000
ОтложитьЧитал
Глава 5
Как там говорят, "бабочки в животе"? (может надо просто следить за своим питанием, чтобы не случалось подобных эксцессов, а то от них получаешь только интоксикацию). Нет, это было нечто большее, неспособное отравить организм несмотря ни на что. Я знал, чувствовал, верил в конце концов…
Со дня нашего первого поцелуя пролетел целый месяц, а моё желание пройти дорогу длинною в жизнь, плечом к плечу, именно с этим человеком, крепчало день ото дня (юношеский максимализм? Нет. Просто каждый представляет именно то, что хочет увидеть, что таится в нём самом и так рьяно рвётся наружу). Этот временной отрезок не был наполнен пассивными действиями по отношению друг к другу. Впрочем, как и у большинства, только всё начинающих парочек. Глупо, когда так называемый конфетно-букетный период подходит к своему нелогическому завершению. Люди перестают нуждаться в другом человеке, овладев им полностью (по их субъективному мнению), теряют интерес к "приобретённой вещичке", всё реже проявляя внимание и заботу. Но меня совершенно не интересовало, как всё протекает у других, я был увлечён собственной жизнью: постоянные встречи, крепкие объятия, нескончаемые комплименты, долгие разговоры, неожиданные поцелуи…
По правде говоря, именно эти потрясающие моменты замылены в памяти (моменты в отношениях, которые должны были остаться вопреки всему). Наша неопытность играла с нами в злую шутку, в то время, когда мы ждали от неё помощи. Так не хотелось, чтобы это когда заканчивалось, но, к сожалению, happy and бывает только в книгах или кино. В жизни это работает совершенно иначе – горькая правда, которую никто не в силах обуздать. Именно поэтому люди становятся либо ещё крепче, либо умирают, при этом не покинув наш мир. Но при любом раскладе я не терял надежды, что мы обречены на успех. Однако, именно тогда, мы были просто обречены.
И вот как наше совместное будущее нивелировалось:
Не дождавшись окончания очередного "рабочего" студенческого дня, я ретировался с четверной пары (надеюсь, преподаватель не станет держать на меня скрытую обиду) прямиком в общежитие, и первым делом направился в комнату к Елизавете. Уже не терпелось её поскорее увидеть и затискать до чёртиков. Приподнятое настроение лишь усиливало внезапно появившиеся желание (которое давало о себе знать с самого пробуждения), однако в обратную сторону это не работало. Уперевшись в закрытую дверь, осознал, что мой план Барбаросса потерпел крушение, разбившись о неприступные баррикады этого бездушного заграждения. Сделав выводы, что внутри никого нет, курс моей траектории резко изменился по направлению к привычной (вот уже как три года) среде обитания. На удивление, моя комната, напротив, оказалась открыта, вот только внутри никого не было. "Не уж то бы Дмитрий забыл запереть дверь? " Хотя, справедливости ради, когда мы делали подобное хоть раз?
Лучи яркого обеденного солнца беспрепятственно проникали через двойной стеклопакет пластикового нового окна в комнату, но внутри отнюдь была не совсем благоприятная температура. Камчатское осеннее солнце всё-таки, оно такое, светит, но не греет (когда уже запустят это отопление?).
Журчащий желудок не замолкал ни на секунду (утром пришлось пожертвовать завтраком, взамен на дополнительное мимолётное блаженство под тёплым пледом. Не люблю укрываться одеялом, а плед такой мягкий и приятный), побуждая с удвоенной силой накинуться на все продукты, находившиеся в, под завязку, забитом холодильнике. Конечно же делать этого я не стал, и среди всего рока изобилия выбрал вчерашний творог, пару бананов и йогурт. Очень вкусное сочетание продуктов, особенно когда их употребляешь не по отдельности, а смешав вместе, но не в желудке, а предварительно в тарелке.
Утолив жажду, дабы разгрузить вечернее время после тренировки и провести его с голубоглазой, я принялся выполнять домашнюю работу. Она не всегда давалась легко, но от этого становилось даже интереснее: находясь в непрерывном потоке, пытаться отойти от привычной константы и найти не навязанную, а правильную аксиому. Преподаватели часто возмущались из-за подобного подхода, но дав им то, чего они хотят (нужного ответа) тут же убеждались в знании материала по их предмету.
