя продолжается.
Даже после прохладного душа я чувствовала себя так, будто ночью кто-то несколько раз проехался по мне на мотоцикле. Господи, надеюсь, этого не было, потому что в памяти у меня какие-то пятна и я не совсем хорошо помню прошлый вечер.
Так как сегодня суббота и ситуация нестандартная, я влезла в штаны для йоги, майку, а сверху накинула лёгкую спортивную куртку. И обязательно большие солнцезащитные очки, потому как если ты после эпичной попойки, то без них никак.
Я говорю «эпичная попойка», но на деле я не уверена, так ли это. Потому что мало что помню. Я могла вести себя глупо, смешно – и в итоге просто опозориться. Я не могу быть ни в чём уверенной. Потому что… Я говорила, что мало что помню? Последствия ночного загула: я начинаю повторяться.
Обойтись в Лос-Анджелесе без своей машины очень и очень трудно, а на деле – практически нереально. В колледже у меня была довольно потрёпанная шеви, но отец с матерью сделали мне подарок в честь выпуска, так что теперь калифорнийские дороги я рассекаю на новенькой тёмно-синей Mazda CX-3 кроссовер.
В машине я бросаю досадливый взгляд на наручные часы – у меня нет времени заскочить в Старбакс и купить себе латте, после которого, вполне возможно, день станет чуточку меньше, чем тотально дерьмовым. Но, видно, не судьба. Так что я проезжаю свою любимую кафешку, проводив её плотоядным взглядом.
Пока добираюсь до Малибу, где расположена клиника Клифсайд, я размышляю о том, что просьба-приказ моего босса значат для меня. Последние пять месяцев я работаю ассистентом мистера Ричардса, и, хотя я вроде как на хорошем счету у своего босса, не скажу, что у нас уже те отношения, когда он во всём совершенно и абсолютно доверяет мне. То есть да, я организовываю его встречи, занимаюсь бумагами, принимаю звонки и, конечно же – готовлю кофе, но суть в том, что, если завтра я уволюсь, мистер Ричардс без труда найдет на моё место с десяток, если не больше, желающих девушек. Но получив это поручение, я вроде как поднялась на ступеньку выше, потому что такое ведь не каждому доверишь.
Значит ли это, что босс ценит меня как ответственного, надёжного работника?
Приободрившись данной мыслью, я включила радио в машине, и, хотя моя голова всё ещё периодически пульсировала, принялась барабанить пальцами по рулю в такт песни Тейлор Свифт. Тейлор пела о том, как она будет двигаться без остановки, я даже стала подпевать следом за ней, наслаждаясь поездкой по Энсинал-Каньон-роуд, вдыхая солёный воздух, доносящийся со стороны океана. День выдался тёплым и солнечным, как и примерно триста пятьдесят дней в году в Лос-Анджелесе, а небо сверкало кристальной голубизной. Если бы не нужда, я бы обязательно провела день на пляже, плескаясь в океане и загорая под солнышком, конечно же, щедро намазавшись защитным кремом, в компании любовного романчика.
А может, и не только.
Мне вспомнился мой сон, и я заулыбалась. Хороший – нет – прекрасный сон, который так неудачно прервали. Вообще-то, я бы не отказалась от компании такого парня вживую, только вот искать его совершенно нет времени. Конечно, в офисе мистера Ричардса бывало много мужчин, очень даже привлекательных. Только вот практически все они были музыкантами, а у меня вроде как эмбарго на отношения со всеми представителями музыкального мира. Дело в том, что все рокеры, с кем я имела дело, были мудаками. Так что больше никаких парней из рок-групп. Они не приносят ничего, кроме проблем, наводят хаос в жизни, а мне сейчас это ой как не надо. Я должна подумать о своей карьере.
Удовольствия потом.
Я знала о Broken lines и знала о Кейде Фостере, их солисте. Не лично, в офисе мистера Ричардса за всё время моей работы эти ребята не появлялись, но я знала, что мой босс был их продюсером. Эта троица обрела безумную популярность три года назад и со временем их авторитет в мире музыкального шоу-бизнеса неуклонно рос. Сейчас мне предстояло забрать заблудшую звезду из реабилитационной клиники, где Фостер прошёл двенадцать шагов на пути к исцелению. Сделать это должен был мистер Ричардс, но погодные условия ему помешали. А правила клиники были таковы, что при выписке пациента обязательно должен был кто-то забрать. И эта миссия выпала мне.
Нахождение Кейда Фостера в клинике было тайной, о которой знали единицы. То есть, если эта информация где-то всплывёт, мне достанется. Я могу лишиться работы, что, скорее всего, и произойдёт.
Но очень трудно в ЛА держать такие вещи в секрете. Журналистам всегда как-то удаётся разнюхать любую информацию. При этой мысли я напряглась, потому что я окажусь крайней в любом случае. Никто не станет слушать мои оправдания, если газеты напишут о зависимости солиста Broken lines. Сразу подумают на меня.
Дело дрянь!
Но думать о предположительных проблемах – дело неблагодарное. Сейчас я должна просто выполнить свою работу и выполнить её так, чтобы мой босс был доволен. Остальное не столь важно.