Выделенное время для самообразования пролетело совершенно незаметно, я и не обратил внимание, как вернувшийся сосед уже успел провалиться в сон, сладко посапывая в унисон, оставленному включенным, телевизору.
С самого утра моё самочувствие не поддавалось рациональному объяснению, словно тело пыталось предупредить о чём-то неизбежном и страшном. Нет, в физическом плане я чувствовал себя просто отлично, а вот в душевном присутствовал некий декаданс. Думать с чем это связанно и что этому предшествует нет никакого смысла, так становилось только хуже (неспокойный разум способен растоптать любого, кто пойдёт у него на поводу). Закончив дело по немного перефразированной поговорке, которая при этом не утратила свой главный посыл: "Не откладывай на вечер то, что можно сделать сейчас", я принялся наводить порядок на учебном столе, скрупулёзно распределяя вещи по своим местам. Рвущийся внутри меня наружу, перфекционист радовался подобной дотошности, нельзя оставлять его без праздника (надеюсь, неровен час, когда я буду благодарен ему за настойчивость и упорство в подобных ситуациях, из которых, в том числе, формируется характер).
Буквально на днях я подметил одно очень забавное явление, связанное с моим поведением после начала отношений с голубоглазой (этакая точка отсчёта невозврата). Оно носило исключительно положительную тенденцию и способствовало более усердной работе над собой абсолютно во всех аспектах. Не то чтобы раньше стремление развиваться тихо таилось, боясь быть замеченным, глубоко в недрах моего извилистого, походящего на лабиринт, подсознания с пометкой "ещё не время" или "уже не время", нет, такого не было. Желание развиваться и стремление в реализации данного желания присутствовали и выполнялись конечно же задолго до всего этого (ещё когда я был в отце… Ха!). Теперь же оно увеличивалось из раза в раз с неимоверной силой, заставляя не трудиться, а именно осознанно принимать окружающую информацию во благо становления более осознанной личности. Я хотел становиться лучше не только ради себя, но и ради этого маленького комочка счастья, который до сих пор не выходил со мной на связь. "Где её ангелы носят?".
Справедливости ради стоит отметить, что с моей стороны не было предпринято никаких основательных действий, чтобы увидеть на экране телефона воображаемое долгожданное сообщение (прежде чем что-то получить, вначале необходимо вложить. Мне казалось, что я это уже сделал и потому искренне не понимал отсутствия вышеупомянутого. Но, как говорится, мои ожидания – мои проблемы).
Время неумолимо наступало на пятки, пытаясь в очередной раз заставить меня торопиться по запланированным и неотложным делам, к слову говоря, которые под натиском нарастающей скверны в моём теле, я решил отменить. Интуиция (всегда была моим самым лучшим другом в подобных ситуациях) всячески пыталась предупредить о чём-то неизбежном, своими замысловатыми намёками, понятными только шизофреникам. Мне же они были ясны только на четверть, неплохой результат (что в ту, что в обратную сторону), с учётом того, что все мы с вами немножко не от мира сего.
Телефон голубоглазки всё также предательски продолжал молчать, а комната оставаться нетронутой её присутствием. Тяжело в подобных ситуациях мыслить критически, однако именно это и помогает не делать поспешных выводов. Я не мог просто сидеть и ждать, когда появится виновник моего возбуждённого эмоционального состояния. Поэтому предпринял тщетные попытки по поиску её в общежитии, но за грань дозволенного (играть в детектива), выходить не стал.
Поздний вечер постепенно окутывал город своим тёмным покрывалом, даря его жителям самые разнообразные мысли, обычно в течение дня ускользавшие от взора разума и казавшиеся бредовыми. Классическая музыка, громко воспроизводящиеся в наушниках, играла роль этакой дамбы, сдерживающей все негативные проявления. Я сидел на детской площадке, недалеко от общежития и качался на совершенно не предназначенной для моих габаритов качельке, в которую еле как смог поместиться. С каждым рывком она убаюкивала подобно колыбели. Мимо проходящие люди медленно превращались в размытые фигурки, то появляющиеся, то исчезающие из зоны моего зафиксированного взгляда на одной точке.
Внезапно появившийся силуэт в поле моего зрения, постепенно нарастал в размерах, заставляя немного улыбнуться и понять, что это была Елизавета. По её внешнему виду даже полоумный кретин догадался бы, что что-то случилось. Однако она, как и я (конечно, была некая обида на всё это молчание и внезапное исчезновение), всячески пыталась это скрыть. Монотонно дыша, голубоглазка не выронив ни слова подошла и уселась на соседнюю качелю слева от меня (её идеальная фигура без проблем вместилась в этот облупленный от краски кусок железа), придав ей энергичное движение толчком ноги. Поделившись с ней наушником, с десяток минут мы просто молча качались и слушали музыку, периодически поглядывая друг на друга.
– Прости меня, что заставила понервничать и ничего тебе не сказала. – начала она диалог без особого энтузиазма. – Сегодня был тяжёлые день, за которым последовали тяжёлые решения.
– Ты говоришь загадками… – я немного возмутился, ведь ожидал услышать совсем иное объяснение происходящему. – Они мне, конечно, нравятся, но не сейчас. Можешь сказать прямо, как есть?
После произнесённого вопроса голубоглазка неожиданно для меня разрыдалась самыми, что ни на есть, настоящими слезами. Я не ожидал такой реакции и не знал, что делать, оказавшись в подобной ситуации впервые, поэтому просто продолжил молчать, не с двинувшись с прежнего места ни на сантиметр.
– Я… – неистово продолжала рыдать Елизавета, еле выдавливая из себя ненавистные слова причиняющие боль нам обоим. – Уже завтра я улетаю, Слав. Не хотела, чтобы ты об этом узнал именно так… Целый день я нахожусь в подобном состоянии, то рыдаю, то… Родители заставляют меня лететь вместе с ними, они переезжают в другой город … а мои документы для перевода уже готовы…
– И как давно ты об этом знала? – с огромным трудом размыкая губы удалось вымолвить, как можно было догадаться, крайние наши слова друг другу.
– Я знала об этом с самого начала… Вот только дата была под вопросом. Верила, что получится всё изменить… Остаться. Поэтому хотела жить полноценно. Встретила тебя, влюбилась. – её глаза по-прежнему не переставали наполняться соленными кристалликами и от этого становилось ещё больнее. – Извини, я сама во всём виновата. У меня не было выбора. – истошно продолжала она оправдываться. Но я непоколебимо был уверен в обратном.
– Выбор есть всегда.
Звонкая тишина повисла вокруг нас из-за последующего молчания, как будто мы находились изолированными под невидимым небесным куполом, в который ничего не способно проникнуть из вне, совершенно ничего. Вот только жаль, что она без особых усилий смогла его покинуть изнутри, растворившись в сумраке ночных грёз, напоследок предварительно, поцеловав меня.
– Ну, вот и всё… – промямлил под нос самому себе и её оставленному шлейфу из атомов, что даже после такого не переставали дарить надежду на воссоединение в будущем. Через год, десять лет, сто… Пусть если и не наши тела, то атомы, раскинувшиеся по всей вселенной, и души будут вместе.
В ушах мелодично продолжали разливаться строки из песни неизвестного мне автора, ещё сильнее омрачая и без того ужасную обстановку:
"Ассимиляция – потеря, в омут с головой
Под шифром число зверя – шея под петлёй
Потеря за потерей, но продолжаю бой
И чья была идея подарить нам боль?"
Запечатанная пачка сигарет в одном кармане и зажигалка в другом неистово манили меня, побуждая на причинно-следственную связь. Я достал никотиновую смерть, внимательно разглядывая и вращая её вокруг собственной оси, под всеми возможными ракурсами. Зубчатое стальное колёсико начало прокручиваться под воздействием моего большого пальца, высекая искры ударами о кремний, которые воспламенили рвущийся наружу газ. Язычки пламени нежно поигрывали с бумагой и завернутой в неё табаком, заставляя тлеть и испускать едкий дым сожалений. Я плавно сделал затяжку, до упора наполнив свои лёгкие летучими токсинами. В тот же момент голова закружилась (как будто меня посадили в тренажёр ЦФ-7 в центре подготовки космонавтов, и включили его на всю мощность), грудная клетка озарилась жгучей болью. Лёгкие, не желая держать большую в себе эту гадость, начали выталкивать её на поверхность. Я начал делать выдох и тут же забился в неконтролируемом кашле.