***
Я не думаю, что пребывание Фостера в клинике сделало его особо счастливым. Возможно, он и избавился от пристрастия к наркотикам, но, когда этот парень направляется к моей машине, он выглядит так, будто задумал кого-то убить.
Я стараюсь не выглядеть слишком любопытной, рассматривая парня. Он такой же, как и большинство рокеров, которых я когда-либо знала: руки в татуировках, которые не скрывают короткие рукава серой футболки, чёрные джинсы с цепями и заклепками, черно-белые конверсы… Хм, ладно, конверсы выбивались из общей картины.
Тёмные волосы Кейда растрёпаны, будто он часами не вынимал из них рук, а глаза скрывали рейбены. Парень похож на участника грандиозной попойки прошлой ночью, а не на излечившегося пациента. Оглядывая территорию клиники и сами здания, я удивляюсь – это место просто самый настоящий фешенебельный курорт, а не лечебница.
Я улыбаюсь и уже готова приветствовать «мистера Фостера», когда его резкий неприветливый голос останавливает меня:
– Давай сваливать отсюда.
Фостер швыряет свою сумку на заднее сиденье, сам падает на пассажирское, вполне вольготно устраиваясь в моей машине.
Я не ожидала встречи старых друзей, но это было грубо. Мне пришлось притащиться сюда в субботу утром, в свой личный выходной и… «Давай сваливать отсюда?» Он это серьёзно?
Борясь с желанием отпустить что-нибудь язвительное, я сажусь за руль и, когда улыбаюсь, мне кажется, мои челюсти сопротивляются мне.
– Мистер Фостер, меня зовут Лорен Рейнольдс, и мистер Ричардс поручил мне… – поворачиваясь к Кейду, начинаю свою речь я, но он обрывает меня.
– Давай сейчас на пирс в Санта-Монику, там лучшие чизбургеры во всем ЛА. Умираю от голода.
Я хлопаю ресницами, оторопело пялясь на него. За кого он меня принимает – своего личного водителя?
– Мистер Фостер, мне поручено только забрать вас и доставить домой, так что…
– Что?
Он впервые за всё время смотрит прямо на меня, подняв очки на лоб и – засранец хорош, очень даже. Я знала это, так как видела их клипы, часто крутящиеся по музыкальным каналам, но знаете, реальность часто разочаровывает. Не в данном случае. Даже с тёмными кругами под глазами он привлекателен, и на несколько секунд это сбивает меня с толку.
– Ну, давай, толкни порицательную речь, которая должна заставить меня почувствовать себя неблагодарным, – хмыкает он, видя моё замешательство. – Дело в том, Лаура…
– Лорен.
– Хорошо, Лорен, – поправляется он, ничуть не смущённый тем, что забыл моё имя. – Так вот, Лорен. Если не ошибаюсь, ты работаешь на Арчи. Я прав?
Он смотрит на меня с таким самодовольством, что я стискиваю зубы и киваю.
– А дело Арчи состоит в том, чтобы я был всем доволен, потому что я приношу ему деньги, большие деньги, Лорен. Надеюсь, ты понимаешь это, – его голос звучит так, будто он разговаривает со слабоумной. – Понимаешь, какой порядок вещей? Это я, – он поднимает свою ладонь и ставит её ребром, – это Арчи, и он подо мной. А вот это ты, – его ладони на разных уровнях, что должно наглядно показать мне, кто здесь босс, – и, по всей видимости, если ты под Арчи, то должна удовлетворять его потребности, иначе он будет недоволен. Такова схема, – он разводит руками. – А теперь ты отвезешь меня туда, куда я сказал, потому что знаешь, Лорен, я очень сильно хочу этот сраный чизбургер. Я месяц пробыл в этом жутком месте, и… – он делает паузу, потирая темную бровь, и едва заметная улыбка скользит по его губам. – В общем, я не хочу быть мудаком, Лорен, но, если ты не хочешь слушать меня, я им буду.
Я с такой силой стискиваю руль, что мои костяшки становятся белыми, как стенка.
Урод! Урод! Грёбаный урод!
Представляю, как со всей силы толкаю Фостера, и его тупая башка разбивается об окно. Это немного успокаивает, но всё равно недостаточно, чтобы говорить. Если я открою рот, то закричу или покрою засранца самым отборным матом.
Поэтому я завожу двигатель, и мои руки при этом предательски дрожат. Фостер удовлётворенно усмехается, опускает очки на глаза и откидывает голову на подголовник.
Вот же сраный день!
***
– Ради этого стоило ехать в Санта-Монику? – не удержавшись, спрашиваю я, наблюдая, как Кейд Фостер поглощает огромный чизбургер.
Я немало удивилась, когда оказалось, что место, в которое он так стремился – это всего лишь закусочная на колёсах, расположенная на пирсе. Судя по всему, Фостер тут частый клиент, потому что продавец с густыми усами по имени Тито приветствовал его очень радушно. Но, что примечательно – Кейд ответил ему тем же, а значит, он может вести себя как нормальный человек. Мне же в данном случае повезло меньше. И пока Кейд ест, расположившись за одним из деревянных столиков, установленных на улице, я про себя молюсь, чтобы этот дурацкий день поскорее подошёл к концу.