Глава 6
Дым, поглотивший часть пространства в комнате, заставлял меня безостановочно кашлять, приводя в чувства от очередных навязчивых воспоминаний. Уровень задымления не был критичным, однако отсутствие контроля над ситуацией, некоторое время, оказалось не благосклонным ко мне. Без промедлений обнаружив источник возгорания (это не составило особого труда, ведь он находился прямиком у меня под боком) , я тут же предпринял все необходимые меры для его ликвидации: выдернул вилку тепловентилятора с розетки и избавил его от застрявшего между пластиковыми, перпендикулярными окошечками, из которых виднелся раскалённый тэн, кусочка догорающей бумаги. Вокруг лежало небольшое количество пепла, видимо всё от той же бумаги, что успела догореть после попадания на "комнатное солнце". Очередной листик, эффективно устремившийся вниз, словно с потолка, беспардонно приземлился мне прямиком на ноги. Выключатель, благодаря моей руке замкнул цепь и в комнате появился свет, открывающий всё тайны, смотревшему всё это время не туда, взору. Вся стена напротив меня была обклеена какими-то выдержками из газет, непонятной кипой информации на листках бумаги, нашими совместными фотографиями с Лизой.
Я был в полнейшем недоумении, когда среди всей этой одиозной макулатуры наткнулся на душераздирающую выдержку из газеты:
"Полет лайнера по маршруту Петропавловск-Камчатский – Москва закончился крушением при попытке захода на посадку. Самолет упал 28 октября 2015 года близ аэропорта Шереметьево и тут же вспыхнул. Погибли все, кто был на борту – 66 пассажиров и 6 членов экипажа."
Глава 7
Она
За окном, в полумраке улицы, освещённой тусклым мигающим, как стробоскоп, светом подъездных фонарей (дееспособность которых мало волнует коммунальные службы) крупными хлопьями валил снег. Развиваясь на ветру, он плавно опускался на поверхность земли, превращаясь в бесформенные сугробы, на радость маленьким детям, которые с утра, выйдя из дома, с искренней радостью примутся за зимние забавы. Досадно, что с возрастом это чувство безмятежности угасает, а то и вовсе «сходит на нет», освобождая место, постоянным тягостным заботам и мыслям среднестатистического взрослого человека.
В такой сказочной умиротворяющей атмосфере зимней ночи, в многоэтажном доме, построенном в стиле «быстрее сдать проект, не заморачиваясь об удобстве и комфорте жильцов», на втором этаже, в однокомнатной, уютной квартире, ворочаясь и вздрагивая, как уж на сковородке, спала она. Свернувшись в клубок, в позе эмбриона, что свидетельствует о безграничном чувстве одиночества (как часто пишут во многих «недопсихологических» журнальных чтивах, авторы которых, безусловно, убеждены в своей правоте, подтверждая её, несуществующей научной статистикой), она находилась в контрастном состоянии, противопоставленном обстановке за окном. Её терзали проекции внутренних переживаний и страхов, трансформирующихся в один беспрерывный диафильм.
Сон – таинственный и малоизученный субъект. Подумать только, большую часть своего времени человек проводит, отключаясь от реальности, затормаживая связь с внешним миром, в этом естественном процессе. Столько всего можно успеть сделать, сказать, прочувствовать, если бы мы были лишены возможности спать (хотя, учитывая природу человека и присущую ему склонность к прокрастинации, он нашёл бы альтернативное бесполезное занятие, чтобы убить, и без того, тот короткий промежуток времени, который дан ему для существования в этом удивительном, непостижимом мире).
Ей часто снятся сны. Яркие и красочные, наполненные приятными эмоциями и чувствами, неожиданными круговоротами и хитросплетениями событий, вихрем уносившими её от суровой будничной реальности. Ей нравилось после пробуждения вспоминать и анализировать увиденное, придаваться грёзам, как свойственно всем мечтательным личностям, к каковым относилась и она (хотя всячески старалась это скрывать, и даже искоренить, придуманную ею самой, мнимую инфантильность и ребячество, считая это своим недостатком, изъяном, требующим немедленного уничтожения и ликвидации, дабы держать марку перед окружающими, создавая имидж серьёзного делового человека). Это счастливое состояние могло сопровождать её на протяжении всего дня, пока она лихорадочно, в спешке выполняла свой привычный утренний ритуал: горячий душ (стоя под которым, любой другой человек получил бы ожог первой степени), чашка карамельного сладкого кофе со сливками, мучительно долгий выбор наряда и образа (всегда, в конечном итоге, не удостоенный её одобрения и удовлетворения) и короткий путь по заснеженной дороге на (не до конца) почищенной от вчерашнего снега машине, на «любимую» работу, уволиться с которой она хотела каждый раз, как только переступала порог учительского кабинета.
Но этот сон был другой. В нём не было привычной жизнерадостности, знакомой сладостной эйфории, насыщенного сюжета, как в полюбившихся ей романтических мелодрамах, никаких хороших и тёплых ощущений. Только пронизывающая гнетущая боль, переворачивающая и колыхающая всю суть и естество. Она ощущала всеобъемлющую печаль и грусть, каждая клеточка её хрупкого маленького тела была пронизана разочарованием, всё казалось настолько подлинным и осязаемым, что она потеряла связь с действительностью и с головой окунулась в эти события. Как будто, находясь в очках виртуальной реальности, она всё глубже погружалась в то мрачное и тяжёлое состояние, навязанное этим дурным сновидением…
«На улице жаркий июльский день, солнце греет покатые крыши домов, превращая раскаленный металл в место для самых изощрённых пыток, похлеще, чем чан с горячей жидкостью в фантастическом и зловещем аду. С высоких тополей падает и кружится белый пух, вызывая непроизвольные конвульсии у несчастных аллергиков, всем сердцем ненавидящих это время года. Неподалеку раздаются звуки старой обшарпанной газонокосилки и, режущие слух даже самым искушённым матершинникам, импровизированные ругательства пожилого работника, который в очередной раз натыкаясь на мусор, при выполнении своей трудоёмкой работы, не перестаёт удивляться нечистоплотности безответственных людей, живущих в этом районе. Отчаянный и уже хриплый лай бродячих собак смешивается в едином хаосе с криками детей на игровой площадке, с громкими разговорами одиноких бабушек, сидящих на лавочках, возле подъезда и обсуждающих насущные проблемы: повышение цен на продукты, низкий уровень воспитанности безнравственной молодёжи, маленькие пенсии и недовольство нынешней властью, что в последствии, становится их единственным развлечением, привносящим хоть какую-то радость в бессмысленное и однообразное существование.
А где-то, в одном из многоквартирных домов, не обращая внимания на городскую суету, молодая пара, откинув все стеснения и переживания, наслаждается обществом друг друга. Безумную тягу, желание и искренние взаимные чувства они выражают с помощью страстных поцелуев, крепких объятий и поглаживаний. Прильнув влажными губами и сомкнув руки, они становятся одним целым, и, поддавшись приятному внутреннему порыву, сплетаются своими возбужденными телами, создавая вокруг себя ауру влюблённости и безудержного удовольствия. В процессе этих завораживающих действий, они отключаются от реальности, в данный момент существует только он и она, и это понимание сводит их с ума, ещё больше, побуждая, не отрываться друг от друга.
Но эта дымка зачарованности мгновенно рассеивается, когда в порыве страсти и забытие, он резко останавливается, отстраняется от неё и произносит фразу, выбивающую почву у неё из под ног:
⁃ Я не хочу продолжать, потому что сейчас думаю о другой. Ты мне не нужна.
В одночасье, свет софит гаснет, в её голове проносятся миллионы мыслей, ни одна из которых не в силах заглушить ту неимоверную боль, возникшую от этой бесчувственной реплики человека, казавшегося, ещё секунду назад, таким близким и родным. Молниеносно, взяв свои вещи, он одевается и испаряется, оставив её один на один с тяжёлым грузом вопросов, которые, видимо, так и останутся незаданными, и неотвеченными. Занавес. Пробуждение».