Возится с рокером, который явно страдает звёздной болезнью – удовольствие весьма сомнительное.
– Ты просто никогда не пробовала чизбургеры от Тито, – он дёргает плечом, расслабленно развалившись на стуле. В целях маскировки Кейд натянул чёрную толстовку, набросив капюшон на голову, и его лицо наполовину всё ещё скрывали очки. Я думаю, что, если бы проходящие мимо девушки знали, кто находится рядом с ними, тут было бы шумно и небезопасно.
Фанатки порой могут быть страшнее стихийного бедствия.
Я решаю ничего не отвечать на это, обхватываю губами соломинку, потягивая свой холодный чай. Сегодня мне нужна жидкость. Да просто необходима. После вчерашнего у меня настоящее обезвоживание.
– Выглядишь хреново, – замечает Фостер с набитым ртом, а я вздыхаю и поднимаю глаза к небу – Господи, дай мне сил не убить его!
Я уверена, что у него много поклонниц, но все они должны быть безнадёжно разочарованы, как только он раскрывает рот. Не на сцене. Тут стоит признать – поёт он великолепно.
И как такой талантливый исполнитель может быть таким придурком? Впрочем, о чём это я – Фостер лишь подтвердил статистику – рокер – равно идиот с большой буквы.
– С тобой скучно, – резюмирует парень, начиная оглядываться по сторонам, будто в поисках объекта поинтересней, нежели моя скромная персона.
– Я здесь не для того, чтобы веселить тебя, – негромко, но рассерженно отвечаю ему.
– Ого, а куда же делся «мистер Фостер»? – глумливо усмехается он, и, хотя мне не видно глаз за стеклами темных очков, клянусь Богом, они смотрят на меня с насмешкой.
Я открываю рот, чтобы послать его, но осекаюсь и, покачав головой, отворачиваюсь в сторону океана. Если бы не мой страх потерять работу, я бы отбрила этого ублюдка в два счета. Но я знаю, что будет после. Он потребует у Ричардса моего увольнения, и не успею я моргнуть, как вылечу с хорошо оплачиваемой работы, не факт, что мне удастся найти новую в рекордно короткие сроки, и потом – здравствуй Чикаго, я вернулась домой.
Я не хочу возвращаться домой! Всю свою сознательную жизнь я стремилась к переезду в Лос-Анджелес. И вот мне это удалось. И, если цена тому – один день потерпеть закидоны этого мудозвона, я сделаю это.
– Ладно, я готов ехать, – он поднимается и, смяв бумагу от чизбургера, выбрасывает её в урну.
Кейд направляется к машине, а я плетусь следом, совершенно не горя желанием догонять его и идти рядом. Сделаю вид, что мы не вместе. Но так как я позади, мои глаза невольно впиваются в его спину… и опускаются ниже. И вновь взлетают вверх, потому что там у него всё настолько привлекательно, что любуясь, можно невольно забыть, какой он кретин.
Да, это всего лишь задница, обтянутая джинсами, но… В общем, если вы ценитель мужских задниц, вы меня поймёте.
Дом Кейда расположен на Оушен-авеню. Признаться, мне любопытно, как он живёт. И, когда мы подъезжаем к двухэтажному дому в Калифорнийском стиле с прямыми линиями и плоской крышей, мне нравится то, что я вижу.
– Знаешь, что странно, – неожиданно говорю я, когда Фостер берётся за ручку дверцы. Я не должна этого говорить, не должна! Но я больше не контролирую себя. Слова сами рвутся на волю. – Ты популярный, и у тебя так много поклонников.
Его рука до сих пор на ручке дверцы, но он смотрит на меня, и я вижу, как изгибается тёмная бровь над оправой очков.
– Это очевидно, – скучающе вздыхает Кейд. – К чему ты ведёшь?
– Наверняка, тебя постоянно окружают разные люди, ты редко бываешь один, – продолжаю рассуждать я.
– И? – кажется, он начинает терять терпение.
– Я вот к чему – несмотря на все это: популярность, востребованность – сегодня встречать тебя пришлось мне, человеку, которого ты совершенно не знаешь, который для тебя абсолютно чужой, – я с улыбкой пожимаю плечами. – Это печально.
Желваки на лице Кейда приходят в движение. Я его разозлила, и, хотя это была не очень хорошая идея, я чувствую удовлетворение.
Подавись, козлина!
Это был удар ниже пояса, и я бы никогда не стала прибегать к нему, если бы он не повёл себя как самый отвратительный тип на земле.
– Ты даже не представляешь, насколько, – после продолжительного молчания произносит Фостер, чем удивляет меня, а после выходит, с негромким хлопком прикрыв дверцу.
Озадаченная, я закусываю губу, наблюдая за тем, как он поднимается на крыльцо и исчезает за дверью дома.
Неожиданно, улыбаться мне больше не хочется.